Джейн горько плакала, лежа на кровати за опущенным пологом. «Он вернется, – говорила она себе. – Он возвращался прежде и вернется вновь». Теперь, когда она проводила ночи в одиночестве, ей снились тревожные сны. В них постоянно фигурировал Гастингс. Ей пришлось попросить Кейт постелить себе на полу у ее кровати, так как она боялась оставаться одна.
Это были печальные дни, а по ночам она лежала без сна, прислушиваясь к глубокому дыханию Кейт, и чувство раскаяния переполняло ее, когда она вспоминала прежние дни на Ломбардной улице; потом она молилась о прощении грехов – правда, до тех пор, пока не начинала смеяться над собой: только у покинутой женщины есть время для раскаяния. Когда Эдуард вернется, она будет беззаботна, как прежде.
Время тянулось медленно. Часто они с Кейт одевались в скромную одежду, которую брали у служанок, и, надвинув пониже капюшоны, выходили на улицу. В такие дни они весело смеялись и болтали, и Джейн забывала о ревности к новой любовнице короля.
Однажды они забрели в Ист-Чип и там столкнулись лицом к лицу с женщиной, которая сразу же узнала Джейн, несмотря на то что ее лицо скрывал капюшон.
– Я бы узнала ваше прелестное лицо, где бы вы ни были, – сказала миссис Бэнстер. – Не думаете ли вы, что я смогу когда-нибудь забыть, что вы сделали для моего Чарли? Вы должны зайти ко мне на стакан вина.
Джейн увидела, что женщина очень огорчится, если она откажет ей, и потому позволила миссис Бэнстер проводить их в свою харчевню через боковую дверь.
– Боже правый, если бы я провела вас через лавку, посетители смутили бы вас своими пристальными взглядами. Клянусь, им никогда не приходилось видеть такой красавицы.
Комната, куда она их привела, была маленькой и затхлой; в ней стоял запах жирной пищи и непрерывно жужжали мухи. Через узкое грязное окно виднелся небольшой задний двор, в котором по кучам отбросов сновали крысы.
Вошел Чарли, он все время дотрагивался до своих ушей, и это глубоко взволновало Джейн.
– Вы можете считать меня своим другом, – сказала она им, поддавшись порыву.
Миссис Бэнстер ответила, что для них это великий день: она никогда и не мечтала, что будет принимать у себя Джейн Шор. Когда Джейн и Кейт случится еще побывать в Ист-Чипе и они захотят подкрепиться, Бэнстеры сочтут за великую честь, если они зайдут к ним в лавку.
После этого Джейн никогда не проходила мимо харчевни Бэнстеров, не заглянув туда. Сидя в затхлой комнатушке, она чувствовала, что может вновь обрести самоуважение.
Было так приятно незаметно оставить немного денег этим бедным людям; а их восхищение ею было особенно лестно после тех страданий, которые доставляло ей безразличие Эдуарда. Когда она проходила мимо дома на Ломбардной улице, она мрачнела и ощущала тяжесть всех своих грехов. К тому же, если смотреть правде в глаза, следовало признать: она бежала от своего долга, чтобы удовлетворить необузданную страсть к мужчине. Она полюбила блеск и веселье придворной жизни. Когда Эдуард смотрел на нее восхищенным, жаждущим взглядом, она чувствовала, будто кружится в сумасшедшем танце и не может остановиться, хотя знает, что может упасть. Иногда, завернувшись в плащ так, чтобы ее не узнали, она останавливалась послушать проповедника у собора Святого Павла.
«Возмездие за грех – смерть», – говорил проповедник, и хотя он не осмеливался говорить открыто о распущенных нравах при дворе, она-то знала, что его проповедь была направлена против них. А разве она не была яркой представительницей этого двора? Главная куртизанка – пылкая, чувственная, так же жаждущая любви, как и сам Эдуард! И хотя она была верна ему, а он ей изменял, она полагала, что так же глубоко грешна, как и он. Но когда она приходила в бедную харчевню в Ист-Чипе, ей становилось легче на душе. Для этих людей она сделала доброе дело. И не только для них. Сколько людей стали счастливее потому, что любовницей короля была Джейн Шор! Сколько людей избежало пыток и смерти! Слушая сурового проповедника, она оправдывала себя: «Может быть, я потеряла собственную душу, но зато я спасала других…»
Визиты в Ист-Чип оказались не напрасными. Однажды миссис Бэнстер, потягивая вино, рассказала о соседке, некоей миссис Клэк – своей конкурентке, к которой она не питала особых симпатий.
– Жадюга она, работников своих почти не кормит. У нее на кухне работают несколько лондонских бродяг. Бедные, изморенные голодом существа, они приходят сюда и роются в кучах отбросов у моего дома, надеясь найти хоть что-нибудь поесть. А недавно, честное слово, я услышала такую историю…
Джейн насторожилась. Оказалось, что некая Лотти, одно время работавшая у миссис Клэк, сейчас занимается совсем другим делом в Саутуорке и время от времени приходит навещать миссис Бэнстер.
