Тяжело вздохнув, Кэтрин посмотрела ему в глаза.— Да. И много вам удалось услышать из того, что он кричал?— Не очень много. Я не видел, как он приставал к вам, пока музыка не затихла. В ту минуту он обвинял вас в бесплодии своей жены.— Все это неправда — насчет того, будто я наложила на нее проклятие, которое сделало его жену бесплодной.— Я так и подумал. — И, памятуя о слухах, которые распускались вокруг Кэтрин, по словам миссис Ливелин, он мягко добавил: — Я вообще не верю в заклятия и всякого рода магию. И тем более считаю глупостью все эти домыслы, будто вы колдовством свели мужа в могилу и заклятием сделали жену сэра Хью бесплодной. Так Морис имел в виду это заклятие?— Что-то вроде него, но… — Кэтрин осеклась. — А как же вы узнали про моего мужа, если, как сказали, подошли только после того, как музыка прекратилась?Черт возьми! Он совершил оплошность. Не следовало ему упоминать о том, что он услышал от миссис Ливелин. Придется сознаться:— Мы с миссис Ливелин разговорились о вас. И это она сказала, что сэр Хью и… еще кое-кто считают… что…— Что я его околдовала. — В голосе Кэтрин снова зазвучала старая боль. — Я знаю. Не думала я, что Анни тоже распространяет такие слухи.— Напротив. Она хотела предостеречь меня. Убедить, чтобы я не верил той чепухе, которую будут молоть о вас. И доказывала, какая это галиматья.— Правда? — Кэтрин вся напряглась и, отвернувшись к окну, спросила: — А говорила ли вам Анни о том, что я не первая женщина в нашем роду, о которой пороли такую же «галиматью»? Говорила ли она вам, что я лишь звено в длинной цепи женщин, у которых мужья раньше времени сошли в могилу?«Интересно, как далеко в прошлое уходит эта „длинная цепь“? — подумал Эван.— Анни, разумеется, ни о чем таком и не думала говорить. Она просто сообщила, что вы пережили тяжкое горе.Кэтрин с трудом перевела дыхание.— Горе… Да. Анни это видится в таком свете. А другие тем не менее верят, будто Леди Туманов выходят замуж из-за денег, а потом отправляют своих суженых в могилу.— Так могут думать только суеверные невежды, Кэтрин, — нетерпеливо отмахнулся Эван. — Не стоит принимать этот бред близко к сердцу.— Как я могу не принимать это близко к сердцу? —метнула она в его сторону взгляд. — Вы спрашивали, о каком заклятии идет речь. К сожалению, сэр Хью был не так уж далек от истины, когда назвал меня отравой для мужчин. Все женщины в нашем роду прокляты. Мужья их умирают молодыми. А сыновья — если они есть — не имеют наследников.Эван пристально смотрел на нее, не понимая, как Кэтрин способна верить в подобную чепуху. Она производила впечатление умной женщины. Застенчивой, но вполне разумной. Наверное, сказалось то, что она много времени проводила, записывая легенды и сказания. Погрузившись в этот своеобразный мир, Кэтрин невольно попала под его влияние. Странно только, что ей удалось внушить эту чепуху и Морису.— И все это — из-за проклятия? — Он не удержался от снисходительной усмешки. — Не может быть, чтобы вы говорили серьезно.Лицо Кэтрин словно окаменело.— Да, я говорю серьезно. Для такого образованного человека, как вы, это звучит смешно. Я тоже никогда не отличалась особой легковерностью. И хотя я люблю собирать народные предания, мой интерес к ним оставался чисто академическим. Но даже самые фантастические легенды таят в себе зерно истины. И порой происходит нечто такое, что невозможно объяснить с научной точки зрения. Некоторые сверхъестественные события и свидетельства очевидцев невозможно ни проверить, ни опровергнуть.— И что это за свидетельства? Кэтрин вскинула подбородок.— Слышали ли вы последнюю фразу, сказанную сэром Хью? Что моя мать, бабушка и прабабушка — все были отравой для мужчин?— Да, но…— Знаете ли вы, почему он так сказал? Потому что их мужья умерли не позже, чем через три года после женитьбы. Моя мать умерла вместе с мужем. Но обычно женщины переживают своих супругов на много, много лет. Думаю, мой случай — именно такой.Эвана, при всем его ироническом отношении к мистике, проняла дрожь.— Четыре человека? Один за другим? Это действительно странное совпадение. А как они умерли?— Это вряд ли имеет какое-то значение. Но мой прадед утонул в море, дедушку случайно застрелил молодой сквайр на охоте. А мои родители погибли в карете, которая сорвалась с откоса. Про Вилли вы уже знаете. — Она пожала плечами. — Умер в результате несчастного случая, как и все предыдущие. И после всех, кроме моего отца, оставались молодые богатые вдовы. Некоторые имели сыновей-наследников, но, поскольку у них никогда не рождались дети, отцы всегда завещали Плас Найвл дочерям, чтобы поместье не доставалось дальним родственникам. И, хотя все жены наследовали имения мужей, жить эти женщины предпочитали в родовом поместье. Как я. Эван покачал головой:— Совершенно фантастическая история. И вы действительно верите, будто эти мужчины умерли из-за какого-то проклятия?