– Ваш президент Эндрю Джексон весьма категорично высказывался по этому поводу.
Он слышал ее, но это не мешало ему бездумно смотреть на ее рот и любоваться им. Губы ее были полными и сочными.
– Сейчас у нас другой президент, Ван Бурен, – словно издалека услышал он собственный голос.
Она не бросала поднятой темы.
– Но Джексон был вашим президентом, человеком, на которого вы работали. Должно быть, у вас были причины состоять у него на службе?
Были ли у него иные причины, кроме той, что Джексон дал ему возможность сделать карьеру? Пожалуй, были. Джексон нравился ему как человек, он по большей части разделял его видение дел, хотя были вопросы, особенно в отношении валюты, по которым у них были серьезные разногласия.
– Я считал, что Джексон – лучший президент, которого могла бы иметь в то время страна. – Ему хотелось закруглить тему, ибо та политика, которую проводила его страна на протяжении ряда лет, не делала ей особой чести. – Спасибо вам за приглашение.
– Это мама решила вас пригласить, но я рада, что вы пришли.
Ее честность удивляла его. Он чувствовал себя странно, его уловки и лавирование между правдой и ложью показались ему мелкими и недостойными.
– Правда?
– Такие мероприятия бывают ужасно скучными. Присутствующие делятся на тех, кто позирует и кто таращится, периодически те и другие меняются местами, а вы, как вижу, не делаете ни того, ни другого.
Она смотрела ему прямо в глаза, но он не спускал глаз с ее губ и заметил, как уголки ее обольстительного рта чуть приподнялись, он увидел рождение улыбки. Голос ее был нежен и удивительно женственен. Приятно слышать такой голос в темноте ночи, со стоном произносящий твое имя.
– Как вам принцесса Виктория? – спросил он, не потому что ему было интересно ее мнение, а чтобы отвлечься от своих мыслей.
Амелия взглянула в ту сторону, где стояла наследница британского трона.
– Я не могу похвастать близким знакомством с ней, но мне кажется, что она может крепко держать руль. По крайней мере, полна желания это сделать.
– Одних намерений может быть недостаточно, но не будем об этом. Вы обычно приезжаете в Англию надолго?
– Обычно мы проводим здесь полгода. – Она взглянула на родителей, которые беседовали с принцессой Викторией. Голос ее дрогнул. – В этом году нам придется задержаться на более длительное время. Понимаете ли, в Британии ожидается смена монарха.
– Да, похоже на то. Акора в тесных отношениях с британской короной.
– Мой дядя Ройс, граф Хоукфорт, действительно тесно связан с британской королевской семьей, – уточнила она, – но формальных дипломатических связей у Акоры с Британией нет, и в этом смысле Британия ничем не отличается от других стран. – Она слегка склонила голову набок, глядя, на него. – Ваша страна тоже пыталась установить дипломатические отношения с Акорой, но получила отказ, как и все прочие.
– Меня такие проблемы не интересуют, – искренне ответил он.
Да, его действительно эти проблемы не интересовали. Акора могла установить связи со всеми странами, могла ни с одной – их, акоранцев, дело. Он лишь хотел восстановить справедливость. Любой ценой.
– Вы представляете свою страну, не так ли?
– Уверяю вас, принцесса, я не дипломат.
Она улыбнулась недоверчиво, но вовремя взяла себя в руки.
– Разве нет, мистер Вулфсон? Вы только что ответили на мой вопрос, фактически не дав ответа. Вы прирожденный дипломат, скажу я вам.
Он чуть отклонился назад, балансируя на пятках, как будто собирался прицелиться перед выстрелом.
– Так что вы хотите знать, принцесса?
Принцесса умело отбила удар.
– Что заставляет вас думать, будто я что-то хочу узнать?
– Вы ходите кругами, только не могу понять, вокруг чего.
– В прошлом году, – начала она, – к моему отцу, который находился в это время здесь, в Лондоне, явились последовательно три американских делегации. Их послал президент Джексон, чтобы убедить его поддержать дипломатические отношения со Штатами. Ни одна из делегаций успеха не добилась. – Она не отводила от него взгляда. – Я спрашиваю себя, не являетесь ли вы четвертым эмиссаром с той же задачей.
Он держал паузу, пользуясь ею для того, чтобы еще раз внимательно изучить свою собеседницу. Помимо всего прочего, она оказалась весьма неглупа. Это сильно усложняло задачу.
Ее семья и сама Амелия хоть и приняли его в свой круг, но в случайность его появления не верили, стараясь доискаться до истины. Их интересовало даже то, зачем он вообще приехал в Лондон. Пора положить всем этим спекуляциям конец. И действовать надо быстро.
– Я просто странник на дороге, принцесса, – тихо сказал он. – Человек из темноты и дождя. Разве этого мало?
Она отвела глаза.
– Простите меня, мистер Вулфсон. – По телу его пробежала дрожь. Это ее голос творил с ним такие чудеса. – Спасибо вам за помощь. Я просто пытаюсь защитить своих близких и свою страну.
