OCR Roland; SpellCheck Satok
«Золотой мираж»: Эксмо; Москва; 1997
ISBN 5-85585-959-2
Аннотация
Кит Мастерс – молодой, талантливой и честолюбивой актрисе – выпадает редкий шанс распрощаться с рекламными роликами и шагнуть в мир большого кино. Съемки фильма должны происходить на красивейшем горном курорте Америки – в городе, где выросла Кит. Ее встречают родные места, школьные подруги, первая любовь...
Реальная жизнь оборачивается кознями ревнивой соперницы, угрожающими ее жизни, закулисные интриги голливудских магнатов разрушают творческие планы. Но все это словно не задевает Кит, которая знает главное – она желанна и любима!
Джанет Дейли
Золотой мираж
1
Самолет, прочертив тонкую белую линию в холодном осеннем воздухе, медленно заходил на посадку. Внизу в легкой дымке уже были видны гранитные отроги Скалистых гор, ощетинившиеся хвойными лесами. Это был вольный, суровый и прекрасный край. Его неприступное величие, казалось, постоянно бросало вызов сильному и отпугивало слабого, спокойно взирая на извечные попытки человека укротить дикую красу природы.
Сверху было видно, как по высокогорным лугам, где некогда бродило несметное количество лосей, по желтой осенней траве возвращалось с летних пастбищ стадо, подгоняемое ковбоями. Справа по каменистому склону, прорезая чашу хвойных рощ, весело, словно горная река, сбегали в равнину горящие червонным золотом осины.
Солнечный отблеск от крыла снижающегося реактивного самолета заставил старого Тома Беннона поднять голову и посмотреть на небо. Его широкополая ковбойская шляпа была столь же старой и помятой, как и его лицо. Натруженные руки фермера, лежавшие на луке седла, были в желтых стариковских пятнах, крупное тело отяжелело под грузом девятого десятка, волосы тронула седина. Глубоко посаженные глаза из-под кустистых бровей внимательно оглядели ясное октябрьское небо в поисках причины, отвлекшей его от привычного дела фермера-скотовода и спокойных воспоминаний о прошлогоднем перегоне. Вид изящного реактивного лайнера, летящего так низко – слишком низко! – заставил его раздраженно насторожиться.
– Посмотри только, что позволяет себе этот паршивец! – в сердцах крикнул он сыну, указывая рукой на небо и самолет, который, без сомнения, принадлежал частному лицу. – Только полоумный может кружить в этих местах так низко.
Том Беннон-младший, подняв голову, посмотрел на самолет. В свои тридцать шесть он, пожалуй, был уже копией отца. Его лицо жителя сурового горного края, обветренное и рано изрезанное морщинами, не было, однако, лишено своеобразной мужской привлекательности, заставлявшей не одну женщину провожать его взглядом. Никто в этих местах не звал его Молодым Томом или просто Томом. Для всех он был и остался Бенноном с той самой минуты, как Старый Том, взглянув на сына, категорически изрек: «Это настоящий Беннон».
– Бьюсь об заклад, что это один из голливудских киношников-придурков, которые любят показуху и хотят с особым форсом посадить самолет в Аспене, разве не так? – с вызовом произнес старик. Беннон, заметив на белоснежном фюзеляже эмблему киностудии «Олимпик», уже знал, кто пожаловал в их края.
Однако ему некогда было размышлять над этим, ибо встревоженное гулом самолета стадо сбилось в кучу перед воротами, отказываясь входить в загон.
– Эй, Нед, Хэнк, загоняйте их в ворота! – крикнул он подручным, а сам стал искать глазами Лору, свою девятилетнюю дочь. Она ехала в конце стада, раскачиваясь в седле из стороны в сторону, поводя плечами и прищелкивая пальцами в такт музыке. Голову ее украшали наушники плейера. Разумеется, Лора не слышала распоряжений отца. Но зато резкий повелительный свист хозяина услышали собаки, бежавшие рядом с ее лошадью, и стремглав бросились выполнять свои обязанности.
Беннон торопился, пока не поздно, загнать в ворота вожаков стада, и без того неохотно покидавшего привольные луга. Не обращая внимания на протестующий рев скотины, он вместе с помощниками теснил стадо с флангов и для пущей острастки громко щелкал по лосинам сложенным вдвое арканом.
Старый Том, остановив лошадь на холме, следил оттуда за тем, как неохотно вошла в ворота загона первая корова. Круживший над лугом самолет предвещал, что на сей раз не все сойдет гладко с загоном стада. Самолет летал так низко, что Старый Том успел заметить темные очки пилота и чьи-то любопытные лица в иллюминаторе.
– Эй, не дайте стаду разбежаться! – громко крикнул он.
Но самолет с ревом пронесся на высоте не более трехсот футов над вконец перепуганной скотиной. Даже бывалый конь под Старым Томом, которого не смог бы испугать выстрел из ружья над самым ухом, вздрогнув, сорвался с места.
