Окинув его взглядом, она убедилась, что хозяйка притронулась лишь к салату по-итальянски из креветок, долек апельсина и петрушки, да еще был надкушен шоколадный торт с орехами. Эмили вспомнила, как уже попробовала его, – когда нарезала, слизнула с ножа и пальцев крем и крошки.
– Оставить вам торт, мэм? Вы его едва отведали.
– Не надо. Убери все.
– Хорошо, мэм.
Эмили подхватила поднос, уже предвкушая, как выпьет чашечку чая с этим дивным тортом.
Конечно, она его не выбросит только потому, чтоон надкушен.
– Си Си Хант придет завтра в десять утра, – сказала Сондра, не отрывая взгляда от экрана. – Он должен сделать кое-какие замеры в гостиной: собирается расписать потолок к маскараду в канун Дня всех святых-. Возможно, с ним будет еще кто-нибудь, я точно не знаю. Но ты впусти их.
– Как прикажете, мэм. – Эмили, проследовав к двери, остановилась. – Вам что-нибудь еще подать вечером?
– Кофе.
Эмили подавила вздох.
– Колумбийский или...
– Отлично.
Как только экономка вышла, на экране цветные виды сменились серым мельканием – видеопленка кончилась. Сондра нажала кнопку перемотки и вернулась к своим записям.
Несколько поправок и дополнений, пленка для Лесситера готова.
Она окинула взглядом груду планов, карт и записей – всего того, что теперь называлось планом развития и реконструкции района «Серебряная роща». Ничто, кажется, не забыто. Смета уже составлена, а это значит, что к концу недели она представит Лесситеру все.
У него на этот раз не будет оснований отвергать ее предложение. Стоит ему увидеть цифры.
Представив себе, как у надменного магната загорятся глаза, когда он познакомится с ее расчетами, Сондра довольно потянулась, выгнув, как кошка, спину, и рассмеялась низким глуховатым смехом. Это зрелище доставит ей колоссальную радость. Довольная собой, она схватила одну из вышитых подушечек и прижала ее к животу.
Из состояния блаженной расслабленности ее вывел приглушенный звонок телефона. Вздохнув, она лениво протянула руку к трубке:
– Слушаю?
– Сондра, это Уоррен.
– Уоррен... – Она хотела было сказать, что просмотрела все видеоклипы, но он прервал ее:
– Тебе твой дружок говорил, что он затеял?
– Беннон? – Сондра удивленно нахмурилась. – О чем ты?
– За эту неделю он оборвал все телефоны в округе, названивая местным музеям и фондам защиты природы. Предлагает им всем выкупить поместье Мастерсов.
– Что? – Сондра села, продолжая прижимать к себе подушку.
– Неужели он тебе ничего не сказал?
– Нет.
Наверное, он не замедлит это сделать, подумала Сондра.
– Но какое это имеет значение? Все эти фонды и музеи проворны, как больная ревматизмом улитка, да и цена им не по карману. Я продам ранчо прежде, чем он добьется от них чего-то большего, чем расплывчатые обещания, вроде «мы, возможно, рассмотрим вопрос».
– Пожалуй, ты права.
– Я знаю, что говорю.
Но почему Беннон ничего не сказал ей? Не попросил помощи, совета? Это тревожило ее больше, чем его неразумные действия.
– Это все, что ты хотел мне сказать, Уоррен?
– Да...
– Тогда увидимся завтра. – Сондра положила трубку, но тут же снова подняла ее и набрала номер Беннона.
После четвертого гудка она наконец услышала голос Лоры:
– Ранчо «Каменный ручей».
Сондра, подавив досаду, приветливо сказала:
– Лора, я думала, ты уже спишь. Не успела приготовить все уроки?
– Осталось дочитать две страницы по истории.
– Ну, не буду мешать. Позови папу к телефону.
– Его нет дома.
– Как нет?
– Он повез ее домой.
