Его занимали главным образом вопросы главнокомандования сухопутными войсками. Уже давно сотрудничество с Браухичем характеризовалось недостаточным доверием фюрера к нему. Гитлер искал преемника. Шмундт порекомендовал ему на некоторое время принять главнокомандование сухопутными силами на себя. Фюрер поначалу противился, но, увидев, что после объявления им войны США возникло новое положение, уже сильнее склонялся к тому, чтобы согласиться со Шмундтом. Гитлер сказал, что многим генералам нужна передышка. 1 декабря ему пришлось освободить от должности Рундштедта, внушает опасения Гудериан: совсем «свихнулся». Группа армий «Юг» получила Рейхенау, этому генералу он доверяет полностью.
В эти дни Гитлер с большой тревогой рассматривал положение группы армий «Центр». Он предполагал, что русские намерены осуществить крупное контрнаступление. Клюге постоянно заговаривал об отходе. «Куда же он хочет отходить? – вопрошал фюрер. – Подготовленных тыловых позиций у нас нет. Войска должны держаться там, где они стоят». Затем следовали обвинения по адресу организации снабжения сухопутных войск. У них нет зимнего обмундирования, никакой защиты от холода и никаких средств для достаточного обеспечения. А ведь именно люфтваффе обязана была доставить нашим соединениям все необходимое для зимы.
Дальнейшие жалобы Гитлера касались танков. Русские наступают теперь повсюду с большим количеством танков «Т-34», против которых сухопутные войска оборонительного оружия не имеют. Наш танк «T-IV» с его короткоствольной пушкой в борьбе с этим танком испытывает большие трудности. «Не имей мы наших 88-миллиметровок, русские танки делали бы что хотят!». Русские создали в виде этого танка серьезное оружие. Фюрер, правда, еще не знал, в каком множестве «Т-34» теперь производится. Но вскоре, в 1942 г., выяснилось, что он применяется во все возрастающем количестве. Наш выпуск танков, говорил он мне, удовлетворителен, но мы его должны еще более ускорить. Гитлер упомянул и об американских поставках русским. Теперь вот подтвердилось, что американцы уже давно снабжают их грузовыми автомашинами и продовольствием. Грузовики из Америки наши войска уже обнаружили.
Гитлер был целиком захвачен самыми последними событиями на Восточном фронте и постоянно задавался мыслью, как помочь нашим войскам. Он вновь и вновь твердил: «Они должны стоять там, где находятся, и не делать ни шага назад!». В результате этого разговора с фюрером я неожиданно оказался посвященным в роковой ход нападения на Россию.
На 15 часов 11 декабря Гитлер созвал рейхстаг, где произнес очень длинную и подробную речь{246} об общем политическом положении, но без выделения особенно заметных кульминационных точек.
В полдень 16 декабря мы уже снова были в «Волчьем логове» и обнаружили внушавшее нам опасение непросматриваемое положение на фронте. В ночь с 16 на 17 декабря Гитлер окончательно решил взять на себя главнокомандование сухопутными войсками. Решение это фюрер принял после длившихся целый день размышлений. Шмундт приветствовал шаг фюрера, ибо он положил конец ежедневной борьбе с Браухичем{247}. Еще раз мелькнула мысль доверить этот пост Манштейну или Кессельрингу. Но Гитлер отверг ее, ибо характер Манштейна его не устраивал, а Кессельринга как раз предусматривали назначить командующим соединений люфтваффе на Средиземном море. Ввиду обстановки в Италии фюрер не хотел производить здесь никаких неожиданных изменений.
18 декабря Гитлер заменил командующего группой армий фельдмаршала фон Бока{248} фельдмаршалом фон Клюге. День прошел в оживленных телефонных переговорах; во всех них звучали слова о необходимости отвода войск группы армий «Центр» под сильным нажимом русских. Гитлер не пожелал сделать ни шагу назад и приказал удерживать линию фронта. В период между Рождеством и Новым годом был отставлен по желанию Клюге Гудериан. Между обоими генералами издавна существовали такие противоречия, что они были несовместимы. Фюрер ежедневно проводил многочасовые обсуждения с Гальде-ром, тема всегда была одна и та же: держаться или отходить? В промежутках принимались паллиативные меры для подброски новых формирований на особенно угрожаемые участки фронта, сам же фронт изыскивал последние резервы. В ночь с 30 на 31 декабря Гитлер больше двух часов говорил с Клюге по телефону. Тот хотел отвести линию фронта своей группы армий на 35 км. Фюрер запретил и еще раз приказал: ни шагу назад. Тем самым он, вне всякого сомнения, спас ситуацию, хотя в ближайшие дни и недели еще предстояли тяжелые кризисы.
После объявления войны Соединенным Штатам мы знали: против нас воюет весь мир. Когда я осознал это, верить в победу мне стало трудно. В Германии началось сильное расслоение мнений. Наибольший лагерь все еще составляли люди, которые видели прежние успехи Гитлера и теперь не могли и не хотели поверить, что этот человек, вновь давший Германии мировой авторитет, пошел по ложному пути. Среди них было много и таких, кто больше уже не ждал очевидной победы, но говорил: превосходство фюрера настолько велико, что он найдет путь во благо рейха. К ним принадлежали и те (и их было немало), кто вообще не имел собственного мнения и воспринимал все как есть, причем им было безразлично, какой оборот примет судьба.
Мал, даже очень мал, был круг тех, кто ясно осознавал огромную беду для Германии, кто говорил об этом и желал идти на риск переворота. То были отдельные лица из среды церкви обеих конфессий, земельного дворянства, дипломатии, а также чиновники и офицеры. Государственная тайная полиция знала об этих кругах и была в курсе их деятельности. Большинство имен значилось в ее картотеках. Но она ничего не предпринимала, ибо число таких людей было слишком незначительно да к тому же признаков их каких-либо акций не имелось. Сам Гитлер был информирован об этом Гиммлером, и имена его активных противников ему были в общем и целом известны. В заканчивавшемся году все мы были свидетелями того, с какой силой фюрер своими речами и действиями противостоял этим критическим течениям. Однако неудивительно, что во время зимнего кризиса 1941-1942 гг. сомнения и критика постоянно возрастали.

