«Что вы с нами сделаете?»
— Мы же вам сказали, все закончится очень красиво! Так же грандиозно, как было в Вако! Двадцать человек, погибших во время пожара в Центре, тогда как на самом деле Леонар убьет вас перед камерой незадолго до последней атаки штурмовой группы Национальной жандармерии, — с энтузиазмом объясняет мне Франсина. — Эксклюзивный материал для «ПсиГот'ик», для книги, для фильма, продажа живой записи всего случившегося. Вы отдаете себе отчет, что сейчас мы пишем страницу Истории? И к тому же захватывающую страницу!
С улицы доносятся крики, ругань, я сжимаюсь в ожидании выстрела, дверь резко распахивается, на пол падает чье-то тело.
— Этот сукин сын попытался удрать, пришлось ему вмазать, — говорит Мерканти, явно имея в виду моего дядю.
— Ты, наверное, сильно ударил. Кровь так и льет, — замечает Кристиан.
— У стариков кровь близко, — отвечает Мерканти. — К тому же она у них воняет. Не то что у малышни. Детская кровь — это вроде как ангел пописал.
— Этому дурному Лорье только и надо, что всадить пулю дядюшке в башку, — продолжает Кристиан. — Элиз плачет, все такое… Мать твою, это будет сильно!
Лорье! Я совершенно забыла о нем. Неужели он тоже входит в банду?
— Не надо приносить правдоподобие в жертву рейтингу! — говорит в это время Летиция. — С чего вдруг Лорье будет убивать дядюшку Элиз?
Кристиан обиженно бормочет: «Я ничего не знаю». Я неслышно вздыхаю. Психопаты обучаются писательскому искусству. Наши жизни подвешены на ниточке их сценария. Накладываясь на страх и злость, порыв ненависти создает горькую, невыносимую смесь, и мне кажется, что я сейчас взорвусь.
— А почему не получается то, что мы придумали? — спрашивает Кристиан.
— Мне все это кажется слащавым, — говорит Мерканти, — нет никаких неожиданностей. И от Элиз практически никакого толка. Это все же героиня!
— Ну, так надо просто оставить эпизод, в котором она находит тела жандармов. Она догадывается, что виновник всего — Леонар, — предлагает Кристиан.
— Почему? — перебивает его Мартина.
— Я не знаю! Потому что он — дядин сын!
— А откуда она это узнает? — настаивает Мартина своим медоточивым голосом.
— Вот дерьмо! Оттуда, что она героиня, иначе для чего она нам нужна, а?! — протестует Кристиан.
И еще секунд десять они напрягают свои мозговые извилины.
Блокнот: «Я догадываюсь, потому что догадываюсь. Посмотрите мои записки. Дедукция».
— Вот, она догадалась, потому что догадалась! — устало одобряет Ян. — Здорово, вы просто догадались?!
— Но о чем же она догадалась, если догадываться не о чем? — надрывается Кристиан.
— Она догадалась, какой именно догадки мы от нее ждали, — объясняет ему Франсина. — Наша милая Элиз действительно замечательный детектив.
— Ладно, хорошо, — говорит Кристиан. — Она догадалась, после этого она вызвала легавых и…
— Она — не — может — говорить! — скандирует Летиция.
— Ах да, я забыл! Надо признаться, она не облегчает нам задачу, — бормочет он. — К тому же она не очень-то сексуальна. Почему мы не взяли Памелу Андерсон?
— Хватит об этом! — отрезает Ян. — Так получилось, что через Франсину мы познакомились с дядей Элиз, а не с дядей Памелы Андерсон.
— Такой милый человек, этот господин Андриоли, — мурлычет Франсина. «Кому еще налить чайку?»
— У нас мало времени! — восклицает Ян, которого нервирует игривое настроение труппы убийц.
— Есть идея, — говорит Мартина, — просто гениальная штуковина: оказывается, что убийца — сама Элиз!
