Ход, достойный игрока в покер, предполагающий, что никто не решит подняться за чем-то к себе в комнату и что Жюстина спустится не раньше девяти пятнадцати, по своей привычке, вечно раздражающей мамашу Ачуель. Значит, убийце известны привычки Жюстины.
А где был во время завтрака наш бравый Леонар? Гулял.
Тело Вероник грузят в машину «скорой помощи», и та медленно отъезжает.
Черный катафалк, мчащийся по заснеженной Трансильвании к темным башням готического замка, безжизненно-белое тело несчастной молодой женщины бьется о стенки гроба. Нет, все куда менее поэтично. Вместо гроба — пластиковый мешок, вместо черного катафалка — красно-белая машина «скорой помощи» с сиреной, усталый и раздраженный водитель. Единственная константа — это хищник: создание, обреченное убивать, чтобы выжить. В первом случае, чтобы избежать разрушения своего физического тела; во втором — чтобы предотвратить взрыв своей психической сущности. Видишь, Психоаналитик, скоро я займу твое место: ты будешь лежать на кушетке и пересказывать мне свою жизнь. Сколько раз в день ты ковыряешь в носу, и символизирует ли это желание обладать собственной матерью, и все такое.
— Они перерывают весь дом, — сообщает Летиция, вторгаясь в сумятицу моих мыслей. — Нам запрещено покидать гостиную
— Сумерки опутывают нас своими длинными ледяными пальцами, — гнусаво-пророческим голосом сообщает Жюстина, — говорила же я вам, весь этот красный цвет, вся эта ненависть, собранная воедино, сосредоточенная, готовая к броску…
— У нее было совершенно белое лицо, — добавляет Летиция, — как из воска, и она смотрела на меня… Я все время думаю об этом… Простите меня.
Ходунки скользят по полу.
— Лицо смерти всегда бледно, как лед, — продолжает Жюстина, прочистив нос. — Когда человек умирает, температура падает, и вся атмосфера становится хрустальной.
Вот именно! Расскажи это людям, подыхающим в тропиках, среди мух и вони.
— Мадам Ломбар, мы нашли вот это в одном из карманов жертвы, — говорит Мерканти тоном школьного учителя.
— Что — вот это? — спрашивает его Жюстина.
— Пощупайте, — отвечает бригадир.
Короткое молчание. От Мерканти пахнет дешевым лосьоном после бритья и клубничной карамелькой.
— Ну, это похоже на портсигар… — произносит наконец Жюстина
— Проведите по нему рукой и скажите, какие там выгравированы инициалы.
— Ф. и А. , — неуверенно произносит она.
— У вас есть такой портсигар?
— Да, мне подарил Фернан, — быстро отвечает Жюстина, — но…
Чувствую легкий укол злости и детской ревности в сердце.
— Как это может быть? — продолжает она.
— Судя по всему, Ганс украла его у вас. Вы заметили исчезновение этого предмета?
— Нет, я бросила курить полгода назад.
— Разрешите, я должен забрать его на время. Спасибо, это все.
Нет, не все! Если Вероник стащила портсигар, значит, она побывала в комнате Жюстины! А Жюстина спустилась только в девять пятнадцать! Жюстина должна была заметить, что кто-то роется в ее комнате!
— Говорила я вам, что она воровка, наркоманы всегда воруют, — говорит Иветт.
— Эта девушка была наркоманкой? — спрашивает Жюстина.
— Да, как Марион Эннекен и Соня Овар. Наверное, мода тут такая. Все колются!
— И всех убивают, — говорит Жан-Клод, о приближении которого возвестило лязганье его металлических доспехов. — Думаю, что если бы я мог двигаться, я нашел бы лучшее занятие, чем истреблять себе подобных.
Ну, судя по выпускам новостей, половина населения земного шара не разделяет твоей точки зрения, Жан-Клод. Кто-то рядом со мной наливает себе выпить. Опять Ян? Это, по меньшей мере, его шестой стакан, а ведь еще нет и полудня. Жюстина сморкается, потом шумно вдыхает что-то, пахнущее мятой и сосновой смолой.
