– Не обязательно покупать себе одежду, если она у тебя есть, или еду, если ты сыт. Есть много вещей, которые можно купить за деньги, – ответил ему Ринтытегин.
– Едут! – закричали мальчишки, наблюдавшие за гонщиками.
– Впереди Рунмын!
– Правда, Рунмын!
В облаках пара и вихрей снега нарты неслись к школьному дому. Передняя далеко оторвалась от остальных и легко скользила по снегу. Вскоре уже можно было различить седока, сжавшегося в комочек на маленькой гоночной нарте.
Рунмын, не сбавляя скорости, промчался мимо толпы и на полном ходу выдернул из сугроба ружье.
– Какомэй, Рунмын! Йыккай! – пронеслось по толпе.
Рунмын сдержал оленей, затормозил ногами нарту и, не выпуская из рук ружья, спрыгнул на снег. К нему подбежали жена и детишки. Мальчики схватили ружье и понесли, как драгоценность, в ярангу.
Вторым был сын Эльгара. Он схватил с сугроба сверток материи и коробку с нитками и иголками.
Тем временем показались бегуны.
Они приближались растянутой цепочкой. Зрители замерли, вглядываясь, стараясь угадать, кто же станет обладателем двуствольного ружья.
– Не похож на Инэнли, – слышались голоса.
– Инэнли идет вторым – я хорошо вижу.
– Э! Это Праву! – крикнула Росмунта. – Посмотрите!
Праву некоторое время шел позади Инэнли. Потом стал его обходить. Инэнли бросил на Праву отчаянный взгляд, но продолжал отставать.
Все ближе становились яранги. Хорошо видны люди возле школы и призы, воткнутые в снег. Особенно ружье. Можно даже услышать отдаленный гул людских голосов, подбадривающих бегунов:
– Кита! Атав! Гок-кой! Кита, атав, гок-кой – возгласы одобрения.


– Праву! Праву! Ружье твое!
Откуда-то влилась новая сила в мускулы его ног, горло, хватающее воздух, будто расширилось. Глаза Праву видели только ружье. Он схватил его, сделал несколько шагов и остановился, опершись на ружье. Только теперь Праву взглянул на соперника. Понурый Инэнли устало уходил прочь. Вся его фигура выражала такое отчаяние, что Праву подивился выразительности человеческой спины.
– Инэнли, постой!
Парень остановился и медленно повернул голову.
– На, возьми! Это ружье твое. Я его тебе дарю, – сказал Праву.
Инэнли не нашелся, что ответить. Вмешался Ринтытегин:
– Не будь ребенком. Забирай ружье. Праву оно ни к чему. Сейчас начнем состязания по борьбе. Не задерживай людей, время уже позднее.
– Пусть Инэнли возьмет ружье! – закричали в толпе. – Не надо от подарка отказываться!
Невдалеке стояла жена Инэнли, немолодая уже женщина, доставшаяся ему от старшего брата. К ней прижался мальчуган – Инэнликэй, школьник.
– Друг Инэнли, – сказал Праву. – Неужели ты хочешь меня обидеть?
С лица Инэнли понемногу сходила хмурь. Он бережно взял ружье.
– Спасибо, Праву. Такой подарок – память на всю жизнь. – И он передал ружье Инэнликэю.
Мальчик важно положил ружье на плечо и понес домой.
Борцы уже скидывали кухлянки. Смуглые тела, несмотря на сильный мороз, блестели от лота и жира. Борьбу начали подростки. Они топтались на снегу, крепко вцепившись друг в друга. Зрители подбадривали их криками.
В круг вошли взрослые. Соперники долго примеривались, потом ухватили друг друга за края меховых штанов. Окутанные паром дыхания, они тяжело ходили, вскапывая торбазами снег. Одним из борцов был Коравье, другим – пастух Кытылькот. Коравье положил Кытылькота в снег, и тот, пряча глаза от зрителей, собрал в охапку свою одежду и вышел из круга, сопровождаемый насмешливыми возгласами:
– Должно быть, он ест только вареное мясо! Чего это Кытылькот вдруг заторопился домой?
