– Я никогда не выйду за вас, потому что никогда не любила вас и никогда не полюблю. Вы прекрасно знаете, что я всегда презирала вас, Том, презирала с самого первого дня!
– Другие так не думают! – усмехнулся он.
– Другие! – презрительно фыркнула миледи.
– И он вам тоже не верит!
– Да, – спокойно отвечала она, – не верит. Он всегда был слепым глупцом. А вас я лишь использовала, чтобы открыть ему глаза.
– Вот как, мадам? Что ж, вам удалось очень широко открыть ему глаза, черт меня побери! Настолько широко, что наша с вами связь перестала быть для него секретом.
– Да, это была моя ошибка, горькая ошибка, Том. Но я была молода, необузданна, своевольна и глупа! Да, роковая ошибка! Что ж, от этой ошибки пострадали и он, и вы, и я.
– Пострадали? – переспросил он. – Да уж! Но вы того стоили, Нелл! Ей-богу, стоили, ведь я любил вас.
– Я знаю, – кивнула она, – вы любили меня настолько, насколько вообще способны любить!
– Я и сейчас вас люблю и буду любить до последнего вздоха, Нелл! – с жаром воскликнул сэр Томас, делая попытку завладеть ее рукой.
– Знаю! – она увернулась и расхохоталась. – Но все дело в том, что я не люблю вас!
– Но почему, Нелл, почему, черт меня побери?!
– Просто потому, что вы – это вы.
– Бог мой! – с горечью вскричал сэр Томас. – Неужели вы до сих пор любите его?!
– Да, похоже, что так.
– И тем не менее вы хотите… убрать его.
– Да! – прошептала она, судорожно стискивая руки. – Больше жизни!
– Женщины – чертовски странные существа. – Он не сводил с нее горящего взгляда. – Если только… Ну да, вы ревнуете! Черт побери, вот в чем дело! Вы ревнуете к этой красотке-квакерше! К этой прелестной скромнице, будь она неладна.
– Может и так. У вас все готово, Том?
– Все.
– Сегодня ночью!
– Хорошо, – угрюмо откликнулся тот.
– Сами вы, конечно, не будете участвовать?
– Разумеется! – Он внезапно разозлился. – Мне сообщили, что чертов Шриг следит за этим местом?!
– Да, он был здесь вчера, – подтвердила она.
– Здесь? – вскричал сэр Томас, отшатываясь от нее. – Здесь?! Шриг?
– Разумеется, Шриг. – Она улыбнулась. – Он регулярно навещает меня.
– Что?!
– Шриг мой старый знакомый. Он любезно приносит мне лекарства от кашля, которые я тут же выбрасываю, как только за ним закрывается дверь. А еще мы с ним болтаем о делах, которые он расследует.
– Черт побери, ну и хитры же вы, моя драгоценная! Шриг – ваш друг! Вы умны, дьявольски умны, сверхъестественно умны!
Миледи зевнула.
– Этот человек когда-нибудь может пригодиться.
– Каким образом, Нелл?
– Вы прекрасно знаете, что я предпочитаю, чтобы вы звали меня Элеонор.
– Так проклятый Шриг вас часто навещает? И вы мне ни слова не сказали?! О, Господи, ни единого слова! Почему, черт возьми?
– И сейчас я сказала об этом только для того, чтобы предостеречь вас.
– Предостеречь? – повторил он, охваченный внезапным предчувствием. – Предостеречь? Проклятье, что вы имеете в виду?
– Не стоит так кричать, дорогой, – презрительно бросила миледи.
– Говори, ведьма! Говори же, что ты имела в виду? – яростно взревел сэр Томас, бросившись на нее. Взгляд его не предвещел ничего хорошего.
Но миледи лишь снова расхохоталась, звонко и весело.
– Как страшно! – выговорила она сквозь смех. – Вы всегда были таким трусом, Том!
– Чертова ведьма! Я вас задушу!
– Тем скорее вас повесят, глупец! Я оставила письмо, в котором все объясняю, оно в надежном месте. Отпустите же, вы делаете мне больно!
