Она хотела принадлежать этой земле Ц не только ж
ить на ней, но именно принадлежать. Ей хотелось стать частью этих мест, так
ой же, какой был для них Рафферти, и горы, и огромное-огромное небо. И если М
эри собиралась доказать, что достойна стать частью этой земли, она должн
а принять все ее законы: поступать правильно, уважать честь, мужество и зд
равый смысл. И первой ее обязанностью на этой стезе станет необходимость
выяснить правду о смерти Люси. Задача непростая, с трудными вопросами. И н
икто не поможет Мэри.
Откинув голову назад, она посмотрела на миллионы ярких звезд, усеявших ч
ерное ночное небо, отыскала среди них Полярную звезду, сияющим фонарем в
исевшую над вершинами гор. Свет далекой звезды… Мэри смотрела на бело-го
лубые алмазные пятнышки и всей душой желала только одного: чтобы эта ноч
ь никогда не кончалась.

* * *

Шерон устремила взгляд в черное, как дно бездонного колодца, небо, усыпан
ное маленькими блестящими точками. Она представила себе, что все эти зве
зды вливаются в ее сердце, питают его, заряжают новой энергией, но свет зве
зд был холодным и белым, и Шерон ничего, кроме пустоты, в своей душе не чувс
твовала.
Она лежала на балконе нагая, растянувшись в шезлонге длинным, угловатым
телом, увеличенные силиконом груди двумя пирамидами устремились в небо.
Шерон знала, что ее могли прекрасно видеть рабочие фермы, живущие в кварт
ирах, надстроенных над конюшней. И знала, что именно в этот момент один из
рабочих как раз и глазеет на нее, но Шерон было наплевать. Сегодня голова е
е была занята другими заботами.
Брайс еще не ложился в постель. Он заперся в своем кабинете на внутренний
замок и обдумывал какие-то планы.
Собственно, в этом обстоятельстве не было ничего необычного. Мозги у Бра
йса работали, как швейцарские часы: колесики и шестеренки крутились безу
пречно синхронно, в голове кружились идеи, одна лучше другой. Острый ум и о
тсутствие совести сделали Брайса богатым человеком. Эти качества Шерон
в нем уважала. Но сегодня ночью, подозревала Шерон, мысли Эвана заняты не д
елом Ц он думал о Саманте Рафферти, и мысль об этом острой косой ранила се
рдце.
Одержимость Брайса углублялась, как это было и в случае с Люси Макадам. В Л
юси Брайса привлекали ее стиль и изобретательность, умение взять власть
над мужчиной. То была борьба силы воли, схватка двоих кобр. Саманта Раффер
ти являла собой совершенно противоположное явление Ц простодушие, отк
рытость, неуверенность.
Шерон закрыла глаза: небо пропало, а перед мысленным взором возникли Бра
йс и девушка. Она намеренно мучила себя этим видением. При этом страх змее
й скользил по душе, обвивался вокруг сердца, сдавливал его. Возбуждение к
ак отравленное вино жгло душу. Воспоминания теснили друг друга: все, что д
елала Шерон, было для Брайс; ради Брайса. Все Ц только для него.
А эта девчонка никогда не будет для Брайса достаточно сильным партнером
. Ее невинность очень скоро надоест Эвану. Его же пристрастия оттолкнут е
е. Шерон постаралась успокоить себя этой мыслью. Не открывая глаз она при
нялась думать о Брайсе, как о мужчине, будя воображении его образ. Она люби
т его. Эван Ц единственный человек в этом мире, которого она любит, если, к
онечно, не считать самой Шерон. От этих мыслей Шерон почувствовала, как до
лгожданное тепло разливается по ее жаждущему телу.
Но, открыв глаза, снова увидела, что она одна на балконе. А звезды были от не
е за миллионы миль.