Коравье, довольный победой, расхаживал по кругу, потряхивая кистями сильных рук.
– Кто еще хочет полежать на мягкой снежной постели? – вызывал он. – Ну, пусть докажут, что у них тоже, как и у меня, мясо красного цвета! Экикой! Выходите в круг!
– А ну, я попробую, – вдруг сказал Рунмын. – Авось поскользнется несдержанный на язык!
Рунмын решительно сбросил кухлянку и твердыми шагами двинулся навстречу Коравье, который ждал его, покачиваясь на полусогнутых ногах.
Но и Рунмына постигла та же участь, что Кытылькота. Сконфуженный, он вышел из круга.
Разгоряченная зрелищем Росмунта восторженно смотрела на мужа. Она высоко поднимала Мирона и показывала ему обнаженного по пояс отца, гордо расхаживающего вдоль ряда зрителей:
– Бери приз, Корав, раз нет достойных твоей силы мужчин! – крикнула Росмунта.
Коравье повторил клич, но никто не отозвался. Он уже сделал несколько шагов по направлению к призу, но тут послышался голос Праву:
– Постой!
Коравье остановился и вопросительно посмотрел на своего друга. Праву снимал кухлянку. Когда он остался в одних меховых штанах, по толпе прошел смешок:
– Видать, часто моется: побелел! Крови не видать! Вываляй его в снегу, Корав!
Коравье вернулся в круг и с любопытством наблюдал за приближающимся Праву.
Коравье был намного сильнее Праву – это видел всякий. Наташа, стоявшая среди зрителей, покраснела, и Праву, заметив это, догадался, что она боится за него.
Борцы сблизились. Коравье по-прежнему улыбался. Через секунду он лежал на снегу, удивленный и обескураженный.
– Я поскользнулся, – виновато сказал он.
– Давай еще раз попробуем, – предложил Праву.
Но и на этот раз Коравье так быстро оказался на спине, будто и не вставал.
– Торбаза скользкие, – сконфуженно произнес он, вставая.
– Что с тобой, Коравье? – уже неслись из толпы насмешливые возгласы. – Неужели Росмунта подшила тебе ледяные подошвы?
– Еще раз? – спросил Праву.
Коравье молча кивнул и крепко уперся ногами в снег.
Праву дал ему ухватить себя за пояс меховых штанов. Напрягшись, Коравье оторвал соперника от земли и швырнул. Никто не понял, что случилось: вместо Праву на снегу лежал Коравье!
– Какомэй! Ыннатал йыккайым! Ыннатал йыккайым! – Здорово! Удивительно!

– пронеслось по толпе.
Коравье поднялся, не спуская глаз с Праву.
– Ты меня победил! – громко сказал он и отошел в сторону.
Коравье не на шутку был огорчен поражением. От природы искренний, он делал над собой невероятные усилия, чтобы по-прежнему дружелюбно разговаривать с Праву. Непонятно, как человек намного слабее мог так легко победить его?
Во время вечерней трапезы Коравье несколько раз бросал на друга оценивающие взгляды.
Праву ждал, что Коравье спросит о секрете, с помощью которого он победил. Но Коравье молчал.
Росмунта тоже была расстроена. Она тяжело вздыхала и бросала на мужа укоризненные взгляды.
Тогда Праву заговорил сам:
– Ты, Коравье, все же сильный человек, и мне было нелегко сладить с тобой. Если бы ты боролся грамотно, тебя ни за что бы не положить.
– Как это – грамотно? – насторожился Коравье.
– Ты борешься одной силой, а нужно еще и умение, – объяснил Праву.
– Хитрость? – спросила Росмунта.
– Помолчи! – раздраженно крикнул Коравье. – У нас мужской разговор.