Услышав покровительственные нотки в его голосе, Кэтрин вспыхнула:— Дело не в слепой вере. Я знаю, что это правда. Я нашла дневник, где сказано о заклятии. Сначала я тоже восприняла это скептически. Но, изучив семейные хроники и увидев, насколько все соответствует предсказанию в дневнике, поневоле вынуждена была поверить в заклятие.— Вы хотите сказать, что только потому, что в каком-то дневнике утверждается, будто ваш род проклят, и семейная история вроде бы подтверждает это — вы верите в это проклятие? По-моему, все это безосновательно. Кроме того, почему проклятие действует только на продолжении четырех последних поколений? А как же раньше?— Вы просто ничего не знаете, — упрямо возразила Кэтрин. — В том-то и дело, что только четыре поколения назад женщины перестали пить перед свадьбой из…Кэтрин замолчала, и Эван затаил дыхание, тотчас догадавшись, из чего перестали пить женщины из рода Кэтрин. Из ритуального сосуда. Сосуда друидов.— Пить из чего?.. — наконец вырвалось у него.Побелев как мел, Кэтрин посмотрела в окно.— Смотрите, мы уже приехали! Вы сможете сами выйти? Может, помочь?Экипаж загромыхал по двору, вымощенному булыжником, и Эван стиснул зубы. Разговор оборвался в самый интересный момент. Но Эван не намерен был на этом останавливаться. Придется задержаться в замке, пока не удастся выведать у нее все про сосуд.Минут десять спустя Эван уже сидел на кухне, устроившись в неудобном деревянном старинном кресле. А Кэтрин, Бос и домоправительница по имени миссис Гриффите хлопотали вокруг него. Он же ломал голову над тем, как остаться с Кэтрин наедине и продолжить расспросы.— Нам непременно надо осмотреть его ногу, — заявила Кэтрин, накладывая холодный компресс на глаз Эвана. — Он не уверен, не сломана ли кость…— В таком случае вам придется попросить, чтобы джентльмен снял брюки, — почти не разжимая губ, проговорил Бос.Кэтрин порозовела.— Ах да, конечно. Тогда осмотрите его сами, Бос. Мыс миссис Гриффите выйдем на это время.— Это было бы весьма желательно, — процедил Бос, высокомерно глядя на Эвана.Эвану вовсе не хотелось подвергаться осмотру.— Послушайте, не лучше ли, если ее осмотрит врач? — возразил он, а про себя добавил: «или еще кто-нибудь, кто в таких делах разбирается лучше, чем дворецкий».На лице старика ничего не отразилось, но тон его буквально источал презрение:— Как пожелаете, сэр. Но тут вмешалась Кэтрин:— Бос служил дворецким у графа Пемброка. И в обязанности Боса входило ухаживать за ним, когда с ним что-нибудь случалось во время охоты или верховой езды —а это, видимо, происходило довольно часто. Граф — очень плохой наездник, это всем известно.Бос хранил молчание, хотя было ясно, что он не одобряет откровений своей госпожи насчет недостатков его прежнего хозяина.— В самом деле, Эван, — продолжала Кэтрин. —Пусть Бос осмотрит вас. Он в этом разбирается гораздо лучше, чем я.Услышав, как Кэтрин назвала Эвана по имени, Бос вскинул брови, но больше ничем не отозвался на ее тираду.Тут Эвану пришло в голову, что было бы вовсе не плохо остаться один на один с Босом. Если тот работал у графа, то пойти после этого дворецким к Кэтрин его могли заставить только весьма тяжелые обстоятельства. Эван не располагал большими деньгами, но все же решил попробовать подкупом добыть кое-какие полезные сведения из этого старика. Судя по его кислой мине, он недолюбливает свою хозяйку.— Ну хорошо. Если вы считаете, что так будет лучше, — сдался Эван. И женщины тотчас поспешили прочь из кухни.Бос стал спиной к Эвану. — А теперь, сэр, будьте любезны снять штаны.Испытывая крайнюю неловкость, Эван выполнил просьбу.— Готово, — сказал он и откинулся на спинку кресла.Дворецкий повернулся и склонился над ногой Эвана, которую тот вытянул вперед и положил на стул. Губы дворецкого сжались, когда он принялся ощупывать колено.— Здесь болит?— Нет, — отозвался Эван. Старик нажал чуть посильнее.— О! — вырвалось у Эвана. — А вот здесь больно. Присмотревшись, Бос объявил:— Осмелюсь предположить, что это просто ушиб. Удар пришелся в болезненное место у колена, что и мешает вам ходить. Но, думаю, к завтрашнему дню вы оправитесь. Если бы вы действительно сломали кость, боль ощущалась бы в другом месте.Пока Бос холодно излагал свой диагноз, Эвану не без труда удавалось сохранять серьезное выражение лица, но теперь он позволил себе улыбнуться:— Благодарю вас, Бос.— Можете одеться, сэр. Я сейчас позову госпожу.— Подождите! — Эван поднялся и быстро натянул брюки. — Я хотел бы принести вам свои извинения. Я вижу, что недооценил вас.