унитаз безободковый напольный
– В самом деле?
– Истинная правда, сэр! Я покорный слуга музы трагедии. Но какую бы роль отныне мне не довелось играть, от разлагающегося трупа до подлого беспринципного паяца, неизменно в глубине души я буду хранить неумирающее чувство благодарности и дружбы к Джону Гоббсу!
Мистер Посинг свирепо схватил чашку с кофе и залпом проглотил ее содержимое, тогда как его брови продолжили восторженный монолог своего хозяина.
– О, какие прекрасные слова, возлюбленный муж мой! – благоговейно прошептала Юдоксия Посингби. – Позволь добавить: аминь!
Покончив с завтраком, сэр Мармадьюк и Руперт поднялись в мансарду, но не успел наш герой прикрыть дверь, как могучие руки мистера Беллами крепко сжали его в объятиях.
– Джон! – воскликнул юный джентльмен, – старина Джон, взгляните же на меня!
– Вы выглядите как истинный денди! – улыбнулся сэр Мармадьюк.
– Охотно вам верю! – мистер Беллами удовлетворенно осмотрел свой великолепный наряд. – Представляете, старина, случилось настоящее чудо! Лев обернулся ягненком, людоед стал человеком! Горгона превратилась… Короче говоря, мой бессердечный дядюшка расщедрился!
– Вы меня удивляете! – воскликнул сэр Мармадьюк.
– И не мудрено! Я сам удивлен! Ибо мой дядюшка, сэр Мармадьюк, этот неприступный ворчун и скряга, на поверку оказался добрейшим малым, будь благословеннна его лысина!
– Гм! Лысина, Руперт…
– Ну, в его-то возрасте он уже должен был обзавестись солидной плешью. Но, как бы там ни было, мои карманы набиты звонкой монетой, так что их содержимое и я сам к вашим услугам. Если нужна помощь или…
– Вы очень добры! – сэр Мармадьюк взглянул в пылающее лицо собеседника. – Я благодарен вам, Руперт…
– Благодарны? – воскликнул мистер Беллами. – Нет, нет, Джон! Все как раз наоборот, старина! Это я очень многим вам обязан. И я никогда не смогу… никогда не смогу выразить свою благодарность! Ибо, Джон, вы своим доверием и почтительностью вернули мне самоуважение, вы называли меня джентльменом, несмотря на мои лохмотья. И потому, старина, потому… черт возьми, я никогда не смогу… – он смутился и опустил голову, но в следующее мгновение сквозь слезы взглянул на сэра Мармадьюка. – Каким же я был ослом! Но, Джон, я вам чертовски благодарен! Для меня большая честь называть вас своим другом, и я надеюсь… – тут голос его дрогнул и оборвался, но сэр Мармадьюк, глядя в наполненные слезами гляза юноши, прочитал в них все то, что юноша не смог выразить словами.
– Руперт, – сказал он, – мы друзья и останемся ими навсегда, до самого конца, я в этом уверен. Что же касается доверия – Ева-Энн будет очень рада увидеть вас. Отправляйтесь к ней. Она живет в старом особняке напротив Лютикового переулка.
– А вы, Джон? Рочему вы не пойдете со мной?
– У меня дела, Руперт. Мне надо написать письмо. Так что отправляйтесь к Еве-Энн. Купите ей что-нибудь в подарок. И поговорите с ней. Я хочу сказать, убедите ее покинуть этот ужасный район. В Лондоне живет замужняя сестра Евы-Энн миссис Д'Абернон. Попросите Еву-Энн познакомить вас с ней и постарайтесь уговорить ее немедленно переселиться из Джайлз-Рентс.
– Я все сделаю, Джон! Это отвратительная дыра! Мужчины здесь весьма неприятны, но женщины, черт бы меня побрал, прсто омерзительны!
– Уведите ее отсюда как можно скорее. Сделайте все, что в ваших силах.
– Можете на меня положиться, старина!
