– Я своего негодника допросил с пристрастием. Он говорит, что, ежели Ширали разведется с женой, он, мол, не прочь на ней жениться, но что до непотребной связи, то сохрани господи!
Асадолла-мирза победно задрал нос и, смеясь, заявил:
– А у инспектора неплохая система… И прекрасно, мой дорогой! Дай бог ему счастья! Всячески вашего сынка в этом настроении поддерживайте! Жалко, когда такая добродетельная женщина, такая прекрасная хозяйка прозябает замужем за ишаком и бандитом Ширали, мимо дома' которого человеку-то и пройти страшно. Нет, такой женщине нужен муж ласковый, обходительный. Как ваш сынок, к примеру. Чтоб людей не отпугивал. Даст бог, так оно и будет!.. А что же это вашего сыночка совсем и не видать?.. Пусть к нам почаще заходит, особенно после того, как на этой ханум женится.
Дядюшка Наполеон сердито оборвал его:
– Асадолла, ты когда-нибудь закроешь рот?! Вы, уважаемый, возвращайтесь к себе домой, я до вечера сам к вам загляну, поговорим. Не волнуйтесь, мы найдем какой-нибудь выход из положения… Идите же домой. Побыстрее! У нас тут своих хлопот хватает, сначала надо с ними разобраться… До свидания, до свидания…
Боясь, что вернется сыщик и, увидев Абулькасема, заварит новую кашу, дядюшка вытолкал проповедника за ворота. Но сам не успел ничего сказать князю, потому что, едва подошел к беседке, как по саду раскатился зычный голос инспектора Теймур-хана:
– Эй! Где этот кладезь тупости?.. Практикант Гиясабади! Идиот! Вместо того, чтобы сторожить подследственных, пошел чесать язык про свой Гиясабад?!
Практикант со всей прытью, на которую были способны его тощие ноги, примчался на зов сыщика, щелкнул каблуками и, вытянувшись по стойке «смирно», отдал честь:
– Докладываю: все подследственные на месте!
Сыщик и Азиз ос-Салтане приблизились к дядюшке и Асадолла-мирзе. Азиз ос-Салтане по-прежнему изображала глубокую скорбь. Внезапно сыщик сунул указательный палец под нос князю и рявкнул:
– Господин Асадолла-мирза! Против вас имеются столь веские улики и доказательства, что, будь я на вашем месте, я бы немедленно во всем сознался!.. Сознавайтесь! Быстро, немедленно, срочно, точно!
Асадолла-мирза опустил голову и тихо сказал:
– Да, господин инспектор, вы, вероятно, правы. Я сознаюсь; это я убил Дустали-хана.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Услышав неожиданное признание Асадолла-мирзы, инспектор Теймур-хан на мгновенье оторопел, потом беззвучно засмеялся.
– Молчать!.. Еще одна победа всемирно известной системы мгновенного ошарашивания!.. Еще один убийца попался в руки правосудия!.. Практикант Гиясабади, наручники!
Все вокруг оцепенели. Я неслышно подошел поближе. Тишину нарушил глухой, будто идущий из колодца, голос Шамсали-мирзы:
– Асадолла… Асадолла, что я слышу?
Дядюшка, не успевший предупредить Шамсали-мирзу о своем сговоре с его братом и потому, вероятно, чувствовавший себя неловко, сказал:
– Князь… Ваше сиятельство… Не волнуйтесь. Наверняка это какое-то недоразумение.
Внезапно все сбились в кучу, стараясь удержать Азиз ос-Салтане, которая пыталась наброситься на Асадолла-мирзу:
– Так, значит, ты и вправду убил Дустали?! Подлец! Убийца!
Шамсали-мирза без чувств упал на скамейку. Все говорили одновременно. Даже дядюшка, чтобы придать событию правдоподобность, поносил князя на чем свет стоит. Наконец голос инспектора Теймур-хана перекрыл общий шум:
– Молчать! Кому говорю! Молчать!
Но Азиз ос-Салтане не прекращала отчаянных попыток атаковать Асадолла-мирзу, который молча стоял с опущенной головой.
