Ты приходишь, потому что ничего не можешь поделать с собой. Ты последуешь за мной в ад, Джейн, стоит мне поманить тебя. Ты пойдешь за мной на вечные муки. – Он провел рукой по ее волосам. – Ты не можешь устоять передо мной. Да, ты очень красива, и ты очень преданна, и я искренне люблю тебя. А пока мы любим друг друга, нам ли беспокоиться о том, что происходит за этими стенами! Такая любовь, как наша, – это блаженство. Ты можешь забыть обо всем, кроме меня… и я – кроме тебя. Именно в этом блаженство любви. Ручаюсь, что Ричард никогда не найдет женщину, которая бы любила его жалкое, изуродованное тело так, как ты любишь мое.
Он снова сломил ее сопротивление. Она не могла устоять перед его чарами.
Позже, когда Дорсет, расслабившись, лежал возле нее, он снова заговорил о Гастингсе.
– Когда я лежу здесь и думаю о своих неудачах, я прихожу к выводу, Джейн, что будь Гастингс на нашей стороне, возможно, все сложилось бы иначе. Что за странных любимцев выбирает себе Лондон! Старый Сити полюбил Эдуарда за его обаяние и красоту, за то, что он был прекрасный парень, которому нравилось соблазнять чужих жен. Даже когда он стал толстым и ленивым и требовал «добровольных приношений», Лондон продолжал любить его. То же самое и с Гастингсом. Гастингс следует привычкам своего друга-короля, и Лондон любит Гастингса. Лондон слушает Гастингса, Джейн, когда он должен слушать меня.
– Мне жаль, что зависть так терзает тебя.
– Как ты думаешь, почему Гастингс поддерживает герцога Глостерского?
– Потому что считает это своим долгом.
– У тебя, однако, очень высокое мнение о человеке, которого, если верить твоим словам, ты презираешь.
– Я думаю, Томас, ты не настолько любишь меня, чтобы ревновать, – сказала она печально.
Он покрыл ее лицо поцелуями, но она почувствовала, что в них не хватает тепла.
– О, – прошептал Дорсет, – он, конечно, честный, благородный человек, но и самого честного и благородного можно заставить забыть о долге.
– Что ты имеешь в виду?
Но Дорсет не ответил. Он исступленно смеялся, лаская и целуя ее, а затем снова и снова овладевал ею.
* * *
Впоследствии, когда Джейн вспоминала эти дни, ей казалось, что страсть к Дорсету была безумием, ослепившим ее.
Когда однажды она пришла в Саутуорк, Дорсет был в бешенстве.
– Запри дверь! – приказал он и взял ее за плечи, но в его жесте не было ничего похожего на любовь.
– У тебя плохие новости, Томас? – спросила она встревоженно.
– Новости о вероломстве и предательстве. Боже правый! Мы должны действовать немедленно.
– Что произошло?
– Ложь! Злостное измышление этого борова Ричарда Глостерского. Ты спрашиваешь, что произошло?.. А вот что, Джейн: он заставил епископа Стиллингтона произнести перед Королевским Советом дикую, подлую ложь.
– Епископа Стиллингтона? – спросила Джейн; она начала что-то смутно припоминать.
– Он говорит, что отчим никогда не был по-настоящему женат на моей матери. Эдуард якобы ранее заключил брачный договор с какой-то женщиной, родившей ему ребенка и умершей в монастыре, но которая была еще жива, когда он женился на моей матери.
– Да, – медленно проговорила она, – я помню. Он схватил ее за руку и начал трясти.
– Ты помнишь? Что за чепуха? Что ты помнишь? Это случилось задолго до того, как ты очутилась при дворе.
– Но, Томас, это правда. Стиллингтон был заключен в Тауэр за то, что рассказывал об этом. Это произошло почти тогда же, когда герцог Кларенсский был… найден мертвым. Эдуард делился со мной. Это правда, что он был женат до того, как женился на твоей матери.