* * *

Джей Ди сидел на крыльце и прищурившись, смотрел в ночное небо. Чистое неб
о. Отличная погода! Завтра будет хороший денек для того, чтобы перегнать с
кот… Только скот они перегонять не будут. Рук не хватает.
Джей Ди должен был бы радоваться уходу Уилла. Больше не будет этого разги
льдяя. Больше не будет разговоров о преданности и чувстве ответственнос
ти. Не надо буде интересоваться, когда он очухается и отправится на родео
или когда наконец соберется погасить двухмесячную задолженность по ба
нковским платежам. Никаких напоминаний о длинной и печальной истории бр
атьев Рафферти. Джей Ди должен бы радоваться. Однако вместо этого душе ца
рила грызущая пустота.
Мне жаль тебя, Рафферти. Ты кончишь тем, что у тебя останется только твоя з
емля, и больше ничего.
Он попытался сказать себе, что на него никак не подействовали ни слезы, ни
слова Мэри Ли, скасзанные ею на террасе гостиницы «Загадочный лось». Что
ему наплевать на то, что он обидел ее, но в таком случае он еще больший суки
н сын, чем эта скотина Эван Брайс. Они друг другу не подходят. Ему не нужна т
акая женщина, как Мэри Ли. И что ей нужно от такого человека, как Джей Ди? Она
Ц яркая, современная, стоящая на пороге новой богатой жизни. А он Ц иско
паемое животное, Его жизнь старомодна. Он привязан к традиции, держащей е
го, точно якорь. Добровольный отшельник, привыкший к одиночеству, доведш
ий его до совершенства и называющий это внутренним миром.
Да пошел ты к черту, Джей Ди!
Ц Прекрасная ночка!
Возникший ниоткуда Часки опустил свое худое старое тело на ступеньку ря
дом с Джеем Ди. Тот искоса взглянул на него.
Ц Тоже собираешься сказать мне, что я задница? Ц спросил он с вызовом. Ц
Бьюсь об заклад, Такер тебя подговорил.
Часки пожал плечами, словно говоря: «А вот и не угадал!» Ц и полез в задний
карман джинсов. Тонкая папиросная бумага блеснула в темноте бело-голубы
м светом.
Ц Я не хочу это выслушивать, Ц сказал Рафферти.
Ц М-м-м…
Ц Уилл Ц это Уилл. Я Ц это я. Рано или поздно, этот день должен был наступ
ить.
Ц М-м-м… Ц Старик достал из тряпичного кисета щепотку табака и ровной л
инией насыпал его на бумагу. С помощью зубов Часки затянул узел на кисете,
а потом скрутил сигарету, лизнув языком край бумаги неуловимым, выработа
нным за долгие годы движением.
Ц Уилл уходит, Ц сказал Джей Ди, обращаясь в основном к самому себе. Ц Н
ам остается только смириться с этим. Завтра позвоню и попробую найти ког
о-нибудь в помощь нам. Мы еще можем подождать с перегоном скота в горы до с
реды.
Джей Ди всмотрелся в старое, обветренное, бесстрастное лицо, на котором н
ичего нельзя было прочесть.
Ц Он не вернется, Часки. На этот раз Ц нет.
Часки что-то проворчал, все еще вглядываясь в ночь. Зажав маленькую сигар
ету между большим и указательным пальцами, он сделал длинную затяжку, на
долго задержав дым в легких. Когда он выдохнул, воздух наполнился сладко
ватым ароматом жженой конопли.
Ц Скот может подождать. Скота у тебя много. Брат у тебя один. Ц Часки опят
ь затянулся так, что сигарета превратилась в его пальцах в крошечный кра
сный уголек. Приподнявшись со ступеньки, Часки загасил окурок о доски кр
ыльца и отбросил его на землю. После чего медленно поднялся и потянулся с
кошачьей грацией. Ц Надо идти. У меня свидание.
Ц Сейчас второй час ночи! Ц удивленно приподнял бровь Джей Ди.
Ц Она у меня ночная совушка. Мужчина должен ценить каждую женщину за ее и
ндивидуальные качества. У этой есть несколько очень милых, хороших качес
тв. Ц Часки кивнул. Воплощение мудрости в выцветшей футболке. Ц Та мале
нькая блондинка… Держу пари, у нее тоже есть некоторые хорошие качества.
Есть на что посмотреть. Может, тебе стоит выяснить?
Джей Ди слегка скрипнул зубами, удержавшись от желания сказать Часки, чт
обы тот побольше заботился о своих делах. Привычные правила никогда не б
ыли применимы к Часки. Он заявлял, что связь с древней магией позволяет ем
у жить в ином измерении.
Ц Часки, она здесь только проездом. Как бы там ни было, у меня нет на это вр
емени. Кто-то должен держать ранчо в руках. И, насколько я понимаю, в этом ед
инственная причина моего появления на свет. Ц Джей Ди слегка усмехнулс
я прозвучавшей в собственном голосе горечи. Ц Хранить переданное мне п
о наследству имя Рафферти.
Ц Довольно трудная задача, если после тебя не останется других Рафферт
и, Ц заметил Часки. Он повернулся и посмотрел на двор ранчо и дальше: взгл
яд его, казалось, охватывает всю Монтану. Ц Знаешь, человек не может влад
еть землей, Ц объявил он. Ц Люди приходят и уходят, а земля всегда здесь б
удет. Белым людям никогда этого не понять. Все, чем мы владеем, Ц это наши с
обственные жизни.
Все недосказанное Часки тяжким грузом легло на плечи Рафферти, заставив
его вздохнуть. Джей Ди слишком устал, чтобы вступать в философские споры,
чересчур измотался, чтобы защищать принципы традиционности или пытать
ся поразить Часки кодексом чести и ответственности «белого человека». Н
ичем этим Часки не пронять: он был выше всего в своем общении с мистически
м.
Ц Чертовски хорошенькая ночка! Ц повторил старик, кивком указывая на н
ебо. Ц Взгляни на все эти звезды. Ц Он посмотрел на Джея Ди, и в его малень
ких темных глазах блеснуло изумление. Ц Славная ночка для ночных совуш
ек.
Часки ушел, а Джей Ди остался наедине с ночью и звездами. Один. Именно так, к
ак ему и хотелось, в чем Рафферти попытался себя заверить. Крепкий парень!
Не нужен ему никто.
Брешешь, пес…