— Ах, вот как? — удивляется Кристиан. — И она убивает своим инвалидным креслом?
— Нет, она заказывает убийства, она пользуется услугами профессионального киллера, чтобы пережить новые приключения и заработать приличные деньги.
— А профессиональный киллер, это кто? — с интересом осведомляется Ян.
— Леонар! Таким образом мы возвращаемся к исходной позиции.
— Никто мне так и не сказал, каким образом Леонар мог убить всех этих людей! — бурчит Мерканти. — Я хочу сказать: он не настолько подвижен…
— Люди с ограниченной подвижностью способны устранять ближних не хуже других! — в бешенстве парирует Летиция.
— А вообще — дерьмовая твоя идея! — говорит Кристиан Мартине в это время.
— Я тебе запрещаю!
— А я говорю, что убийца — это Лорье! — настаивает он.
— Да. Это прекрасно! Это ниспровергает все догмы! Закон против Порядка! — Франсина хлопает в ладоши в знак одобрения.
— А Элиз пристрелит Лорье! — с энтузиазмом восклицает Ян.
— А кто же пристрелит Элиз? Нельзя оставлять свидетелей! — с досадой возражает Франсина.
— А если убийцей оказался дядюшка? — предлагает Мерканти.
— Он слишком стар! — отвечает Летиция. — В Лорье больше сексуальности.
— Нам нужен метод! — кричит Франсина. — Без метода нам не выпутаться! Слова влияют на форму, а форма определяет слова! Нам необходимо эстетическое кредо!
Недолгое молчание. Такое впечатление, словно я слышу, как по всей комнате носятся их безумные мысли. Мозговой штурм — или шторм — в самом прямом смысле слова. А, кстати, если Франсина лечилась в психбольнице, то каким образом ей разрешили руководить оздоровительным центром? Я царапаю в блокноте: «Франсина была в психушке?»
— Наша добрая Элиз интересуется психическим здоровьем милой Франсины! — объявляет Ян.
Чья-то рука хватает меня за подбородок, поднимает мне голову, от этой руки пахнет дезинфицирующей жидкостью. Губы, холодные и влажные, как слизняки, касаются моей щеки. Я задыхаюсь от кисловатой отдушки жевательной резинки. Дрожь отвращения пробегает по коже.
— Это длинная история. Франсине чуть было не пришлось испытать на себе опыт заключения, — шепчет он, прижимаясь губами к моему уху, но ее вовремя спасли…
Я пытаюсь отстраниться, но он усиливает хватку и лижет меня кончиком языка; мне кажется, будто мне в ухо пытается заползти огромный червяк.
— Это случилось в центре для детей-идиотов. Директор, настоящий блаженный, разволновался по поводу каких-то нарушений и хотел выдать ее властям. Но, прежде чем бедняга успел сделать это, с ним случилось несчастье. Передозировка. Знаешь, ангелочек, врачи очень часто оказываются наркоманами… Осознавая возложенную на нее миссию, Франсина-Тереза оставила свою должность и основала журнал. В каком-то роде она — наша Святая Мать, — добавляет он, проводя языком по моей щеке, моим глазам, моим судорожно сжатым губам.
Запретив себе вздрагивать от его прикосновений, я царапаю в блокноте: «Мой дядя?»
— О, тут ты никогда не догадаешься, моя конфетка! Жюстина познакомила его с Франсиной на каком-то вернисаже. Он искал кого-то, кто мог бы возглавить Центр. А у нее были все необходимые рекомендации. Видишь, как тесен мир, — иронизирует он, пытаясь втиснуть свой змеиный язык мне в рот.
— А что, если, пока у нас не готов последний эпизод, мы сложим всех жандармов в фургон, чтобы с первого взгляда никто ничего не заметил? — вдруг предлагает Летиция. — Это будет забавно: приезжает полиция: «Ничего необычного, мой командир!», и вдруг кто-то открывает дверь фургона и — раз! Музей плотских фигур мадам Бью-Всё. Поэтично и эффектно!
