— И поскольку Кэтрин не ответила тотчас, Эван сразу добавил: — И кроме того, раз вы рассказали Морису, а он упоминал о заклятии при мне, значит, это уже перестало быть семейной тайной. Морис, к примеру, не делал из этого никакого секрета.Слова Эвана возымели желанное действие. Вздохнув, она высвободила руку и прошла к двери, ведущей в сад.Светила луна, создавая вокруг головы Кэтрин сияющее кольцо. И Эван подумал, что еще ни одна женщина в жизни не представлялась ему столь загадочной. И столь желанной тоже.— Я обнаружила запись о проклятии в дневнике, — начала бесстрастным голосом Кэтрин, — который попал мне в руки четыре года назад. Проклятие обрушилось на нашу семью после того, как женщины из нашего рода перестали выполнять обряд друидов: пить в день свадьбы из сосуда, который передавался от матери к дочери.Сосуд. Вот они и подошли наконец к тому, что Эвану требовалось узнать.— Как я понял, вы тоже отказались выпить из этого сосуда в день свадьбы? Почему? Так как ничего не знали об этом обряде? — Эвану был известен ответ, но ему хотелось услышать, что скажет Кэтрин.— Нет. Даже если бы я и знала об обряде, то не смогла бы его исполнить. Моя прапрабабушка продала его.Продала. Значит, сосуд принадлежал роду Кэтрин до того, как стал собственностью семьи Юстина.— И кому его продали?— Какое это имеет значение? — насторожилась Кэтрин. — Его больше нет. И заклятие продолжает действовать.— Да, но ведь сосуд можно вернуть, не так ли? Надо только узнать, в чьих он руках. И тогда заклятие перестанет действовать. — Эван затаил дыхание, ожидая ответа Кэтрин.Пауза затянулась надолго. Наконец она опять вздохнула:— Я попыталась. Вот почему Морис так расстроился. Мне показалось, будто я нашла, что искала, и он с нетерпением ждал моего возвращения из Лондона. Но мужчина, который пообещал мне продать нашу семейную реликвию… не появился. И мне пришлось уехать с пустыми руками. А значит, проклятие по-прежнему продолжает висеть надо мной. Вот почему я отвергла предложение Дейвида.Ее слова как гром поразили Эвана. Итак, она вовсе не встречалась с Юстином. Его, очевидно, убили по дороге к ней. А сосуд похитили воры. И Кэтрин пришлось вернуться домой. Вот и все.Нечто в этом духе он и ожидал услышать.. Поскольку давно понял: ни о каком умышленном сговоре Кэтрин с убийцами не могло быть и речи. И почему вообще у него возникли подозрения, будто Кэтрин замешана в этом преступлении?Потому что пропало письмо. Глупо, конечно, основываться только на такой маловажной детали. Оно могло выпасть во время драки. К тому же Эван видел, что Юстин положил его в коробку с сосудом, и воры могли унести его с собой. Вряд ли Кэтрин решилась бы рассказать о своей поездке в Лондон, будь она хоть в малейшей степени при-частна к гибели Юстина. Могла бы ведь и промолчать.Как же поступить? — размышлял Эван. Сказать ей правду, что он приехал в Лондезан только из-за Юстина? Нет, Кэтрин и без того огорчилась из-за этой истории с якобы заинтересовавшими Эвана ее эссе. Ему не хотелось причинять молодой женщине еще большее огорчение своим признанием, что он обманывал ее буквально во всем.Оставалось одно — придерживаться версии насчет сбора материала для книги. Еще несколько дней притворства, и Эван сможет вернуться в Лондон, к своему прежнему спокойному существованию.Правда, он не очень на это надеялся. Теперь, после того, как Кэтрин Прайс так стремительно ворвалась в его жизнь.— Теперь вы все знаете обо мне, — негромко закончила Кэтрин и обернулась к нему. — И понимаете, чем я опасна для мужчин.