Подошел Саймон и с кривой улыбкой, от которой у нее побежали мурашки по спине, протянул ладонь с подобранными с полу шпильками. Она отвела назад волосы и свернула их узлом на затылке, а потом закрепила шпильками, которые брала по одной из его руки.
Доверительная интимность этого жеста заставила сердце Люси сжаться. Она никогда не занималась туалетом в присутствии мужчины. Если бы только это могло углубить их связь… Впрочем, судя по выражению лица Саймона, он тоже это почувствовал.
Когда она взяла последнюю шпильку, его ладонь оставалась протянутой, так что она, воткнув шпильку в прическу, взяла его за руку и позволила проводить себя из оранжереи.
Глава 7
Я человек, который властвует над своей судьбой.
Из дневников лорда Девингема. Написано заглавными буквами и подчеркнуто
Саймон проснулся в потоке солнечного света. Его переполняло чувство вины. События прошлого вечера вихрем пронеслись в его памяти. Он провел рукой по лицу и застонал.
Как он мог до такой степени утратить контроль над собой?
Сначала он как безумный овладел Люси в оранжерее. Затем пришел в себя и после обеда галантно проводил жену в ее комнаты. Только для того, чтобы покончить со своим рыцарским поведением той же ночью в ее постели. Он вновь занимался с ней любовью.
Нет, с ним происходит что то неладное. Он был человеком, который по тихому защищал Англию на протяжении восьми лет, выполняя все, что требовала от него работа. Почему же одна неопытная девушка смогла растопить его хваленое самообладание, как масло на горячей сковороде?
Вчера он был решительно настроен отослать ее домой. Он обязан был отослать ее домой! Это было его долгом.
Но он не захотел этого.
Он был себялюбивым ублюдком.
Он сел на постели, отбросил одеяло и остался голым, каким был во время занятий любовью с собственной женой. Когда он после обеда проводил Люси в ее комнату, она протянула ему руку, приглашая войти, и он не смог устоять. Даже заметив, что ее сундуки распакованы, разве он сделал ей замечание по поводу неисполнения его приказа? Нет, он стремительно потащил ее в постель, как мальчишка свою первую женщину.
Он должен был позвать слугу и запихнуть ее со всеми пожитками в дорожную карету, велев ему проводить ее в Девингем. Хоть под дулом пистолета… если бы дело дошло до этого. Но одна мысль об этом заставляла Саймона чувствовать себя негодяем. Ему хотелось, чтобы жена хорошо к нему относилась… может быть, даже его любила. Черт его побери! А такие суровые меры наверняка породили бы в ней враждебность.
Нет, он слишком ее хотел, чтобы так рисковать. Их разговор в оранжерее стоял колом в его голове, настойчивый, как утренняя эрекция. Неужели то, что ему твердили о благородных и благовоспитанных леди, было ошибочным? Неужели они также получают удовольствие от бурных постельных игр? Несмотря на их деликатную чувствительность? Но вроде бы так обстояло дело с Люси.
Отец вбил Саймону в голову, что мужчина совокупляется с женой очень цивилизованным образом и лишь для того, чтобы заиметь наследников. Но когда дети родятся, вежливым и достойным будет избавить жену от подобных приставаний. Его родители были тому наглядным примером, и после того как детская была заполнена, вели каждый свою отдельную светскую жизнь.
Его учили, что более смелые удовольствия делят с любовницами и шлюхами. Этот сорт женщин не обладает тонкими чувствами деликатно воспитанных дам, и потому они более пригодны для удовлетворения низменных плотских потребностей мужчин. Саймон намерен был следовать примеру отца. И после того как Люси произведет на свет требуемых сыновей, собирался завести скромную любовницу. Он считал, что это будет по джентльменски. Но теперь доводы его непредсказуемой жены начали убеждать Саймона, что его представления о браке были неверными.
Черт побери все! Нет, он должен был отправить ее домой.
Он оперся локтями о колени и уронил голову на руки. Эта женщина уже так заморочила ему голову, что он не мог трезво рассуждать. Мысль о том, что жена может быть в постели активным игривым партнером, ухватила его за гениталии и не отпускала. Одно сознание того, что он может с ней дать волю своим страстям и не отпугнуть этим ее… что она может получать от этого такое же удовольствие, как и он… В паху у него мучительно заныло. Черт!.. Он может научить ее такому…
Но только если она останется в Лондоне.
Мысль эта засела у него в голове, как насекомое, пойманное росянкой.
Люси сказала, что они могут вести раздельную жизнь и посещать разные светские мероприятия. Возможно, ее план сработает – предоставит ему шанс выполнить порученное задание и обеспечит доступ в постель жены по ночам.
Он попытается поступить именно так. Конечно, Фоксуорта придется день два подержать на расстоянии, пока Саймон не убедится, что все получается как задумано.
