Осмотрелся, ища напарника, с которым они катапультировались одновременно. Где же купол его парашюта? Ну же! Взглянув вниз, он увидел человеческую фигуру в шлеме. Пристегнутая к креслу, она камнем падала вниз. Парашют Лэрри не раскрылся. Боже!
Ему спускаться еще тридцать секунд. Он отключил бипер радиомаяка, сберегая батарею. Так северным вьетнамцам будет труднее его обнаружить, коль скоро они поблизости. Над лесом стелился легкий туман, в который он погружался, приближаясь к зеленому ковру земли. Сманеврировал стропами, чтобы приземлиться на небольшом холме, который, похоже, был недавно под обстрелом. Возможно, Воздушному спасательному патрулю знакома эта местность. Через несколько минут оставшиеся самолеты его Синего звена состыкуются с самолетами-заправщиками «КС-135», которые, как по ипподрому, кружили по овальной траектории в безопасном районе. После дозаправки они возвратятся и установят с ним радиоконтакт. Прилетят «Скайрейдеры» А-1 и АС-47 из Воздушного спасательного патруля на случай, если противник откроет зенитный огонь. Потом вертолет сядет прямо на холм, там его подберут свои. Иногда подобная схема срабатывала, но порой все шло наперекосяк. То у пилота отказывал бипер, то слишком рано темнело, то ломался вертолет, случались навигационные ошибки или мешал сильный огонь противника.
Ветер рвал стропы парашюта, стали видны деревья. Он напряг, а потом расслабил икры, готовясь к приземлению. Холм быстро мчался на него, предстояло где-то спрятать парашют. Неожиданно он заметил отблески солнца на винтовках вьетконговского патруля, который прокладывал себе путь в густой растительности. Их интересовал не только сбитый летчик, вьеты хотели занять выгодную позицию, чтобы вести огонь по воздушным целям и помешать спасательной операции. Они запросто могли использовать бипер погибшего пилота, чтобы завлечь в ловушку спасательную команду. Он видел, как один из вьетконговцев наблюдал за ним в бинокль, указывая другим, в каком направлении следует идти.
Он приземлился, перекатился, сделал кувырок и вскочил на ноги. Сорвал шлем, но не смог сразу вылезти из громоздкого противоперегрузочного снаряжения и потратил драгоценную минуту, оставаясь на открытом пространстве. Отстегнулся от строп и побежал к кромке холма, таща парашют за собой. Нашел небольшой овражек, заросший лианами, и, извиваясь, заполз в него. Затаился, обливаясь потом, среди листвы, оглушенный гулом насекомых. Взглянул на часы, нервно охлопал пистолет. Похоже, у вьетконговского патруля возникли трудности, пока он продирался сквозь заросли, или же тот затаился, выжидая начала спасательной операции. В десяти ярдах он заметил почерневшую воронку, похоже, от шальной ракеты или минометного залпа. Если начнется перестрелка, это куда лучшее укрытие, чем листья и лианы. На четвереньках, работая руками и ногами, он начал карабкаться через корни и скатился в эту воронку.
Там лежало обугленное тело, – глаза выжжены. Судя по сандалиям, северный вьетнамец. Ну что ж, дружище, подумал он, валяешься тут – и хрен с тобой. Воздух был горяч. Такая тишина. Похоже, оставалось только сидеть и ждать. Он опять взглянул на часы. Подумал о Лэрри. О его жене. Представил седан ВВС, из него выходят два офицера – жены понимали, что означало их появление. Элли прошепчет: «О нет». Затем высоко в небе он увидел «Фантомы». Включил бипер. Они будут кружить на высоте примерно шести тысяч футов, направляя вертолеты и самолеты прямо к его холму. Винтовой самолет Воздушного спасательного патруля со скрежетом пролетел над джунглями, уродливый, тупоносый летательный аппарат. Его круг – небольшого радиуса на высоте около двух тысяч футов, он займет средний ярус спасательной операции.
Раздалось низкое гудение вертолетов. Ему нужно себя обнаружить. В этот момент вертолет патруля уже начал делать свои круги, беспрерывно паля из 20-миллиметровых пушек. Чарли прижал голову к обожженной земле и сосчитал до тридцати. Два вертолета-аэромобиля, огромные зеленые насекомые, поднялись над кромкой леса. Да, чтобы вылетать на спасательные операции, нервы нужны железные. Стрелки, высунувшись из дверей вертолета, сидели наготове за пулеметами. Тогда он напялил на голову шлем, выпрыгнул из воронки и побежал к середине просеки. Одна из машин нависла над деревьями и задрала нос, готовясь к посадке.
Под непрерывным огнем вьетконговцев вертолеты сгрудились над просекой, стреляя из пулеметов и выпуская ракеты. Потом они прочесали джунгли по другую сторону этой просеки. Самолет «А-1» из воздушного патруля опустился совсем низко. Он обстреливал ракетами, которые ложились рядом с ним, ярдах в сорока. Он вжался в землю, голова его дергалась от взрывных волн. Наконец «Скайрейдеры» набрали высоту, покачивая крыльями. Из джунглей поднимался дым. Пора выбегать. Ему не верилось, что кто-то из вьетконговцев мог уцелеть.