– Я понимаю. Так что не надо просить прощения. Однако если вам захочется отплатить мне за услуги... – Он приблизился к ней почти вплотную и прищурил глаза. Духи у нее были легкие, с цветочным возбуждающим ароматом.
Но он был уверен, что его тянуло бы к ней и без духов.
– Как? – Она на миг опустила ресницы, затем подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он смотрел в ее глаза, считая золотистые искорки в зрачках, и улыбался.
– Потанцуйте со мной, – сказал Волк и протянул ей руку.
Наверное, было около полуночи, и вечер выдался чудесным. Звезды сияли, легкий ветерок дул с востока, так что от реки не несло вонью, да и общество собралось отменное.
Она знала, что гостей было ровно сто одиннадцать, и делала все возможное, чтобы каждому уделить внимание. Но на самом деле для нее здесь существовал только один человек – Нилс Вулфсон.
И когда он находился в противоположном углу огромного зала, и когда держал ее в объятиях во время вальса – никаких вольностей, все, как положено, – он владел всеми ее помыслами и всеми ее чувствами. Ей нравилось, как свет играл на его выразительном, угловатом лице и черных как смоль волосах, как он вдруг поворачивал к ней голову и улыбался, и эта легкая хрипотца в голосе, которая, казалось, ласкала, и теплая и крепкая ладонь его, уверенно лежащая на ее талии, без видимых усилий направлявшая ее движения.
У нее кружилась голова, и это головокружение создавало ощущение легкого помешательства. Она едва сдержалась, чтобы не засмеяться в голос, – так ей было хорошо. За двадцать пять лет она не испытывала ничего, хоть отдаленно напоминавшее то, что она чувствовала сейчас, хотя, конечно, она давно тосковала по таким ощущениям. Кое-кто считал ее старой девой по призванию, холодной и бесчувственной, это ее, которая отчаянно мечтала лишь об одном – встретить мужчину, который мог бы заставить ее почувствовать себя крылатой.
И вот она встретила такого мужчину. И ему случилось родиться американцем. Там, в Америке, у него была своя жизнь. Нет, сейчас она не станет об этом думать. Надо жить настоящим. У нее есть этот миг, и она не может его потерять, а там – будь что будет.
– Ты выглядишь, – заметил Андреас, – как кошка из пословицы.
– Та самая, что съела сметану?
– Именно.
Она засмеялась и протянула ему руку.
– Разве не ты говорил мне еще месяц назад, что я серьезна не по годам?
– Тогда ты обыграла меня в шахматы в очередной раз.
Джоанна рассмеялась в ответ на что-то сказанное Нилсом. Оба стояли неподалеку и весело болтали.
– Я решила сменить амплуа. Теперь я буду не серьезной, а ветреной, – объявила Амелия, обведя взглядом компанию. Она видела, что Нилс пришелся матери по душе. Пусть этот фактор был не решающим, но все же существенным.
Андреас пристально посмотрел на кузину.
– Нет, я так не думаю, – сказал он и, кивнув в сторону Нилса, добавил: – Ты мне кажешься серьезнее, чем когда бы то ни было раньше.
– И поэтому ты считаешь меня глупой? – Она ценила мнение Андреаса, как и мнение матери.
– Ну что ты! Конечно, нет. – Он улыбнулся. – Но о нем еще многое предстоит узнать.
– Возможно, но едва ли он сможет предоставить вам родословную с перечислением предков до двадцатого колена.
– Человек должен знать, кто он и откуда родом.
– Человек должен знать, кто он такой, – возразила Амелия.
Андреас любил кузину и решил отступить.
– Это верно. Могу лишь сказать, что мы доверяем твоим суждениям.
Из-за ее дара. Хотя она не всегда могла положиться на свой дар. Лови мгновение, хватай его.
– Простите, сказала она и, оставив кузена, подошла к мужчине, который, заметив ее приближение, вежливо поклонился ее матери и встретил ее на полпути.
Заиграла музыка, закружила их в танце. Он вел ее, и она с удовольствием позволяла ему вести себя в танце, и рука его крепко лежала на ее талии, направляла ее, и глаза его ни на миг не оставляли ее глаз. Круг за кругом в мире, где опасность казалась лишь полузабытым воспоминанием.
И все же призрак опасности был здесь, незримо присутствовал, таился за каждым углом, омрачая праздник, обводя золотистый сверкающий мир траурной рамкой.
Глава 7
– Его там не было, – сказал Нилс. Голос его слегка дрожал от разочарования. Он швырнул плащ на ближайший стул и направился к столу в дальнем углу комнаты, на котором заманчиво поблескивали графины с различными горячительными напитками.
Шедоу, лежавший на кушетке, вытянув ноги к огню, приподнял голову.
– Говоришь, ни следа?
– Ни следа. – Нилс налил обоим бренди. Пить в одиночестве ему не хотелось.
– Ангел, может, вообще не существует. Или не имеет никакого отношения к акоранцам. А может, он сейчас в Акоре, и нам вообще к нему путь закрыт.