– Лотти изменилась. Она раньше была несчастным, дрожащим созданием. Однажды я застала ее за тем, что она рылась в моих отбросах. Я привела ее в дом и дала кусок хлеба. После этого мы стали друзьями. Ну так вот, Лотти сбежала. Я знала, куда она ушла, и не осуждала ее. Ни одна девушка не сможет выжить на кормежке миссис Клэк. Лотти сейчас в одном доме… там, в Саутуорке. Ну, это уже другая история. То, что она рассказала мне, выше всякого понимания… Я видела эту бедняжку у них на заднем дворе… такая маленькая, тоненькая девчушка. Трудно поверить, что это может быть леди из очень знатного рода, а Лотти клянется, что она сумасшедшая. Но когда она убежала, был такой переполох, что Лотти и впрямь подумала, что это та самая Анна Невилль, какой она себя считала.
– Леди Анна Невилль! – воскликнула Джейн.
– Так говорит Лотти. Ее держали в этом доме, понимаете… И Лотти разговаривала с ней. Лотти думала, что она бредила и абсолютно помешалась. Лотти сказала ей, что она могла бы найти пищу и кров в доме у миссис Клэк, и бедняжка, убежав из Саутуорка, направилась прямехонько к моей соседке. Она умоляла Лотти не говорить ни единой душе, кто она такая. Понимаете, Лотти как раз была у меня, когда появилась эта бедняжка, направлявшаяся к заднему двору миссис Клэк… Они только посмотрели друг на друга – и бедняжка стала бледной, как привидение. Она точно не в своем уме.
Джейн схватилась за стул, чтобы не упасть. Неужели она нечаянно нашла Анну Невилль и теперь в ее власти покончить со страданиями бедной девушки? Она вспомнила, как у Эдуарда сощурились глаза, как лицо его стало пунцовым. Он будет ужасно разгневан, если она вмешается вновь. Она не смеет. Ей нужно все время думать о том, как угождать Эдуарду, а сейчас, когда он желает другую больше, чем ее, положение у нее совсем ненадежное… Ей нужно уйти и забыть об этой истории. Вот это было бы мудро с ее стороны.
Но чему Джейн никогда не могла научиться, так это мудрости. Разве сможет она быть счастливой, если не сделает все, что в ее силах, чтобы помочь Анне и Ричарду? Перед ее глазами всегда будет стоять бедная голодная девушка, убежавшая из публичного дома и собирающая отбросы на заднем дворе харчевни в Ист-Чипе.
– Я должна увидеть эту девушку, – сказала она. – Вы не могли бы привести ее сюда?
Миссис Бэнстер сказала, что попытается. Но она очень робка – ее уже запугали так, что она обезумела. Если она узнает, что кто-то хочет увидеть ее, она вполне может сбежать от миссис Клэк, и мы никогда больше о ней не услышим. Возможно, ее удастся заманить, пообещав кусок хлеба или немного супа.
Джейн осталась в харчевне, а миссис Бэнстер пошла на задний двор, ожидая, пока кто-нибудь выйдет, чтобы попросить привести девушку к ней.
Джейн провела этот час в мучительных раздумьях. Она все время напоминала себе, что проще всего было бы позвать миссис Бэнстер назад, поблагодарить ее, уйти из харчевни и забыть об Анне Невилль. Но вот этого-то она как раз и не могла заставить себя сделать.
Казалось, прошло очень много времени, прежде чем миссис Бэнстер привела девушку. Глаза у Анны запали, а на щеках горел нездоровый румянец! Волосы, бывшие некогда прекрасными, обрамляли ее изможденное лицо прямыми, сальными прядями, она была одета в грязные лохмотья, которые едва прикрывали ее исхудалое тело, но Джейн узнала в ней ту девушку, которую везли в повозке вместе с Маргаритой Анжуйской.
Анна пришла в ужас при виде Джейн и попыталась бежать. Но Джейн очень нежно взяла ее за руку, на ее лице отразилась вся доброта ее сердца, и Анна почувствовала, что здесь ей ничего не угрожает.
– Я ваш друг, – сказала Джейн. – Я хочу помочь вам. Присядьте, пожалуйста.
Анна оглядела свою грязную одежду и содрогнулась, но Джейн обняла ее и усадила рядом с собой.
– Я – Джейн Шор, – сказал она.
– Я слышала о вас, – ответила Анна. – Бедные люди говорят, что вы добрая.
– Давайте поговорим о вас. Есть человек, который нежно вас любит и все еще ищет вас.
Лицо Анны внезапно осветилось.
– Ричард? – воскликнула она.
– Да, он приходил искать вас в Саутуорк.
– Так это был он… – Она тихонько заплакала. – Откуда мне знать, кто мой друг, если даже муж моей собственной сестры…
– Георг – злой и жестокий человек! – с горячностью сказала Джейн. – Но вы любите Ричарда, а Ричард любит вас. Я приведу его сюда. И тогда вы будете в безопасности.
Истерические рыдания сотрясали тело Анны. Она снова и снова твердила, что не знает, кому можно доверять. Ее шурин взял ее к себе домой, а оттуда она попала в этот ужасный дом в Саутуорке.