Дорсет поднял руку, словно хотел ударить ее.
– Если ты еще раз об этом скажешь, я… я убью тебя.
Она посмотрела на него холодным взглядом. Джейн поняла, что она его совсем не интересовала, его заботили только собственные честолюбивые устремления.
Вдруг он улыбнулся.
– Прости меня, Джейн. Прости меня, любимая. Я расстроен из-за новой беды. Разве ты не понимаешь, что если об этом узнают, это конец для всех нас?
– Конец для Вудвиллей, – холодно промолвила Джейн.
– И для тебя, Джейн. Потому что ты одна из нас. Ты и я, мы были слишком близки, моя дорогая.
Она немного смягчилась.
– Обнаружил все герцог Кларенсский, – сказала она. – Он зло упрекал этим своего брата, короля.
– Кто еще знает об этом, кроме тебя?
– Королева и герцог Глостерский. Эдуард говорил, что его секрет знали лишь те, кому он мог доверять.
– Те, кому мог доверять! Этому борову! Еще Стиллингтон знает. Мой отчим был дурак, раз позволил ему остаться на свободе.
– Он всегда любил откладывать неприятные дела в долгий ящик. Стиллингтон обещал хранить тайну, поэтому он отпустил его.
– Ручаюсь, что за хорошую плату. Отчима легко можно было затянуть в ловушку из-за его прихотей. В дни его молодости – это были женщины, а с годами его стало манить золото.
Джейн умоляюще посмотрела на него:
– Смотри правде в глаза, Томас. Твоя мать, по правде говоря, не была замужем за королем, и принцы – не настоящие принцы. Поэтому Ричард Глостерский – король Англии.
– Молчи! Я не позволю этого говорить.
– Но это же правда.
– Значит, ты тоже против нас? Кому же можно доверять?!
– Я не против тебя. Как я могла бы быть против тебя, если я люблю тебя? Но Ричард – настоящий король Англии.
– Где твоя верность, Джейн? Мне… и Эдуарду? Ты в долгу, если не передо мной, то перед ним. Он доверял тебе, Джейн. Уж не собираешься ли ты пойти против него? Это была его воля, чтобы молодой Эдуард сидел на троне. Ричард Глостерский – предатель, разве он не знал, что брат полагался на него и верил в то, что он никогда не пойдет против маленького короля? Поэтому он оставил мальчика на его попечение.
Наблюдая за Джейн, Дорсет заметил беспокойство в ее глазах. Какая же все-таки она дура! Слишком эмоциональна, слишком великодушна, слишком добросердечна. Она пришла в этот мир с великими дарами – красотой и очарованием, но она слабохарактерна, глупа и абсолютно беззаботна. Когда-нибудь она плохо кончит. Когда ее красота померкнет, а вместе с ней и ее очарование, она окажется без средств к существованию в равнодушном к ней мире.
Джейн хотелось думать, что Дорсет прав. Она вспоминала Эдуарда. Как легко было думать, что Ричард предатель, ведь именно так ей хотелось думать. Он обещал заботиться о сыне своего брата, а как только брат умер, сам сел на трон.
– Джейн, – спросил Дорсет, – ты поможешь сыну Эдуарда?
Помочь маленькому Эдуарду, которого она любила как свое собственное дитя? Конечно, она поможет. Неважно, правильно это или нет. Любовь в глазах Джейн была гораздо важнее справедливости. Она, конечно, поможет ради короля Эдуарда, для которого она отказалась от своей добродетели, ради его сына Эдуарда и ради Дорсета, который привязал ее к себе цепями желания.
– Ты ведь любишь этих детей, Джейн? – продолжал Дорсет. – Не только Эдуарда, но и маленького Ричарда. Подумай, что станет с невинными детьми, если Ричард Глостерский захватит трон? Всегда найдутся люди, которые усомнятся в том, что говорят Стиллингтон и герцог. Найдутся и такие, которые попытаются вернуть маленького Эдуарда на трон. А Ричард Глостерский? Ты когда-нибудь заглядывала в его рыбьи глаза? Как ты думаешь, что он сделает с двумя невинными мальчиками, которые стоят на его пути? Глаза Джейн расширились от ужаса.