— Как вам будет угодно, сэр, — сухо проговорил Бос.— Я говорю серьезно. Вы и в самом деле хороший дворецкий. Миссис Прайс, безусловно, повезло, что вы у нее служите.Повернувшись, Бос уставился на Эвана с нескрываемым подозрением.— Надеюсь, это именно так и есть.Эван кончил застегивать брюки и сунул руку в карман.— Мне бы хотелось отблагодарить вас за услугу. В лице Боса ничто не дрогнуло.— В этом нет никакой необходимости, сэр.— Ерунда. Особые услуги следует оплачивать отдельно. — И Эван протянул дворецкому соверен.Тот замялся, но только на миг. И, хотя плата была явно завышенной, он, не моргнув глазом, опустил монету в карман.— Благодарю вас, сэр. — И собрался было уходить, но тут Эван положил руку ему на плечо.Дворецкий повернул голову и так выразительно посмотрел на руку Эвана, что тот убрал ее, подавив неловкий смешок. Старик явно не любил фамильярности, понял Эван.— Бос, я готов удвоить эту сумму, если вы ответите мне на кое-какие вопросы относительно миссис Прайс.Дворецкий уставился на него стальным взглядом.— Прошу прощения, сэр. — Тон его стал еще холоднее, чем прежде, если только это было возможно. — Ни за какие деньги я не стану обсуждать своих хозяев.Такого отпора Эван не ожидал. Обычно слуги любили посудачить о своих господах, а особенно за плату. Хотя, конечно, Эвану еще никогда не доводилось подкупать слуг. Но он слышал от Юстина, что тот, как правило, обращается к служанкам, желая узнать, какие подарки предпочитает их хозяйка. Ну и кое-что еще тоже.— Но я не собирался ничего выспрашивать о ней лично, — запротестовал Эван. — Меня интересует только…— В таком случае вам следует обратиться к самой миссис Прайс, не так ли?Полный провал. Тон старика не оставлял никаких сомнений на этот счет. Эван даже уловил в его голосе готовность встать на защиту Кэтрин. Эван явно неправильно оценил ситуацию. И в каком-то смысле он порадовался, что Кэтрин способна вызвать такую преданность у своих слуг.Не без смущения он посмотрел в суровые глаза дворецкого.— Простите, если я чем-нибудь оскорбил вас, Бос.Не ответив, Бос повернулся к двери.— И не стоит сообщать о нашем разговоре миссис Прайс! — крикнул вдогонку ему Эван, но старик обратил столь же мало внимания на его просьбу, как и на извинение.— Черт бы его побрал! — буркнул Эван. Все вышло из рук вон плохо. С чего он вообразил, будто сумеет разговорить этого истукана-валлийца? Теперь оставалось только надеяться, что он не проболтается своей госпоже. Разве только в нем проснется сострадание, во что мало верилось. Но Кэтрин вошла на кухню одна, причем вид у нее был встревоженный, и Эван сразу понял всю беспочвенность своих надежд.Кэтрин несла в руках несколько кусков полотна. Не говоря ни слова, она положила все куски, кроме одного, на стол, а затем окунула этот оставшийся кусок в бадью с дождевой водой, стоявшую у двери в кухню. Но когда Кэтрин вернулась с влажным полотном, Эван увидел, как дрожат ее губы, и вновь почувствовал себя совершеннейшим негодяем.— Садитесь, — распорядилась Кэтрин и положила холодный компресс ему на глаз. Потом пошла к плите, принесла дымящийся котелок и окунула в него другой кусок полотна. Эван весь напрягся, не понимая, что она намеревается сделать.Но Кэтрин просто принялась горячим полотенцем тереть его разбитую губу, и при этом ее пальцы так дрожали, что нервы Эвана не выдержали.Взяв Кэтрин за руку, он накрыл ее своей широкой ладонью.— Что случилось, Кэтрин? Чем это я вас так вдруг испугал?У нее не хватало смелости взглянуть ему прямо в глаза. — Бос предупредил меня, что вы пытались узнать у него что-то обо мне. И попросили его не рассказывать мне об этом.— Это правда, — вздохнул Эван.— Но почему? — еле слышно прошептала она.— А как вы сами полагаете? — У Эвана возникла надежда получить ответ на мучающие его вопросы — если только удастся убедить Кэтрин, что его любопытство носит вполне безобидный характер. — Меня интересуете вы… ну и это странное заклятие. Вы разбудили мое любопытство, а потом оборвали разговор. Я и подумал: может, Бос просветит меня насчет этого.— Бос не знает о заклятии, — проговорила Кэтрин. — О нем известно только Дейвиду.Она замолчала, и тогда Эван пробормотал:— Морису вы сказали все. Почему же хотите утаить правду от меня?— Почему вам непременно надо знать это? — спросила она печально.Эван не нашел ничего лучшего, как привести все те же самые доводы, к которым обращался прежде:— Я только что едва не покалечил человека из-за вашего спора по поводу этого заклятия. И мне, вполне естественно, хотелось бы уяснить до конца, в чем тут дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48