Скоро наркоманы завопят: «Китайцы, на помощь!» Каждая наша капсула пойдет в три цены. Я не отхожу от телефона, заказывая новые партии. Все прибудет вечером.
— Я полагаю, не через аэропорт Кеннеди?
Чой рассмеялся. Его круглое лицо сияло от удовольствия.
— Через Тихий океан, из Тайваня, в одном из «боингов» Шана, переделанном для грузовых перевозок. Этим утром он приземлился недалеко от Веракрус. Гидропланами перебросят груз в Нью-Йорк. К полуночи прибудет, я надеюсь.
— Куда?
Бакстер Чой открыл свой элегантный сафьяновый кейс. Он был франтом — на свой вкус: черные кожаные брюки, темно-коричневая кожаная куртка и ядовито-зеленый шарф, цвета свежей патины на бронзе. Он достал из кейса карту и расстелил ее на столе.
— Смотри. Насколько хорошо ты знаешь Лонг-Айленд? — Он провел пальцем вдоль восточного побережья, заканчивающегося Ориент-Пойнт. — Между Гринпортом и этой точкой есть маленький аэропорт. К западу от Петти-Байт. Смотри.
— У нас там склад?
— Просто старый особняк, перенесенный с Плама. — Бакстер указал на изогнутый кусочек суши. — Когда-то во время первой мировой они погрузили этот особняк на баржи и перевезли с Плам-Айленда. Плам понадобился правительству для каких-то темных делишек. — Попыхивая сигарой, Чой некоторое время разглядывал карту. — Мне говорили, что правительство по-прежнему присматривает за этим районом. Поэтому нам придется разгружать гидроплан прямо в море. Если ветер будет не очень сильным.
— Но катер нужно подвести поближе. Верфь в Троггс-Нек чиста? — Никки ткнул пальцем в мыс, которым Бронкс врезается в Ист-Ривер около Квинса.
— Возможно.
— Случайности нужно исключить. Когда катер вернется, груз нужно будет быстро распределить по маленьким лодкам — обычным моторкам, — сказал Никки. — А все, что требуется в Бронксе, это загрузить мотоциклы. Потом все пойдет само по себе.
— Ты учишься, французик, парнишка. — Миндалевидные глаза Чоя прищурились от дыма. — Если поднимется ветер, нам понадобится док.
— На отдыхающих в такое время года не наткнешься, — задумчиво произнес Никки. — Но береговая охрана? Посредине ночи?
— Плам-Айленд официально — государственная лаборатория по исследованию болезней животных.
— Болезней? Каких?
Бакстер Чой сел и лизнул отклеившуюся этикетку сигары, чтобы прилепить ее на место. Он пожал плечами.
— Чума. Пневмония. Ящур.
— О чем думает правительство? — задумчиво произнес Никки. — Этот уголок трех штатов — самый перенаселенный в Америке. Как же они решились затевать здесь смертельные игры?
— А чем еще заниматься правительству, если не смертельными играми? — с усиленным акцентом произнес Чой. — Это естественное право любого правительства.
Они снова помолчали, изучая карту.
— Если поднимется ветер, — решил Никки, — придется устроить выкидыш гидросамолету.
Чой покачал головой.
— Никаких выкидышей в нашем деле, французик. Найдем подветренный берег и возьмем свой груз.
— Ладно. Я все еще учусь.
На этот раз, по мере того, как они изучали карту, молчание все затягивалось. Никки представления не имел, о чем думает Чой. Да ему и не часто случалось это угадывать. Но что-то висело в воздухе, казалось ему. Сами их имена создавали неважные вибрации. Никки яростно потряс головой.
— Не может быть, чтобы мы подцепили какую-нибудь коровью гадость, болтаясь так близко от Плама?
— Беспокойся лучше о береговой охране.
— Риччи не могли пронюхать об этом доме?