– Но что я могу сделать, Томас? Ричард – настоящий король Англии. О Боже! Страшно подумать, что может приключиться с маленьким Эдуардом!..
Его лицо засияло от воодушевления, и это сделало его еще красивее. Джейн была очарована и легко поверила в его искренность.
– Брак был всего лишь обещанием. Почему же невинные дети должны страдать? Почему вся Англия должна страдать? Джейн, ты можешь помочь. Ты должна.
– Как?
– Ты могла бы привлечь людей к нашему делу. Есть человек, которого ты, несомненно, сможешь убедить сделать все, что ты попросишь.
Джейн в ужасе уставилась на Дорсета. Гастингс и так не выходил у нее из головы.
– Я не смогу, Томас, – быстро проговорила она.
– Почему бы и нет? Гастингс любил Эдуарда. Он любит и сына Эдуарда.
– Он друг герцога Глостерского, и ты очень хорошо это знаешь.
– Ему гораздо больше хочется быть твоим другом, чем другом герцога.
– Я не понимаю тебя. – Джейн дрожала, и хотя ее глаза сверкали, она была очень бледна.
– Одно твое слово, Джейн, и Гастингс послушает тебя. Ты могла бы поговорить с ним.
– И что же я ему скажу?
– Своими нежными словами ты могла бы перетянуть Гастингса на нашу сторону.
– Я не могу этого сделать, Томас.
Он едва не ударил ее, но сдержался. Укрощал ее прежде, укротит и теперь.
– Разве тебе не больно видеть меня униженным?
– У меня сердце разрывается, когда я вижу тебя в таком положении.
– Слишком уж ты горда для человека, у которого разрывается сердце. Ты обрекаешь меня на смерть. Позволь сказать тебе, что именно такой будет моя участь, если мне не удастся бежать во Францию, когда Ричард окажется на троне. Ты обрекаешь на смерть и маленьких принцев. А тебе стоит сказать лишь слово и улыбнуться человеку, который сделает все, о чем бы ты его ни попросила, и мы спасены.
– Ты думаешь, Гастингс оставит Ричарда ради вас, если я попрошу его?
Как бы ей хотелось подавить сейчас свое волнение и не думать о Гастингсе как о возлюбленном! Потом она сказала бы ему: «Ну вот! Вы когда-то предали меня. Теперь я предала вас!»
– Ты привлечешь его на нашу сторону… если станешь его другом.
– Другом? Что ты имеешь в виду?
Он не ответил, и она в неистовстве обернулась к нему:
– Как ты смеешь предлагать мне такое? Я всегда, наверное, была тебе безразлична. Ты говоришь, стать его другом? Его подругой? Я ненавижу тебя!
– Ты ведешь себя как ребенок, Джейн. – На губах Дорсета играла холодная усмешка. – И к тому же, ей-богу, ты неправильно меня поняла. Я сказал: «Стань его другом», и именно это я имел в виду. Ты говоришь, что ненавидишь меня. Бог мой! Сейчас ты возьмешь свои слова обратно. – Он притянул ее за плечи. – Тебя же тянет к нему. Ты – бесстыдная шлюха. Ты устала от меня, и тебя тянет к Гастингсу.
Джейн с безумной яростью колотила кулаками по его груди.
– Ненавижу тебя! – кричала она, почти рыдая. – Ненавижу!
– Как это похоже на тебя, Джейн! Ты говоришь, что ненавидишь меня, а сама ведь любишь меня. Ты утверждаешь, что и Гастингса ненавидишь. Может, тебе неведома разница между любовью и ненавистью?
Постепенно она успокоилась, он притянул ее к себе и, нежно перебирая пальцами ее волосы, говорил:
– Разве я не самый ревнивый из мужчин? Разве я не предпочел бы страдать от мук забвения или умереть, чем допустить то, что ты должна сделать… то, что пришло тебе на ум?
