И удивительные совпадения! Маршрут основных сил орды от верховьев Воронежа до Торжка имел форму гигантского вопросительного знака. Обратный путь БатуСубудая по водоразделам — перевернутый вопросительный знак размером поменьше. Искусственное русло Другусны, полукольцом охватывавшее козельскую гору, — тоже вопросительный знак, только в зеркальном отражении! Правда, в 1936 году он потерял свое завершающее скругление — когда протянули железную дорогу по верху горы и новому направлению, инженеры сочли, что береговые опоры путепроводного пойменного сооружения ослабят эта подмывающая склон струя и болото, поэтому Другусну вернули в древнее русло.Пробираясь по тальниковым зарослям прежнего, теперь уже старого русла, поднимаюсь на вал, который тянется над ним все еще мощной искусственной грядой, где я, оглядевшись, понял, что землю для этого вала взять было неоткуда, кроме как снизу, от подножия горы и русла Другусны. Таким образом, с запада и севера, где болотистая пойма Другусны соединялась с поймой Клютомы, с северо-востока, где искусственное устье Другусны примыкало к Жиздре, и с востока были надежные преграды под крутыми обрывами. Удивительно! Крепость великолепно защитилась с трех сторон, и это были стороны, откуда издревле ожидались враги. Единственная доступная ее сторона, так называемая напольная, располагалась с юга, где исторически сложившиеся обстоятельства образовали метрополию Козельска — Чернигово-Северское княжество.Пунктиры же через «горлышко» фляги — это третья загадка Козельской крепости, которую тоже не вдруг отгадаешь. Сейчас в этом месте, под мостом, глубокая прямая выемка. По дну ее шла старая железная дорога. Только не строители в прошлом веке перекопали это самое узкое место горы; ров существовал задолго до них, и мост через него издревле связывал город-крепость с водоразделом. Шагаю по буграм над «горлышком» и опять прихожу к выводу, что землю для них можно было тут взять только снизу, из рва, который со временем, потеряв свое оборонительное значение, заилился, осыпался и зарос. Железнодорожники снова углубили его, выравнивая подъем из поймы, а землю переместили в пойменную насыпь.Пытаюсь представить себе это место, каким оно было в XIII веке. Конечно же, ров опускался до уровня речной воды и Другусна соединялась с Жиздрой рукавом! Такое решение древних или средневековых фортификаторов, умевших замечательно приспосабливать к своим целям природу, было бы естественным и даже единственно правильным. Здесь самое узкое — каких-то двести сажен — место перешейка, тут же единственный вход-выход, связывающий город с «большой землей», и наиболее уязвимое его «горлышко». Течение Другусны бьет в гору с плавного поворота, будто река сама просится скорей к Жиздре. И здесь же обитало деятельное и воинственное племя, которое имело замечательных инженеров, вытворявших с реками все, что захотят, и располагало достаточным запасом времени, чтоб догадаться о пользе и даже необходимости пропустить воду этой реки через ров. Впрочем, заполненная водою канава никогда, в сущности, не была оборонительной новинкой, ее простота и надежность использовались разными народами с глубочайшей древности до нового времени. Вдоль московской Красной площади, например, исторически недавно тянулся заполненный водой ров, соединявший Неглинку с Москвой-рекой и защищавший Кремль с напольной стороны.Ученые насчитали немало типов средневековых русских крепостей, группируя их по способу использования особенностей рельефа и водных препятствий. П. А. Раппопорт пишет: «Известен на верхнеокской территории пример городища, расположенного на перешейке речной петли, — это древний Козельск. Расположение его вполне аналогично расположению некоторых тверских городищ». Специалисту, конечно, виднее, но если в Козельске Другусна была соединена с Жиздрой боковым руказом, то эта крепость уже приближалась к типу островных, самых надежных в те времена. Правда, принятая типология основывается прежде всего на природных признаках, и островными считаются крепости, которые защищались естественными водными препятствиями, главным образом болотами в северных районах Руси, известен ли был этот тип крепости в верховьях Оки? «Городища островного типа на рассматриваемой территории почти совершенно не встречаются, — пишет тот же автор. — Единственный пример — Городец на Жиздре, расположенный на овальном в плане холме посреди топкого болота на левом берегу Жиздры». Так вот, неужто жители столичного поселения на овальном высоком холме и на левом же берегу Жпздры не знали защитных особенностей соседней крепости? «Во время половодья городище бывает полностью окружено водой