Подкинув вверх свою элегантную шляпу, мистер Беллами нахлобучил ее на голову самым залихватским образом и исчез, унося с собой энергию молодости. А помрачневший сэр Мармадюк, с тоской оглядев дымящиеся трубы и обветшалые крыши, устало вздохнул и сел за стол, чтобы написать верному мистеру Гоббсу длинное и скучное послание относительно нового завещания. Покончив с письмом, он поднялся, надел свое пальто грубой шерсти, проверил, на месте ли пистолет, и вышел на залитую солнцем улицу.
Глава XXXVII,
в которой речь пойдет о шишковатой трости мистера Шрига
Оборванные дети носились по улице, наполняя воздух пронзительными криками. Нечесаные женщины, маячившие в дверях, завидев его, переставали браниться. Он неторопливо шел мимо старых покосившихся домишек, в которых тоскливая старость соседствовала с безрадостным детством. Но сэр Мармадьюк продолжал идти вперед, засунув руки в карманы пальто, слепой и глухой ко всему, что творилось вокруг. Он не заметил, как от темной стены отделилась тень и заскользила следом. Тень принадлежала коренастому человеку с огромной копной волос. Его маленькие цепкие глазки ни на минуту не упускали из виду высокую фигуру в шерстяном пальто, бесформенной шляпе и грубых башмаках. Сэр Мармадьюк свернул в переулок, вышел на широкую улицу, по-прежнему не догадываясь о преследовании. В эти минуты он был полностью поглощен унылыми раздумьями о своем будущем. Что ж, он вновь вренется к своему одиночеству… У него, конечно же, останутся книги, музыка и Джон Гоббс.
Он продолжал медленно идти вперед, опустив голову и не замечая ничего вокруг. Но ее он все-таки углядел. Ева-Энн переходила улицу, окруженная толпой детей, тянувших к ней свои ручонки, не отрывавшие от нее влюбленных глаз. Девушка, ласково улыбаясь им, беседовала со старухой, ковылявшей рядом. Словно почувствовав его присутствие, она оглянулась, и лицо ее тут же осветилось радостью.
– Джон! – воскликнула Ева-Энн. – С одной из женщин случилось несчастье, я тороплюсь к ней. Пойдем со мной!
– Это моя Нэнси, господин, – прошамкала старуха. – Она обварила ноги. Моулз опрокинул на нее чайник. Дети плачут от голода, а Нэн не может подняться с кровати, у меня ревматизм, а помочь нам все отказываются, боятся Моулза, твердят, что он сумасшедший.
– Сумасшедший? – спросил сэр Мармадьюк.
– У него есть джин! Галлон! И он ни капли не дал ни мне, ни бедняжке Нэн!
– Кто такой Моулз?
– Муж Нэнси, сэр.
– Ева, тебе не стоит туда идти…
– Но, Джон, я должна помочь бедняжке.
– Вот сюда! – Старуха остановилась у скользкой и очень узкой лестницы, круто спускавшейся в зловонное подземелье. – Осторожней, леди, здесь скользко. А вы, мелюзга, отстаньте от леди! прочь отсюда!
С этими словами старуха начала спускаться по невообразимо грязным ступеням. Сэр Мармадьюк и Ева-Энн последовали за ней. Внизу царил кромешный мрак. Но вот глаза привыкли к темноте, и наши герои смогли различить двух детей, сжавшихся у изодранного тюфяка, на котором неподвижно лежала молодая женщина. Из дальнего угла доносилось какое-то неразборчивое бормотание, временами переходившее в стоны.
– Боже, – сэр Мармадьюк в ужасе отшатнулся. – Это невозможно!
– Да, конечно, – прошептала Ева-Энн, – но я видела места и похуже.
– Ты привела ее, матушка? – Женщина на тюфяке пошевелилась. – Ты привела Добрую Леди?
– Она здесь, Нэн. А с ней джентльмен, он любезно согласился осмотреть твои ноги.
– О, мэм! – простонала страдалица. – Говорят, вы очень добры к детям, будьте же добры и ко мне.
– Да, конечно, сестра моя. – Ева-Энн склонилась над несчастной, осторожно взяла из рук измученной матери хнычущего младенца и стала успокаивать его.
