«Маринелла, что за штуки это ноги или руки, а когда я разобрал… »
— В зад тебя поце'овал! — взвизгивает Кристиан. Свист продолжается, потом Кристиан вопит:
«Ма'инелла, ты воняешь, рот твой пахнет табаком!», после чего снова раздается свист, а потом меня пронизывает холод, еще более леденящий, чем настоящий, зимний мороз.
Когда Кристиан поет, никто не свистит. Когда кто-то свистит, Кристиан не поет.
Значит, мы тут вдвоем — он и я? И это он курит «Житан»? Он курит «Житан» и изъясняется совершенно нормально?
— А вы знали, что Дюпюи звали Альфонсом? — спрашивает меня курильщик.
— Альфос — длинный нос! — лающий голос Кристиана.
— А вы знали, что второе имя Франсины — Тереза?
— Тереза — Терезб, коза-дереза! — вопит Кристиан.
— А вы знали, что я прозвал вас «Ночной колпак»? — спрашивает он, понизив голос еще больше.
Его губы касаются моего уха.
— Колпак — дурак! — произносят губы, касающиеся моей мочки.
Если бы я могла закрыть глаза. Ничего больше мысленно не видеть, не слышать, не понимать. Не представлять себе смеющегося Кристиана, склонившегося надо мной, не слышать, как он говорит мне: «Хорошо я вас поимел, а?», не понимать, что я ничего не поняла!
Кристиан! Не Леонар! Кристиан!
Но какое отношение ко всему этому имеет Дюпюи?
— Хотите, я вам немножко почитаю? — предлагает мне Кристиан.
Требуется какое-то время, чтобы его слова дошли до моего слуха. Он уже начал читать, запинаясь:
— «Примечания автора: можно ли сделать так, чтобы Вор пытал Иветт, не влияя на эмоциональное восприятие читателя? Обратить внимание на реакции отторжения в ответ на крайности! Не превращать в фарс!»
Что?!
Он уже продолжает:
— «С другой стороны, следует найти способ сделать Элиз менее скучной. Любовник? Пусть она спит с Вором? » Вор и Элиз, ха-ха-ха! — задыхается он.
Я чувствую, что у меня пересыхает во рту. Шелест быстро переворачиваемых страниц. Он читает дальше:
— «Глава 2: Элиз встречает грустную молодую девушку, которая что-то знает… Глава 4: Иветт и директриса играют в карты. Элиз дремлет возле террасы… Глава 8: Элиз входит в комнату и находит там тело повесившейся молодой калеки… » Ну как, Элиз души моей, нравится вам это?
Элиз с раскрытым ртом, с опущенными руками уставилась в пустоту. Пустота перед глазами, пустота в голове.
Так, значит, все было написано?
14
— Пошли, пора возвращаться, — заключает Кристиан.
Он везет меня в дом.
Как все это могло оказаться предвиденным? Появляется абсурдная, но пугающая мысль о том, что на самом деле я — персонаж книги. Может быть, я не существую? Но нет, иначе какие же у меня могут быть ощущения? Хотя, честно говоря, у меня нет никаких ощущений, кроме того, что я — ком студня, мягкого и безвкусного, колышущегося на инвалидном кресле.
Люди внутри о чем-то спорят. При нашем появлении все замолкают. Кто-то прибегает, под его шагами вибрирует паркет.
— Элиз! — кричит дядя. — Где ты была?
— Она пришила бригадира Дюпюи, — бросает ему Мерканти.
Дядя смеется. Да, он СМЕЕТСЯ.
— Ну, это уже, пожалуй, чересчур! — добродушно отвечает он.
Он что, выпил?
— Говорю вам, что ваша сука племянница…
— Я вам запрещаю! — гремит Фернан.
— … только что убила Альфонса! — чеканит Мерканти.
— Что?! Но как это могло случиться? Это не были холостые выстрелы? — дрожащим удивленным голосом спрашивает дядя.