* * *

Таунсенд сидел за столом, самозабвенно погрузившись в бездны галактики,
раскинувшейся за окнами подобно черному бархатному покрывалу с блестк
ами. Судью трясло. Он был болен. Язык во рту казался распухшим угрем. Он не д
авал возможности воздуху пройти в легкие, и Таунсенд с хриплым присвисто
м и бульканьем едва дышал. Из носа непрерывной струйкой текла солоновата
я слизь. Глаза слезились, нестерпимо обжигая воспаленные веки. На темной
крышке стола белела полоска высыпанного кокаина. Таунсенд уже потерял с
чет принятым дозам и не знал, сколько порошка он просто высморкал в стояв
шую рядом корзину для бумаг. Рядом с соблазнительной белой горкой лежал
револьвер.
Шестизарядный «кольт» с огромным барабаном. Жалкий фаллический символ,
но и сам Таунсенд был жалким человеком. Пятидесяти двух лет, пытавшийся с
трелой достичь вершины, воспылавший страстью к молодой женщине, годивше
йся ему в дочери. Судья купил револьвер, чтобы произвести впечатление на
Люси. Люси Ц его наваждение, его демон. Все вышло из-за нее. Это она вывела
Таунсенда на дорогу из желтого кирпича, ведущую в страну Оз и дальше Ц в а
д.
Еще сегодня утром Таунсенд думал, что сможет выбраться из этой бездонной
ямы, что он еще в силах что-то спасти в своей жизни. Смыть с себя липкую гря
зь, очиститься, вернуть свежесть. Но Ц нет. К нему тут же попытались присо
саться другие пиявки. Ему никогда от этого не освободиться. Не сейчас. Осо
бенно не сейчас.
Толстый адвокат Ц Даггерпонт Ц мертв. Таунсенд не собирался убивать ег
о. Они стояли на берегу реки, разговаривали. Птицы пели над быстро текущим
и водами. Светило солнце. Вокруг изумрудной бархатной долины возвышалис
ь величественные горы. Вся эта красота… И отвратительный, толстый Даггер
понт, с горящим жадностью взглядом в увеличенных линзами очков глазах…