Картина мчавшихся животных, крики ковбоев, пытающихся преградить им путь, вместо гнева и досады вызвали у старика неожиданные воспоминания о лучших днях его молодости. Пришпорив своего чалого, он пустился вдогонку за стадом.
Заметив вдали внучку, ловко осадившую рвущегося вперед пегого коня, он с гордостью отметил умение, с которым девочка совладала с испугавшейся лошадью. Едва научившись говорить, малышка под руководством деда научилась ездить верхом. Лора отлично держалась в седле, чутко улавливала состояние лошади под собой и умела быть готовой к любым неожиданностям.
Однако, увидев впереди густые заросли осины, Старый Том выкинул все посторонние мысли из головы. Нельзя было допустить, чтобы скот разбрелся по лесу, потом его не доищешься. На поиски может уйти целый день, а то и два.
– Гоните их на луг, на луг! – крикнул он. – Не пускайте стадо в лес!
Из-за гула самолета и топота копыт слов Старого Томаса все равно никто не слышал. Но Беннон сам все понял и уже пустил коня наперерез стаду.
В былые времена, подумал Старый Том, он присоединился бы к сыну, а его чалый не уступил бы в резвости доброму коню Беннона. Но не теперь, увы, не теперь.
Кит Мастерс, удобно устроившись с ногами в мягком кресле салона, смотрела в иллюминатор, как вдруг чья-то рука легонько скользнула по ее спине и легла на бедро. Кит узнала знакомый жест и улыбнулась. Оглянувшись, она привычным движением отбросила со лба непокорную белокурую прядку и заложила ее за ухо. Джон Тревис, изогнувшись своим долговязым телом, с удобством устраивался напротив среди мягких подушек дивана.
Мгновенная, всем хорошо известная на экране, неожиданная и коварная улыбка делала его лицо опасно привлекательным.
– Я узнал от пилота, что мы пролетаем над родными тебе местами. Ты что-то еще помнишь?
Джон Тревис, наклонившись, глянул в иллюминатор, и луч солнца позолотил его светло-русую шевелюру.
– Я помню все, – ответила Кит.
Она с интересом разглядывала худощавое, красивое, с чертами явного аристократизма лицо Джона Тревиса с неотразимой ямочкой на подбородке. Полный обаяния и мужского магнетизма, он некогда покорил Голливуд и остается его звездой вот уже пятнадцать лет. У Кит было такое чувство, будто она знает его всю жизнь, а не всего лишь полтора месяца, что прошли с тех пор, как они впервые встретились. Случилось это на вечеринке, спустя несколько дней после того, как она пробовалась и была утверждена на главную роль в его новом фильме «Белая ложь». Съемки должны были начаться через несколько недель.
Отвернувшись, Кит снова стала смотреть в иллюминатор. Ей вспомнилось, с какой головокружительной быстротой переменилась ее жизнь за эти последние шесть недель. Она дорожила каждой ее минутой и все же где-то в глубине души мечтала, что вот-вот наступит долгожданный момент, когда она сможет перевести дыхание.
– Если у тебя все так свежо в памяти, то скажи, пожалуйста, где мы сейчас находимся, – прервал ее мысли Джон. Он взглянул на нее чуть-чуть с вызовом и иронией, прищурив голубые глаза.
– Мы сейчас летим над Каменным ручьем. Так называются эти места.
Сердце Кит тихонько екнуло от нахлынувших воспоминаний.
– Ручьем? – переспросил Джон, глянув вниз. – Я никакого ручья не вижу.
Кит, не выдержав, рассмеялась.
Чип Фримен, режиссер и автор сценария, бросил взгляд в их сторону. Но как только перед его близорукими глазами в очках с толстыми стеклами возникли в иллюминаторе позолоченные солнцем вершины гор, он быстро отвернулся. Нервно сглатывая слюну, от чего кадык на его шее заходил ходуном, он буквально вжался в кресло. Бедняге не удалось скрыть, что он не переносит путешествий самолетом.
Толстяк Мори Роуз, агент Кит, был поглощен тем, что инструктировал журналистку Ивонн Дэвис, втолковывая ей, как важно, чтобы пресса уделила наибольшее внимание Кит Мастерс на предстоящем этим вечером благотворительном балу. Его давал Дж.Д. Лесситер, миллиардер, владелец студии «Олимпик».
Еще одним пассажиром роскошного воздушного лайнера была Пола Грант, ветеран мыльных опер, актриса экстравагантной наружности, запоминающаяся мгновенно благодаря рыжему пламени волос, зеленым глазам и нежной, почти прозрачной, как драгоценный фарфор, коже. Это была довольно сдержанная и рассудительная особа, вполне похожая на тех коварных героинь, которых она с таким успехом играла. Кажется, ее единственную интересовала шутливая болтовня Кит с Джоном Тревисом. Делая вид, что поглощена тем, что видит в иллюминаторе, она повернула свое вращающееся кресло так, чтобы видеть и слышать Джона.
– «Каменный ручей» – это также название ранчо наших соседей, – шутливо пояснила Джону Кит.