Раздался стук в дверь, и прежде чем он отозвался, на пороге возник Платт. Саймон рывком прикрыл низ живота простыней, хотя этот жест не слишком замаскировал его невольную реакцию на мысли о жене. Закрыв за собой дверь, Платт нахмурился при виде наготы хозяина, но ничего не сказал по поводу его явно возбужденного состояния.
– Прошу прощения, милорд, но уже почти час дня. А вы собирались быть в зале Джентльмена Джексона в три часа.
– Черт побери, я проспал. – Саймон поднялся, потянув за собой простыню. – Почему ты не разбудил меня, Платт?
– Я только что сделал это, милорд, – не моргнув глазом, ответил тот.
Саймон подозрительно нахмурился, неуверенный, не иронизирует ли невозмутимый Платт.
– А моя жена уже проснулась?
– Несколько часов назад. Она выехала из дома вместе с мисс Мэтьюз.
– А а… Ладно. – Он подавил легкое разочарование. Раздельное житье. Что ж, он должен быть счастлив, что Люси нашла себе развлечение и он может заняться собственными делами.
– Приготовить вам ванну, милорд?
– Да, – он стряхнул с себя мрачность, – и пришли сюда поднос с завтраком.
– Хорошо. – Платт удалился, оставив Саймона одного в огромной хозяйской спальне.
Неужели его дом всегда был таким тихим? Встревоженный одиночеством, он взял свой дневник, чтобы чем то занять себя, пока не вернулся Платт.
Леди Уэксфорд была полной низенькой дамой с седыми волосами стального оттенка и жизнерадостным характером. Она вела Джин и Люси по музею с уверенной властностью генерала, одинаково усердно указывая на экспонаты и подходящих посетителей. В это утро посетители, представляющие интерес, все как на подбор оказались неженатыми джентльменами.
– Ах, Вирджиния, посмотри сюда. Вон тот джентльмен в темно коричневом жилете около египетского саркофага… Это мистер Джереми Гудфеллоу. У него полны карманы денег, и, по слухам, он решил в этом сезоне подыскать себе жену.
Джин посмотрела, куда указывала крестная, и поморщилась.
– Кажется, у него полон не только карман, тетя Беатрис.
– Все Гудфеллоу – люди крупного телосложения, Вирджиния, – упрекнула ее леди Уэксфорд. – Важно то, что его состояние почти равно твоему, и он не настолько высокого о себе мнения, чтобы отказаться взять в жены американку. Тебе стоит привлечь его внимание.
Она продолжала вести их из зала в зал. Джин слегка содрогнулась, когда они прошли мимо джентльмена с мучнистым лицом, на котором чуть не лопался жилет.
Люси похлопала подругу по руке и прошептала:
– Моим первым выбором он тоже не стал бы.
– Я не хочу замуж, – так же тихо произнесла в ответ Джин, – но родители просили крестную подыскать мне мужа. Они считают, что если за мной будет присматривать мужчина, я не буду влипать в неприятности.
– Я уверена, что они хотят тебе добра.
– Они хотят, – фыркнула Джин, – чтобы я перестала отстаивать права шахтеров и право голоса для женщин…
Страсть, подчеркнутая интонацией Джин, ошеломила Люси.
– Но ведь они наверняка желают, чтобы ты была счастлива.
– У меня и у моих родителей разные представления о счастье. – Заметив, что ее крестная остановилась поболтать с приятельницей, Джин взяла Люси за руку и потащила в другой конец зала к витринам с гончарными изделиями. – Тебе известно, что только с прошлого года в штате Нью Джерси разрешили женщинам голосовать? А потом они изменили закон и отобрали это право. Ты считаешь это справедливым?
– Думаю, нет.
– Разумеется, нет! А участь шахтеров? Условия их работы просто чудовищны.
– Я этого не знаю…
– А я знаю. И громко протестовала против этого. Мама и папа владеют угольными шахтами, и мои протесты ставят их в неловкое положение. Поэтому они и отправили меня сюда. Мне не разрешено возвращаться домой без мужа. – Ее голос прервался, и Люси поняла, что ее американская подруга прикрывает под резкими манерами свою уязвимость.
– Мне очень жаль, Джин. – Люси погладила ее по руке. – В Англии мечты девушек хорошо выйти замуж, и не оставаться старой девой, зависят от родных. Мне трудно представить себе женщину, которая хочет чего то еще.
– Что ж, по крайней мере одна из нас получила то, что хотела, – мрачно произнесла Джин, расправляя плечи. – Ты сегодня просто сияешь.
Щеки Люси жарко запылали при воспоминании о сексуальных приключениях прошлой ночи.
– У меня все складывается хорошо.
– Видимо, так, раз ты здесь.
– Все было на грани краха, – доверительно прошептала Люси. – Но прошлой ночью мы поговорили и, по моему, пришли к соглашению.
– Прекрасно. Мне очень нужна подруга, которая поможет отвадить всех женихов, что откопает тетя Беатрис.
– Ты и так неплохо с этим справишься. Кроме того, возможно, ты встретишь джентльмена, который не вызовет у тебя отвращения.
