OCR Roland; SpellCheck САД
«Фонтан мечты»: АСТ; Москва; 2007
ISBN 985-13-4355-2
Оригинал: Josie Litton, “FountainOf Dreams”
Перевод: Я. Е. Царькова
Аннотация
Амелия, юная принцесса крошечного средиземноморского королевства, возможно, и не имела оснований доверять загадочному американцу Нилсу Вулфсону, приехавшему в ее страну с официальной миссией... Но могла ли она остаться равнодушной к мужчине, спасшему ее от верной гибели? Могла ли избежать чар любви, манивших ее в мир жгучей, пылкой страсти и восторга, бесчисленных опасностей и счастливых надежд?..
Джози Литтон
Фонтан мечты
Глава 1
Л ондон
А прель 1837 года
Ветер дул с реки, раскачивал по-весеннему гибкие ветви деревьев, в том числе и тех, что росли у самого дома. Под порывами южного ветра деревья гнулись, заслоняя собою окна, и, распрямляясь, вновь открывали обзор. Казалось, дом подмигивал случайному ночному путнику, оказавшемуся неподалеку в этот поздний час. Ухнула сова, вспорхнув с ветки, расправила крылья, огляделась в полете, сложила крылья и бросилась вниз. Мгновение, и мышь обмерла от страха в цепких лапах хищницы.
Некто, притаившийся в зарослях окружавшего дом сада, усмехнулся. Он тоже скоро выйдет на охоту. Только выслеживать добычу ему пришлось подольше, чем крылатой охотнице. Он находился на своем посту уже не один час. Сначала пробрался в сад и притаился там. Потом, пользуясь наступившей темнотой, прокрался поближе к дому. Заглянув в окна, убедился, что семья села ужинать. Он увидел их в окне – принца Александра, его жену, принцессу Джоанну, их племянника, принца Андреаса, и их дочь, принцессу Амелию. Все они были в хорошем настроении и вели себя вполне раскованно. Никому из них и в голову не могло прийти, что вскоре их уютный мирок может разбиться вдребезги.
Убедившись, что распорядок ничем не нарушен, он удалился в сад и притаился, поджидая своего часа. Мышцы затекли, пришлось размять их, но он почти не опасался быть замеченным: разросшиеся кусты представляли собой хорошее укрытие, вечер выдался сырым и прохладным, не располагающим к поздним прогулкам. Что касается неудобств, вызванных сырой погодой, то на них он не обращал внимания. Были в его жизни минуты потруднее.
Тот, кто притаился в саду, был высок ростом, худ и гибок и одет как лондонский служащий, уважаемый человек, зарабатывающий себе на хлеб в бухгалтерии или адвокатском бюро. Человек не слишком богатый, но и не слишком бедный. Незаметный во всех отношениях. Брюки и сюртук из чистой шерсти, но довольно грубой выделки, темно-серого цвета, неразличимого в сумерках. На всякий случай он приподнял воротник сюртука и поглубже нахлобучил шляпу, чтобы не видно было глаз – темно-серых, ярких, со стальным отливом.
Он был без оружия, но, сказать по правде, мог бы дать фору большинству вооруженных людей. Если стража все же заметит его, он был намерен разыграть безобидного пьянчугу, случайно забредшего туда, куда забредать не положено. Для этого он испачкал сюртук и брюки так, как будто перелезал через каменную ограду. Из кармана у него торчала початая бутылка виски.
Но, судя по всему, такая предосторожность будет излишней. Никого изображать не придется. И хотя эта резиденция была одной из самых охраняемых в Лондоне, она оказалась достаточно уязвимой. Смена караула происходила в строго определенные часы изо дня в день, что делало ситуацию совершенно предсказуемой. Впрочем, охрана должна была ограждать покой семьи от досужих зевак, от толпы, но не от одиночки, четко знавшего, чего он хочет.
Серые глаза сверкнули в темноте. Он ждал, терпеливый и наблюдательный. Свет на первом этаже погас, в то время как этажом выше окна начали загораться одно за другим. Семья ложилась спать рано по стандартам высшего общества. Они предпочитали компанию друг друга всем этим балам, светским раутам, маскарадам и прочим сборищам. Насколько ему было известно, на сегодня у них не было запланировано ни одного мероприятия, что вполне отвечало его намерениям.
Стража была хорошо вышколена, он едва мог расслышать, как смена заступила на пост, хотя и знал, когда это должно произойти. Трое охранников прошли мимо на расстоянии нескольких шагов от места, где он прятался. Они не говорили друг с другом и ступали неслышно. Это были офицеры армии, которая считалась одной из самых сильных и бесстрашных в мире. Армии, которой многие боялись. Воины Акоры, королевства-крепости за Геркулесовыми столбами, обеспечивали свободу и независимость этой таинственной земли на протяжении многих веков. Древняя, легендарная и только недавно начавшая приоткрываться окружающему миру, Акора восхищала многих, но не его. Ему было на эту страну наплевать, и он от всего сердца надеялся, что вскоре сможет забыть о ее существовании раз и навсегда.
