Гарнет на минуту задумалась.
— По пути к тебе я видела в коридоре три-четыре кресла на колесиках.
Чарли нахмурился, размышляя.
— Не пойдет.
— Придется, попробовать.
— Не пойдет. Каждый нипоти — раб Итало и мой по совместительству, они обязаны выполнять все мои желания... То есть так я думал, пока ты не наставила меня на ум. Они здесь, чтобы препятствовать моему единственному желанию — сбежать. — Он рассмеялся, на этот раз обошлось без кашля. — Я совсем обалдел от этих пилюль.
— Давай, Чарли, шевелись, мы сможем это сделать.
— Нет. Подожди. — Он осторожно спустил ноги с кровати. — Дай руку, пожалуйста.
С помощью Гарнет Чарли сделал несколько неуверенных пробных шагов.
— Снаружи холодно?
— Холодно и ветрено. — Она сняла с вешалки свитер-безрукавку и помогла Чарли натянуть его.
— О'кей. — Он накинул сверху халат и уверенно подпоясался. — Дашь мне две минуты на то, чтобы проползти холл до лестницы.
— Так много?
— Ты давно не видела меня в действии. Эти калабрийцы сделали что-то с моей поясницей. — Он взял ее руку и крепко сжал. — Дай мне две минуты. Потом... Видела панель с кнопками около двери в палату? Нажмешь на красную. Поняла?
— Что будет? Пожарная сирена?
Он кивнул, шаркающими шагами продвигаясь к выходу из палаты.
— Спустишься вниз черным ходом. Охранники и сестры сбегутся к главному входу — я встречу их с воплями «Пожар!» и через кусты перед входом проберусь на стоянку.
— Grazie molto, Эль Профессоре. О, конечно, охранник на стоянке не заслуживает вашего внимания...
— Гарнет, если бы я стал обдумывать всерьез эту комбинацию, то остался бы в постели до сих пор.
Он вышел из палаты. Гарнет подошла к панели и задумчиво посмотрела на стальной огнетушитель размером с французский батон, висевший с краю. Отсчитав две минуты, она быстро сняла его с кронштейна, сунула под плащ и выглянула в коридор. Убедившись, что никто не идет, она нажала на красную кнопку и поспешила к лестнице черного хода.
В госпиталях, больницах, клиниках избегают резких звуков, которые могли бы всполошить пациентов. Вместо сирены, которую ожидала услышать Гарнет, зажужжал приглушенный зуммер, словно с клиникой пытался связаться корабль инопланетян.
Гарнет была уже на первом этаже. В дальнем конце коридора сестры мчались к лестнице парадного входа, за ними следовали два молодых человека в строгих костюмах, замыкал процессию дородный санитар в белом халате. Гарнет увидела на лестнице Чарли, возбужденно размахивавшего руками.
Она побежала к выходу. Герой-любовник у выхода стоял, расплющив нос об стекло двери, всматриваясь в суматоху внутри клиники. Увидев приближающуюся Гарнет, он распахнул перед ней дверь.
— Что там стряслось?
— Они вам что, не сказали? — Она прошла мимо, но вдруг снова крутанувшись на каблучках, словно гормоны не позволяли ей отойти от него, остановилась и произнесла: — Я хотела бы поблагодарить вас за помощь!
— Меня?
— Уверена, что вы не нужны наверху. Они прекрасно справляются с огнем без ва...
— С огнем?! — Он ринулся вперед, еще раз потрясенно повторив: — С огнем?..
— С огнем, — отозвалась Гарнет, со всей силой обрушивая огнетушитель на его затылок, туда, где находились его мозги, если они вообще были представлены у данного индивидуума. Охранник распластался на земле, звучно стукнувшись челюстью.
Гарнет швырнула в него огнетушитель и помчалась к машине. Уинфилд заводила мотор. Она уже помогла отцу устроиться на полу за передним сиденьем.
— Замечательная комбинация, — сказала Гарнет. — Вперед!
Глава 68
К своей коллекции жилищ, посещаемых лишь изредка, Шан Лао добавил дом, купленный на Большой Багаме. За очень большие деньги он присоединил к нему и шесть соседних коттеджей. Потом вокруг всех этих домиков выросла двадцатифутовая изгородь из колючей проволоки — такая же, как на Палаване, но двойная, с электронным сенсорным устройством между рядами. Двадцать четыре часа в сутки это поселение патрулировал отряд охранников — только вместо садистов-дезертиров Иностранного легиона он нанял китайцев, работавших на семью Ли. Гордые оказанным доверием, они не могли удержаться от хвастовства, без конца выставляли напоказ свое оружие.
Для Банни и Николь жизнь была почти пасторалью — за двумя исключениями. Во-первых, принятые Шаном меры предосторожности переносили Николь в атмосферу ее детства, проведенного в лагере для военнопленных. Она опасалась, что постоянное присутствие вооруженных людей окажет вредное влияние на маленького Лео. Кроме того, она знала о менталитете охраны гораздо больше, чем, скажем, Банни, и опасалась, что отчасти от неопытности, отчасти от потребности выразить свою мужественность молодые китайцы могут в любой момент выйти за пределы необходимой обороны и устроить бессмысленное кровопролитие по какому-нибудь ничтожному поводу.