Сондре не надо было объяснять, о ком идет речь.
– У вас была Кит Мастерс? Зачем она приезжала?
– Кто ее знает, – хмыкнула девочка. – Я сразу ушла к себе в комнату. Но я слышала, как она просила папу поиграть ей на фортепьяно «что-нибудь тихое, спокойное», – добавила Лора.
– И он играл? – Губы Сондры сжались в тонкую линию, пальцы вцепились в подушку.
– Да, долго играл. Все больше мечтательное, из Бетховена. Даже надоело слушать.
– Представляю, – раздраженно пробормотала Сондра.
– Оставить папе записку, что ты звонила? Передать, чтобы он позвонил тебе, как вернется?
– Не надо. Я... я поговорю с ним завтра.
– Он огорчится, что ты его не застала.
– Спокойной ночи, Лора, – промолвила Сондра, с трудом владея собой, и положила трубку.
...Пока настаивался чай, Эмили Боггс, взяв небольшой поднос с фарфоровым кофейником и чашкой с блюдцем, вышла в холл. К счастью, она вовремя заметила в позолоченном зеркале холла предательскую крошку в углу рта и быстро слизнула ее языком. Она, конечно же, не удержалась и откусила кусочек недоеденного торта.
Едва она приблизилась к дверям спальни, как оттуда стремительно вышла хозяйка. Длинные ноги Сондры разрезали узкие полы черного кимоно, как ножи.
– Уберите весь этот беспорядок, – резко бросила она Эмили, проходя мимо.
– Какой беспорядок, мэм? – растерялась экономка.
Не получив ответа, она зашла в спальню и остолбенела: всю комнату устилал пух. Мягкий гусиный пух, как снег, покрывал пол, мебель, а самый большой ком высился на постели рядом с растерзанной наволочкой.
– Какой темперамент! – только и могла вымолвить Эмили Боггс, но тут же прикусила язык и принялась за уборку.
Один Господь знает, как она с этим управилась...
Свет фар то и дело вырывал из темноты повороты и объезды каменистой дороги. Беннон не сводил с нее глаз и ни разу не взглянул на сидевшую рядом Кит. Но всем своим существом он ощущал ее близость, улавливал каждое движение, слышал ее тихое дыхание.
Когда его пикап въехал во двор ранчо, свет фар упал на белый «ровер» у крыльца.
– У тебя гости.
– Это, наверное, Пола и Чип. А может быть, Джон Тревис вернулся из Лос-Анджелеса.
Как только пикап остановился, Кит сама открыла дверцу.
– Спасибо, Беннон.
Он молча кивнул. В теплую кабину ворвалась струя холодного воздуха, но Беннон по привычке не закрывал дверцу и ждал, когда Кит войдет в дом.
Из тени крыльца навстречу ей вышел высокий мужчина. Лунный свет упал на его светло-русые волосы. Беннон нажал на стартер и, резко развернув машину, выехал за ворота.
Смотреть, как Джон Тревис заключает Кит в объятия, – только этого ему не хватало.
А Кит действительно угодила в объятия.
– Привет! – воскликнула она с искренней радостью.
– Привет, дорогая. – Джон крепко поцеловал ее в губы.
Кит ощутила на своих холодных щеках тепло его дыхания, с удовольствием вдохнула знакомый запах одеколона, почувствовала силу его крепкого тела. Ни сознательно, ни бессознательно она не сравнивала эти ощущения с теми, что минутой раньше испытала в руках Беннона. Это было бы нечестно по отношению к Джону, да и к себе самой. Однако она уже решила, как вести себя дальше.
– Соскучилась? – шепнул Джон, легонько куснув ее за мочку уха.
Она слегка отстранилась и уперлась руками ему в грудь, обтянутую мягким пушистым свитером, чтобы чуть отодвинуться и увидеть его лицо.
– Разве мы давно не виделись? – невинно спросила она, надеясь, что это прозвучит шутливо.