— Бью — что? — спрашивает Кристиан.
Летиция с гордостью объясняет ему придуманную ею игру слов.
— Да, небольшая постановочная работа не повредит, — соглашается Мартина, — это даст нам время для размышлений.
Шум, хлопанье дверей, смех, восклицания.
— До скорого, лапочка! — вставая, бросает мне Мерканти, и обещание, звучащее в его голосе, пронзает меня, словно скальпель, вонзающийся в беспомощную плоть.
Дядя, лежащий у моих ног, дышит с трудом. Рядом со мной находится еще какой-то человек, до сих пор он не произнес ни слова, а теперь заговорил:
— Я понял слишком поздно.
Лорье!
— Когда я увидел валяющийся на земле прожектор и Мартину с камерой Жан-Клода на плече, сам не знаю почему, я почувствовал неладное… А когда Шнабель передал мне МГНД, я окончательно понял, что мы в ловушке.
«МГНД?»
— Мобильная группа не доступна. Код, означающий, что радиопередача нарушена. Это значит, что он не смог ни с кем связаться. Кавалерия не подойдет, Элиз.
В наступившей тишине я перевариваю информацию.
— Я подумал, что не стоит возбуждать подозрений у того или тех, кто все это устроил. Я старался казаться спокойным. Когда я вышел, я увидел вас, всю в крови, с пистолетом в руке, своих убитых людей, у меня все в голове смешалось, я вернулся за помощью и напоролся на автомат Шнабеля, нацеленный прямехонько мне в грудь. «Хорошая машина, — сказала мне Летиция, — она делает такие славные дырки, я только что испробовала ее на Эрве Пайо». И тут все стало ясно. Происшествия, которые постоянно приводили меня в ГЦОРВИ. Ощущение, что мною манипулируют, что я окружен людьми, проговаривающими заученные тексты, что все совпадения чересчур прямолинейны… Жизнь не может быть настолько похожей на роман, с запрограммированными появлениями и авторскими ремарками.
Да, у меня было то же самое ощущение. Но я не доверилась ему. А теперь все мы за это заплатим. Лорье продолжает говорить голосом, лишенным всякого выражения:
— Всех остальных они заперли в подвале. На меня надели мои же наручники, сковали руки за спиной.
«А Юго?»
— Думаю, он мертв.
Судя по его тону, он в этом уверен, но не хочет мне говорить. Как будто я могу испугаться еще больше!
— Они показали мне экземпляр своего творчества, «ПсиГот'ик», журнала Тотального Искусства. Можно сказать, идеи Жюстины, но вывертов еще больше. Кстати, на первой странице был отчет об одной ее выставке. По словам Пайо, — продолжает он, внезапно меняя тему, — Вероник кого-то шантажировала. Именно поэтому она и пришла сюда утром. Сегодня утром! Боже мой! Можно подумать, это было сто лет назад! Пайо думал, что это как-то связано с ее пребыванием в психушке, куда ее пришлось поместить после приступа острого бреда.
Это пресловутое пребывание в психиатрической клинике, где и познакомились основные действующие лица: Марион, Соня, Вероник, Ян. Три девушки мертвы. А Ян ненормальный, это очевидно. И конечно, там он был не в качестве врача, а в качестве пациента. Доктор Джекил и мистер Ян, двуликий соблазнитель. Шизофреник. Нет, по-моему, его, скорее, можно назвать паранойяльным психопатом: сверхоценка собственного «я», авторитарность, мания преследования и упертость… О'кей, Психоаналитик, все это чушь, и у меня нет времени анализировать их состояния!
Но, все же, каким образом ему удалось манипулировать Лорье?
«Ян болен?»
— Я понятия не имел! Он рассказывал, что учился на воспитателя и часто стажировался в психиатрических клиниках. Он не говорил мне, что сам был пациентом! — с горечью отвечает он.