В голосе ее прозвучала привычная нота горечи. Эван без труда распознал ее, так как сам таил ее в груди, когда долгое время был предметом всевозможных досужих разговоров, домыслов и даже ненависти. Ему хорошо знакомо было это чувство одиночества и потерянности.И такое страстное желание утешить ее, обласкать, помочь забыть свои беды охватило его, что Эван порывисто поднялся и подошел к Кэтрин. Обняв ее за талию, он сказал, глядя ей в глаза:— Я вовсе не считаю тебя опасной, — проговорил он негромко, но твердо.После чего его губы сами собой коснулись губ Кэтрин. 8. При виде ее горю как в огне,Хотя она по-девичьи стыдлива. — Боже мой! — воскликнула Кэтрин и отпрянула от него. — Снова пошла кровь!— Не тревожься, — успокоил ее Эван. — На самом деле это сущий пустяк.— Все равно, сядь, пожалуйста, я приложу к ране мазь. — И Кэтрин повела его к креслу, радуясь про себя той передышке, во время которой у нее будет возможность собраться с мыслями. Вынимая из ящика буфета особую мазь, предназначенную для заживления ран, Кэтрин продолжала лихорадочно перебирать все случившееся за вечер.Итак, она опять позволила Эвану поцеловать себя. Хвала небесам, что нашлась причина, несколько отрезвившая ее. Кэтрин понимала: еще немного — и она снова очутилась бы в его объятиях, настолько у нее начинала идти кругом голова от крепкого, страстного, одурманивающего поцелуя Эвана.И еще ей было очень неловко из-за того, что пришлось солгать насчет сосуда. И зачем Эван настойчиво допытывался о заклятии? Конечно, главная причина в Дейвиде, который разболтал секрет. Теперь, если бы Кэтрин вообще отказалась говорить на эту тему с Эваном, он обратился бы к Дейвиду, и тот, просто назло Кэтрин, непременно рассказал бы ему все.— Ни к чему все эти притирания, — пробурчал Эван, когда Кэтрин вернулась к нему с мазью.— Она сделана по народным рецептам и не только останавливает кровь, но и снимает воспаление. — И, взяв на кончик пальца немного мази, Кэтрин приложила ее к губе Эвана.Его реакция была более чем неожиданной: он вырвал из ее рук баночку и швырнул на пол, а когда Катрин хотела наклониться за ней, схватил девушку и посадил прямо на ушибленное колено.— Перестань, — рассердилась Кэтрин. — Что ты делаешь? Твоя нога…— От этого ей будет только лучше, — ответил Эван и крепко обнял Кэтрин за талию. — Твой поцелуй — самое чудодейственное средство.Взглянув на синяки, которые Эван заработал, защищая ее честь, словно рыцарь из старинной легенды, Кэтрин почувствовала, как рушатся воздвигнутые ею защитные стены. Почему он вступился за нее? Ведь она для него — никто. В этом Дейвид был прав. Если Эван и проявляет к ней интерес, то наверняка исключительно от скуки.Увидев ее полуобнаженной у озера, он, конечно, вообразил, будто Кэтрин — доступная женщина. Да вдобавок она с такой легкостью позволила ему поцеловать себя, что еще больше укрепила его в этом мнении. Но она совсем не та, за кого Эван ее принимает.— Поцелуй меня, Кэтрин. — В охрипшем голосе Эвана было столько мольбы, что не поверить ему было невозможно. Глаза его затуманились, но не от гнева, а от неутолимой жажды, испугавшей ее до глубины души.Оторвавшись от его взгляда, она пробормотала:— Но тебе будет больно!— Обнимать тебя и не целовать — еще больнее.