и превращается в подлинный остров», — утверждает ученый П. А. Раппопорт, а в Козельске снимали мост через ров и превращали свою гору в подлинный остров не только в половодье, но когда пожелают. И она стала таким островом героической и трагической весной 1238 года, в самое половодье…Не претендуя на терминологическое новаторство в области военно-исторической науки, я бы назвал древний и средневековый Козельск искусственно-островной крепостью. Бесспорно, она была на Руси одной из самых надежных цитаделей, включавшей в себя весь город. Чтоб разобрать эту и другие ее особенности, я снова раскрываю одну из страничек моего козельского блокнота, на которой попытался восстановить план и облик этой оригинальнейшей крепости.Прежде всего о размерах укрепленной части городаони воистину необыкновенны н могут быть оценены только в сравнении с укреплениями других городов, например, того же Чернигово-Северского княжества. Путивль, обладавший примерно такой же системой обороны, как Козельск, имел защищенную площадь всего в 1-3 гектара, Вщиж — 6, Любеч — 5-10, Новгород-Северский — от 20 до 40, Чернигов — более 40 гектаров. Козельская гора была вся обстроена по овалу крепостной стеной. Длинная ось овала — чуть меньше километра, короткая — почти четыреста метров, то есть козельская система защиты окружала около 40 гектаров городской площади. Благо не было у козельцев недостатка в строительных материалах — по Жиздре стояли прекрасные леса с могучими стволами и их можно было приплавить к городу в любом количестве. Из отборных дубовых лесин возводились стены и башни, которые не являются ни загадкой, ни предположением, — они, бесспорно, существовали, играя роль сторожевых вышек, поднятых над стеной для лучшего обзора местности, и, конечно, оборонительных точек, откуда легче и безопасней было выцелить врага через узкие бойницы.Любознательный Читатель. Откуда уверенность, что башни в Козельске были?— Эти боевые башни ясно видны на старинной миниатюре, изображающей Козельскую оборону. Бесценный для истории рисунок, правда, относится к XVII веку, но ученые не сомневаются, что это копия с более раннего оригинала. Есть и косвенные доказательства. Во Вщиже академик Рыбаков раскопал остатки фундамента огромной многоугольной башни, опиравшейся на мощные стояки. И если в маленьком городке на севере Черниговского княжества возводились этакие сооружения, то очень трудно допустить, чтобы Козельск, столь важная стратегически крепость, их не имел.— Но в Козельске-то не найдено таких фундаментов!Мне нравится этот мой читатель. Ему подавай точные, исторически бесспорные сведения. И я отвечу ему, что, к сожалению, в Козельске фундаментов древних башен пока не обнаружено, и чуть позже объясню, по какой, в частности, но, быть может, главной причине… Сооружения средневековой фортификации в этом районе Руси еще несколько веков служили свою службу. Козельская гора после разорения снова постепенно заселилась, и на ней опять возникла крепость, которую в 1566 году приезжал инспектировать сам Иван Грозный. Стена имела две проезжие и шесть глухих башен. В домонгольское время их могло быть до двенадцати — по дистанциям перестрела.С веками цельность козельскон горы нарушалась промоинами, тропками-дорожками, огородными террасами, холм расползался, застраивался по склонам. Обороняемая площадь перестраивалась, уменьшалась, охватывая лишь вершину горы. Появились пригороды, и с северной стороны к одному из них, «острогу», сделали пологий спуск, открыли подбашенные ворота и мост через Другусну. Через полтора века после ревизии Ивана Грозного появился еще один документ об этой крепости. Его нам оставил выходец из низов, замечательный деятель Петровской эпохи, секретарь Сената Иван Кирилов, человек широко образованный, занимавшийся географией и картографией, астрономией и физикой, экономикой и статистикой. Его работы давно признаны мировой наукой, и я рад, что могу здесь два слова вставить об Иване Кирилове для тех, кто о нем никогда не слыхал. В прошлом веке историк М. П. Погодин впервые выпустил фундаментальный труд Ивана Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», прекрасно переизданный в 1977 году с дополнениями под редакцией академика Б. А. Рыбакова. Это статистическое описание России первой четверти XVIII века, которое я листаю как старинный увлекательный роман. В нем множество сведений о том, что ушло навсегда с лица нашей земли, и о том, что могло бы, пусть и фрагментарно, вер нуться. Мечтательно имею в виду, например, московский Белый город Федора Коня, о башнях и мерах коего сообщает Иван Кирилов, или лобовую стену Козельской крепости-драгоценнейшие памятники нашей истории, архитектуры и фортификации… Итак, Иван Кирилов: «Козельск, город деревянной, рубленой, в нем 2 башни проезжие, 6 глухих, по мере около города и башен 389 сажен…»— Но ведь это менее восьмисот метров по периметру. Крохотная крепостенка!