А законно не давать денег на закупки наркотиков, не обеспечивать транспортом отдел и требовать одного — давай палки?! Упрекнуть меня некому!Я развез привычно жену и детей и заявился на работу.В кабинете первое, что увидел, это агента Рока, который сидел за столом и, от усердия прикусив кончик языка, раскрашивал в детской книжке-раскраске Микки-Мауса.— Нашел работу по душе? — спросил, я.— Угу, — не поворачиваясь, буркнул он. — Здравствуйте. В углу сидел Галицын и зевал.— Ну, взяли обезьяну? — спросил я.— Даже двух. И хату подняли, — сказал Князь довольно.— Чего вчера не отзвонились? — спросил я.— Да нигеры нас до восьми вечера за нос водили. Стрелку переносили. Все-таки мы их зацепили.— Сколько «геры»?— Полтора грамма героина у Феликса было на кармане. И еще одиннадцать грамм на хате взяли.— Не хило.— Отличный героин. Высшего качества. Это тебе не та разбадяженная двадцать раз «дурь», которой барыги на точках торгуют.— А чего палец перевязан? — спросил я.— Эта тварь меня укусила, — возмущенно произнес Князь.— Рассказывай.— Ох, Терентий, что там было, — улыбнулся Князь. — Мы не раз пожалели, что тебя не взяли.— А что было?— Бой быков. Коррида. Охота на львов.Негр несколько раз откладывал встречу. Потом наконец вышел из дома. У остановки Феликс Имечета выплюнул изо рта заваренный целлофановый шарик с полутора граммами героина, передал его Дюде, получил купюры с переписанными номерами и стал ждать четырнадцатый автобус. На остановке его и взяли. Князь кузнечиком подпрыгнул и ногами дал ему в грудину. Негр завалился, тут на нем защелкнули наручники, дали пистолетом по балде и поволокли на хату с известным нам давно адресом, где ждал его напарник.Хорошо, что сработал эффект неожиданности. Потому что Феликс Имечета в недавнем прошлом — чемпион Нигерии по боксу в тяжелом весе, а вес его под стольник килограмм. Как-то на него шпана местная наехала, с деньгами кинули, товар отобрать на улице решили, так из шестерых человек трое прописались в больнице, и надолго. Такая горилла — и по морде, и по телосложению, и по физическим , возможностям.Дверь съемной хаты открыл напарник задержанного — Игбокве Шиджиоке, смотревшийся не гориллой, а недрессированной макакой — страшный, маленький, щуплый, злобный. «Макаку» приковали на кухне наручниками. «Гориллу» уложили мордой вниз в большой комнате. Лежал он смирно, пока из книги с вырезанным внутри пустым пространством не извлекли целлофановый пакетик с «герой». Тут в мозгах у Феликса Имечеты что-то щелкнуло, и он с рыком стал подниматься. Арнольд с Галицыным навалились на него всем весом, прижали на миг к земле. И тут разыгралась сцена, достойная фильма ужасов. С ревом, как Кинг-Конг, Феликс поднимается, рвет наручники и мощным движением раскидывает всех по стеночкам. И всем становится понятно, что сейчас эта туша ринется напролом, и ничем его, кроме пули, не возьмешь.Асеев поспел вовремя. Взял тяжелую табуретку и с размаху опустил ее на голову мятежного негритоса. Кого другого убил бы, ну а этот рухнул на колени, головой встряхнул и опять поднимается. После второго удара он угомонился ровно на то время, чтобы ему нацепили наручники. Негр лежит, орет. И вторые наручники уже трещать начинают. Ребята его тогда проводом телефонным связали, поверх — нейлоновыми колготками. Запеленали всего, как мумию. Но орал он, не переставая, все время, пока шел обыск.В общем, прокусил дикарь Галицыну палец и чуть надорвал новенькую джинсовую куртку Арнольда, от чего тот чуть не взвыл в унисон негритосу.Оба задержанных, естественно, нигерийцы. Наркоторговля — их национальный бизнес. В Нигерии профессионально занимаются торговлей героином два племени. Несколько десятилетий назад наркомафия стала привлекать нигерийцев как идеальных перевозчиков-глотателей. Никто легче них не может перевозить зелье в своем желудке — они умудряются заглатывать по двести грамм героина, был случай перевозки таким манером полутора килограммов «белого», упакованных в презервативы. В глотании нигерийцы тренируются с детства — еще детьми разрабатывают желудок и горло, заглатывая большие виноградины и фрукты.Долго чернокожие курьеры свое подчиненное положение в мировом наркобизнесе терпеть не могли, постепенно дали заводить собственные дела. Интересно, что у них нет шаек, банд, враждующих между собой. Нет классических оргпреступных структур. У них все построено, как и у цыган, исключительно на родственных отношениях. В свой бизнес они допускают только земляков. Больше никого. Само собой разумеется, что родственники обязаны поддерживать друг друга, стукачество считается просто невозможным. За годы преступной деятельности у них постепенно наработалась хорошая практика перевозки, торговли зельем, противодействия правоохранительным и таможенным органам. Вину свою они никогда не признают. Стоит взять на наркотиках одного, тут же весь кагал толпится в отделе, требуют свиданку, и не оттого, что так обожают его, а для того, чтобы узнать, как и на чем он прокололся, чтобы не повторять ошибок.