Росмунта надулась и отошла в сторону, что-то бормоча себе под нос.
Праву принялся объяснять правила борьбы самбо и показал несколько приемов. В результате чайник оказался в костре.
Росмунта прогнала их на улицу.
Здесь было достаточно места.
Коравье довольно быстро понял, что к чему, и был готов бороться до утра. Но тут из яранги вышла Росмунта и сказала, что пора идти в кино.
Во время сеанса Праву опять сидел рядом с Наташей. И опять, как в районном центре, испытывал мучительное желание смотреть не на экран, а на нее.
Зрители в стойбище Локэ еще не потеряли способность непосредственно выражать свои чувства во время демонстрации фильма. По ходу картины они издавали громкие возгласы одобрения или открыто негодовали.
Особенный успех имел фильм «По Магаданской области». В нем было много знакомого: оленьи стада, тундра, пастухи и даже яранги.
– Оказывается, и нашу землю можно снять на кино! – на весь зал восхищался Коравье.
Фильм кончился. Все вышли на улицу.
– Вот уж никогда не думала, что ты хороший физкультурник! – сказала Наташа Праву.
– Атлет! – уважительно объявил Сергей Володькин. – Всесторонне, гармонически развитая личность!
– Ну, допустим, не совсем гармоническая… – возразила Наташа.
– Молодец, – сказал Ринтытегин. – Ты настоящий лыгъоравэтлан! Одобряю!.. Не как некоторые. Кончит иной потомственный оленевод или айкалин какие-нибудь курсы, научится щелкать на счетах, и уж не то что бороться, а пешком ходить не может! А ты молодец – все же университет кончил и силу сумел удержать в теле!
Наташа провожала Праву в ярангу Коравье. Они шли по притихшей улице стойбища.
– А знаешь, Наташа, – сказал Праву, – я-то ведь бежал для тебя и боролся для тебя…
– Это еще зачем? – со строгим видом спросила Наташа. – Дал бы лучше жителям стойбища получить призы!
Праву остановился и посмотрел девушке в глаза. В зрачках плясали звездочки: то ли ее собственные, то ли отражались с неба. Неожиданно для себя Праву вздохнул:
– Эх, Наташа, Наташа! Скажи, чем можно тебя завоевать?
Наташа стояла близко, совсем рядом, плечи их касались. Она повернулась к Праву.
– Не надо меня завоевывать, Праву… Я тебя и так давно люблю, – сказала она. И Праву вдруг почувствовал, что к его губам прижались твердые, холодные, как недозрелые ягоды морошки, губы Наташи.
– Иди спи, – шепнула она, повернулась и убежала.
Праву долго стоял под холодными звездами и полярным сиянием, но не замечал неба. В его сердце был праздник ярче всех звезд и полярных сияний!

15

Сергей Володькин учился управлять собаками. Красной яранге пора было выезжать в тундру, а транспорта не было: одни тракторы возили лес в Торвагыргын, другие ушли в оленеводческие бригады.
Праву руководил обучением. В первый день Володькин появился перед собаками в своем обычном зимнем одеянии – скрипучем кожаном пальто с пристяжным меховым воротником. Псы встретили его недовольным, но сдержанным ворчанием, вожак злобно глянул и оскалил зубы.
– Чего это они? – удивился Володькин. – Сколько раз я проходил мимо них в поселке…
– Они тебя приняли за пассажира, – объяснил Праву. – А значит, как неприятную тяжесть.
– Вы глубоко заблуждаетесь! – заверил Володькин собак, обращаясь к вожаку упряжки по кличке Понто.
В ответ Понто громко зарычал.
Володькин отскочил, едва не свалившись в снег.
– Да ты что! Забыл, как ел пряники из моих рук?
Праву прикрикнул на Понто и велел Володькину пойти переодеться.