Топот, возгласы, порывы холодного воздуха: они вернулись. Стадо вырвавшихся на свободу психопатов бегает по этому проклятому Центру, словно воплощая в себе мои детские страхи.
— Смелее! — шепчет мне Лорье.
Да, смелость мне потребуется.
— Какие они оба миленькие! — взвизгивает Летиция.
Подлая шлюшка.
— Предложение Кристиана принято единогласно, — сообщает мне Ян, его длинные волосы, обманчиво пахнущие свежестью, елозят по моему лицу. — Убийцей окажется Лорье, вы убьете его, а потом погибнете на пожаре.
Вести диалог. Заставить их потерять время. Мой блокнот.
— «Опять пожар! Это уже было в первом томе», — громко читает Ян.
— Она права, — замечает Мартина, — мы повторяемся. И потом, у Корнуэлл есть такая книга, «Сожжение».
— А если она покончит с собой, увидев, что все убиты? Перед камерой, а на шее будет табличка: «Мир — всего лишь куча нечистот»? — предлагает Мерканти.
— Какашки-какашки, кака-кака-говно! — вопит Кристиан.
— Придумала! — восклицает Летиция. — Она захлебнется в снегу!
— Она захлебнется в снегу? — повторяет Франсина. — Да, весьма романтично. А вокруг нее все эти тела, наполовину засыпанные снегом, с руками, воздетыми в мольбе о помощи, этакий альпийский «Титаник». Мне это нравится.
Мой сон, в котором Магали захлебывалась снегом… Магали.
«Магали?»
— О, это все я, — говорит Мартина. — Все думали, что я разбираю шкафчик с медикаментами, а я вдруг заметила, что Юго пошел послушать матч. Тогда я сказала Магали, чтобы она быстренько поднялась к вам в комнату, что мы вам приготовим сюрприз. Она была так счастлива, что скоро увидит Иисуса благодаря волшебной веревке!
— А Вероник? — спрашивает Лорье, и его голос дрожит от ненависти.
— Надо же, наш красавчик старшина заговорил! — насмешливо говорит Франсина.
— Вероник моя! — заявляет Кристиан. — Вот поэтому вы и нашли кусторез под моей кроватью. Правда, гениально? Орудие убийства у убийцы. Блин! Вот славная была девка! Я ее сперва здорово отымел, уж поверьте!
— Марион Эннекен?
— Тут мы все, — говорит Ян. — Эта мерзавка выкобенивалась, не так, как в больнице. Хорошо позабавились. Но она недолго продержалась. Не то что Соня.
— А Соню — ты? — Лорье пытается придать твердость голосу.
— Ну да! Не напрасно ты меня подозревал. Зря щенок в фуражке не доверился своему нюху!
У меня в памяти вдруг всплывает разговор, но теперь в другом, зловещем свете. Грустный голос Сони, обращающейся к Яну: «Ты знаешь, что скоро случится что-то ужасное. — Да о чем ты? — О безумии, о разрушении, о зле, вот о чем. — Тебе что-то известно?» И дальше: «Ты знаешь, что если силы зла вырвались наружу, их ничто не остановит. Они уже в пути, Ян. Они уже нанесли удар, ведь так? — Но… — Нет, молчи. Ты еще не усвоил, что слова ничего не значат? — Это глупо. Соня, доверься мне! — Доверие — это непозволительная для меня роскошь. Пусти меня, я ухожу!».
Соня знала! Она знала, что он сумасшедший! Она подозревала, что это он убил Марион, вот что она хотела сказать, но при этом слишком боялась!
— Я пил всю ночь, чтобы утром меня нашли без чувств, — объясняет Ян специально для Лорье. — Но это не помешало мне красиво поработать. Знаешь, я думал о тебе, это меня подхлестывало.
Слышу приглушенный всхлип. Конечно, это Лорье.
— Смотрите, этот кретин плачет! — хихикает Кристиан.
Они будут нас пытать. Пытать, поджаривать на медленном огне, вырезать свои грязные фантазии на нашей хрупкой плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36