– Я тебе глаза выцарапаю!.. Господи, дай мне дожить до того дня, когда этого негодяя обмывать понесут!.. Я не я буду, если собственными руками тебя не убью!.. Господин сыщик! Господин сыщик! Разрешите мне вот этими самыми руками задушить подлого убийцу!.. Да чтоб ты от чумы подох! Что тебе сделал мой несчастный муж?! Чем он, чистая душа, тебе не угодил?!
По знаку инспектора практикант Гиясабади подскочил сзади к Азиз ос-Салтане и обеими руками зажал ей рот. Но прошло еще несколько минут, пока она наконец успокоилась. Утирая пот со лба, инспектор сказал:
– Ханум! Люди не должны вершить расправу собственноручно… Богиня правосудия сама обо всем позаботится! Убийца понесет заслуженную кару за свое злодейское преступление. Я даю вам слово, что меньше, чем через месяц его труп будет болтаться на виселице! – Затем, повернувшись к своему заместителю, спросил: – Практикант, где наручники?
– Докладываю! Когда я пришел в управление, мне передали, что вы приказывали, чтоб я явился по этому адресу… Я хотел по дороге забежать за наручниками, но не успел… К тому же, если помните, у них замок сломался, и мы их отдали в починку.
– Болван! Кладезь тупости!..
Маш-Касем предложил:
– Ежели хотите, я принесу бельевую веревку, и мы его свяжем.
Вмешался дядюшка:
– Господин инспектор… Я.все еще не могу в это поверить… Но настоятельно прошу вас, не надо ни наручников, ни веревки! Ручаюсь вам за Асадолла-мирзу – он не сбежит… Сами подумайте, может ли сбежать человек, который послушался голоса совести и так чистосердечно во всем признался?! Вы только посмотрите на его лицо!
Асадолла-мирза напустил на себя такой покаянный и пристыженный вид, что, не знай я всей подоплеки, тоже наверняка бы поверил, что он действительно убил Дустали-хана. Инспектор притворился, будто его убедили слова дядюшки, хотя на самом деле у него и так не было иного выхода, поскольку практикант Гиясабади не принес наручники.
– Если я не надену на тебя наручники, даешь слово, что смиришься со своей судьбой, как подобает мужчине, и не вздумаешь бежать?
– Да, даю слово.
Маш-Касем предложил сходить за водой, чтобы привести в чувство Шамсали-мирзу, но сыщик воспротивился:
– Молчать! Этот господин слишком горяч. Пусть лучше так полежит, пока мы не закончим расследование.
Затем он встал напротив Асадолла-мирзы и, протирая пенсне мятым носовым платком, победно заявил:
– При использовании системы мгновенного ошарашивания преступник не может не сознаться… Как бы то ни было, поскольку ты быстро понял, что надо последовать голосу разума, видно, ты человек неглупый. А сейчас я хочу, чтобы ты со всей откровенностью ответил на несколько моих вопросов. Естественно, правдивость показаний повлияет на твою дальнейшую судьбу.
Азиз ос-Салтане снова бросилась на Асадолла-мирзу, но практикант Гиясабади вовремя оттащил ее и усадил на каменную скамейку, а сам навалился на ханум всем телом, чтобы она не попыталась начать все сначала.
Инспектор продолжил следствие:
– Молчать!.. Когда ты убил этого беднягу?
Асадолла-мирза, не подымая головы, ответил:
– В ту самую ночь, когда он сбежал из своего дома.
– Так, так. А почему покойный сбежал из своего дома? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно, точно!
– Моменто! Во-первых, раз я уже сознался, то зачем теперь быстро, немедленно, срочно? Во-вторых, сколько надо вам это повторять?.. Я уже говорил, что ханум собиралась кое – что ему отрезать…
– Кое – что?.. Что именно? Кому? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!
– Я ведь говорю о жертве, об убиенном… Мне совесть не позволяет произносить его имя.
– Ладно. Что дальше?