— Я прослышала, что Соня и Марион были знакомы? — говорит она.
«Прослышала»! «Я прослышала»! Нет, ну, в самом деле! Кто это сегодня может «прослышать»?
— Все они знали друг друга! — отвечает ей Иветт. — Говорю вам, целая деревня ненормальных!
— Это время ненормальное, — мрачно комментирует Лорье; я и не слыхала, как он вернулся.
Мерканти устало вздыхает.
— Скажите, мадам Ломбар, — продолжает Лорье без всякого выражения, — вы не слышали, чтобы кто-то заходил в вашу комнату сегодня утром? Наконец-то!
— Ко мне никто не приходил, — отвечает ему Жюстина.
— Никто не открывал дверь? Вы не слышали никакого подозрительного шума? Ведь у вас такой острый слух…
— Ничего. Если только кто-то не вошел, пока я принимала душ… за шумом воды… Я люблю пускать сильную струю, подобную сверкающему водопаду, который изгоняет тени из…
— Спасибо, мадам Ломбар, — прерывает он. — Вы записали, Мерканти?
— Он снова в форме, — шепчет мне Иветт.
— Где Шнабель? — добавляет Лорье.
— Шеф! — именно в этот момент кричит Шнабель. — Шеф!
Топот башмаков, тяжелое дыхание.
— Скорее сюда!
— Что еще случилось? — спрашивает Франсина.
— Идите в комнату большого дебила, — настаивает Шнабель.
Они убегают. Иветт, попытавшуюся последовать за ними, останавливает один из жандармов.
— Извините, мадам, — произносит юный голос Мореля, — отсюда никто не должен выходить, такова инструкция.
— Кого еще пришили? — спрашивает Ян заплетающимся языком.
— Я не могу ответить вам, месье. Извольте подождать здесь.
— «Извольте подождать здесь», — передразнивает его окончательно захмелевший Ян и добавляет: — Мне осточертел ваш говенный цирк!
— Простите, месье? Боюсь, я не расслышал
— Прекрасно расслышали: говеный цирк. Чем нас тут мариновать, лучше бы поймали убийцу.
— Советую вам успокоиться, месье. Настоятельно советую вам успокоиться.
— А я тебе советую пойти куда подальше!
— Ваши документы! — рявкает Морель.
— А в фуражку тебе не поссать?
— Что?!
Морель призывает на подмогу своих коллег, шум потасовки, протесты Иветт, Франсины и Летиции, ругань, вопли Яна.
— Устраивать такой спектакль, когда только что погибла женщина, — говорит мне Жан-Клод, — это, по-моему, отвратительно. Неужели у них нет ни капли уважения к покойникам?
— Вы прекрасно знаете, что современный человек отрицает идею смерти, — Жюстина спокойна, будто бы рядом с ней не происходит драка.
— Я тоже отрицаю идею, но своей смерти, — тем же тоном отвечает ей Жан-Клод. — Но это не мешает мне испытывать сострадание к смерти других.
В то время, как они продолжают свой философский диспут, мне на колени падает фуражка, потом на меня валится Ян. О, Боже! Прямо на мои раны. Его поднимают, я получаю удар в живот, топот, Тентен лает, Летиция кричит «ай!», шум падения, Жюстина вцепляется мне в волосы, «это вы, Элиз?», нет, это золотая рыбка, «они меня пугают!» да не тяни же так, зараза! Глухие звуки ударов. Сухое лязганье наручников.
— Это что за бардак?! — орет Лорье. — Сто-оо-ять!
— Этот человек нас оскорблял и набросился на нас! — объясняет Морель.
— Потом разберемся, — отрезает Лорье. — Мадам Ачуель, где пансионеры?
— В игровой комнате, с медбратом, если вы этого не заметили.
— Благодарю за сотрудничество. Морель, утрите кровь из носа и идите за мной.