Страсть нигерийцев к наркобизнесу известна во всем мире, так что все чаще им приходится подделывать паспорта, где оказывается, что они вовсе и не нигерийцы, а, к примеру, безобидные мозамбикцы. Мало того, для перевозки используют бледнолицых негров, похожих на европейцев. Наркотики они перевозят порой группами до десяти человек и провинившегося земляка пускают вперед, чтобы его задержали с наркотой, дабы тем самым отвлечь внимание таможни. Берут они наркотики в основном в Гонконге. И у всех в мире такое ощущение, будто с веток они слезли специально для того, чтобы торговать героином. Я, конечно, не расист, но если этих морд в городе станет больше, пойду организовывать ку-клукс-клан.В России крепче всего нигерийские наркоторговцы укрепились в Москве благодаря лумумбарию — Университету дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Там негры крепко занялись своим делом, в результате чего схлестнулись с московской братвой, да так, что во время войны между ними славяне подожгли корпус университета. Потом негры стали исправно платить дань московской братве. Той до фонаря — детей травят наркотиками или младенцев, лишь бы баксы исправно капали.В нашем городе рассадником этой заразы был политехнический институт. Там с давних времен имелся целый факультет для иностранцев. Политехнические науки черные как смоль братья по разуму осваивали без особой охоты, зато моментально усваивали разговорный русский: «купи хероин», «гони бабки», «ништяк», «я не фраер дешевый».Ловить гадов надо, но, как всегда, — нет средств и людей. Каждое задержание нигерийцев сопровождается воплями, дракой, скандалом. Отборный мат по-английски и на каких-то загадочных языках диких джунглей. Ну и, естественно:— Уй, менты! Все врут! Это провокация! — это вообще их любимые слова.Слово «мент» — одно из первых, которому они обучаются в России.«Провокация!» — это тоже любимое слово. «Сообщите в посольство!» — это их любимое требование, хотя посольство далеко — аж в Москве, а нигерийского консульства у нас, слава те, Господи, нет.Или просто звучит утробный рык и вой — это ихнее, народное.— Значит, подлечили гориллу, — кивнул я.— Ага, — кивнул Галицын.— Посла требовал?— Требовал.— И по-русски не понимал?— Да уж куда ему… Потом, правда, разговорился. Сказал — жалко, что взяли. Как раз вверх продажи пошли.— Почему? — напрягся я. — Потому что у азеров и таджиков городские наркоши брать героин боятся — много народу мрет. А у нигерийцев — свои каналы. Их героин — самый чистый…
— И они цены вздули?— Да. Немножко.— Даже негритосы знают, что отравленное зелье гуляет, — отметил я.— Знают, — кивнул Князь.— На, почитай, — я протянул Галицыну бумаги. — Заключение по порченому героину.— А мне можно? — подался вперед Рок.— Чего? А ну брысь в коридор! — прикрикнул я.— Вот так всегда, — заныл Рок, выходя из кабинета. Галицын внимательно изучил заключение.— Может, травленый героин таджикам достался по дешевке? — предположил он. — Не пропадать же такому добру.— Или продали именно такой героин, чтобы свинью Моджахеду подложить.— Чтобы разборы пошли, почему людей травит, — поддакнул Галицын.— Так, — прищелкнул я пальцами. — Или… Картина начала складываться у меня в голове. Я изложил идею Галицыну.— А что, очень может быть, — кивнул он. — И что это дает?— То, что для разгадки этого ребуса нам надо зацепить по крайней мере несколько звеньев цепочки распространения таджикского «геры» в городе.— Как ты зацепишь? К Моджахеду с вопросом обратишься?— А что, идея, — сказал я.— Дрянная идея, — сказал Галицын.— Кто ищет, тот всегда найдет. Информации не хватает. Но ведь мы опера, информация — наша стихия. Прав Романов, надо палки рубить… Надо продолжать палки рубить, понимаешь… Палки — это новые источники информации. Не прав? — спросил я.— Прав, — кивнул Галицын.Наркотики — широкий бизнес, сегодня в нем огромное количество потребителей. Потребителя найти — нефиг делать. И пройти три-четыре звена от потребителя к крупному поставщику — тоже в принципе возможно, если задаться такой целью. Кроме того, наркоши все друг о друге знают. Так что «рубка палок» — занятие вовсе не бесполезное.— Нужно только везение. Чуточку, — взмолился я.