– Когда он, пришел сюда, то боялся возвращаться домой. Боялся, что ханум снова захочет сделать ему обрезание…
– Снова?! А разве она уже ему его сделала?
– Нет, инспектор, я хотел сказать, он боялся, что ему это сделают. Он сказал, что домой не пойдет. Ага настоял, чтобы он остался ночевать здесь. Когда я увидел, что ему и здесь неспокойно, то тайком предложил ему подождать, пока все лягут спать, а потом прийти ночевать ко мне домой.
– Так. И он пришел к тебе или нет?
– Моменто, инспектор! Ну что за вопрос! Если бы не пришел, ничего бы и не случилось.
– Ладно, что дальше?.. Пришел… и что же?
– Было уже три часа ночи, когда он ко мне заявился. Брат мой давно спал, Я понял, что это самый подходящий момент, и отрезал ему голову…
Мощным рывком Азиз ос-Салтане сбросила практиканта на землю и кинулась на Асадолла-мирзу:
– Глаза тебе выцарапаю!.. Чтоб у тебя руки отсохли!.. С большим трудом ее водворили на место.
– Значит, голову ему отрезал?
– Так точно. Отрезал.
– А что потом сделал? Быстро, срочно, немедленно!
– А потом быстро, срочно, немедленно выкинул эту голову.
Маш-Касем хлопнул себя по ляжке:
– Вай! Господи помилуй!.. Вот что бывает, когда человек вино да водку пьет!
Дядюшка нетерпеливо приказал:
– А ты заткнись, Касем!
– Молчать!.. Вы что собрались тут все надо мной издеваться?! Выкинул, говоришь, голову? Это что тебе, гнилой помидор или что?
– Я хотел сказать, что отделил голову от туловища.
– Чем?.. Ножом?.. Тесаком?.. Стилетом?.. Кинжалом?.. Молчать! А в чем причина? Почему ты его убил?
– Ей – богу…
– Быстро, немедленно, срочно! Отвечай!
Асадолла-мирза снова опустил голову:
– Я все вам сказал, а это сказать не могу. Сыщик прищурился и придвинул свою огромную физиономию вплотную к лицу Асадолла-мирзы:
– Так, так!.. Не можешь сказать!.. Удивительно!.. Именно это они, видите ли, сказать не могут!..
Когда Азиз ос-Салтане, глаза которой от гнева горели, как две раскаленные головешки, снова водворили на место, инспектор продолжил:
– Значит, не можешь сказать причину?.. Посмотрим… Вероятно, это убийство лишь одно из целой серии подобных? А?.. Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!
– Моменто! Не делайте из меня второго Асгар-Али!
– Молчать! Ты еще хуже, чем Асгар-Али!:. Асгар головы людям не отрезал!.. Почему ты его убил? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!
– Мне очень жаль, инспектор, но я не могу ответить на этот вопрос.
– Молчать!.. Удивительно!.. Не можешь ответить?.. Ну это мы еще посмотрим!.. Гиясабади!
– Моменто, моменто!.. Хорошо, скажу. Раз вы решили применить силу, я лучше скажу. Я… я… убил… Дустали… потому что…
– Потому что… что? Быстро, немедленно, срочно!
Асадолла-мирза опустил голову еще ниже и стыдливым тоном нашкодившего ребенка сказал:
– Потому что я любил его жену… Потому что Дустали украл у меня мою единственную любовь… Потому что он нанес мне страшную рану в самое сердце.
Все притихли. Инспектор от изумления онемел. Я.невольно покосился на Азиз ос-Салтане. Она застыла на месте с разинутым ртом и круглыми от удивления глазами… Инспектор тихо спросил:
– Ты про эту ханум говоришь?.. Это ты ее любил?
Асадолла-мирза тяжело вздохнул:
– Да, господин инспектор… Теперь, когда мне жить недолго осталось, пусть уж все знают…
Азиз ос-Салтане, по-прежнему с открытым ртом, во все глаза смотрела на Асадолла-мирзу. Наконец она с трудом проглотила слюну и простонала:
– Асадолла!.. Асадолла!