— Оставь, — едва слышно вымолвила Кэтрин, но Эван уже прильнул губами к ее шее. И если ему стало больно, он не показывал вида. Прикосновение его губ к коже отзывалось трепетом во всем теле Кэтрин. Только едва слышный запах камфары, которая входила в состав мази, удерживал сознание молодой женщины на поверхности, не давал погрузиться полностью в пучину всколыхнувшейся страсти. — Тебе нельзя, — снова попробовала запротестовать она, не в силах даже пошевельнуться, чтобы освободиться из его объятий.— Почему? — Он стиснул зубами мочку ее уха, отчего Кэтрин почувствовала себя так, словно ее прошила молния, и невольно застонала.— Дейвид прав. — Кэтрин произнесла это не столько в укор Эвану, сколько самой себе. — Мне не следовало позволять… Я… то есть ты, быть может, принимаешь меня за женщину, которая готова отдаться первому встречному. Ты считаешь, что со мной можно развлечься…Пробормотав что-то ей в ухо, он взял Кэтрин за подбородок и повернул лицом к себе.— Дейвид ошибается. Я не соблазнитель. Я ученый. И большую часть своего времени провожу, зарывшись в книги.Эван нахмурился, и весь его вид — сурово сдвинутые брови, сжатые зубы, да еще синяк под глазом — напрочь опровергал его слова. Нет, он мало походил на отшельника-ученого. Особенно в ту минуту, когда кинулся в драку. И когда начал страстно целовать Кэтрин.— Да, но зная, что я вдова… — продолжила Кэтрин. Эван приложил палец к ее губам:— Я ничего не знаю. И ни о чем не способен думать, Кэтрин, кроме одного: что меня влечет к тебе точно так же, как тебя ко мне.Еще одна волна дрожи пробежала по телу Кэтрин, едва только его палец коснулся ее губ. И когда губы ее сами собой раскрылись, словно подчиняясь неслышному приказу, отданному телом, Эван окинул ее понимающим взглядом.— Мои чувства к тебе совершенно не имеют значения, — заявила Кэтрин, пытаясь встать. Но Эван еще крепче прижал ее и не выпускал из своих объятий.— Еще как имеют! Ты ведь чувствуешь, что я идеальный любовник для тебя.Не жених. Не муж. Любовник.Кэтрин решительно принялась высвобождаться из его рук. Все это зашло слишком далеко и, к сожалению, не в том направлении.— Пусти меня, — взмолилась Кэтрин, не понимая, почему ее голос звучит так неуверенно.— Я не обижу тебя, — проговорил Эван низким и чуть хрипловатым голосом, целуя ее в висок.Разумеется, нет. И конечно, он не будет вести себя так, как Дейвид. Но все равно ей нельзя позволять Эвану целовать себя, поскольку для него это только развлечение.— Но я прошу только о поцелуе, — сказал он, когда Кэтрин снова попыталась встать.— Понимаю, но…Эван закрыл ее рот своими губами и даже не вздрогнул, хотя Кэтрин понимала, как ему больно.Кэтрин хотела прервать поцелуй. Действительно хотела. Она просто обязана была сделать это.Но не смогла. Его губы были такими нежными. Они не требовали ничего взамен. И эта их бережность заставила Кэтрин расслабиться и повернуться к нему, хотя она прекрасно понимала, что не должна так поступать. Но она словно начала таять от жара его губ и забыла обо всем на свете, кроме этой несказанной нежности.«Еще немного, — промелькнуло у нее в голове, — только один поцелуй. Неужели от этого кому-то может быть плохо? И как это можно назвать дурным, если нам так хорошо?»И все же подсознательная тревога Кэтрин не утихала. Ибо Эван каким-то образом пробудил в ее теле ту же странную боль, которая иной раз мучила ее по ночам, в одинокой постели. И кроме того, под его ласками тело переставало слушаться ее.Но когда его язык снова пробежал по внутренней стороне ее губ, они сами собой раскрылись, как лепестки розы раскрываются под лучами теплого солнца. И Кэтрин даже коснулась его языка своим.