— Засранцы! — вопит Ян. — Немедленно снимите с меня наручники!
— Заткнись, Ян! — бросает Лорье. — С меня довольно твоих штучек!
— Тварь несчастная, да какое ты имеешь право! Я свободный гражданин!
— Отведите свободного гражданина в фургон, пусть протрезвеет.
— Одиннадцать утра, а он уже пьян! Куда мир катится? — вздыхает Франсина, которую утреннее пьянство ее сотрудника явно шокирует больше, чем обнаруженный в лифте обезглавленный труп молодой женщины.
— Понятно, почему Соня гуляла от тебя со всеми инструкторами! — снова кричит Ян.
Мертвая тишина. Кто-то откашливается. Яна выволакивают наружу. Захлопывается входная дверь.
— Меня это не удивляет, — шепчет мне Иветт. — Она не отличалась строгостью поведения.
Отмахиваюсь от сплетен Иветт, как от роя надоедливых мошек. Находка Шнабеля интересует меня куда больше, чем пьяные разглагольствования Яна.
Открывается дверь игровой, возмущенный голос Юго:
— Но это же смешно, в конце концов, он вам скажет что угодно, лишь бы привлечь к себе внимание!
— Мадам Ачуель, — заявляет Лорье, — мне придется увезти этого человека в участок. Буду признателен, если вы уведомите семью.
— Да что он сделал, бедный Кристиан? — негодует Иветт. — Вы что, не видите, что это невинный человек!
— Невинный, в чьей комнате нашли орудие убийства! — отвечает ей Шнабель.
— Шнабель! Ни слова! — приказывает Лорье.
— Слушайте, Кристиан и мухи не обидит! — кричит Франсина. — Никто из наших дорогих постояльцев не представляет опасности!
— Скажите это Вероник Ганс, — советует ей Лорье. — Пошли, в машину!
— Ве'оник, ник-ник! — распевает Кристиан.
— Такого сорта люди иногда действуют под влиянием непреодолимого импульса, — говорит нам Лорье. — Никогда не читали «Мыши и люди»?
— … Ник ник ник твою ма-а..
— У него довольно порочный вид, — замечает Мерканти голосом благочестивого пастора.
Лорье обращается к Кристиану:
— Пошли, старина, мы зададим тебе несколько вопросов. Мерканти, скажите людям, чтобы сделали наверху все необходимое. Пусть все мне там прочешут.
— Я поеду с вами, — говорит Мартина. — Он перепугается, если окажется один среди вас, к тому же я одна его понимаю.
— Ну, пока что тут все довольно ясно, а, шеф? — хихикает Морель.
— Хватит, Морель! Идите за перевозкой.
— Напоминаю вам, что я с ним спускалась в лифте в восемь сорок, это входит в мои обязанности, — заявляет Мартина. — Я не представляю, каким образом он мог кого-то убить, поскольку в восемь пятьдесят никакого трупа в лифте не было. Недоброе это дело — терзать беззащитную душу.
— Он мог подняться обратно во время завтрака. Судя по всему, наблюдение в Центре не на высоте, — отвечает коварный Лорье.
— Знаете, — добавляет Мартина, — у бедняги привычка подбирать все, что попадается на глаза.
— И прятать под матрацем?
— Иногда бывает. Он придумывает для предметов иные функции, нежели те, к которым мы привыкли.
— Нам важно узнать, не почему он спрятал улику, а откуда он ее взял.
— Вы полагаете, что эта неуправляемая сила нашла безжизненное тело молодой инструкторши? — спрашивает Жюстина.
Лорье понимает, что «неуправляемая сила» представляет собой эвфемизм «безмозглого животного», раньше меня.
— Есть три гипотезы, мадам Ломбар, — отвечает он тоном суше, чем пустыня Гоби. — А. Он действительно нашел труп и украл улику; Б. Он совершил убийство и решил спрятать предмет, которым воспользовался для удовлетворения своей злобы; В. Кто-то спрятал орудие убийства в его комнате. Отсюда вы должны понять, почему мне необходимо допросить его.