— Все операции Риччи в этом районе ведет семья Джанфлр, родственники Риччи. Это ленивые парни. Любят крутить бизнес в больших городах. В такой дыре, да еще зимой, их не увидишь.
— Посылку ждем к полуночи? Давай пока разложим свои задницы. Еще пять часов впереди.
Чой ухмыльнулся.
— Ты быстро учишься.
— Конечно, — парировал Никки, — вот еще один ослепительный успех воспитанника иезуитов.

Март
Глава 62
"Дорогой мистер Саггс!
Мы были очень рады узнать, что агент Кохен оправился от тяжелой болезни и готов принять участие в весеннем семинаре. Но было бы упущением с моей стороны, если бы я не сообщил вам, что возраст наших слушателей — от двадцати до тридцати лет. Может быть, у вас есть агент, больше подходящий для этой возрастной группы, при этом достаточно опытный в вопросах организованной преступности? Надеемся, что да.
С искренним уважением А. Коуд,
директор семинара
«Лютьен, Ван Курв и Арматрэйдинг».
Дж. Лаверн Саггс швырнул листок через стол Кохену.
— Если говорить простым английским языком, они хотят кого-нибудь другого. Занесите еще одно имя в свой походный блокнот параноика.
— Это еще одно подтверждение того, о чем я уже говорил. — Несмотря на шесть футов роста, Кохен носил ботинки на толстой подошве — еще один шаг к полной «Гэри-Куперизации». Он пошевелился в кресле, и каблуки громко царапнули пол.
Саггс покачал головой, заранее отвергая все, что мог сказать Кохен.
— Что вы за народ — евреи? Ведете себя так, словно появились на земле, чтобы объяснить остальным, как надо жить.
— Разве нет? — с акцентом произнес Кохен, улыбаясь, чтобы продемонстрировать свое еврейское чувство юмора.
— Мы обязаны обращать внимание на такие письма. — Взгляд Саггса ускользал то в одну сторону, то в другую, избегая встречи со стальными, бесстрашными глазами прославленного героя экрана. — Поэтому я предлагаю вам заняться бомбистами.
— Это еще что?
— Все эти взрывы, война наркогангстеров. Люди стонут. Там уже работают бригады из отдела по борьбе с наркотиками. Вы — парень с Лонг-Айленда, хорошо знаете эти места. Поможете им обследовать побережье от Троггс-Нек до Ориент-Пойнт.
— Это просто пощечина.
— Для вас это повышение, потому что вы будете работать на равных с командой береговой охраны. Конечно, вы этого не заслужили, но я сражался за вас. Скажите спасибо и подключайтесь.
— Спасибо мне? — спросил Кохен. — Или Риччи?
— О Христос, спаси меня от еврейских пророков!
* * *
В гостиной для членов клуба Музея современного искусства, где встретились Гарнет и Уинфилд, между ними заплясали искорки напряженного интереса и таинственности.
— Где вы его прячете? — спросила Гарнет.
— Папа? Я думала, вы знаете, где он.
Треугольное личико Гарнет побледнело.
— Я была уверена, что вы знаете. Последние двадцать четыре часа мне ничего о нем не известно.
Уинфилд помолчала.
— Он звонил мне из Вашингтона прошлой ночью. Вы хотите сказать... Вы хотите сказать, что ничего не знаете?
Гарнет кивнула. Ее глаза скользнули по картине, изображавшей венскую проститутку, голую, изможденную, с огромными глазами и сосками и проваленным сифилитическим носом. Взгляд Гарнет скользнул дальше, словно отказываясь признать то, что прозвучало в их разговоре.
— Позвоните Керри.
Уинфилд покачала головой.
— Кер звонил утром в офис, чтобы поговорить с Чарли, но он там не появился. Мы звонили в Вашингтон. Он не ночевал в своем номере. Его чемодан в гостинице.