Сепаратный мир с Россией?

Тогда я был убежден в том, что Советский Союз, переживший с июня такие тяжелые удары, не сможет быстро прийти в себя. С моей точки зрения, еще имелся шанс разбить Россию, прежде чем Америка с ее крупным потенциалом вступит в это столкновение. Насколько я мог судить, таков был и взгляд Гитлера в то время. Он твердо верил, что разгромит Россию в 1942 г.
В этой трудной ситуации Риббентроп советовал Гитлеру заключить с Россией мир. Риббентроп полагал, что (насколько он знает Сталина и его сотоварищей по 1939 г.) еще не все возможности такого мира потеряны. Он очень обстоятельно говорил с фюрером на эту тему. Гитлер же считал заключение мира со Сталиным делом из области невозможного.

Перенапряжение сил

В новогоднем обращении к немецкому народу и приказе солдатам вермахта Гитлер указал на тяжелое положение, в котором находится Германия в эти зимние месяцы, но не оставил и тени сомнения, что вновь овладеет инициативой и отвоюет немецкому народу жизненное пространство, необходимое для его существования. «Тот, кто сражается за жизнь своего народа, за его хлеб насущный и свободу, победит! А тот, кто со своей еврейской ненавистью хочет уничтожать народы, будет повержен!» – провозглашал он в обращении к народу. Его приказ по вермахту заканчивался словами: «Кровь, пролитая в этой войне, должна, и в этом – наша надежда, быть последней для Европы на многие поколения! Да поможет нам в том Бог в наступающем году!».
Со времени своего прихода к власти в 1933 г. в эти зимние месяцы фюрер впервые увидел, как воздействует поражение, сильное вражеское сопротивление. Его жесткое вмешательство в командование армиями произошло в самый последний момент. Ему удалось не допустить превращения оперативного поражения в катастрофу. Немецкий солдат вновь обрел, благодаря сверхчеловеческим усилиям веру в собственную силу. Своей выдержкой в (по традиционным понятиям тактики) противоречащем здравому смыслу положении и успешной обороной против превосходящего раз в 20 противника наши войска укрепили собственное самосознание.
Сокращение линии фронта как предпринятый командованием оперативный вспомогательный маневр с целью вернуть себе свободу действий или сохранить свои силы Гитлер отвергал. Недоверие фюрера к генералам за минувшие недели чрезвычайно возросло и уже больше никогда не исчезало; это вызывало судорожную мелочную опеку с его стороны. Он оставлял за собой любое, даже самое небольшое тактическое решение. Мысль о том, что ему когда-либо следует покончить с этим положением, и что чья-то чужая воля может оказаться сильнее его собственной, была для фюрера просто непостижима и невыносима. Иначе быть не может и быть не должно! Говорили, – что именно болезненно-эгоцентричное поведение Гитлера и служило причиной прямого осуществления им военного командования. Я к такой точке зрения присоединиться пока еще не мог.
Не считающееся ни с чем перенапряжение людей и техники сделалось постоянным состоянием. Причиной тому был недостаток свежих отдохнувших дивизий. В 1941 г. Гитлер бросил на Восточный фронт все находившиеся в его распоряжении дивизии. Никаких сколько-нибудь значительных резервов уже не имелось. Русское пространство было для вермахта слишком велико. Расстояние от Ленинграда до Эльбруса на Кавказе равнялось 3000 км. Гитлер предпринял поход на Россию, предполагая, что ему удастся сломить силы противника точно так же, как это удавалось в предшествующих кампаниях. В России все было по-другому. У противника имелись неисчерпаемые резервы. В эти недели и месяцы впервые выявилась недостаточность сил для поставленной Гитлером задачи.
Сегодня мы знаем: Сталин смог снять свои войска с дальневосточной границы потому, что шпион Рихард Зорге сообщил ему: японцы о войне против России не думают. Это, а также американская помощь дали ему силу, необходимую для того, чтобы выдержать германское нападение и, более того, заставить наши армии обороняться, а зимой 1941-1942 г. оттеснить их на грань пропасти.
То было крупным поворотом в войне. Но оптимизм Гитлера в этой силовой борьбе против всего мира никоим образом не понес ущерба, ибо он, как и прежде, верил в то, что англичане ради сохранения своей мировой империи от войны с Германией откажутся. Надежда весьма незначительная, но фюрер видел, что размах военных усилий все больше переходит к Америке. Отсюда он делал вывод о гегемонии США в будущем над всеми западными демократиями, включая и английскую. В весенние месяцы 1942 г. Гитлер все еще считал возможным удержать и укрепить свою силовую позицию.
Весной 1942 г. русские постоянно предпринимали наступления на различных участках фронта от севера до юга. Они, в некоторых местах прорывая немецкую линию фронта, добивались частных успехов, но решающих достигнуть не смогли. Демянский котел и окруженный Холм остались в нашей памяти как пример мужественной обороны их гарнизонов, снабжавшихся только по воздуху. В этом зимнем сражении были и такие выдающиеся солдаты и офицеры, которые борьбу за Германию считали само собою разумеющейся обязанностью, ибо до сих пор Гитлеру все удавалось. Почему же тому не быть и впредь, если каждый в отдельности будет делать все от него зависящее и биться до последнего! Фюрер отдавал должное этому личному мужеству.