Шедоу встал и подошел к брату. Взял бокал из его рук.
– Еще не время. Он появится.
Опрокинув содержимое бокала в рот, Нилс сказал:
– Хорошо бы. Все оказалось много сложнее, чем я думал.
Шедоу усмехнулся.
– Все ясно. Ищите женщину. О, простите, принцессу.
Нилс послал брату взгляд, которым можно было и убить.
– Она не имеет к этому никакого отношения.
Шедоу трудно было смутить.
– Неужели? Тогда ты, верно, не стал бы задерживаться на этом грандиозном мероприятии, перекинулся с ней от силы парой слов и, конечно, не тратил бы силы на танцы с ней.
– Мы танцевали... – Нилс отвернулся, и улыбка, непрошеная и неожиданная, заиграла на его губах.
– О черт! Я-то шутил, но ты не шутишь! А это уже плохо.
– Мы танцевали, и только. – Человек по прозвищу Волк был честен. – Несколько танцев, – выдавил он, но тут же добавил, словно защищаясь: – Она всего лишь женщина.
– Я ее видел.
– Она некрасивая.
– А что значит красивая? Расфуфыренная фифочка с золотыми кудряшками и губками бантиком? Такие женщины тебе никогда не нравились. Тебе всегда нравились с изюминкой, и мы оба это знаем.
Нилс налил себе еще бренди и махом осушил бокал. Ему обожгло внутренности, словно огнем.
– Она – принцесса, Шедоу. Ее всю жизнь опекали, пестовали. Ты это знаешь не хуже меня. Как ты думаешь, как долго я смогу выносить такую женщину?
– Лет семьдесят. Восемьдесят – самое большее.
– Я серьезно!
– И я серьезно. Так что я дал бы миллион за то, чтобы она не была акоранкой!
Но она была акоранкой, и мрачная правда не давала Нилсу уснуть, несмотря на то, что тело его требовало отдыха. Он лежал на спине и прислушивался к скрипу колес и перестуку копыт на улице. Час от часу скрипа и стука становилось все больше. Город просыпался для нового дня. Голоса кухарки и торговки рыбой, болтающих у двери черного хода, доносились и сюда. Пришла прачка – ее он узнал по заливистому смеху. Два грузчика едва не дошли до рукопашной на радость толпе.
Город, который многие называли столицей мира, к большой досаде парижан, уже жил вовсю, когда Нилс понял, что не уснет, и встал с постели.
Существовали и иные способы найти человека в Лондоне, помимо розысков в кругу акоранцев. Острый слух и зоркий глаз всегда в цене. Нужно только отдать эту цену нужному человеку. Нилс обдумывал новый план, когда в дверь постучал Шедоу.
– Хорошо, что ты на ногах. Я не решался тебя будить, но...
– Сон что упрямый осел. То его не дозовешься, то сам спешит, когда его не просят. Что у тебя? – Нилс стер пену со щеки и кивнул на письмо, что держал в руках Шедоу.
– Записка от Бенджамина Шеренски. Он узнал о том, что ты в Лондоне, приветствует тебя и просит чести нанести ему визит.
– В самом деле? Удивлен, что он так долго прождал.
– Насколько я знаю, его не было в стране.
– Значит, что-то приобретал. Хотелось бы знать, что он раздобыл интересного.
– Раздобыл он что-то или нет, тебе надо ехать.
– Это верно, – согласился Нилс, глядя в зеркало. Он закалывал застежку воротника. – Шеренски – один из самых знаменитых продавцов древнего оружия в Англии. Самые лучшие образцы из моей коллекции куплены у него.
Шедоу кивнул.
– Было бы странно, если бы ты не нашел времени заглянуть к нему.
Дабы усыпить бдительность тех, кто подозревал о том, что его приезд в Англию связан отнюдь не с его невинным хобби, Нилс отправился по указанному в письме адресу. Бенджамин Шеренски жил неподалеку от Реджент-парка, и дом его служил ему также и офисом. Этот район разрастался так быстро, что картографы не успевали за строителями. Нилсу район нравился – ровные улицы с домами в колониальном стиле, вполне приятные для глаза, несмотря на некоторое однообразие архитектуры.
Бенджамин Шеренски, русский по происхождению, был, как и его соотечественники, не склонен к церемониям. Он сам открыл Нилсу дверь и просиял улыбкой, обрадовавшись американцу как старому другу.
– Заходи, заходи. Не думал, что ты так быстро откликнешься на приглашение, но нюх, смею сказать, тебя не подвел.
Продолжая приговаривать, Шеренски повел гостя в комнаты, поглаживая салфетку, что была засунута за воротник.
– Я сейчас как раз ем борщ. Составь мне компанию.
Стол был накрыт в небольшой, но очень светлой и уютной комнате, и прислуживала им хорошенькая приветливая девушка. Борщ темно-красного, почти бордового цвета источал аромат. Нилс кивнул, когда ему предложили добавить в борщ сметаны, которая оттеняла как цвет, так и вкус блюда, в которое к тому же был добавлен мелко порубленный чеснок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34