Гарнет стремительно вскочила и зашагала по гостиной, отмеривая треугольник вокруг кресла, где сидела Уинфилд. Ее порывистые движения привлекли внимание двух дам, потягивавших мартини. Глаза Гарнет скользили по залу, по полу, словно изучая минное поле.
— Он никогда... — Гарнет остановилась, но сразу же снова зашагала. — Он всегда...
Наконец она села, машинально растирая рукой мышцы спины.
— Уинфилд, я не уверена... не понимаю, что происходит. — Ее голос стал непривычно тонким. Глаза метались по залу. Гарнет машинально отметила, что у пристально уставившейся на нее женщины такой же уродливый нос, как у сифилитички на картине. Мистический знак? Часть заговора? Ее мысли метались, как и глаза. Гарнет подавленно покачала головой. — С Чарли такого не бывало ни разу. Вы же знаете — мы не из тех супругов, которые когтями цепляются друг за друга. Мы оба слишком заняты. Но мы всегда... — Она снова замолчала, ее губы сложились болезненным "о". — Спина...
— Что? — требовательно переспросила Уинфилд.
Гарнет медленно покачала головой, ее глаза вернулись к женщине, сидевшей напротив. Сообщница. Заговорщица. Эмиссар из темной стороны жизни. Гарнет снова покачала головой.
— Это невозможно. Я выполняю физические упражнения с религиозным пылом.
— Да что с вами?
— Опять проклятые боли. Сейчас все будет в порядке.
Она попробовала выпрямиться — и рухнула в кресло. Женщина с проваленным носом не сводила с нее глаз.
* * *
Баз нервно оглядел офис Винса в Ле-Рефьюж — украшение Монако, продвинувшее технологию курортного дела в двадцать первый век.
Где-то здесь среди артефактов игорного бизнеса, и раздражавших Винса мониторов, мерцавших четырьмя цветами, Ленора запрятала один из своих «жучков». Где-то здесь, в нескольких ярдах от него, думал Баз, записывающее устройство готово включиться при первых звуках человеческого голоса.
Винс еще не вернулся из своего утреннего проверочного рейда и не знал, что Баз ожидает его. Уже не в первый раз с тех пор, как они с Эйлин, обливаясь слезами, упали друг другу в объятья, Баз подумал, что свалял дурака. Только участие в этом заговоре Леноры — толкнуло его на безумный поступок. Одних только ее поддельно-мафиозных ужимок достаточно было, чтобы втянуть База в заговор. Ясно, что Ленора терпеть не может Винса или чувствует себя непобедимой с маленьким Юджином на руках и считает возможным шантажировать База их общей самоубийственной шалостью. Играй в команде Эйлин — отчетливо прозвучала невысказанная угроза, — или я разнесу в клочья нас обоих.
Как только он согласился, Эйлин непонятным образом нашла возможным простить ему все грехи. Это большое дело, подумал Баз. Ирландки все такие: страшно вспыльчивые, сентиментальные, носятся со своими обидами, но если любят — прощают все. Он почувствовал, что при мысли о великодушии Эйлин у него снова увлажнились глаза. Иисусе, эта история все в нем перевернула. Полностью изменила его личность. Он продолжал играть. Но теперь у стола с «блэкджеком» не чувствовал себя больше Христом на кресте. Деловитые взгляды зевак больше не казались ему восхищенными. Проигрыш утратил терпкий аромат протеста.
— Какого хрена ты тут околачиваешься? — поинтересовался незаметно вошедший Винс. — Уже спустил утреннюю норму?
Винс запустил пальцы в свои черные кудри и помассировал череп. Он сел за свой стол и, свирепо прищурившись, выключил все четыре монитора.
— Ну что, игрок?
— Я подумал... — Базу отказал голос. — Помнишь, ты спрашивал меня на прошлой неделе... — Снова судорога сжала его горло. — Помнишь? О проститутках и СПИДе?
— Ну их на хрен. Я завязываю торговлю кошатиной.