Студень оказывается у меня между ушей, расплывается по всему телу. Замерзшие синапсы отказываются передавать мысли. Хочется рвать на себе волосы и орать: «Не врубаюсь!».
— Но в фильмах не используют боевые патроны! — возмущается дядя. — Это шутка!
Ага, фильм, и статисты, они там лежат в снегу и ждут, когда им заплатят… Фильм. Слово медленно вплывает в мое паническое настроение, прокладывает себе путь среди смятения. И за ним другое — «статисты». И жужжание камеры Жан-Клода.
Статисты? Эти мерзавцы снимали филъм?! Надо мной издевались?! Да, точно как в том фильме, где герой — единственный, кто не подозревает, что его снимают? Значит, ощущение, что я играю в пьесе, было правильным?! Ну да, эти ремарки, которые читал Кристиан! Сценарий! Злость смешивается с облегчением, я почти готова рассмеяться.
— Кто вам рассказал про фильм? — говорит в это время Мерканти моему дяде.
— Да Элиз, — растерянно отвечает тот. — В записке, упавшей на пол?!
Слышу, как он роется в карманах. Потом говорит:
— Должен честно сказать, что по приезде я был очень расстроен из-за Сони и сильно волновался. Повсюду полиция, рассказы об убийствах, о бомбе, о раненых, как в театре! Кстати, отличная постановка. Дошло до того, что я рассказал всю свою жизнь тому, кто играет старшину.
Я цепляюсь за его слова, как альпинист за истрепанную веревку.
— Да, тут вы меня здорово обставили! — с восхищением говорит он. — Хотя мне показалось довольно жестоким, что вы заставили меня поверить в смерть моей крестницы. Ну вот, я чувствовал себя весьма неуютно, а потом нашел записку Элиз, вот, слушайте: «Дядя, не волнуйся, это все кино! На самом деле все в порядке. Но это тайна, никому не рассказывай, даже Жюстине. Пожалуйста, веди себя так, как будто ты ничего не знаешь, как можно более естественно. Позже я тебе все объясню, рассчитываю на тебя. Элиз».
Но я никогда не писала этого! — беззучно ору я.
— Мне показалось, что все это довольно странно, — продолжает дядя, — но я испытал такое облегчение! Элиз всегда любила тайны, так что я сказал себе, что надо подождать несколько часов, что вы закончите съемку вашего эпизода, а потом я получу более внятные объяснения.
Летиция прыскает.
— Я была уверена, что это сработает! — заявляет она, и от этих слов меня передергивает.
— Потом, когда я узнал, — добавляет дядя, — я понял, что все это комедия: старшина, который больше похож на девочку, суетящиеся жандармы, эпизод взрыва в снегу с Леонаром, который выглядел, как будто только что из гримерки, Иветт, бегающая взад и вперед, медсестра с камерой на плече, мадам Ачуель с ее театральной декламацией, короче говоря… я даже подумал, что все играют из рук вон плохо, мне хотелось смеяться.
— Ну, вот что, дорогой месье Андриоли, на самом деле, это не художественный фильм… — начинает Ян.
Ян! И ты туда же!
— Скорее документальный, — продолжает Летиция.
— Документально-художественный, — уточняет Франсина.
Я до крови вжимаю ногти в ладонь, от этого мне становится легче.
— Видите ли, была мысль сделать продолжение приключений Элиз, — снова вступает Ян.
— Я прекрасно понял! — восклицает дядя. — Знаете, молодой человек, я не идиот!
— Да, но продолжение настоящее, — продолжает Ян, — чтобы написать второй том о приключениях вашей племянницы.
— Отлично, идея хорошая.
— Итак, мы все договорились, — подтверждает Франсина. — Так о чем шла речь в первом томе? — спрашивает она тоном школьной учительницы.
— Хм… об убийствах детей в Буасси и о том, как Элиз расследовала все это, — бормочет дядя.
— И вам не кажется, что успех книги вызван тем, что это не какой-то банальный детектив, а рассказ о пережитом?