Один из вертолетов снизился, а другой стал кружить над поляной на большой скорости. Пулеметчики не прекращали огонь. Он побежал по утоптанной траве к первому вертолету, который был в метре от земли. Стрелок вертолета прицелился, сделав ему знак пригнуться. Над головой засвистели пулеметные очереди. Он прополз вперед, на руках и коленях, – нужно было преодолеть всего ярдов тридцать. Со всех сторон раздавались выстрелы, пули рикошетом отскакивали от обшивки вертолета. Он оглянулся и увидел, как из джунглей вынырнул вьетнамский солдат с реактивным снарядом на плече. Стрелок в вертолете дал пилоту сигнал подняться выше. Чарли вскочил, чтобы пробежать оставшиеся пятнадцать ярдов. Что-то над ним просвистело, из вертолета вырвалось пламя, дверь кабины оторвалась, а лобовое стекло превратилось в осколки. Он упал на колени. Объятая огнем машина осела на землю. Горящие люди выпрыгивали и начинали кататься по траве. Его охватило жаром, он стал отползать подальше от горящего вертолета. А когда взорвались баки с горючим, Чарли швырнуло на землю, рядом с ним приземлилось горящее колесо.
Он лежал тихо, выжидая.
Выстрелы из автоматических винтовок. Людские вопли. Потом пальба стала утихать. Голоса рыскающих вьетов. Он притворился мертвецом. Еще два выстрела, бух-бух. Голоса ближе. Лучше чтобы прикончили меня сразу. Прости, Элли. А я-то думал, что все обернется хорошо. Я тебя люблю, Бен. Я тебя люблю, Джулия. Голоса в траве. Кто-то схватил его за лодыжки и перевернул. Их глаза встретились. А потом, как положено, его начали молотить прикладами.

К нему возвращалось сознание. Сначала почувствовал боль в спине, потом, открыв глаза, обнаружил, что сидит на деревянном ящике в какой-то хижине. Спасательный жилет и пистолет исчезли. Голова была ватной. Северовьетнамский офицер встал, держа в руках тонкую папку. Коротышка-переводчик с умильным выражением лица наблюдал. Офицер прочел вслух несколько предложений, и коротышка перевел:
– Вам не вернуться никогда в Соединенные Штаты, должны понимать это теперь. Демократическая Республика Вьетнам воюет пятьдесят лет. Это ничто – мы боремся за независимость уже две тысячи лет. Монголы, японцы, французы, американцы, вы понимаете, нам все равно с кем. Ваше американское правительство не понимает. Так, для вас нет дороги назад. Капитан Чарльз Равич, вы есть военный преступник. Я говорю, что если мы видим, что вы будете сотрудничать при допросе, вас никто не тронет. Если скажете «нет», то будете получать наказание. Возможно, большое. Ваши военные силы принесли много смерти нашим товарищам. Мы образованный народ. Вы ничего о нас не знаете. Мы хорошие люди. Мы не заставляем вас принять совсем быстро решение. Мы знаем, что вы измените свою идеологию у нас. Нам известно, вас учили так не делать, сопротивляться. Я вам говорю, капитан Чарльз Равич, слушайте, что говорит ваша совесть, не слушайте Соединенные Штаты. Вы понимаете?
Потом последовал допрос.
– На каком самолете вы летаете?
Едва слышным шепотом он назвал свое имя, звание и личный номер.
– Мы уже видели номер у тебя на шее, да. Я спрашиваю, какой самолет?
Он опять повторил сказанное.
– Самолет. Скажи нам, какой.
– Нет.
Он взглянул на переводчика. Если они думают, что он будет отвечать на вопросы, то они не на того напали.
– Не скажу.
– Мы будем ждать немного, Чарльз Равич. Ты думай. Может быть, думай о том, где ты сейчас.
Офицер вышел.
Вопрос о самолете был только началом. Они знали, что это «F-4».
– Хорошо, – сказал переводчик. – Скоро заговоришь.
Солдат принес ему воды и липкую и жидкую рисовую кашу с бамбуковыми ростками, жестом указал на еду, он начал есть, жадно, руками.
После еды он почувствовал себя лучше, в голове прояснилось. Он понимал, где находится. Его задачей было вынести все физические и психологические пытки, пока не свихнется или не умрет, и не делать пропагандистские заявления. Когда же будет не в состоянии молчать, начнет лгать или выдавать искаженную информацию. Трудно судить, до какой степени они способны в таких вещах разбираться. Некоторые северные вьетнамцы получили французское образование. Иные из них были оппортунистами, другие – коммунистическими фанатиками. Сказать им, что мои родители держали свиноферму в Айове? Как узнать, где он сейчас находится? К северу от демилитаризованной зоны? В Восточном Лаосе? Он не фиксировал, в каком направлении летел в последние мгновения. Несколько градусов на компасе могли означать освобождение или долговременное заключение.