Звук шагов удалился. Он вдохнул свежего воздуха, стараясь очистить мозги от ненужных мыслей, и бегом пересек открытое пространство газона. Секунда, другая – и он уже возле кустов, растущих возле самого дома.
Скорчившись под окнами, он прислушался. Ни один звук, доносящийся из дома или снаружи, не указывал на то, что его заметили. Осторожно он встал во весь рост и заглянул в темные окна столовой. Слуги уже убрали со стола и тоже скоро уйдут на покой. Только стража на посту будет бодрствовать.
Он осторожно пробрался вдоль стены за угол дома и поднял голову. Прямо над ним находились окна принцессы Амелии.
Патруль возвращался. Незнакомец прижался к стене дома, растворился в тени, словно слившись с каменной стеной, и затаился. Когда патруль прошел, он вытащил кусок черной ткани из внутреннего кармана сюртука и повязал на лицо, оставив открытыми только глаза.
Ухватившись за каменные выступы, он неожиданно легко подтянулся, нащупав ступней углубление, достаточное для того, чтобы удержать равновесие. Убедившись, что держится крепко, подтянулся вновь. Тихо и ловко он карабкался по стене.
Под окнами спальни принцессы находился каменный балкон. Он закинул ногу, легко спрыгнул на него и прислушался. Никаких звуков. Все тихо. Тогда он осторожно открыл балконную дверь.
В комнате было темно, но он мог рассмотреть расположение мебели, видел, где находится большая кровать под балдахином.
Намеченная им жертва лежала на боку. Разглядеть ее лицо было невозможно, но он и так хорошо знал, как она выглядит, – несколько дней он наблюдал за ней – все те дни, что она находилась в Англии. Амелия не была красавицей, но лицо ее отличалось какой-то особенной привлекательностью, а сложение было просто роскошным. Цветущая, жизнерадостная, улыбчивая и открытая, Амелия совершенно не соответствовала расхожему мнению о ней как о холодной гордячке, бесчувственной и бессердечной, ходившей в девицах в возрасте двадцати пяти лет, и это при том, что семья ее не могла пожаловаться на отсутствие средств или недостаток влияния.
Если ее и беспокоило ее незамужнее состояние, то она никак этого не показывала. Да и сейчас она спала глубоким спокойным сном счастливого человека. На мгновение он почувствовал... нет, не сомнение, сомнений он никогда не испытывал, скорее сожаление, что не смог придумать ничего другого.
Но он был не из тех, кто долго переживает из-за собственных промахов, настоящих или мнимых. Мгновение, и он откинул балдахин и схватил ее. Она тут же проснулась и попыталась закричать. Увы, крик ее не мог быть услышан. Злоумышленник зажал ей рот, ловко и споро запеленал ее в одеяло. Через пару секунд во рту у нее появился кляп, а на голову надели нечто вроде мешка.
Но она ни за что не желала сдаваться и оказалась на удивление сильной. Конечно, с ним ей было не справиться, но ему пришлось попотеть.
Он мог бы припугнуть ее, заставив замолчать, но нельзя было рисковать – она не должна узнать его голос. Он мог лишь крепче ее держать – может, она поймет, что сопротивляться бесполезно. Он был ошеломлен, когда его спеленатая жертва высвободила руку и как следует заехала ему в челюсть.
Только громадный, длиною в его жизнь, опыт самодисциплины помог ему сдержаться и не выругаться вслух. Он еще туже затянул простыню, игравшую роль смирительной рубашки, и быстро направился к двери.
Изнутри дом не охранялся. Это он проверил заранее. Стража была лишь в вестибюле.
Он без труда избежал встречи с охранниками, спустившись по лестнице для слуг. Спуск оказался трудным из-за непоседливо извивавшегося и пытавшегося визжать свертка. Стянутая подобно рождественской гусыне, принцесса продолжала сопротивляться. Все силы он сосредоточил на том, чтобы удержать ее, не причинив при этом существенной боли.
На нижней площадке лестницы он задержался. Она не могла сбежать, в этом он был уверен, но он был далек от того, чтобы недооценивать степень риска. Если ей удастся издать хоть один, пусть приглушенный, крик...
Охранники схватят его, но он сильно сомневался, что его захотят передать британским властям. Все, что он знал о жителях Акоры, предполагало, что они сами свершат правосудие и сделают это по своим обычаям, при условии, конечно, что они сразу его не убьют.
Черт возьми, хотелось надеяться, что игра стоила свеч.
Он открыл дверь и вышел. Если его расчеты были верны, до следующей смены караула у него было минут пять, не более. Достаточно времени, чтобы пересечь лужайку, пробраться сквозь заросли к стене и перелезть через нее.