– Письмо? Письмо! – он еще сильней сжал ее. – Где оно? Отвечайте! Где оно?! Вы скажете мне!
Он тряхнул ее так сильно, что она забилась в конвульсиях резкого кашля. Но даже содрогаясь в приступе, она сумела нащупать что-то у своего горла, и в следующее мгновение он отпрянул от нее, тряся рукой, с которой капала алая кровь.
– Я не позволю… таким как вы… трогать меня! – с трудом выговорила она, водворяя булавку с бриллиантом на место. – А теперь сядьте и выслушайте меня, глупец!
– Простите меня, Нелл! – умоляюще прошептал сэр Томас, промокая кровь надушенным платком. – Простите меня! Элеонор, я вел себя слишком жестоко! Но вы так соблазнительны, Элеонор, вы способны свести мужчину с ума! Но давайте поговорим о письме, Нелл. Где оно? И что вы имели в виду, говоря о предостережении?
– Я имела в виду Еву-Энн! – Она презрительно сверкнула на него прекрасными глазами, устраиваясь поудобней среди подушек. – Вы ведь развратник, Том! Но только попробуйте тронуть мисс Эш, и я с удовольствием понаблюдаю, как вас схватят и повесят за…
В соседней комнате послышались голоса. Сэр Томас сжался, поднеся руку ко рту, его глаза остановились на двери.
– Шриг! – прошептал он злобно. – Так, значит, чертова Иезавель, вы все же выдали меня…
– Пока нет, Том, – ответила она также шепотом. – Дверь заперта, и вы можете уйти тем же путем, что и пришли. – Да вы совсем обезумели от страха – заберите пальто и шляпу!
С этими словами она поднялась, на цыпочках подошла к двери и, бесшумно повернув ключ в хорошо смазанном замке, так же неслышно вернулась к своей кушетке. Грациозно опустившись на нее, она устроилаьс поудобнее и закрыла глаза. И в этот момент в дверь осторожно постучали.
– Войдите! – устало отозвалась миледи.
Заметив Еву-Энн, она протянула к ней руки.
– Дорогая, ты, наверное, устала! – проговорила она с легким упреком.
– Прости меня, Мэриан, одна несчастная нуждалась в моей помощи. Со мной мистер Шриг.
– Попроси его войти.
Мистер Шриг не заставил себя ждать. Сияя как медный грош, он появился в гостиной.
– Мэм, – он весело взглянул на хозяйку, – доброго вам дня! Как ваш кашель?
– Как всегда, Шриг, не хуже и не лучше. Я не переживу эту зиму.
– Ну, ну. – он огляделся, – не стоит так быстро сдаваться! Никогда не следует говорить о смерти, мэм!
– Но дело обстоит именно так! – раздраженно вскричала она. – Я должна! Да и зачем мне жить? Однако, садитесь же, Шриг, и выпейте с нами стаканчик хереса или, быть может, предпочтете портвейн?
– Портвейн. Вы очень любезны, мэм! – Мистер Шриг направился к указанному стулу. По дороге он уронил шляпу, которая с глухим стуком упала на пол. Когда он подобрал ее, внутри лежал надушенный мужской платок с пятнами крови.
– Вы все еще носите свою железную шляпу, Шриг? – улыбнулась миледи.
Ева-Энн наполнила стаканы.
– Верно, мадам. Я нахожу свою шляпу отличной защитой от дубин, утюгов, всевозможных горшков и прочих орудий мести.
– У вас воистину опасная профессия! – Миледи не отрывала от мистера Шрига внимательного взгляда. – Удивительно, как вас еще не убили.
– Многие это пытались сделать, мэм, и кое-кому почти удалось, но тем не менее я все еще продолжаю наслаждаться живительным воздухом. – И в подтверждение мистер Шриг шумно втянул в себя упомянутую субстанцию.
– Да, да, сигара! – кивнула миледи. – Вы учуяли именно запах сигары.
– И очень дорогой сигары, мэм!
– А платок в вашей шляпе, Шриг! Это же мелкое воровство. Как вам не стыдно!