Но как узнать это? Нужно требовать от них еды и лечения. Чем лучше будут условия его заключения, тем легче он сможет перенести все испытания. В ВВС пилотов учили не терять присутствия духа, но от них не скрывалось, что все может случиться. У каждого есть предел, дойдя до которого человек ломается. Теряет присутствие духа.
Что их интересовало? Три вещи. Главным образом, параметры и системы вооружения – СССР и Китай могли использовать эти данные в других частях мира; в какой-то степени представляли важность специфические задания и стратегическая информация; меньшее значение придавалось тому, что под пыткой сообщалось прежде всего – приемы подготовки боевого состава и детали организации ВВС. Если пилота брали в плен и не отправляли немедленно в Ханой, тогда чем дольше он мог протянуть, тем выше были у него шансы на спасение Американскими или южновьетнамскими войсками.

Через несколько часов офицер, который вел допрос, вернулся. Раскрыл тонкую папку.
– Капитан Чарльз Равич. Мы начинаем. Тот поднял глаза.
– Я военнопленный и американский офицер.
Я…
– Чарльз Равич. Ты преступник! Военный преступник. Я тебе объясню. Мы тебя будем учить для трудных вопросов. Покажите военному преступнику Чарльзу Равичу первую фотографию.
Солдат принес три небольших альбома в черных переплетах.
– Этот мальчик стоял возле железной дороги, когда ваши истребители атаковали. Ты посмотри на него!
Офицер встал за его спиной и, схватив рукой за шею, пригнул голову к фотографиям.
– Ты видишь, что твои бомбы делают с моей страной, Чарльз Равич? И это малое, совсем малое свидетельство. Ты несешь ответственность. Много убитых. Слишком много, Посмотри на следующую фотографию, посмотри… женщина, ей шестьдесят два. Она чинила свое жилище, когда твой самолет атаковал. Ты видишь, это напалм. Она живет четыре дня и потом умирает. Так, ты знаешь западную философию. Человек – это сумма его поступков. Человек несет ответственность. Это западный взгляд, это твоя вера. Я говорю тебе, как одно человеческое существо другому: зачем ты это делаешь, зачем бросаешь бомбы на наших детей? Люди моей страны умирают. Ты, может быть, и теперь скажешь, что с пленным нужно хорошо обращаться? Нет, я хочу, чтобы ты быстро был убит. Мои родители крестьяне. Теперь я тебя спрашиваю – у тебя есть маленький сын? Маленькая дочь? Вот, у тебя изменилось лицо. Значит, есть. Теперь я тебя спрашиваю… следующую фотографию! Ты считаешь, что отвечаешь за это? За это!Или, еще фотография, за это?Это твои дела. Ты человек Запада, признаешь личную ответственность? Почему ты стал преступником?
После первого альбома ему показали еще два. Он узнавал сооружения на заднем плане. Депо. Мосты. Стоянки грузовиков, железнодорожные станции. Он их видел раньше. Он их бомбил.
Сумерки. Насекомые кружатся вокруг лампы, висящей под соломенной крышей. Офицер затолкал ему в рот носовой платок. Прошли часы. Спина затекла. Голову ему обвязали жесткой тряпкой, воняющей бензином. Раздался звук – будто метлой сметали мусор.
– Ложись! – завопил переводчик и ударил его по лицу. Он распластался на земле. – Лезь! – крикнул переводчик.
Потом ударом ноги под ребро его подтолкнули к норе. Эти твари, видно, хотят прикончить меня здесь, решил Чарли. А он и детей-то своих толком не видел, времени не было. Неожиданно он соскользнул вниз. Кто-то толкнул его сзади, и опять послышался тот же звук – от метлы. Вот его плечи уже задевают стены лаза. Он встал на четвереньки и пополз на руках и коленях, а сзади его подгонял голос: «Nanhlen!» –«Быстро!» Пытаясь приспособиться, нащупывая путь руками, он определил высоту и ширину туннеля, оказавшегося на редкость правильной формы. Почва под его коленями и руками была прохладной, плотно утрамбованной. Полная темень. Кто-то с шарканьем полз следом, подгоняя его винтовкой. Руки болели. Боль в спине усилилась – что-то треснуло или откололось в нижней части позвоночника. Время от времени он пересекал плоские деревянные планки, которыми, возможно, отмечалось расстояние. Пытался сосчитать, сколько их, но сбился со счета, когда туннель нырнул вниз и повернул. В какой-то момент он услышал шум быстро бегущей воды. А потом послышались голоса, то совсем близко, то далеко, то монотонные, то завывающие, кажется, плакал ребенок. Теперь – статические помехи коротковолнового приемника, подобные порывам ветра. Вьетконговские пещерные города. Судя по эху и движению воздуха вокруг, он приблизился к развилке туннеля. Ствол винтовки ткнулся в него, указывая, куда двигаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61