– Я лучше выйду замуж за него. – Джин ткнула пальцем в ближайшую мумию.
Люси, не удержавшись, рассмеялась. Однако раздавшиеся позади шаги заставили ее обернуться, и улыбка тут же сползла с ее лица.
– Добрый день, леди, – произнес Фокс. – Наслаждаетесь последней прогулкой перед отъездом домой, леди Девингем?
– К вашему сведению, мистер Фоксуорт, – ответила ему холодным кивком Люси, – я пока не возвращаюсь в Девингем.
– Неужели? А у меня создалось впечатление, что ваше пребывание в Лондоне кратковременно.
– Мои планы изменились, что, впрочем, вовсе вас не касается.
– И каким же образом вам это удается? – поинтересовалась у Фокса Джин.
Он бросил на нее недоуменный взгляд:
– Что именно, мисс Мэтьюз?
– Ходить так тихо при наличии трости. Мы не услышали вашего приближения… Видимо, пока вы сами этого не захотели, – сказала она.
Фокс покраснел, но произошло ли это от смущения или от досады, Люси догадаться не могла.
– В приличном обществе считается невежливым обращать внимание на чьи либо увечья, – сухо проговорил он.
– Невежливо также не узнавать людей после того, как вы с ними познакомились, – нахмурилась Джин. – Вы даже не взглянули на меня, когда подошли. И вообще, что вы здесь делаете? Вы ведь, кажется, ведете жизнь отшельника?
Фокс резко втянул в себя воздух, и Люси подумала, что эта парочка готова вступить в драку. Затем он сжал чубы в очевидном усилии взять себя в руки.
– Я и не ожидаю, что женщина с вашим характером способна это понять.
– Сомневаюсь, что вам многое известно обо мне, – отпарировала Джин.
Фокс угрожающе взглянул на нее:
– Больше, чем можете себе представить.
– Вы меня не испугаете, мистер Фоксуорт, – покачала головой Джин. – Я не знаю, что с вами случилось и отчего вы такой желчный, но вы должны быть счастливы, что все еще можете ходить, пусть с помощью трости.
– Вы ничего об этом не знаете, – буквально прорычал Фокс.
Люси нервно оглянулась вокруг, понимая, что разговор становится все громче и головы посетителей стали поворачиваться в их сторону. В противоположном конце зала леди Уэксфорд продолжала оживленно беседовать с приятельницей, но если голоса спорящих будут повышаться и дальше, она невольно это заметит.
Люси положила руку на предплечье Джин.
– Мы начинаем привлекать внимание.
Но Джин не отвела глаз от Фокса, хотя стала говорить потише:
– Несколько лет назад мой дядя принимал участие в войне, мистер Фоксуорт. Он потерял обе ноги и с тех пор прикован к инвалидному креслу. Он едва не совершил самоубийство, но мой отец подоспел вовремя.
– Как ни увлекателен ваш рассказ… – начал Фоксуорт скучающим голосом.
– Он был известен как прекрасный танцор, – мягко продолжила Джин, игнорируя его попытку прервать ее. – И дамы его обожали. Но после того как лишился ног, он решил, что больше никому не нужен.
Фокс напрягся.
– Что было с ним дальше? – спросила Люси. Джин улыбнулась ей.
– Он влюбился в сиделку, которую мы наняли ухаживать за ним. Они поженились, и теперь у них пятеро детей. – Она снова перевела взгляд на Фокса. – Вы можете ходить, мистер Фоксуорт, и вы красивый мужчина. Возможно, вам стоит подумать о том, что у вас есть, а не о том, чего нет.
Фокс долго всматривался в ее лицо. Взгляд его синих глаз был остер, как кинжал, и полон боли. Затем, не говоря ни слова, он коротко поклонился и вышел из зала музея.
Люси сделала глубокий и долгий выдох.
– Господи Боже, Джин, я уже подумала, что вы назначите встречу на рассвете, как истинные дуэлянты!
Джин пожала плечами.
– Он зол из за того, что с ним произошло, и вымещает свою злость на других. Мой дядя делал то же самое.
В этот момент к ним вернулась леди Уэксфорд.
– Вирджиния, дорогая, это, кажется, был мистер Фоксуорт?
– Да, тетя Беатрис.
– Я не знала, что ты с ним знакома. – Поднятые брови леди Уэксфорд выражали больше, чем слова.
– Он друг моего мужа, – сказала Люси. – Я представила их друг другу на балу у Крестонов.
– Что ж, он мужчина красивый. Этого не отнимешь. До своего несчастного случая он был очень популярен у дам. Но теперь его редко можно увидеть. У него скромное состояние, да и то он полностью зависит от милостей своего отца… причем все знают, что они не в ладах. Не уверена, что он будет подходящим женихом для тебя. Последние три года он ведет себя совершенно непредсказуемо.
– С ним именно тогда произошло несчастье? – поинтересовалась Люси.
– Именно тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34