С нарочитой медлительностью мистер Шриг извлек платок из шляпы и положил на стол, одарив миледи почти благоговейным взглядом, затем со вздохом поднял наполненныйй до краев бокал.
– Мэм. – Он опустил голову так, что при желании этот жест модно было бы счесть поклоном. – Мэм, позвольте поднять этот бокал за вас! За ваше здоровье! И этим все сказано, дорогая леди В.-Т.!
– Ах! Такак вам известно мое имя, Шриг? – Она все так же спокойно улыбалась.
– Господь с вами, мэм, я знаю его уже лет шесть, а то и все семь! С того самого дня, как вы поселились в Джайлз-Рентс.
– Интересно, что вам еще извесно?
Мистер Шриг посмотрел сначала на пол, затем на потолок и, наконец, на свою собеседницу.
– Достаточно, мадам, – ответил он медленно и необычайно выразительно, – чтобы понимать, что на свете существуют вещи, которые мне никогда не удастся постигнуть. И в то же время я знаю достаточно, чтобы поприветствовать вас, миледи, и выразить свое восхищение!
С этими словами мистер Шриг опустошил стакан и взял шляпу. Миледи каким-то лихорадочным движением привстала и протянула ему руку. Мистер Шриг взял изящную тонкую руку своей широкой грубой ладонью, и его глаза раскрылись еще шире, когда он ощутил, как сильны эти нежные пальцы и как порывиста их хватка.
– Шриг, – спросила миледи, понизив голос, но очень настойчиво, – вам часто доводилось видеть смерть?
– Частенько, мэм.
– Это очень страшно? Очень больно?
– Все зависит от того, как наступает смерть, мэм.
– Скажем, от пули.
– О, это очень легкая смерть, мэм. Краткое мгновение и все. Стреляешь в надлежащее место и… – Он щелкнул пальцами.
– Внезапная боль, Шриг? Внезапная боль, а затем сон?
– Сон? – задумчиво переспросил мистер Шриг. – Все может быть.
– Наверное, в эту самую минуту в мире умирают сотни людей! Это обычное событие, разве не так, Шриг?
– Совершенно верно, мэм! – кивнул он. – Но Господь с вами, миледи…
– Да, да, я понимаю, мои слова могут показаться слишком мрачными, – она отпустила его руку, – но тот, кто уже чувствует дыхание смерти, тот, кто находится на пороге иного мира, не может не думать о том, что его ждет впереди. Что ж, до свидания, Шриг, вы очень добры ко мне. Спасибо вам, вы скрасили немало тоскливых часов… До свидания!
Она в изнеможении откинулась на подушки и прикрыла глаза.
Мистер Шриг внимательно посмотрел на нее, на его обычно безмятежном лице появилось обеспокоенное выражение.
– Мэм, – мягко произнес он, – могу ли я что-нибудь сделать для вас?
– О, нет, нет! – Она раздраженно покачала головой, по-прежнему не открывая глаз. – Никто не может мне помочь. Никто! До свидания, Шриг. До свидания и спасибо вам!
Мистер Шриг медленно направился к выходу из гостиной, но у самой двери остановился и взглянул на Еву-Энн, поглощенную своим рукоделием. Заметив его взгляд, она встала и бесшумно двинулась следом за ним. На пороге мистер Шриг остановился, покачал головой, оглянулся через плечо, пробормотал «Очень подозрительно!» и скрылся за дверью. Ева-Энн заперла замок и вернулась в гостиную. Миледи все еще лежала на подушках с закрытыми глазами. Казалось, она заснула. Но едва Ева-Энн взялась за иглу, как миледи резко спросила девушку:
– Что ты там шьешь, Ева-Энн?
– Одеяло для новорожденного миссис Тримбер, но…
Тут девушка испуганно смолкла. Миледи, уткнувшись в подушки, разрыдалась. Ева-Энн отбросила в сторону шитье и кинулась к ней.
– Мэриан. – Она ласково обняла ее. – Мэриан, дорогая, что случилось?