«Наших», – тут же подумала она и стала серьезной. После смерти отца восемь месяцев назад Кит стала единственной владелицей ранчо «Серебряная роща», семейного гнезда Мастерсов.
В ее памяти тут же возник образ отца, темноволосого красивого Клинта Мастерса. Она рано поняла, что унаследовала от него безрассудную решимость и неуемную жажду жизни.
После его смерти она больше не приезжала на ранчо. Не потому, что не хотела, а так сложились обстоятельства ее жизни. Ей трудно было представить себе дом без отца и его заразительного смеха.
– Смотрите, что творится с коровами там внизу! – воскликнула Пола. – Ковбои гоняются за ними, но собрать не могут. Неужели, Кит, добрый старый Запад все еще существует?
Кит, увидев бегущее стадо, в отчаянии застонала.
– О, нет, нет! Мы, кажется, вспугнули стадо. Старый Том голову мне оторвет, когда узнает, что это сделали мы.
– Стары Том, как я понимаю, – это владелец стада? – спросил Джон и, наклонившись, вместе с Кит стал смотреть в иллюминатор. Но он больше исподтишка любовался изгибом густых ресниц Кит, трогательными веснушками на переносице и красивой линией губ.
– Да, это стадо Старого Тома, – ответила она и улыбнулась. Именно эта щедрая искренняя улыбка более всего пленила Тревиса, когда он впервые увидел Кит Мастерс.
Казалось бы, она мало чем отличалась от тех тысяч молодых блондинок, в основном из щедрой солнцем Калифорнии, кто искал своего счастья в Голливуде, где всегда сохранялся спрос на сочетание наивности с сексуальной притягательностью.
Но таинственная глубина синих, как лесные озера, глаз Кит поразила его. Он хотел проникнуть в их манящую тайну, медленно, шаг за шагом, узнавать ее и поэтому, находясь так близко, с наслаждением вдыхал дразнящий запах ее духов. Давно минули те времена, когда женщина манила его как загадка. Но теперь, с появлением Кит Мастерс, это вновь случилось.
– Они перегоняют стадо с летних пастбищ, – объяснила Кит, думая о своем. – Когда я была маленькой, мы с отцом каждую весну отправлялись на ранчо «Каменный ручей», чтобы помочь соседям клеймить молодняк, делать прививки, отбраковывать больных телят, а потом гнали скот на горные пастбища. Осенью тоже помогали, когда скот возвращался домой.
Ее мысли неожиданно перешли на Беннона, с которым нераздельно было связано ее прошлое. С этими воспоминаниями вернулись грусть, старая обида, боль. Кит постаралась тут же снова упрятать все в самые далекие уголки памяти. Теперь, после десяти лет усилий, это ей вполне удавалось.
– Не могу представить тебя, Кит, пасущей коров, – подала голос Пола Грант, удивленно качая головой.
Ее удивление вполне разделял и Джон Тревис, глядя на спокойную и уверенную в себе Кит.
А она лишь рассмеялась замечанию подруги, однако тут же подтвердила.
– Пола, дорогая, мне очень жаль, что ты не можешь себе такое представить, – подражая ей, медленно и манерно растягивая слова, ответила Кит. – Но придется. Я действительно, как ты говоришь, пасла коров. – Затем обычным своим голосом добавила: – Отец посадил меня на лошадь, как только я научилась говорить. И все это к ужасу моей бедной мамы. Уже в двухлетнем возрасте у меня был пони, в три года – маленький аркан, и я пробовала управляться с ним, пытаясь ловить бедных собак и кур и доводя их до сумасшествия. В шесть я уже сидела в седле на настоящей лошади. – Улыбка Кит стала еще шире. – Конечно, мама противилась, как могла, и поэтому определила меня в класс балета, засадила за пианино и таскала по всем концертам, какие только случались в наших краях, и, конечно же, в оперу. Если ее дочери суждено было стать ковбоем в юбке, то пусть она будет хотя бы цивилизованным ковбоем.
– Да еще каким цивилизованным, – согласился Джон Тревис, легонько коснувшись золотых подвесок на сережках в ушах Кит.
Три тяжелых золотых браслета украшали руки Кит Мастерс, резко контрастируя с коралловым жакетом, оливковой блузкой и такими же брюками. Золотисто-бежевое пальто-накидка, небрежно брошенное на спинку дивана, дополняло этот смелый, но вполне модный ансамбль. Не каждая женщина отважилась бы на подобное сочетание цветов в одежде и умела бы носить ее с таким шиком, но Кит позволяла себе это.
– Пола, Джон, смотрите! – почти с детским восторгом воскликнула обычно сдержанная в свои тридцать два года Кит, прижав нос к стеклу иллюминатора. – Это «Серебряная роща», мой родной дом!
Уловив нотки искренней радости в ее голосе, Джон Тревис посмотрел вниз. Привязанность к какому-либо месту была ему чужда. Он вырос на военных базах, разбросанных по всему земному шару, где приходилось служить его отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50