Стон вырвался из горла Эвана, и тотчас язык его затрепетал во влажной глубине ее рта. Кэтрин ощутила вкус его крови. Нет! Этому надо положить конец. Его пальцы тронули ее лицо, потом, пробравшись сквозь волнистый водопад волос, очутились на шее и замерли там, не давая Кэтрин отстраниться.Боже! Каким же необыкновенно долгим и глубоким был этот поцелуй — словно воды озера Алин Фэн-Фах… и столь же опасным. А Кэтрин с такой смелостью погрузилась в него, не представляя, что таится на самом дне, позволяя Эвану увлекать ее за собой в самую глубину соблазна.Сидя у него на коленях, она почувствовала, как он возбужден. Руки его заскользили по телу Кэтрин — по бедрам, потом по талии, и, поднявшись выше, стали ласкать налитые груди.Когда большой палец Эвана коснулся ее сосков, Кэтрин охватило необыкновенное удовлетворение, но она, мгновенно одернув себя, попробовала отстраниться. И тогда Эван вдруг пробормотал:— Нет. Еще нет.Переведя дыхание, Кэтрин привела первый попавшийся на ум довод:— Слуги начнут удивляться, что это мы здесь делаем.— Да какое мне дело до них? Думаю, и тебе тоже. — И Эван скользнул губами по ложбинке меж ее грудей.Руки Кэтрин оказались теперь у него на плечах, и она почувствовала, как вздрагивают его мускулы, когда он касается языком открытой вырезом платья части груди.— Н-н-но мне-то следует об этом думать, — прошептала Кэтрин.Эван и не думал обращать внимания на ее слова. Вместо этого он вдруг отодвинул белый шелк ее платья, полностью обнажив одну грудь. Кэтрин вскрикнула и уперлась в его плечи. Но все равно его губы сомкнулись вокруг соска… И словно кинжал погрузился прямо в ее сердце. Вынести все это не было никаких сил… Словно марево заволокло все перед ее взором, и Кэтрин невольно прижала его голову к себе, не желая прекращать эту сладкую муку. С ослепительной ясностью она вдруг поняла, что жаждет ощутить прикосновение его губ к самым сокровенным частям своего тела. Она попыталась, но не смогла отогнать эту мысль прочь.Все это походило на безумие. Как она могла вести себя подобным образом с человеком, которого почти не знает? Только безумие могло заставить ее получать наслаждение от того, что Эван обнажил и вторую ее грудь, прикосновение к которой отозвалось где-то в глубине лона Кэтрин очередным приливом жаркой волны.— Эван… милый Эван… — прошептала Кэтрин, невольно откидывая голову назад и тем самым отдавая грудь целиком во власть припавшего к ней Эвана.На секунду оторвавшись от нее, Эван пробормотал:— Какие они восхитительные и нежные! — И снова приник к волшебному источнику, будто пытался утолить жгучую жажду. Похоже, рана на губе его не слишком беспокоила. Зато непонятная, странная боль в ее лоне все больше тревожила Кэтрин. И страстный поцелуй Эвана заставил эту боль вспыхнуть еще сильнее, так что женщина неожиданно для себя вернула ему поцелуй с совершенно непривычным для себя пылом.И только когда его рука, оставившая грудь, оказалась у нее под платьем, в самом сокровенном месте, Кэтрин, словно очнувшись, поняла, насколько бесстыдно она себя ведет. Она позволяет мужчине совратить ее прямо в ее собственной кухне?И страшным усилием воли Кэтрин оторвала губы от его губ и прошептала:— Перестань! Пожалуйста, остановись!Из его уст вырывался полустон-полурычание. Но едва он вновь попытался припасть к ее губам, Кэтрин отвернула голову и отвела руку, гладившую ее бедра.— Эван, остановись! Я не хочу, чтобы… Я не могу…— Кэтрин, позволь мне… — попросил Эван дрогнувшим голосом, целуя ее волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48