Второе огорчение было для них с Банни общим — миссия, с которой был послан в Нью-Йорк Никки, слишком затянулась. Хотя Никки не говорил матери, что за поручение дал ему отец, но она достаточно хорошо знала своего мужа, и ее предположения были самыми мрачными.
— Он, конечно, считает необходимым проявить либо те качества, которых ты от него требуешь, либо полное отсутствие, чтобы получить разрешение вернуться к журналистике, — сказала она мужу.
Улыбка Шана была беглой. Выражение его глаз за контактными линзами было непроницаемым. Не отвечая, он перевел взгляд на горящие в очаге поленья, — мартовский вечер выдался прохладным.
— Я действительно прервал поток писем-эссе, — признался он. Вот и все. Больше ничего говорить он не стал — ни что Никки похищен, ни что сегодня его освободили, о чем сообщил по телефону Бакстер Чой.
— Его оставили в той же кабинке в туалете, из которой умыкнули неделю назад, — сказал он. — Никки немного растерянный, но все же догадался позвонить. Мне пришлось махнуть рукой на хакера и нестись в Ла-Гардиа. Никки говорит, с ним обращались прилично.
— Отправляй его ко мне.
Перебирая в памяти этот короткий разговор, Шан думал, стоит ли говорить Николь, что ее сын en route домой. Не стоит предвосхищать события, решил он. Он уже был en route неделю назад. Бедный Никки. История с похищением не входила в его планы. Но и поражением ее тоже нельзя было назвать.
Он преследовал несколько целей одновременно. Во-первых — кровавое причастие. Теперь, как сообщил Чой, Никки получил правильное представление об убийстве как орудии успешного устранения затруднений. Вторая цель — подготовка саботажника для внедрения в банк данных «Ричланд». С этим следовало поторопиться, чтобы приступить к действиям в отсутствие Чарли Ричардса, слишком быстро ориентирующегося при неожиданных поворотах в работе с компьютерами.
Ричардс, выздоравливающий в уединенной лесной клинике, был в самом наилучшем для Шана состоянии — неподвижном. Легко было догадаться, кто именно оказал ему эту любезность.
Что же касается риска для Никки — весь проект носил характер делового обмена. Шан улыбнулся.
— Тебя что-то рассмешило? — спросила Николь. Они с Банни вязали подарок для Никки — длинный кардиган из толстой шерсти. Она подняла глаза от рукоделия и смотрела на мужа. Шан кивнул, но промолчал.
— Ты думаешь о Никки? — настаивала она.
Шан взглянул на жену. За последние шесть месяцев, войдя в роль бабушки, она немного пополнела. Теперь она уже не казалась тоненькой, но смотреть на нее было приятно. Он еще раз кивнул, взял газету и этим отрезал путь для дальнейших расспросов.
Бакстер Чой увидел Никки перед книжным магазином в аэропорту. Он изучал строй корешков с надписями «Бестселлер». Сейчас его французскую миловидность полностью подавили азиатские этнические черты. Отрешенный взгляд его глаз напомнил Чою состояние, которое французские наемники в Индокитае называли «кафар»: отстраненность от реальности.
— По твоему виду не скажешь, что тебя не кормили, — заметил Чой, когда они отошли к стойке закусочной и заказали кофе.
— Я не голодал. Но теперь, как увижу биг-мак, сразу тошнит.
— Ты запомнил кого-нибудь?
— Я видел только Керри Риччи. Он сказал, что встречается с сестрой Банни, поэтому...
— ...почти родственник.
— Что-то вроде гарантии, что мне не причинят вреда.
Бакстер отхлебнул кофе.
— А что ты пообещал взамен?
Никки отобрал у него стаканчик.
— Они озадачены, Бакс. Они не могут понять, зачем мы затеяли эту кампанию — бей-и-беги, — а потом все бросили. Я сказал,что это была просто тренировка, и он больше не спрашивал. И, кстати, Бакс, чем больше я об этом думаю, тем глупее мне кажется вся эта затея.
Чой удовлетворенно кивнул.
— У твоего отца комбинации всегда строятся на нескольких уровнях, а не в плоскости. Ты должен это знать. Я тоже не могу похвастаться, что проник во все его замыслы. Но одним соображением могу поделиться. На охоте самые кровавые задания дают новичкам.
— Если это был единственный способ заставить меня промочить ноги...
— И посмотреть, сработаемся ли мы с Тобой, — перебил Чой. Он придвинул к Никки стаканчик с кофе. — Выпей немного.
— Всю последнюю неделю я ломаю голову над еще одной загадкой, Бакс. Объясни, в чем твоя роль?
— Ты серьезно?..
— Менять мокрые пеленки наследному принцу? Придерживать ему руку, чтобы были ровней буквы в прописях? Это разве занятие для блестящего воспитанника ирландских иезуитов?