Постепенно я ощущал, что начинаю выдыхаться. День шел за днем без всякого продыха. Последние недели — череда задержаний, допросов, документов. Привычно все, но тут еще этот порченый героин подоспел. В таком темпе люди долго не живут… Если только эти люди не оперативники отдела по наркотикам. Опер — это вообще существо особое.Вечером в кабинете мы припозднились с Асеевым, а потом извлекли поллитровку водочки, опустошили холодильник, накрыв более-менее приличный стол. Я и Асеев — это не Арнольд. Для нас сороковой градус — это не слишком важная для жизни широта. Но сбросить напряжение иногда надо.— Ну, за что? — спросил я, поднимая стакан.— За будущее, — произнес угрюмо Асеев. — Чтобы оно у нас было.Водка прокатилась по пищеводу, отдаваясь приятным теплом.— Думаешь, не будет будущего? — кисло произнес я.— Может, и не будет. Посмотри вокруг. Мы ископаемые, Терентий. Мы устарели. Нас сменяют поколения, вскормленные на «ножках Буша» и героине, одухотворенные сортирной мутью американских боевиков, получившие образование на американской рекламе, жадное до денег и кайфа. Посмотри на них — обдолбавшиеся «дурью», с иссеченными шрамами от игл руками. Или другие — офисные крысята. чистенькие, прилизанные, готовые мать продать за фирмовые шмотки, отдых на Сейшелах, за то, чтобы свинтить за бугор и ездить на «Мерседесах». Спасибо перестройке за победившее на Руси свинство.— Это дети, — пожал я плечами, — которых воспитывали мы, ископаемые.— Кто, ты их воспитывал? Я?.. Не мы их воспитывали. Их телеящик и порножурналы воспитывали, — с горячностью тамплиера изрек Асеев. — Они прекрасно знают, кто такой Анкл Бенс, но с трудом представляют, кто такой Федор Тютчев. Химия им известна в рамках приготовления винта, хотя с трудом представляют разницу между кислородом и кислотой, если, конечно, речь не идет о кислотной музыке — тут у них все в поряде. Гниль человеческая, вот кто… Иногда застрелиться хочется. Тупик, Терентий.— А что ты хочешь? — пожал я плечами. — Птенцы тяжелых лет России — рынка да перестройки. Они на фиг никому не нужны, кроме наркоторговцев и отчаявшихся родителей. И вообще, какой с них спрос — они выросли на западных продовольственных отходах, которые, говорят, меняют генетику… Ну и еще — мы сгущаем краски.— Это почему?— Во-первых, обычный конфликт отцов и детей. Во-вторых, у нас просто искаженный профессией взор.— Искаженный, да? А ты не знаешь оценок, что у нас в городе на том же Холме около пятидесяти процентов молодежи в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти сидит на игле? Для тебя это новость?— Чего ты Холм вспомнил? Самое наркоманское место в городе.— Нет, Терентий. Это не просто место. Это образец нашего будущего. Новый стандарт. Пятьдесят процентов! Наркоманское стадо, они вместе жуют анашу и винт, колются, воруют, продают и предают, опять колются. Это наказание за какие-то грехи человеческие. Это бездна. Пятьдесят процентов на игле! Защитники страны, будущие Ломоносовы, инженеры, работяги — где вы? Их место прочно занял наркоман со стеклянным взором… Я бы их выжег огнеметом ей-Богу.— Э, так мы вообще обезлюдеем. И у нас поселятся те же наркоманы, только негры и чурки. Освободим место для таких, как Халик и Феликс Имечета.— А мы все равно им освободим место. Впереди — новое нашествие варваров. Мы, нация воинов, превращаемся в одурманенные наркотой отбросы человечества. На наше место грядет дикарь. Все так и должно быть.— Давай выпьем по этому поводу.— Наливай, — согласился Асеев.Полбутылки для меня — не доза. Машину я довел вполне прилично, даже забросил Асеева до дома.Утром чувствовал я себя куда лучше. Иногда хряпнуть водочки — хорошо выбивает усталость и тоску. Только если не часто.— Во, смотри. Образец письменного творчества. Почти без ошибок, — протянул мне Арнольд бумагу, когда я вошел в кабинет.Я взял ее. Там округлым детским почерком, почти без ошибок, правда, и без лишних знаков препинания, аккуратно было выведено:"Рапорт. Для получения достоверной информации о наркобизнесе мне нужно 2 грамма героина.Подпись — агент Рок". Рок, судя по всему, вполне довольный собой, сидел в углу.— Это тебе зачем? — осведомился я.— Для проведения оперативной комбинации, — Рок жадно втянул носом воздух.— Чего? Где ты слов таких набрался? — спросил Арнольд.— Здесь.— Душа горит, да?— Вы же говорили, если я с вами работать буду, вы поделитесь со мной конфетами, — заявил Рок.— Ты совсем тронулся? — спросил Арнольд, взяв его за ухо.— А че?— Ничего… Видишь, контора простаивает. Где Свинота? Кто обещал?— У нее не было «белого». Я ей позавчера звонил.— А сегодня?— Сегодня не звонил.— Так звони.Рок начал названивать.— Люська… Рок… Пару «чеков» надо. Есть? Ну, мы приедем… Кто мы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20