Не надо все осложнять раньше времени. В глазах Джона она прочла легкую насмешку и явное облегчение.
– Я еще припомню тебе эти слова!
– Давай зайдем в дом, пока я не превратилась в сосульку, – взмолилась Кит и, выскользнув из его рук, устремилась к двери.
– Не веришь, что я могу тебя согреть? – притворился обиженным Джон, следуя за ней.
– Но не в этой же обледенелой одежде! – бросила Кит через плечо.
– А что, идея заманчивая.
Кит рассмеялась и, сняв шапочку, встряхнула волосами.
– Я так и знала, что ты ее оценишь.
Кит увидела Полу в самом низу лестницы, на перилах лежало черное норковое манто.
– Привет. Как прошел ужин?
Кит почувствовала невольное облегчение. Меньше всего ей хотелось остаться с Джоном наедине. Она боялась, что в его объятия ее толкнет не любовь, а только желание. А ей хотелось, чтобы их новая близость означала любовь.
– Ты спросила об ужине? Он, без сомнения, повредит моей фигуре, – невозмутимо отвечала Пола, снимая сережку и потирая мочку уха. – Мне послышался шум отъезжавшей машины. Но ты, если верить записке, отправилась верхом?
– Дружок по дороге расковался. Я с трудом довела его до ранчо Беннонов и там же оставила. Беннон привез меня на своем пикапе.
Кит стянула перчатки и сняла жакет, подсознательно избегая встречаться со все понимающими зелеными глазами подруги. Иногда они подмечали слишком много.
Положив жакет на спинку дивана, Кит увидела груду сваленных на диван коробок.
– Что это?
– Костюмы для маскарада, который устраивает Сондра в канун Дня всех святых, – объяснил Джон. – В Лос-Анджелесе я побывал в костюмерной и кое-что отобрал для тебя и Полы. Возьмете, что понравится.
– Как интересно! – Кит ухватилась за возможность отвлечь от себя внимание Полы и принялась распаковывать коробки. – А что ты отобрал?
– Там есть все наряды – от уличной девчонки до цыганки.
Глядя на Кит, Джон думал, как много в ней еще детского. Радуется, как ребенок подаркам в рождественское утро.
– Цыганка – это, конечно, для тебя, Пола, – сказала Кит не задумываясь. – А костюм колдуньи есть? Вот что бы мне хотелось.
– Увы, такого нет, – насмешливо улыбнулся Джон. – Я не сообразил, что тебе он вполне бы подошел.
– Ты так считаешь? – прищурив глаза, взглянула на него Кит. – Не скажу, что твое замечание мне понравилось.
– Но почему? С твоим умением околдовывать...
– Сегодня ты щедр на комплименты, – отшутилась Кит.
– Это твои чары так действуют на меня, – ответил Джон и закурил сигарету.
– С трудом верится, – съязвила Кит.
Зашуршала шелковая бумага, в которую были завернуты костюмы. Кит не могла скрыть восторга.
– Пола, ты только посмотри, какая прелесть! – воскликнула она, вытаскивая длинную расклешенную юбку цвета электрик и шелковую блузу в голубой горошек с высоким воротом и пышными рукавами. А секундой позднее в ее руках уже были высокие ботинки на шнурках из голубого атласа, отделанные черными кружевами. – Пола, взгляни, они для этого костюма! – Кит подняла счастливый взгляд на Джона. – Они мне так нравятся!
Глядя на нее, Джон забыл затянуться и опустил руку с дымящейся сигаретой.
– Ты была бы настоящей гиббсоновской красоткой. Очень женственной и все же немного феминисткой.
– Пола, тебе не кажется, что наш Джон навеселе? – сказала Кит, искоса взглянув на него. – Займи его, пока я сварю кофе, чтобы он пришел в себя.