— Разумеется.
— Значит, вы поймете, что мы решили следовать тому же modus operandi . Следовательно: а) чтобы написать бестселлер на основании реально пережитой истории, прежде всего надо, чтобы герой — или героиня — пережил ее. Вы по-прежнему согласны со мной, месье Андриоли?
— Э-э, да… — еле слышно лепечет дядя.
— Итак? б) именно это мы и организовали, дорогой мой! — победно восклицает Франсина. — По сути дела, все началось, когда Б*А* отправила это электронное послание в свое издательство, — уточняет она.
Где же Иветт и Жюстина? Давайте идите скорее сюда, посмейтесь с остальными.
— Она ошиблась адресом, и письмо пришло к нам, в «ПсиГот'ик».
— Куда? — переспрашивает дядя.
— «ПсиГот'ик». Журнал тотального искусства. Форма признания полиэкспрессивного искусства. Психо-Искусства, уничтожающего старые концепции и вышедшие из моды предрассудки и берущего начало в подсознательных синаптических передачах каждого из нас.
Я с горечью думаю, что главным редактором такого журнала должна быть Жюстина… Кстати, я вспоминаю, что Летиция нашла у нее в комнате один экземпляр. Права я была, что не доверяла ей.
— Б*А* провела конференцию в ходе организованного нами коллоквиума, мы прониклись симпатией друг к другу, и я дала ей свои координаты, — поясняет Франсина. — Отсюда и ошибка при отправке. Взмах крыла бабочки породил ураган.
— Какой ураган? — спрашивает Кристиан. — Урагана не предвиделось.
— Это метафора! — бросает Ян. — Не перебивай Франсину, все и так достаточно сложно.
Кристиан бормочет сквозь зубы : «Сложно — ложно — все можно».
— И вот что Б*А* писала редактору своей серии, — продолжает Франсина. — «Дорогой Р*П*, мне неприятно беспокоить вас, и я понимаю, что очень запаздываю со сдачей „Элиз-2, Снежная смерть“, но у меня возникла куча проблем, и мне приходится выплачивать большие суммы за дом, который я купила в Каннах. Я была бы бесконечно признательна, если бы вы согласились выплатить мне существенный аванс, чтобы поддержать меня на плаву. В любом случае, не волнуйтесь, все идет хорошо, думаю, что закончу месяца через два. Прилагаю канву нового романа».
— Ничего удивительного, что она забуксовала, — хихикает Франсина. — Страх чистого листа. Это нормально: первая книжка была написана на основании реальных событий. И Элиз — это не персонаж, это реальный, никому не принадлежащий человек, вы следите за ходом моих мыслей?
— Разумеется, — повторяет мой дядя в полной растерянности. — Так что это за канва?
— Синопсис, если вам так больше нравится.
Не думаю, что ему это нравится больше, но он говорит «ага, ага», и Франсина возобновляет свой рассказ, словно только этого она и желала в течение долгих месяцев (видимо, так оно и было):
— Я вам читаю.
— Что вы мне читаете? — спрашивает уже совершенно сбитый с толку дядя.
— Текст Б*А*.
— Но вы мне его уже прочли.
— Нет, тот текст, который определил последовательность событий, приведших к тому, что мы здесь сейчас имеем.
Дядя уже ничего больше не спрашивает.
— Итак, я вам читаю! — твердо повторяет Франсина. — «Зима. Элиз должна уехать на зимний курорт Кастен в Приморских Альпах. К своему дяде».
Судя по всему, это ей сказала Иветт.
— «В Кастене она поселится в заведении для взрослых инвалидов», это, — объясняет она нам, — я рассказала ей, что возглавляю ГЦОРВИ и что, по забавному совпадению, он находится в деревне, откуда родом дядюшка Элиз! Представьте, как это должно было повлиять на писательницу! Ну что же, в конце концов, все черпают вдохновение из реальной жизни, — мечтательно шепчет она, а затем продолжает: — «Элиз находит друзей среди пансионеров. Вскоре после этого происходят ужасные убийства, приписываемые Д. Вору».