Обучение началось с того, что Праву прочитал Сергею лекцию о возникновении собачьего транспорта на чукотской земле, о породах собак, применяющихся для езды.
Володькин, нарядившийся в камлейку и торбаза, сидел на нарте и терпеливо слушал. Собаки лежали, свернувшись калачиком.
– Может, хватит теории? – взмолился наконец Володькин. – У меня ноги замерзли.
Праву показал, как нужно обращаться с остолом, произносить команды: поть-поть, кх-кх.
– Все ясно! – самоуверенно сказал Володькин. – Ничего хитрого, оказывается, нет в собачьей езде. Дай попробую!
Сергей удобнее уселся и взял в правую руку остол.
– Тагам! Тагам – пошел.


Нарта ни с места.
– Тагам! – громко повторил Володькин.
Понто поднял уши и вопросительно посмотрел на необыкновенного каюра.
– Что же вы?! Тагам! – заорал Володькин и замахнулся остолом.
Вожак зарычал.
Праву давился от смеха.
Володькин сошел с нарты.
– Чего ты смеешься? Помог бы лучше…
– Теперь не станешь говорить, что на собаках легко ездить? – съязвил Праву.
К обеду собаки кое-как признали нового каюра. Володькину так понравилась езда на собаках, что он решил самостоятельно въехать в Торвагыргын.
– Попадешь под трактор, – отговаривал его Праву.
– Не попаду, – уверял Сергей. – Если боишься со мной ехать, иди пешком.
– Ладно, ты садись, езжай, а я пойду.
Собаки дружно понесли Володькина к домам.
Не успела нарта разогнаться, как очутилась на дне котлована, который рыли для гаража. Выбравшись из ямы, Володькин поехал тише, тормозя остолом. За нартой клубился снег. Это было так красиво, что Сергей, залюбовавшись, не заметил столба. Володькин готов был поклясться, что столба раньше не было. Злая судьба подослала его. Собаки кучей сбились вокруг столба. Володькин попытался их распутать, но не тут-то было. Некоторые бедняги почти висели и задыхались. Пришлось пустить в ход перочинный ножик.
Когда Праву догнал Володькина, около него не было ни одной собаки.
Первая неудача не отпугнула Сергея. Через неделю он ездил как заправский каюр. Это было тем более кстати, что Праву снова уезжал в стойбище Локэ, а Володькин один, без своего начальника, должен был выехать с красной ярангой в тундру.
На общем собрании колхозников Торвагыргына стойбище Локэ единогласно приняли в колхоз. Бригадиром назначили Коравье, а помощником Праву. Здесь же обсудили план дополнительного строительства колхозных домов. Представитель комбината заверил, что до начала весенней распутицы они на своих машинах привезут дома и помогут их поставить.
Праву жил в стойбище Локэ. Рядом почти все время находилась Наташа.
Они решили пожениться, когда стойбище Локэ целиком переедет в Торвагыргын.
Наташа проводила тщательное медицинское обследование яранг. Как-то она сказала Праву:
– Для того чтобы за короткое время остановить разгон, взятый веками на вымирание, нужно много сделать. Между прочим, интересная особенность у жителей стойбища Локэ: туберкулезных среди них почти нет. Нет и других серьезных заболеваний. Только несколько детишек отличаются слабым здоровьем. Но они, как я выяснила, из семей, где произошло кровосмешение. Ты знаешь, что у них не хватает женщин. Вот Инэнли. Он женат на жене умершего брата, которая старше его лет на пятнадцать. Мне очень жаль парня. Такой красавец – и муж почти старухи.
– Тут ничего не поделаешь, – развел руками Праву, – обычай левирата. Остаток родового строя, хотя у чукчей пережитков родовой организации мало.
Елизавета Андреевна предложила переселять семьи по мере того, как будут строиться дома, но Праву решительно этому воспротивился. Он считал, что, оторванные от своих односельчан, люди будут чувствовать себя неуютно и стесненно в большом поселке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42