— Шеф, шеф, нам проткнули шины!
— Вы что, издеваетесь надо мной, Морель?
— Все четыре, шеф, это невероятно…
— Где Ян?
— Пьянчуга? Внутри. Поет непристойные песни.
— Он не мог выйти?
— Нет, он прикован к разделительной решетке.
— Нет, теперь я уже действительно сыт по горло, — исступленно вопит Лорье, — вы немедленно вызовете подкрепление и отправите всю эту милую компанию в центр для допросов! Шуткам конец!
— и' и' и' она хи хи!
— Кто смеялся, Кристиан? — спрашивает Мартина.
— Девушка, к'асно го'лышко! Пока, уеха'а!
— Куда уехала? На лифте?
— Да'еко на небо, 'мете с Мага'и.
— Откуда он может знать, что кто-то умер? — спрашивает Жан-Клод, прежде чем Лорье успевает вставить слово.
— Кла'а, — Кристиан вдруг расхныкался. — Кла'а.
— Он хочет сказать «Клара», — объясняет нам Мартина. — Клара что-то видела? Скажи нам, что она видела.
— Не виде'а, не слыша'а!
— Он очень нервничает.
— Где эта Клара? — спрашивает Лорье.
— Тут, рядом, — отвечает Юго. — И вот теперь я припоминаю, что она странно себя вела сегодня утром.
— То есть? — вздыхает Лорье.
— Мы занимались лепкой, и она упорно клала голову своего человечка рядом с телом.
— Рядом?
— Да, возле ног.
Поспешно удаляющиеся шаги. Очевидно, все побежали за ним, я остаюсь одна, в компании Жюстины и Жан-Клода.
11
— Мне кажется, это расследование ведется не по всем правилам искусства, — замечает Жан-Клод после небольшой паузы. — Такое впечатление, что жандармы очень нервничают, с персоналом Центра совершенно не считаются, наш Ян утратил тормоза, а постояльцы более чем потрясены.
— Помощь извне принесла бы нам всем большую пользу, — соглашается Жюстина.
Не волнуйся, — усмехаюсь я про себя. В четыре часа приедет дядюшка. Может быть, его направил сюда Скотланд-Ярд, и именно дядюшка в два счета решит все проблемы.
— С самого начала я почувствовала, что что-то идет не так, — продолжает Жюстина между двумя приступами кашля. — Разрозненные пятна материи, никакого слияния, постоянное разрушение. Мы находимся в центре масштабного духовного потрясения, и паника может только ускорить процесс.
Отлично, но довольно трудно сохранять спокойствие, когда убийца, прячущийся во мраке, истребляет молодых женщин одну за другой! Звуки голосов в соседней комнате, истерический плач.
— Думаю, это Клара, — сморкаясь, говорит Жюстина. — Куда я положила свое лекарство?
Ну, конечно! Вот почему она ничего не почувствовала в лифте! Она прыскала себе в нос «Вике Вапоруб»! Отличное объяснение.
Кто-то бежит к нам в сопровождении тявкающего Тентена.
— Элиз! — кричит совершенно запыхавшаяся Иветт. — Клара видела, как Вор убивал эту Ганс.
— Невероятно! — восклицает Жан-Клод. — Сейчас перезаряжу камеру и сниму вас, Иветт.
Тентен, в восторге от суеты, лает все громче.
— Замолчи! — кричит на него Иветт. — Юго вспомнил, что около девяти она попросилась в туалет, — продолжает она. — На самом же деле она хотела подняться к себе в комнату и там украдкой поесть конфет. Эмилия нам рассказала, что она там прячет конфеты. Тогда Клара принялась плакать и во всем призналась. Она хотела поехать на лифте, но он был заблокирован, она поднялась на третий этаж пешком и там еще раз нажала на кнопку. Двери открылись, и она увидела! Она видела!
— Что видела? — нервно спрашивает Жюстина.
— Тело несчастной, распростертое на полу, и убийцу с ее головой в руке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36