Чой рассмеялся.
— У меня есть причины, чтобы взяться за нее.
— Объясни!
Чой пожал плечами.
— Никки, я от этого ничего не теряю. Твой отец подобрал мальчишку-сироту. Я обязан ему всем на свете. Мое будущее обеспечено. Если я руковожу твоими победами — я герой. Кстати, хотя твое приключение немножко пообтерло позолоту с наших достижений, ты все же привык к черной работе и научился чертовски здорово ее выполнять. Ну, а если ты подожмешь хвост — я все равно ничего не теряю, потому что твой отец, лишившись настоящего наследника, обратится к синтезированному, то есть ко мне.
Никки мрачно усмехнулся.
— Парень, я ждал правдивого ответа.
— Зачем мне лгать? Я рассчитываю стать твоей правой рукой на ближайшие полвека. Мы будем работать плечом к плечу.
— Ты думаешь, я протяну так долго?
— Положись на свои гены, — подмигнул Бакстер Чой.
Никки схватил стаканчик с кофе и швырнул в мусорную корзинку. Горячая жидкость расплескалась на стопки салфеток, пластмассовых подносиков и соломинок для содовой. Посетители, оглянувшись на них, быстро отводили глаза и уходили. Жители Нью-Йорка получают инстинкт разумной уклончивости по наследству.
— О'кей? — мягко спросил Чой. — Укладывается в картину?
Никки подхватил свой рюкзак.
— Нет, — отрезал он.
Глава 69
— Это совсем несложно, Мервин, — терпеливо повторил Бакстер Чой.
Он уже не первый раз заводил этот разговор со своим приятелем хакером, угостив его МегаМАО. Привыкание к наркотику было налицо: Лемнитцер стал нервозным, издерганным, время от времени начинал дрожать или беспричинно рыдать — Бакстер Чой уже много раз наблюдал подобные явления. Некоторые к тому же мучились беспричинными страхами, слышали голоса.
Стратегия по укрощению хакера заключалась в том, чтобы, когда подойдет время великого испытания и его издерганные нервы потребуют химического подкрепления, подсунуть ему капсулы с безвредной сахарной пудрой и продержать в плачевном состоянии несколько дней. Это время Чой «потратит» на поиски работы в области отлично оплачиваемого промышленного шпионажа, более элегантного занятия, чем вытряхивание мусорных контейнеров.
Наконец версия приобрела элегантность и завершилась: Лемнитцер получит задание, направленное против компании, которая нанесла ему горькую обиду. Гонорар будет достаточно высоким, чтобы выплатить остаток задолженности по закладным и всю оставшуюся жизнь жрать МегаМАО в свое удовольствие.
Идея проникновения основывалась на том, что, хотя Лемнитцера заставили сдать все ключи от офиса, у него осталась его индентификационная карточка — пропуск в Ричланд-Тауэр. Не исключено, конечно, что за это время изменился код на входе в компьютерный зал. Но Лемнитцер знал, по какому принципу составляются эти коды в «Ричланд», так что с помощью «тинкмэна», он за пять минут подберет новый.
— О'кей. Я один в компьютерном зале. Воскресное утро. Я один, — заученно повторил Мервин Лемнитцер хриплым от тревоги голосом. — Я получил доступ к данным... Что дальше?
— Теперь — самый важный момент, — сказал Чой. — Ты должен найти место, чтобы спрятать «тинкмэн», перепрограммированный как радиоуправляемое реле.
— Перепрограммированный кем?
— Клиентом.
Лемнитцер болезненно поморщился. Его прищуренные глаза почти закрылись.
— Ты не хочешь назвать мне...
— Ради твоей же безопасности, — перебил китаец, придавая своим словам полнозвучное величие и внушительность папского благословения. — Потом мы проводим телефонную проверку, чтобы убедиться, что наш «жучок» работает в двух направлениях — на прием и передачу. Усвоил?
— А потом я получаю свои деньги и выметаюсь из города.
— В добрый час, — напутствовал его Чой. — И никаких повторов — если клиент захочет чего-нибудь еще, пусть готовится отслюнить еще полсотни грандов.
— Слушай, Бакс, последняя капсула МегаМАО... Это пустышка!
Чой всмотрелся в хмурое лицо хакера.
— Ладно, попробуй эту. — Он протянул такую же на вид.
— Это уже на что-то похоже, — пробормотал через полминуты Лемнитцер. Все морщинки на его лице разгладились и исчезли в великом забвении ультрарасслабления, которым наслаждался целый миллион жителей Нью-Йорка, и только Бог и Винс Риччи знали, скольких еще городов страны.
Лемнитцер блаженно вздохнул.
— Ну, мы им устроим что-то особенное, — сказал он.
* * *
В ворохе корреспонденции этот конверт выглядел необычно — ни обратного адреса, ни имени отправителя. Гарнет уже собиралась уходить в офис, но, заинтересовавшись, распечатала конверт и достала листок с машинописным текстом.
"Комиссия по выборам в правление Товарищества по изучению образования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68