Дети подобрались поближе.
– Сильно болит? – Девушка тронула лоб женщины.
– Очень, мэм, так болит, не приведи Господь! – пропищала откуда-то сбоку старуха со странным торжеством в голосе. – Ее ноги! Бедняжка стонала всю ночь. Покажи им, Нэн, покажи! Пускай убедятся, что я не лгу. Подойдите, сэр, подойдите!
– Нет, нет! – вскричала Нэнси. – Я не так уж и больна, но если бы вы дали им немного поесть… Со вчерашнего вечера у нас нет ни крошки…
– Бедняжки! – воскликнула Ева-Энн. – Не беспокойся, Нэнси, их накормят. Я уже послала за продуктами и…
В этот момент несчастное существо в углу взвизгнуло и, хватая воздух скрюченными пальцами, начало сыпать проклятиями.
– Не бойтесь его, мэм! – простонала Нэнси. – Это всего лишь Моулз. Не обращайте на него внимания. Он просто бредит, ему повсюду мерещатся змеи и пауки, он ловит их, бедняжка, ночи напролет… – Тут она застонала.
– Так сильно болит? – Ева склонилась над ней.
– Временами нещадно, мэм!
– Я постараюсь помочь тебе. Джон, подержи малыша.
– Подержать? – изумился сэр Мармадьюк. – Нет, нет, отдай его лучше старухе.
– Мне понадобится ее помощь, возьми же эту крошку, Джон, ведь она твоя сестра перед лицом Господа!
И вот уже ужасный шевелящийся комочек у него в руках. Несчастный человеческий детеныш. Сэр Мармадьюк поспешно отвернулся, когда Ева начала разматывать лохмотья, прикрывавшие ноги несчастной женщины.
Ребенок, несмотря на усилия джентльмена, захныкал громче. Ева оглянулась и велела старухе освободить сэра Мармадьюка от обязанностей няньки, тот с облегчением передал визжащий комок в более умелые руки и отошел в сторону, стараясь не смотреть на тюфяк. В следующее мгновение раздался отчаяннный крик Евы-Энн, сэр Мармадьюк резко обернулся и в тот же момент рухнул на колени под ударом дубины, просвистевшей в дюйме от его головы и обрушившейся на плечо. Сэади раздался звук еще одного удара. Сэр Мармадьюк вскочил на ноги и стремительно развернулся. Прямо на него, широко раскинув руки валился какой-то человек. Сэр Мармадьюк отпрянул в сторону, и тело с глухим стуком рухнуло на пол. У лестницы стоял мистер Шриг, шишковатая трость угрожающе раскачивалась, готовая нанести новый удар. Но необходимости в том уже не было – упавший не двигался. Сэр Мармадьюк вгляделся в лежавшую у его ног фигуру.
– Драчун Фэган! – мистер Шриг осторожно ткнул тростью недвижное тело. – Вы не пострадали, сэр?
– Благодаря вам, Шриг, почти нет! – сэр Мармадьюк потер ушибленное плечо. – Ей-богу, этот парень хорошо знал свое дело. Какая удача, что вы случайно оказались здесь.
– Случайно? – изумился мистер Шриг. – Это не совсем так, сэр. Скорее уж наоборот. Я уже давно не свожу глаз со своей птички.
– Которая, похоже, приходит в себя! – сэр Мармадьюк опустил руку в карман пальто.
– Приходит в себя, сэр? Ну-ка, посторонитесь!
Человек начал с трудом подниматься, но шишковатая трость опустилась на лохматую голову столь точно, что Драчун Фэган как подкошенный снова рухнул на пол.
– У некоторых птичек очень крепкие черепа! – вздохнул мистер Шриг. – Но теперь он на время успокоился!
Он повернулся к бледной Еве-Энн, почтительно приподнял шляпу и улыбнулся.
– Полагаю, мэм, я немного напугал вас? – участливо спросил он. – Прошу извинить меня. Следовало уложить его чуть-чуть раньше, на минуту-другую, но он проявил такую прыть, какой я от него не ожидал!