— Козельск после полного уничтожения в 1238 году возродился не сразу, и пригородная Оптина пустынь, я считаю, возникла тогда, когда на горе еще не появились новопоселенцы, потому что слово «пустынь» означает уединенный монастырь или монашескую келью, расположенную в безлюдных, отдаленных и труднодоступных лесных. горных или степных местах. И может быть, только в XIV или даже XV веке козельский мыс снова заселился и защитился новой крепостной стеной, правда, «по мере около города» вдвое меньшей…— И все же не слишком ли смело предполагать, что к приходу орды стена тянулась по овалу с продольной осью чуть ли не в километр и поперечной почти в полкилометра?— В сведениях XVI века есть неопровержимые доказательства. Один только продольный восточный вал вдоль Жиздры, искусственного русла и устья Другусны, оказывается, тянулся на 450 саженец, и его остатки почти на всем протяжении сохраняются доныне, хотя в целом козельская гора давно потеряла изначальную форму и от вершиннаго выгиба до подошвы сейчас усеяна домишками, салочками, сарайчиками-курятниками. Тот же документ дает основание для новых загадок, отгадок и просто догадок, связанных с фортификацией этой необыкновенной крепости.Козельский мыс был надежно защищен водой, болотами, крутыми обрывами, стеной, и городская цитадель — детинец — располагалась не в крайней точке мыса, как в других средневековых русских городах, а сразу же за «горлышком» и главной, то есть воротной, стеной, что увеличивало обороноспособность крепости.— На каком основании сделан вывод о нетрадиционном расположении детинца?— Археологических и летописных данных на этот счет нет, но, кроме смекалки древних козельцев, в какую я безоговорочно уверовал, в описании Козельской крепости XVI века есть одна простая фраза, содержащая, однако, множество информации. После упоминания о восточном вале длиною 450 саженей говорится о другом вале, более, надо понимать, длинном. В переложении на русский язык XX века, эта фраза, взятая мною из дореволюционного калужского путеводителя, выглядит так: «Был и другой вал, который шел от „острога“, по берегу реки Другуски, и, перейдя ее, охватывал южную, более других открытую часть города». Во-первых, «острог» — это древнее название самой удаленной от детинца пригородной окраины. Вспомним, что хан Кза в 1185 году после победы над Игорем Святославичем сделал набег на Посемье и Путивль, «пожже волости многий и острог у Путивля, а града не взя». Таким образом, «острогом» считалось поселение вне града, то есть крепости. Вал, во-вторых, тянулся над Другусной от северной части крепости к южной. Это подтверждает мои догадки о том, что русло ее было зарегулировано, а земля поднята для образования продольного западного вала, следы коего сейчас тоже еще заметны.Но вот третье удивительное и загадочное сообщение — вал этот будто бы переходил Другусну и охватывал южную, действительно самую открытую, напольную часть города! Здесь я развожу руками и приглашаю читателя сделать это вместе со мной. Где, в каком месте вал мог переходить Другусну? Только через ров, речной проран, но тогда бы он перекрывал рукав! А за рвом, выходит, с юга, позже примыкал к крепости какой-то пригород? Это могло быть, и в такое случае он стоял тоже вне города. И не слишком ли фантастичным покажется предположение, что рукав Другусны пропускался под валом через каменный арочный водовод? Снова и снова прихожу к выводу, что о подробностях прошлого мы знаем примерно столько же, сколько о подробностях будущего…Интересно все же течет Другусна! Стремительно сбегая с водораздела более или менее прямым путем к городу, она вдруг образует плавную дугу, а это значит, что воды ее успокоились и тихо текут по слабым грунтам, пропитывая берега. Возможно, что древние козельцы, пропустив сильную струю Другусны в Жиздру через рукав и тем ослабив реку, не только создали островную водную защиту, но и намеренно заболотили западные и северные подступы к чудо-крепости! Потом, повернув течение реки навстречу жиздринскому, не только подвели воду вплотную под северо-восточный крутяк, но и заболотили низинный уголок искусственного междуречья, хорошо зная, что даже небольшое, но глубокое и топкое болото преодолеть труднее, чем любую реку.А стрежневой прямоток Другусны мог вызвать в проране исключительно счастливые последствия!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103