— Мне всегда казалось, что это слабая отправная точка! — с презрением говорит Мерканти.
— Может быть, но все-таки это была хоть какая-то основа! — возражает Франсина. — Далее сюжет развивался довольно запутанно, и мы решили воплотить его в жизнь в буквальном смысле этого слова. А потом дописать продолжение и сорвать большой куш! — продолжает она.
— Но для этого нам нужен был достойный сюжет! — говорит Ян.
— Нечто захватывающее! — поддакивает . Петиция.
— Реальная история, которую Элиз действительно пережила бы, в ходе которой писала бы свои коротенькие записочки. А для того, чтобы она действительно пережила ее, нужно было, чтобы ни Элиз, ни Б*А* не знали о происходящем! — Франсина произносит это громко и внятно, как будто мой дядя глухой или выжил из ума.
— Ну ладно, тут я с вами вполне согласен! — отвечает он.
— По-моему, вы не совсем поняли, — говорит Мерканти. — В фильме играют актеры. А мы решили сделать инсценировку романа с участием непрофессионалов, чтобы действие получилось более реалистичным, до вас доходит?
— Непрофессионалов? — переспрашивает дядя.
— Речь идет о триумфе воображаемого над инертной материей реальности! — восклицает Летиция. — Мы, в буквальном смысле этого слова, перевоплотились в героев романа. Мы переписали жизнь в прямом эфире!
— Чью жизнь? — спрашивает дядя.
— Да всех! Вы знаете, что такое «снафф-муви»? — возбужденно восклицает Ян. — Это фильм, в котором людей убивают по-настоящему. Это стоит миллиарды. А мы сделали «снафф-бук».
— Это омерзительно, — говорит дядя. — Да кто вы такие? — резко добавляет он.
— Мы вам только что сказали: персонажи романа! — парирует Мартина.
— Я имею в виду: вы действительно актеры? — настаивает дядя внезапно изменившимся голосом.
— Да, синьор! — отвечает Франсина. — Мы — актеры театра «Комедия делла Вита»! Друзья Искусства, с большой буквы И, Исполнительства, Истории, Истомы.
— Изничтожения, — с гордостью добавляет Кристиан.
— Я пытаюсь объяснить вам, месье Андриоли, — вновь заговаривает Франсина, чеканя слова, — что мы поставили реалити-шоу. В котором участвуют Элиз, вы сами, Иветт, Жюстина и наши дорогие постояльцы, исполняющие роли самих себя.
— С этим все ясно. Но как понять это, все эти… эти…
— «Снафф-муви», — повторяет Кристиан. — Снафф-снафф-снафф-чхи!
— Как я начала объяснять вам, — пронзительным голосом продолжает Франсина, — мы решили подставить плечо автору, испытывавшему недостаток вдохновения… Кристиан, помолчи пару секунд, прошу тебя…
— Ра-ра-ра — радости любви, они не длятся вечно, — запевает Кристиан фальцетом.
— Ах-ах, как смешно! Итак, я говорила, что мы искали ключевую линию, чтобы бросить Элиз на борьбу с пресловутым Д. Вором.
— Да кто это такой — Д. Вор? — спрашивает дядя.
— Убийца, придуманный Б*А*. Но одного убийцы мало, еще нужен сюжет. Тихо, не перебивайте меня, слушайте! По счастливому стечению обстоятельств, в тот день, когда Леонар приехал в клинику в Ницце, где должен был проходить лечение, он услышал, как какая-то наркоманка назвала себя Марион Эннекен. Фамилия достаточно редкая, и он подумал, что она может быть родственницей его одноклассника по лицею. Он разговорился с ней и выяснил, что она действительно вдова Эннекена. Они понравились друг другу, и Леонар представил ей Яна, секретаря юго-восточного отделения нашей ассоциации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36