– Все в порядке, друг Шриг! – она коснулась дрожащей рукой его рукава. – Ты спас жизнь Джону. О, дорогой друг, я буду молить Господа, чтобы он благословил тебя!
– Но что вы здесь делаете, мэм? Это неподходящее для вас место!
– Бедняжка Нэнси тяжело больна!
– Да? – мистер Шриг повернулся к несчастной. – Да, весьма неприятно, мэм, хотя мне доводилось видеть и похуже.
– Мне нужны губка, чистая вода, мазь и…
– Или лярд! Лярд – вот что ей нужно, мэм, но в первую очередь доктор!
– О, если бы только это было возможно, мистер Шриг! Если бы мы могли найти хоть одного…
– Ну, хирурга я вам обещаю, мэм! – кивнул головой мистер Шриг. – Но прежде всего я должен посадить под замок мою птичку.
Тут он неожиданно сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. В следующее мгновение с улицы послышался ответный свист, а вслед за ним на лестнице раздались тяжелые шаги, и вскоре в подвал ввалились два здоровяка, в которых наш джентльмен безошибочно угадал представителей закона.
– Мы готовы, сэр! – гаркнул один из них, отдавая мистеру Шригу честь.
– Всегда готовы! – отозвался второй. – Вы взяли его, сэр?
– Увы, – вздохнул мистер Шриг, – я взял его, Джордж, но не за убийство! Я мог бы схватить его и за убийство, но тогда друг вот этой юной леди был бы сейчас трупом. Поэтому, – он снова вздохнул, – мне пришлось принять меры на тридцать, ну, быть может, на пятнадцать секунд раньше. Вот такие дела! – мистер Шриг горестно покачал головой и с сожаление ткнул тростью все еше пребывавшего без сознание Драчуна Фэгана. – Но все равно посадите-ка его под замок, ребята, хоть это и будет всего лишь «покушение на убийство». И вот еще что, Джордж, пришли-ка сюда поскорее хирурга.
– Будет сделано, сэр!
Полицейские подхватили безвольное тело и поволокли вверх по лестнице.
– Одна птичка в клетке! – удовлетворенно кивнул Шриг. – Остались Танцор Джимми и Свистун Дик.
– Ваше пророчество, похоже, сбывается, Шриг! – сэр Мармадьюк отвел его в сторону.
Ева-Энн тем временем снова занялась больной.
– То есть, сэр?
– Вы же говорили, что мне грозит опасность.
– Опасность? Ну, не знаю, сэр. Вряд ли вам грозит какая-либо опасность. С чего бы это? Я ведь приглядываю за чами как заботливая мамаша.
– За что я вам и благодарен от всей души, Шриг!
– Благодарны, сэр? А я ведь вам тоже очень благодарен. И знаете почему? Потому что вы отличная приманка для моих птичек…
В этот момент серху раздался звонкий голос:
– Не мог бы кто-нибудь подсказать мне, где тут обитает миссис Моулз?
Тут же раздался хор пронзительных голосов, услужливо подсказывавших путь. Вскоре на лестнице показались изящные сапоги, за которыми следовали стройные ноги, обтянутые великолепными бриджами последнего фасона, и наконец появился мистер Беллами собственной персоной. В руках он держал (отчего у детей засветились лица) многичисленные пакеты и свертки.
– Ха, Джон! – воскликнул он с радостным удивлением. – Помогите-ка мне, вот хлеб, масло, мясо, сахар, чай и еще куча всего!
Глава XXXVIII,
в которой миледи читает молитву
Сэр Томас Моубрей швырнул недокуренную сигару в камин. Он не сводил горящих глаз с миледи.
– Элеонор… – Его грубый голос звучал сейчас удивительно мягко. – Нелл, вы выйдете за меня замуж, когда все будет кончено?
Миледи звонко рассмеялась.
– С какой стати, дорогой сэр?
– Я прошу вас, Нелл! – Пальцы его нетерпеливо сжались. – Я умоляю вас! Вы ведь знаете, что всегда мне были нужны вы, только вы!