При условии, что Шедоу стоит на своем посту.
Он был там, его силуэт проглядывал сквозь листву верхних веток деревьев, и веревка свисала со стены. Облегченно вздохнув, похититель продел свою извивающуюся добычу в петлю на веревке, закрепил надежно и потянул, сигнализируя Шедоу. И тут же сверток начал подниматься. Он немного постоял, наблюдая за тем, как ведет себя пленница, – она продолжала извиваться, тщетно надеясь высвободиться, – после чего вскарабкался по стене и, спрыгнув, оказался рядом с Шедоу, который, кивнув, помог ему вытащить пленницу из петли.
До смены караула остались считанные секунды, но дело было сделано. С беспокойной ношей на плече и Шедоу, неотступно следовавшим чуть позади, он быстрым шагом направился к экипажу, что ждал за углом.
Карета тронулась, не успели они захлопнуть за собой дверцу.
Что за черт? Такого не могло с ней случиться! Не может быть, чтобы ее выкрали из хорошо охраняемого дома посреди ночи, чтобы ее выхватил из постели какой-то хам с шершавыми ладонями и медвежьими лапами, к тому же сумасшедший, потому что только ненормальный или тот, кто решил покончить счеты с жизнью, мог совершить такой безумный шаг.
Он не проронил ни слова даже тогда, когда она ударила его с такой силой, что немой бы завопил. И эта его молчаливость беспокоила ее больше всего.
Одно из двух: либо ее похититель был немым, либо он был человеком недюжинного самообладания, который хорошо понимал, что он делает.
Амелия мужественно боролась со страхом, грозившим затуманить сознание, лишить воли. Лучше уж разозлиться как следует. Гнев поможет забыть о страхе. Ей показалось, что мужчин было двое. Могло быть и больше, но для того, чтобы переправить ее через стену, нужны усилия как минимум двоих. Похитители действовали в полной тишине, не издав ни звука, а капюшон, надвинутый на глаза, не позволял ей ничего рассмотреть.
Каковы были их планы? Получение выкупа? Нечто похуже? Ее родители всегда понимали разницу между невинностью и неведением. Все их дети, и Амелия в том числе, имели достаточно внятные представления о мире, и о приятных сторонах жизни они знали не меньше, чем о неприятных. Мир полон опасности, и входить в него, лучше вооружившись знанием.
Но до этого момента с ней ни разу не поступали дурно. Включая и те несколько неприятных минут, прошедших со времени ее пробуждения. Похититель, кем бы он ни был, старался не причинить ей боли. Даже когда она ударила его, он лишь спеленал ее крепче прежнего. Что бы это значило?
И значило ли это вообще что-нибудь? Кем бы они ни были, какими бы ни были их намерения, этих людей иначе, чем безумцами, не назовешь. Ее отец, дядья, братья, родные и двоюродные, не успокоятся, пока не спасут ее и не отомстят за нее. Если бы она могла говорить, она попыталась бы убедить похитителей оставить свое безнадежное предприятие, покуда еще не слишком поздно, но кляп ей мешал. Он не мешал ей дышать, но ни одного звука она произнести не могла.
Капюшон у нее на голове совершенно лишал возможности что-либо разглядеть, простыня и одеяло, закрученные вокруг тела, мешали двигаться, кляп не давал говорить. Она была совершенно отрезана от мира, и если обоняние еще оставалось при ней, то единственным различимым запахом был запах ткани одетого на голову капюшона. Нет, еще при ней оставались слух и осязание. И еще интуиция и рассудок.
Звонкий стук лошадиных копыт говорил ей о том, что они едут по мощеной улице, – значит, они еще в Лондоне. Но в каком, направлении они ехали? К югу от их резиденции находились Темза и доки. Может, они собирались погрузить ее на корабль? Ее окатила волна страха, но она заставила себя не поддаваться. Если целью похитителей, как она надеялась, было получение выкупа, то они не могли увезти ее далеко.
Но к столице вело множество дорог, причем за последнее время их состояние сильно улучшилось, так что добрые кони могли умчать ее на приличное расстояние за пару часов.
Недавно появилась еще и железная дорога, соединяющая Лондон с Гринвичем, но ею они едва ли собирались воспользоваться. Дорога функционировала всего год и продолжала привлекать к себе большое внимание. Кроме того, поезда ночью не ходили. Что бы ни входило в намерения похитителей, с каждой минутой надежда на спасение таяла.
В какой-то момент к глазам ее подступили предательские слезы. Она боролась с собой, но сдавленное рыдание все же прорвалось сквозь кляп. Она почувствовала, как похититель ее напрягся, замер, и вдруг ее осенило: она принялась кашлять через силу.
Рука его коснулась одеяла где-то около ее головы. Или ей так показалось?.. Что он делал на самом деле, определить было трудно.
А вдруг она на самом деле задыхалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34