– Младенец! – прошептала миледи сквозь слезы. – О, Ева-Энн, если бы только у меня был ребенок! Я могла бы быть сейчас совсем иной, гораздо лучше, добрее…
– Нет, не надо так говорить! – девушка еще крепче прижала ее к себе. – Ты вовсе не злая, просто на время сбилась с пути. Но когда-нибудь, Мэриан, когда-нибудь Бог возьмет тебя за руку и поведет за собой, верь мне!
– Меня не возьмет, нет! – исступленно вскричала миледи, подняв к свету свою тонкую руку и ужасом глядя на нее. – Бог никогда не решится коснуться этой грешной руки!
– Это не так! – Ева по-матерински баюкала сотрясаемое рыданиями тело. – Он милостив. О, Мэриан, поверь мне, в тебе столько хорошего, что Бог никогда не оставит тебя. Ты ведь его дитя. Он любит тебя так же, как и всех своих детей. Поэтому не говори так и уповай на милость Господа.
Миледи испуганным ребенком, ищущим утешения и ласки, прижалась к Еве-Энн. У нее вдруг потеплело на душе от этих простых и ласковых слов, от этих по-матерински нежных рук.
– Ева, милая моя, – спросила она вдруг, – а ты веришь, что по ту сторону ужасного мрака, называемого смертью, нас ждет Бог?
– Да, Мэриан.
– И ты думаешь, он возьмет меня за руку? Вот за эту грешную руку?
– Да, Мэриан, возьмет. И поведет за собой, и согреет своим сиянием.
– Поцелуй меня. Ева-Энн, поцелуй меня, мой ангел милосердия и утешения.
Ева-Энн ласково поцеловала ее, и они обнялись. Вдруг миледи лихорадочно прошептала:
– Скажи мне, Ева-Энн, ты… ты… действительно?
Раздался внезапный стук в дверь. Ева-Энн собралась было встать, чтобы открыть, но миледи удержала ее.
– Нет, сначала ответь! Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь!
Девушка, вспыхнув под требовательным взглядом миледи, тихо сказала:
– Да, Мэриан, действительно. Всем сердцем!
Тогда миледи ласково поцеловала ее и отпустила. Ева-Энн поспешила открыть дверь. На пороге стоял маленький мальчик, тело его прикрывали чрезвычайно живописные лохмотья, он искательно улыбнулся и прнзительно заголосил:
– О, мэм, пожалуйста, пойдемте, мама говорит, что малыш не шевелится, она думает, он умирает. Пойдемте скорее!
– Иди, Ева-Энн, иди, милая моя! – В голосе и движениях миледи сквозила лихорадочная поспешеность. – Вот твой плащ. Так, давай я накину его на тебя. Можешь не торопиться с возвращением, я чувствую себя хорошо. Поспеши же, ангел мой, и пусть бог наградит тебя тем счастьем, которого так страстно желает моя душа.
С этими словами она порывисто поцеловала Еву-Энн в лоб и вытолкнула ее на лестничную площадку, захлопнув тяжелую дверь.
Какое-то мгновение она стояла, озираясь вокруг, словно насмерть перепуганный ребенок, затем вздрогнула и закрыла лицо руками!
– Счастье! – пошептала она. – Помоги мне, Господи!
Она подошла к окну, распахнула тяжелые ставни и протянула руки навстречу солнечному сиянию.
– О Боже! Если ты действительно слышишь меня, то дай ей то счатье, которго я так и не узнала, дай ей то, что я так легко отринула от себя – подари ей детей и радость материнства!

Глава XXXIX,

в которой миледи отправляется в последний путь

Заходящее солнце преобразило мир трущоб, расцветив его в удивительно нежные цвета. Багряное небо с подсвеченными косыми солнечными лучами облаками поражало своей красотой, и даже грубый люд Джайлз-Рентс то и дело останавливался, чтобы взглянуть на это чудо. Привычные грязь и мрак окружающих улиц, казалось, отступили, и на их месте сиял прекрасный мир.
И даже миледи, торопливо пробирающаяся сквозь толпу, целиком ушедшая в свои мрачные мысли не может не заметить удивительной красоты, посетившей Джайлз-Рентс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35