– Оставьте меня в покое, – устало вздохнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Истинная правда, сэр! Я покорный слуга музы трагедии. Но какую бы роль отныне мне не довелось играть, от разлагающегося трупа до подлого беспринципного паяца, неизменно в глубине души я буду хранить неумирающее чувство благодарности и дружбы к Джону Гоббсу!
Мистер Посинг свирепо схватил чашку с кофе и залпом проглотил ее содержимое, тогда как его брови продолжили восторженный монолог своего хозяина.
– О, какие прекрасные слова, возлюбленный муж мой! – благоговейно прошептала Юдоксия Посингби. – Позволь добавить: аминь!
Покончив с завтраком, сэр Мармадьюк и Руперт поднялись в мансарду, но не успел наш герой прикрыть дверь, как могучие руки мистера Беллами крепко сжали его в объятиях.
– Джон! – воскликнул юный джентльмен, – старина Джон, взгляните же на меня!
– Вы выглядите как истинный денди! – улыбнулся сэр Мармадьюк.
– Охотно вам верю! – мистер Беллами удовлетворенно осмотрел свой великолепный наряд. – Представляете, старина, случилось настоящее чудо! Лев обернулся ягненком, людоед стал человеком! Горгона превратилась… Короче говоря, мой бессердечный дядюшка расщедрился!
– Вы меня удивляете! – воскликнул сэр Мармадьюк.
– И не мудрено! Я сам удивлен! Ибо мой дядюшка, сэр Мармадьюк, этот неприступный ворчун и скряга, на поверку оказался добрейшим малым, будь благословеннна его лысина!
– Гм! Лысина, Руперт…
– Ну, в его-то возрасте он уже должен был обзавестись солидной плешью. Но, как бы там ни было, мои карманы набиты звонкой монетой, так что их содержимое и я сам к вашим услугам. Если нужна помощь или…
– Вы очень добры! – сэр Мармадьюк взглянул в пылающее лицо собеседника. – Я благодарен вам, Руперт…
– Благодарны? – воскликнул мистер Беллами. – Нет, нет, Джон! Все как раз наоборот, старина! Это я очень многим вам обязан. И я никогда не смогу… никогда не смогу выразить свою благодарность! Ибо, Джон, вы своим доверием и почтительностью вернули мне самоуважение, вы называли меня джентльменом, несмотря на мои лохмотья. И потому, старина, потому… черт возьми, я никогда не смогу… – он смутился и опустил голову, но в следующее мгновение сквозь слезы взглянул на сэра Мармадьюка. – Каким же я был ослом! Но, Джон, я вам чертовски благодарен! Для меня большая честь называть вас своим другом, и я надеюсь… – тут голос его дрогнул и оборвался, но сэр Мармадьюк, глядя в наполненные слезами гляза юноши, прочитал в них все то, что юноша не смог выразить словами.
– Руперт, – сказал он, – мы друзья и останемся ими навсегда, до самого конца, я в этом уверен. Что же касается доверия – Ева-Энн будет очень рада увидеть вас. Отправляйтесь к ней. Она живет в старом особняке напротив Лютикового переулка.
– А вы, Джон? Рочему вы не пойдете со мной?
– У меня дела, Руперт. Мне надо написать письмо. Так что отправляйтесь к Еве-Энн. Купите ей что-нибудь в подарок. И поговорите с ней. Я хочу сказать, убедите ее покинуть этот ужасный район. В Лондоне живет замужняя сестра Евы-Энн миссис Д'Абернон. Попросите Еву-Энн познакомить вас с ней и постарайтесь уговорить ее немедленно переселиться из Джайлз-Рентс.
– Я все сделаю, Джон! Это отвратительная дыра! Мужчины здесь весьма неприятны, но женщины, черт бы меня побрал, прсто омерзительны!
– Уведите ее отсюда как можно скорее. Сделайте все, что в ваших силах.
– Можете на меня положиться, старина!