Она попыталась высвободиться, но он не отпустил ее.
– Ты могла бы поговорить с ним, даже пообещать ему что-нибудь. Что значат обещания, когда человек доведен до отчаяния?.. Можно сказать ему, что Стиллингтон и герцог Глостерский сговорились и состряпали эту историю с женитьбой короля. Ручаюсь, верный Гастингс будет искренне предан маленькому королю, если ты его о том попросишь.
– Но они вовсе не состряпали эту историю, Томас.
– Прекрасно. Пусть себе Ричард продолжает идти к своей подлой цели. Мне что за дело. Но я не могу оставаться здесь и попытаюсь бежать. Меня, несомненно, схватят, водворят в Тауэр и будут пытать. А когда потом они захотят убить меня, то выведут на Тауэр-Грин, и ты, Джейн, будешь там, будешь смотреть, как моя истекающая кровью голова скатится на солому… Ты пожалеешь тогда, что не сделала ничего, чтобы спасти эту голову, которую когда-то любила, ведь ты действительно любила меня, Джейн.
– Я все еще люблю тебя, – промолвила Джейн.
– Нет, ты не любишь меня. Теперь я это знаю. Беда, как известно, не приходит одна. – Он поцеловал ее и потянул на кровать. Ему хотелось удостовериться в том, что он не утратил своей власти над ней. – Джейн, я слишком многого от тебя хочу. Ты не должна больше приходить сюда. Это очень опасно.
Он склонился над ней и вначале нежно поцеловал в шею, затем, изображая страсть, стал целовать ее все неистовее. С полуприкрытыми глазами она отвечала на его поцелуи. Приближался момент, когда для них не будет ничего, кроме неудержимого стремления друг к другу.
– Джейн, любимая, – прошептал он. – Ты привлечешь Гастингса на нашу сторону?
И тогда она ответила, что сделает все, о чем он ее просит.
– Бог мой, Джейн, – с облегчением вздохнул Дорсет, – я знал, что ты и вправду меня любишь. Я верил, что ты не подведешь меня.
* * *
Джейн одевалась с особой тщательностью, и выглядела она на редкость прекрасно. На ней было платье ее любимого голубого цвета, восхитительные волосы ниспадали на плечи. Ее возбуждало и радовало то, что она решилась склонить Гастингса к предательству. Ей казалось, что она изменилась с тех пор, как очутилась при дворе. Она – добросердечная, веселая и покладистая женщина – замышляет месть, и мысль об этом доставляет ей удовольствие. Как приятно сыграть с ним злую шутку, такую же, как он пытался проделать с ней много лет назад!
«Я грешница, – подумала Джейн, – я и вправду такая скверная, как говорят обо мне проповедники у собора Святого Павла».
Этим утром она как бы случайно встретила Гастингса, направлявшегося в замок Бейнард на совещание с Ричардом. Он поклонился, при виде ее лицо его осветилось радостью.
Джейн сказала ему:
– Добрый вам день, милорд! Прозвучало это гораздо любезнее, чем обычно.
– Добрый день, Джейн, – ответил он и добавил: – Ты выглядишь расстроенной. Что-нибудь случилось?
На его губах играла мягкая улыбка, а взгляд выражал острую тоску и горячую готовность помочь ей.
– У меня столько всяких проблем, милорд. А я глупая женщина, и у меня нет никого, с кем бы я могла их обсудить.
Это звучало как приглашение к разговору, и Гастингс не преминул им воспользоваться.
– Может быть, я смог бы тебе чем-то помочь?
Она возликовала, видя, с каким рвением он стремится прийти ей на помощь. Ведь она теперь никто, и все же он рад услужить ей. Он не смеялся над тем, что она лишилась своего влияния. Несомненно, в Гастингсе было что-то хорошее, но она не даст себя обмануть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43