Гитлер и генералы сухопутных войск

Гораздо хуже обстояло дело с отношением Гитлера к командованию сухопутных войск. Здесь, несмотря на неустанные попытки Шмундта, за редкими исключениями, никакого улучшения не наблюдалось. Говоря со своими старыми товарищами по борьбе, такими, как Борман, Гиммлер и Геббельс, фюрер выражался по адресу этих генералов отрицательно, а порой грубо и резко. Дело доходило до того, что большинство генералов, контактировавших с ним, Гитлера лично даже не знало или знало мало. Сами они вели себя корректно, но замкнуто и не находили подходящих слов, чтобы заговорить с ним о проблемах и трудностях. Мы, адъютанты, имели обыкновение перед докладом фюреру давать таким посетителям соответствующие советы, как, по возможности, держаться посвободнее и вызвать у него соответствующий интерес. Некоторым из них все-таки удавалось в присутствии Гитлера сказать несколько слов, но большинство молчало.
В эти времена зачастую к нему являлось много высших офицеров, которым фюрер вручал Рыцарский крест или другие высокие награды. Наиболее беззаботно и раскованно держались молодые офицеры. Что касается офицеров люфтваффе, то среди них почти не встречалось таких, кто при фюрере проглатывал язык. Ему можно было говорить даже неприятные вещи, поскольку он придавал большое значение тому, чтобы узнавать плохие новости как можно раньше; все дело, разумеется, было в той форме, в какой они преподносились.

От Удета к Мильху

После смерти Удета в командовании люфтваффе произошло значительное изменение. Гитлер и Геринг передали ответственность за ее вооружение Мильху. Геринг пошел на это неохотно. Но он знал, что фюрер придавал этому значение, да и сам не видел другого выхода
Мильх был человек крутой, идущий напролом и пробивной, суровый к самому себе. Тому, что он обнаружил, заняв пост генерал-авиамейстера, и что ему надлежало теперь привести в порядок, он просто ужаснулся. В первую очередь Мильху было важно увеличить ежемесячный выпуск самолетов. В 1942 г. он повысился в сравнении с декабрем вдвое: с 250 почти до 500 ежемесячно. Но перестроить производство на выпуск многомоторных самолетов Мильх не решился. Это явилось бы такой мерой, которая едва ли дала бы результат еще в этой войне. Своей главной задачей он считал увеличение производства истребителей. Мильх знал планы английского вооружения, предусматривавшие огромный рост числа бомбардировщиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91