Подкинув вверх свою элегантную шляпу, мистер Беллами нахлобучил ее на голову самым залихватским образом и исчез, унося с собой энергию молодости. А помрачневший сэр Мармадюк, с тоской оглядев дымящиеся трубы и обветшалые крыши, устало вздохнул и сел за стол, чтобы написать верному мистеру Гоббсу длинное и скучное послание относительно нового завещания. Покончив с письмом, он поднялся, надел свое пальто грубой шерсти, проверил, на месте ли пистолет, и вышел на залитую солнцем улицу.
Глава XXXVII,
в которой речь пойдет о шишковатой трости мистера Шрига
Оборванные дети носились по улице, наполняя воздух пронзительными криками. Нечесаные женщины, маячившие в дверях, завидев его, переставали браниться. Он неторопливо шел мимо старых покосившихся домишек, в которых тоскливая старость соседствовала с безрадостным детством. Но сэр Мармадьюк продолжал идти вперед, засунув руки в карманы пальто, слепой и глухой ко всему, что творилось вокруг. Он не заметил, как от темной стены отделилась тень и заскользила следом. Тень принадлежала коренастому человеку с огромной копной волос. Его маленькие цепкие глазки ни на минуту не упускали из виду высокую фигуру в шерстяном пальто, бесформенной шляпе и грубых башмаках. Сэр Мармадьюк свернул в переулок, вышел на широкую улицу, по-прежнему не догадываясь о преследовании. В эти минуты он был полностью поглощен унылыми раздумьями о своем будущем. Что ж, он вновь вренется к своему одиночеству… У него, конечно же, останутся книги, музыка и Джон Гоббс.
Он продолжал медленно идти вперед, опустив голову и не замечая ничего вокруг. Но ее он все-таки углядел. Ева-Энн переходила улицу, окруженная толпой детей, тянувших к ней свои ручонки, не отрывавшие от нее влюбленных глаз. Девушка, ласково улыбаясь им, беседовала со старухой, ковылявшей рядом. Словно почувствовав его присутствие, она оглянулась, и лицо ее тут же осветилось радостью.
– Джон! – воскликнула Ева-Энн. – С одной из женщин случилось несчастье, я тороплюсь к ней. Пойдем со мной!
– Это моя Нэнси, господин, – прошамкала старуха. – Она обварила ноги. Моулз опрокинул на нее чайник. Дети плачут от голода, а Нэн не может подняться с кровати, у меня ревматизм, а помочь нам все отказываются, боятся Моулза, твердят, что он сумасшедший.
– Сумасшедший? – спросил сэр Мармадьюк.
– У него есть джин! Галлон! И он ни капли не дал ни мне, ни бедняжке Нэн!
– Кто такой Моулз?
– Муж Нэнси, сэр.
– Ева, тебе не стоит туда идти…
– Но, Джон, я должна помочь бедняжке.
– Вот сюда! – Старуха остановилась у скользкой и очень узкой лестницы, круто спускавшейся в зловонное подземелье. – Осторожней, леди, здесь скользко. А вы, мелюзга, отстаньте от леди! прочь отсюда!
С этими словами старуха начала спускаться по невообразимо грязным ступеням. Сэр Мармадьюк и Ева-Энн последовали за ней. Внизу царил кромешный мрак. Но вот глаза привыкли к темноте, и наши герои смогли различить двух детей, сжавшихся у изодранного тюфяка, на котором неподвижно лежала молодая женщина. Из дальнего угла доносилось какое-то неразборчивое бормотание, временами переходившее в стоны.
– Боже, – сэр Мармадьюк в ужасе отшатнулся. – Это невозможно!
– Да, конечно, – прошептала Ева-Энн, – но я видела места и похуже.
– Ты привела ее, матушка? – Женщина на тюфяке пошевелилась. – Ты привела Добрую Леди?
– Она здесь, Нэн. А с ней джентльмен, он любезно согласился осмотреть твои ноги.
– О, мэм! – простонала страдалица. – Говорят, вы очень добры к детям, будьте же добры и ко мне.
– Да, конечно, сестра моя. – Ева-Энн склонилась над несчастной, осторожно взяла из рук измученной матери хнычущего младенца и стала успокаивать его.