— Что?..
— Ты пойми, Баз, детка, что это за занятие для настоящего мужчины? — Он яростно прищелкнул языком. — Хватит с меня этого дерьма. Я расплююсь со шлюхами. От них одни неприятности. Чего ты хотел?
— Я только что... — Он облизал губы и поймал себя на той же мысли — где Ленора запрятала проклятую коробочку? — Не знаю, слышал ли ты...
Зазвонил телефон.
— Да? Ага, давай. — Винс слушал, и лицо его делалось мертвым. — Дерьмо. — Он повесил трубку.
— Это кузен Гвидо. О прибылях за последнюю неделю. — Он изо всех сил старался скрыть огорчение. — В Нью-Йорке наш баланс полетел к черту. Паршивые китаезы спалили наши бабки.
— Что я хотел сказать, — храбро начал Баз, — это что...
Зазвонил телефон, и Винс снял трубку. Баз решил подождать, но Винс вдруг прикрыл трубку ладонью и сказал:
— Баз, ты мне как младший брат, но этот разговор конфиденциальный. Так что... — Он кивнул на дверь и махнул рукой.
Баз встал, чувствуя одновременно и разочарование, и страшное облегчение. Он пытался. Но, слава Богу, ничего не вышло.
* * *
— ...детективов доказывает, что в Манхэттене бушует война конкурирующих наркобанд, — говорила молоденькая дикторша. — Никогда прежде в истории города... — Светло-персиковая блузка с глубоким вырезом открывала ложбинку у начала груди. Рыжие волосы, подколотые с боков, сзади поднимались пышным облачком. — ...по нашим данным, — продолжала она, в то время как на экране появилось изображение руин на углу Сто семнадцатой и Бродвея, — три взорванных детоксикационных центра наполнили манхэттенские улицы наркоманами, страдающими от абстиненции, раненными во время взрыва — на экране появилась больничная палата, переполнены отделения «скорой помощи» многих...
Шан Лао выключил телевизор. Его выпученные глаза уже впитали каждую частичку информации. Николь, склонившаяся над рукоделием, последние несколько минут то и дело бросала взгляды на экран. Она не могла знать, что все эти ужасы сотворил ее сын. Но то, как внимательно смотрел выпуск новостей Шан, заставило ее задуматься. Она отложила вышивание.
— Чашку чая?
— Спасибо. — Шан смотрел, как она выходит из комнаты. Потом открыл кейс и достал пачку факсов. Несколько от Бакстера Чоя из Нью-Йорка. Остальные — из Вашингтона, факсимиле газетного разворота под заголовком: «ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ПРОМЫШЛЕННИКА, РАБОТАЮЩЕГО НА ОБОРОНУ». За заголовком следовала статья — можно сказать, журналист не выполнил домашнее задание, но сумел зажать в углу пентагоновского чиновника по связям с прессой: «Руководитель ведущей компании, производящей электронное оборудование по заказам министерства обороны, исчез вчера в центре города... После того, как Чарльз Э. Ричардс, сорока восьми лет, глава „Ричтрон-электроник, Инк“ не появился на официальной встрече согласно расписанию, Пентагон начал расследование... Номер мистера Ричардса в отеле...»
Шан Лао поднял глаза на Николь, вошедшую с подносом.
— Банни хотела бы принести Лео...
— Ничто не могло бы порадовать меня больше.
Воспользовавшись паузой, Шан просмотрел еще одну статью. «ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РИЧАРДСА». В нью-йоркской газете, получившей двадцать четыре часа форы, пропавший магнат был назван «одним из выдающихся лидеров американского бизнеса», и это «несмотря на слухи о его связях с семьей Риччи, замешанной в...».
Зазвонил телефон. В этом коттедже на Бимини, днем и ночью окруженном зоркими телохранителями, Шан пользовался телефоном со встроенным шифрователем, который он сразу же включил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68