…Что-то немного знает о нем и Люси… стоящее доллар или два… Не алчность, н
ет Ц просто хочет свою долю за умение держать язык за зубами…
Какую-то минуту Таунсенд просто стоял там, слушая музыку природы, пока эт
а гадина источала свой яд, называя его «деловым договором», «джентльменс
ким соглашением». В следующее мгновение руки Таунсенда погрузились в жи
рные складки толстой шеи Даггерпонта. Сам судья наблюдал за происходящи
м, словно со стороны, словно руки, охватившие горло стоящего напротив чел
овека, принадлежали какому-то безымянному третьему лицу.
Задушить, задушить, задушить! Глаза Даггерпонта за толстыми линзами очко
в стали круглыми, язык вывалился изо рта, лицо побагровело. Таунсенд услы
шал громкий, протяжный рев, вырвавшийся из его собственного горла или же
прозвучавший где-то в его сознании. Он не знал, не мог сказать.
В голове сработал какой-то рычажок, отключивший адскую машинку беспамят
ства, и Таунсенд разжал руки. Он отскочил от адвоката, точно отброшенный н
азад мошной струей воздуха, и ему показалось, что он летит, кувыркаясь, в с
трашном темном тоннеле. Но Даггерпонт продолжал задыхаться: глаза навык
ате, язык болтается, лицо приняло цвет спелого баклажана. Потом у него изо
рта пошла пена, и Даггерпонт повалился на землю, судорожно и широко дерга
я руками и ногами. Таунсенд стоял, смотрел, и ему мерещилось, что это его ру
ки стали на девять футов длиннее и все еще продолжают сдавливать горло т
олстяка.
Даггерпонт попытался встать, но, утратив координацию движений, не смог с
овладать с собственным телом и свалился в воду, в густые заросли камыша.

Бежать! Первой мыслью, пришедшей в голову Таунсенда, было желание пустит
ься наутек, Однако по дороге к спасительной кабине джипа его сознание яр
кими, горячими молниями пронзили другие мысли. Следы! Останутся следы пр
отекторов. И отпечатки пальцев. Отметки на шее трупа. Спрятанные где-то ве
щественные доказательства связи Таунсенда с Люси и Даггерпонтом. На это
т раз объяснить все это будет не просто. Даже в этом захолустье коронеру и
звестны приметы удушения.
Все кончено. Спасения нет! Никакого возрождения. Ему ни за что уже не отмыт
ь с лица грязь той жизни, в которую он низвергся. Это как чернила, как машин
ное масло, и теперь каждое его действие, каждая мысль все больше и больше п
ятнали душу. Он был повержен благодаря Эвану Брайсу и Люси Ц дьяволу и ег
о подручной.
Назад дороги нет. Эта истина холодным черным покрывалом окутала Таунсен
да, он словно погрузился в большое черное ночное небо Монтаны. В небо, за к
оторым не было небес. Черное, как смерть.
Одной дрожащей рукой Таунсенд поднял телефонную трубку и нажал кнопку у
скоренного набора номера Брайса. Другая рука потянулась к револьверу.

* * *

Звезды в небе светились, словно обещания.
Яркие и далекие. Недостижимые. Слишком далекие, чтобы рассеять тьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60