Дети подобрались поближе.
– Сильно болит? – Девушка тронула лоб женщины.
– Очень, мэм, так болит, не приведи Господь! – пропищала откуда-то сбоку старуха со странным торжеством в голосе. – Ее ноги! Бедняжка стонала всю ночь. Покажи им, Нэн, покажи! Пускай убедятся, что я не лгу. Подойдите, сэр, подойдите!
– Нет, нет! – вскричала Нэнси. – Я не так уж и больна, но если бы вы дали им немного поесть… Со вчерашнего вечера у нас нет ни крошки…
– Бедняжки! – воскликнула Ева-Энн. – Не беспокойся, Нэнси, их накормят. Я уже послала за продуктами и…
В этот момент несчастное существо в углу взвизгнуло и, хватая воздух скрюченными пальцами, начало сыпать проклятиями.
– Не бойтесь его, мэм! – простонала Нэнси. – Это всего лишь Моулз. Не обращайте на него внимания. Он просто бредит, ему повсюду мерещатся змеи и пауки, он ловит их, бедняжка, ночи напролет… – Тут она застонала.
– Так сильно болит? – Ева склонилась над ней.
– Временами нещадно, мэм!
– Я постараюсь помочь тебе. Джон, подержи малыша.
– Подержать? – изумился сэр Мармадьюк. – Нет, нет, отдай его лучше старухе.
– Мне понадобится ее помощь, возьми же эту крошку, Джон, ведь она твоя сестра перед лицом Господа!
И вот уже ужасный шевелящийся комочек у него в руках. Несчастный человеческий детеныш. Сэр Мармадьюк поспешно отвернулся, когда Ева начала разматывать лохмотья, прикрывавшие ноги несчастной женщины.
Ребенок, несмотря на усилия джентльмена, захныкал громче. Ева оглянулась и велела старухе освободить сэра Мармадьюка от обязанностей няньки, тот с облегчением передал визжащий комок в более умелые руки и отошел в сторону, стараясь не смотреть на тюфяк. В следующее мгновение раздался отчаяннный крик Евы-Энн, сэр Мармадьюк резко обернулся и в тот же момент рухнул на колени под ударом дубины, просвистевшей в дюйме от его головы и обрушившейся на плечо. Сэади раздался звук еще одного удара. Сэр Мармадьюк вскочил на ноги и стремительно развернулся. Прямо на него, широко раскинув руки валился какой-то человек. Сэр Мармадьюк отпрянул в сторону, и тело с глухим стуком рухнуло на пол. У лестницы стоял мистер Шриг, шишковатая трость угрожающе раскачивалась, готовая нанести новый удар. Но необходимости в том уже не было – упавший не двигался. Сэр Мармадьюк вгляделся в лежавшую у его ног фигуру.
– Драчун Фэган! – мистер Шриг осторожно ткнул тростью недвижное тело. – Вы не пострадали, сэр?
– Благодаря вам, Шриг, почти нет! – сэр Мармадьюк потер ушибленное плечо. – Ей-богу, этот парень хорошо знал свое дело. Какая удача, что вы случайно оказались здесь.
– Случайно? – изумился мистер Шриг. – Это не совсем так, сэр. Скорее уж наоборот. Я уже давно не свожу глаз со своей птички.
– Которая, похоже, приходит в себя! – сэр Мармадьюк опустил руку в карман пальто.
– Приходит в себя, сэр? Ну-ка, посторонитесь!
Человек начал с трудом подниматься, но шишковатая трость опустилась на лохматую голову столь точно, что Драчун Фэган как подкошенный снова рухнул на пол.
– У некоторых птичек очень крепкие черепа! – вздохнул мистер Шриг. – Но теперь он на время успокоился!
Он повернулся к бледной Еве-Энн, почтительно приподнял шляпу и улыбнулся.
– Полагаю, мэм, я немного напугал вас? – участливо спросил он. – Прошу извинить меня. Следовало уложить его чуть-чуть раньше, на минуту-другую, но он проявил такую прыть, какой я от него не ожидал!