Тонкая, похожая на клешню рука вцепилась в плащ Джейн.
– Я была там пленницей. Я узнала, что это за дом. Девушки рассказали мне. Они говорили, что когда я достаточно оправлюсь, со мной случится то же… что и с ними! Это жуткий дом. Я слышала дикий смех… и рыдания. Там рождаются дети… но этих детей никогда не оставляют в живых. Они выбрасывают их тела в реку. Я подумала, что они привели кого-то ко мне… и сбежала. Женщины, присматривавшие за мной, сказали, что я должна бежать или со мной случится то же, что и с ними. А это, оказывается, приходил Ричард; Ричард… он приходил искать меня! А я убежала… и вот я у миссис Клэк. Вы добрая. Я знаю, что вы добрая. Вы не выдадите меня. Я думаю, Георг хочет убить меня. Вы не смогли бы солгать мне, Джейн Шор. У вас доброе и прекрасное лицо, вы не обманываете меня…
Джейн рыдала вместе с ней. «Какие только ужасные вещи не случаются с женщинами!» – подумала Джейн. И ей было все равно, что она рисковала своим положением, ей было все равно, что она подвергала себя еще большей опасности, чем прежде.
* * *
Ошеломленная, Анна вернулась в кухню миссис Клэк. Толстая хозяйка обрушилась на нее с проклятиями. Миссис Клэк жевала – она жевала все время, и жир стекал по ее подбородку. Своими грязными, жирными пальцами она постоянно хватала и пробовала пищу, которую готовила.
– И где это ты пропадала? Тебя не было целый час! Останешься теперь без обеда. Кто не работает, тот не ест, слышишь меня!
Есть! Кто захочет есть ее грязную пищу? Придет Ричард… Джейн Шор приведет его… Ричард защитит ее от Георга, а Джейн Шор – от Эдуарда.
А сейчас она должна вымыть пол. Обычно эта работа вызывала у нее отвращение, но сегодня она не обращала на это внимания. Она должна опуститься на колени и собрать скользкие, жирные куски жеваных хрящей, выплюнутых миссис Клэк. Нужно было хоть как-то убирать, а то с крысами невозможно будет справиться. Так она жила неделями – в душной атмосфере кухни, то и дело получая тумаки, так как, по словам миссис Клэк, не было человека менее приспособленного для работы на кухне, чем Анна, и Анна знала, что эти слова вполне справедливы. И все же это лучше, чем зловещая атмосфера в Саутуорке: тяжелый труд ради объедков пищи, которые швыряли ей, точно она была собакой. На самом деле, собака под столом у ее отца питалась значительно лучше, чем она на кухне у Клэк. И ей приходилось терпеть ради пищи и ради возможности ночью броситься на ворох соломы, когда все тело изнывало от утомительной работы днем. Ночи, как и дни, были ужасны; ее донимали вши и крысы, взбиравшиеся на одеяло; а эти несчастные полуголодные люди, работавшие вместе с ней, смеялись над тем, как она разговаривает, как с достоинством ест; они ругали ее и бросали в нее чем попало, когда она кашляла по ночам. И тогда она радовалась тяжелому труду, который за день настолько изматывал ее, что ночью она на несколько часов впадала в глубокое забытье.
И вот теперь… может быть, этому наступит конец. В этой куртизанке, фаворитке короля, чувствовалась такая доброта, с которой Анне не приходилось встречаться за всю ее жизнь. Она даже Ричарда побаивалась немного и, хотя восхищалась им, никогда не чувствовала себя свободно в его компании. А вот Джейн была иной – мягкой и в то же время горячо негодующей при виде страданий других людей. Она слышала, как имя Джейн Шор часто упоминалось в клэковской харчевне, порой сопровождаясь непристойностями, но гораздо чаще – чем-то вроде благоговения. Анну не интересовало, что плохого могла совершить Джейн, – к ней она была добра и дала ей новую надежду. Несмотря на все пережитые ужасы, Анна считала, что Джейн можно доверять.
– Миссис Бэнстер спрашивает тебя, – прошептал один из работников. – Беги быстрее. Вдруг она приготовила тебе тарелку супа?
Анна в последний раз оглядела кухню, она знала, что больше не увидит ее. Ей хотелось запомнить здесь все до малейших деталей, она никогда не забудет тошнотворный жирный запах дешевого жареного мяса, запах грязи и гниения…
Она выбежала из комнаты на улицу. У дома Бэнстеров она увидела карету. У бокового входа стояла Джейн, она нежно улыбалась сквозь слезы, ее добрый взгляд заставил девушку забыть обо всех ужасах.
– Он здесь, – прошептала Джейн.
Ричард поспешил к ней навстречу, он почти не изменился. Его лицо исказилось, когда он увидел ее.
– Анна! – воскликнул он. – Анна!
Он протянул руки, и она бросилась к нему. Они обнялись, элегантный мужчина в отороченной мехом одежде и девушка в отвратительных грязных лохмотьях.
Джейн наблюдала за ними, тихонько плача.
* * *
Король бушевал, стремительно носясь по покоям королевы.
– Веселенькая, скажу я тебе, история приключилась!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43