Князь, вероятно, вошедший в роль несколько больше, чем требовалось, с надрывом продекламировал:
– Не раз терзался Саади от тайной боли, На этот раз он тайну сохранить не волен!
Все замерли в молчании под впечатлением этой сцены. Взволнованная Азиз ос-Салтане растроганно и грустно пролепетала:
– О Асадолла! Горе мое горькое… О Асадолла! Что же ты наделал?! Почему же ты мне не сказал?
Князь тоном пылкого влюбленного ответил:
– Азиз, не надо! Не береди мои раны!
– О аллах, пусть лучше Азиз умрет! Асадолла!.. Не горюй! Я обязана простить тебе это убийство, и я его прощаю!.. Это был несчастный случай!
Нервы инспектора не выдержали. Он завопил:
– Молчать!.. Ханум, убийца должен понести наказание! Простили вы его или нет – не имеет значения!
– Как это молчать?! Что за глупости!.. Чьего мужа убили? Моего или вашего?.. Мой был муж, захочу и прощу его убийство!
– Молчать! Что значит – простите?
– А вот так мне захотелось, и все тут!.. И вообще, покойный свое уже прожил. Он говорил, ему пятьдесят, а ему шестьдесят с гаком было!..
Инспектор надвинулся на Азиз ос-Салтане и заорал:
– Молчать!.. В таком случае вполне возможно, что вы и Асадолла-мирза действовали заодно. Вы сговорились извести этого несчастного! Молчать… Вы… сколько времени между вами… Ай!
Инспектор не успел договорить, потому что Азиз ос-Салтане вцепилась ногтями в его бычью шею.
– Я и тебя на тот свет отправлю! Ишь чего выдумал!
– Убийцы! Головорезы!.. Молчать! Вы что, решили и меня прикончить, как того святого, безвинно убиенного?!
– Сам ты убийца! Покойный-то не больше тебя святым был. С женой мясника Ширали…
Дядюшка и Асадолла-мирза дружно загалдели, чтобы сыщик не услышал имени Ширали. Инспектор сделал вид, что и впрямь ничего не расслышал, но когда вновь воцарилась тишина, резко повернулся к Асадолла-мирзе:
– Кто такой Ширали? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно, точно!
Дядюшка и Асадолла-мирза, не сговариваясь, снова начали что-то бессвязно кричать, но потом дядюшка сказал:
– Инспектор, это не имеет отношения к делу. Ширали держал в нашем квартале мясную лавку. Несколько лет назад бедняга скончался…
Асадолла-мирза со скорбной миной добавил:
– Прекрасный был человек, да будет ему земля пухом… Два года назад заболел тифом и умер.
– Молчать! Откуда известно, что и этого несчастного не ты убил?
– Моменто, моменто! Вы что же думаете, мне нечем больше заниматься, как только людей убивать?! С меня одного убийства Дустали с избытком хватит!
– Удивительно! Поразительно!.. Ты до сих пор не сказал, куда спрятал труп.
– Отнес его в свой огород и там закопал.
Сыщик опять подскочил к нему:
– Кто тебе помогал? Быстро, немедленно, срочно! Отвечай!
– Никто, инспектор. Я сам его до огорода дотащил. – И, приложив руку к пояснице, Асадолла-мирза сморщился: – Ох… поясница!.. До сих пор болит. Вы и представить не можете, какой он был тяжелый!
Азиз ос-Салтане, закатив глаза, заметила;
– Покойный был не дурак пожрать.
Дядюшка крикнул:
– Ханум! Как не стыдно! Хватит!
Сыщик заорал:
– Молчать! И вы тоже… молчать! Всем молчать! Вперед, к месту сокрытия трупа!.. До нашего возвращения никто не имеет права покидать сад! Молчать! Ханум, вы тоже оставайтесь здесь, пока я не приду!
– Ни за что! Я иду с вами!
– Ханум, вам вряд ли будет приятно увидеть обезглавленный труп. Вы лучше…
Азиз ос-Салтане решительным жестом заставила его замолчать и, указывая пальцем на Асадолла-мирзу, заявила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64