– Все в порядке, друг Шриг! – она коснулась дрожащей рукой его рукава. – Ты спас жизнь Джону. О, дорогой друг, я буду молить Господа, чтобы он благословил тебя!
– Но что вы здесь делаете, мэм? Это неподходящее для вас место!
– Бедняжка Нэнси тяжело больна!
– Да? – мистер Шриг повернулся к несчастной. – Да, весьма неприятно, мэм, хотя мне доводилось видеть и похуже.
– Мне нужны губка, чистая вода, мазь и…
– Или лярд! Лярд – вот что ей нужно, мэм, но в первую очередь доктор!
– О, если бы только это было возможно, мистер Шриг! Если бы мы могли найти хоть одного…
– Ну, хирурга я вам обещаю, мэм! – кивнул головой мистер Шриг. – Но прежде всего я должен посадить под замок мою птичку.
Тут он неожиданно сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул. В следующее мгновение с улицы послышался ответный свист, а вслед за ним на лестнице раздались тяжелые шаги, и вскоре в подвал ввалились два здоровяка, в которых наш джентльмен безошибочно угадал представителей закона.
– Мы готовы, сэр! – гаркнул один из них, отдавая мистеру Шригу честь.
– Всегда готовы! – отозвался второй. – Вы взяли его, сэр?
– Увы, – вздохнул мистер Шриг, – я взял его, Джордж, но не за убийство! Я мог бы схватить его и за убийство, но тогда друг вот этой юной леди был бы сейчас трупом. Поэтому, – он снова вздохнул, – мне пришлось принять меры на тридцать, ну, быть может, на пятнадцать секунд раньше. Вот такие дела! – мистер Шриг горестно покачал головой и с сожаление ткнул тростью все еше пребывавшего без сознание Драчуна Фэгана. – Но все равно посадите-ка его под замок, ребята, хоть это и будет всего лишь «покушение на убийство». И вот еще что, Джордж, пришли-ка сюда поскорее хирурга.
– Будет сделано, сэр!
Полицейские подхватили безвольное тело и поволокли вверх по лестнице.
– Одна птичка в клетке! – удовлетворенно кивнул Шриг. – Остались Танцор Джимми и Свистун Дик.
– Ваше пророчество, похоже, сбывается, Шриг! – сэр Мармадьюк отвел его в сторону.
Ева-Энн тем временем снова занялась больной.
– То есть, сэр?
– Вы же говорили, что мне грозит опасность.
– Опасность? Ну, не знаю, сэр. Вряд ли вам грозит какая-либо опасность. С чего бы это? Я ведь приглядываю за чами как заботливая мамаша.
– За что я вам и благодарен от всей души, Шриг!
– Благодарны, сэр? А я ведь вам тоже очень благодарен. И знаете почему? Потому что вы отличная приманка для моих птичек…
В этот момент серху раздался звонкий голос:
– Не мог бы кто-нибудь подсказать мне, где тут обитает миссис Моулз?
Тут же раздался хор пронзительных голосов, услужливо подсказывавших путь. Вскоре на лестнице показались изящные сапоги, за которыми следовали стройные ноги, обтянутые великолепными бриджами последнего фасона, и наконец появился мистер Беллами собственной персоной. В руках он держал (отчего у детей засветились лица) многичисленные пакеты и свертки.
– Ха, Джон! – воскликнул он с радостным удивлением. – Помогите-ка мне, вот хлеб, масло, мясо, сахар, чай и еще куча всего!
Глава XXXVIII,
в которой миледи читает молитву
Сэр Томас Моубрей швырнул недокуренную сигару в камин. Он не сводил горящих глаз с миледи.
– Элеонор… – Его грубый голос звучал сейчас удивительно мягко. – Нелл, вы выйдете за меня замуж, когда все будет кончено?
Миледи звонко рассмеялась.
– С какой стати, дорогой сэр?
– Я прошу вас, Нелл! – Пальцы его нетерпеливо сжались. – Я умоляю вас! Вы ведь знаете, что всегда мне были нужны вы, только вы!
– Оставьте меня в покое, – устало вздохнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35