Когда Кит покидала гостиную, Джону показалось, что с ней уходит свет и живые краски. Затянувшись сигаретой, он перевел взгляд на Полу. Та задумчиво смотрела вслед Кит.
– Она сегодня в приподнятом настроении, – сказал Джон, чтобы нарушить молчание.
– Присмотрись получше, – сухо ответила Пола, с облегчением снимая вторую серьгу. – Она слишком оживлена. Думаю, ты вернулся вовремя, Джон.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Пола достала из сумочки плоский золотой портсигар и закурила дорогую сигарету.
– Кит начинает узнавать оборотную сторону того, что громко именуется успех, – человеческую подлость и собственную незащищенность, неуверенность в себе. – Пола села на диван и, откинувшись на подушки, скрестила вытянутые ноги. – И это ей не нравится.
– А кому это нравится? Но постепенно черствеешь и перестаешь обращать внимание. Сама знаешь, как это бывает...
После этих слов Джон вдруг понял, что не хочет, чтобы такое случилось и с Кит, чтобы она заковала себя в некий панцирь, который нужен всем, вступившим на путь успеха. Со временем он будет становиться все толще и прочнее, а человек – все циничней и равнодушней. Начинаешь не доверять людям, боишься привязанностей, ибо хочешь избежать страданий, не сближаешься с людьми из опасения быть обманутым и преданным. Он не желает этого Кит и не хочет, чтобы ее захлестнул водоворот тщеславия и успеха, схваток, неизбежных на верхних ступенях лестницы славы, а пуще всего – в борьбе по давним правилам: «Хочешь того-то – сделай то-то». Голливуд знает много способов рассчитываться за услуги, и переспать с режиссером – не худший из них.
Последняя поездка в Лос-Анджелес снова напомнила Джону об этом. Сколько раз он собирался порвать с Лесситером, отказаться от его денег! Но они были нужны ему, как нужен и этот фильм. На этот раз он отстоял, что смог, но во многом пришлось отступить.
Поймав себя на мысли, что хочет помочь Кит, он вдруг понял, насколько она ему небезразлична. Однако Кит не пойдет на компромисс. Отдавая себя полностью, она требует того же взамен. Джон не был уверен, что способен на это.
Он снова затянулся, но табачный дым показался горьким и едким. Джон с силой, почти раздавив ее, загасил сигарету.
– Кит выстоит, Джон, – задумчиво промолвила Пола. – Ей ничего другого не остается, мы оба это знаем. Сейчас же для нее даже мысль об этом недопустима. – Взгляд Полы остановился на входной двери. – А причина – отчасти этот фермер, Беннон. У тебя, похоже, есть соперник.
– Какой-то фермер? – Джон вопросительно поднял брови.
Пола насмешливо улыбнулась.
– Берегись, Джон, и не вздумай показывать, что твое самолюбие задето! Да, фермер. Когда-то Кит была уверена, что они поженятся, но он предпочел другую. Теперь же, мне кажется, если он попросит, Кит бросит все и выйдет за него замуж. Это было бы непростительной глупостью с ее стороны – упустить такой шанс ради семейной идиллии. Талант – это редкость, с годами он растет, становится многограннее, а любовь – недолговечна.
– Кит права. Ты действительно циник, Пола.
Пола от души рассмеялась:
– Кто бы говорил!
– Что говорил? – спросила Кит, входя с подносом, на котором стоял кофейник и чашки. – Нехорошо рассказывать интересные истории, когда меня нет.
– Не беспокойся, – заверил ее Джон. – Ничего интересного не было.
Выпив кофе, Джон снова закурил, а затем, сославшись на усталость, собрался уезжать. Кит проводила его до двери и подождала, пока не отъедет «ровер». Потом, погасив свет на крыльце, вернулась в гостиную.
– Еще кофе? – спросила ее Пола.
– Пожалуй, – равнодушно пожала плечами Кит, взяв у Полы чашку. Но свежий аромат кофе не доставлял ей удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50