Кто где справлял нужду и чем подтирался. И если там вдруг отыщется клочок нашей газеты… Кроме того, проверьте наличие снаряжения и личных вещей. В том числе в карманах. И осмотрите еще раз местность. На все — десять минут! На одиннадцатой вас буду инспектировать не я. Вас будут инспектировать янки. Все ясно?— Так точно, товарищ капитан.— Тогда действуйте. И не забудьте запаковать мусор.— Мы понесем его с собой?— Мы все свое носим с собой! Как тот цыган… Глава 26 Раненых положили на импровизированные носилки. Чтобы они не кричали, вкололи по шприцу-тюбику промедола.— Сколько у нас времени?— Часа четыре-пять. Как минимум. Полтора лету туда, объяснение на месте с начальством, получение вышестоящего «добра» на преследование, сбор поисковой группы, согласование плана операции, полтора часа лета обратно. Это если все гладко пойдет. Если будет из кого собирать группу, если найдутся подготовленные к взлету «вертушки» с полными баками горючки, если пилоты тех «вертушек» будут способны сесть за штурвал после празднования вчерашних именин…— Ты думаешь, у них так же, как у нас?— У всех одинаково. Все отлично стреляют на стрельбище и безукоризненно проводят планово-показательные операции на знакомых, как собственная ладонь, полигонах. А чуть доходит дело до внеплановых авралов, то сразу или горючки нет, или боеприпасов не завезли, или тот командир, что нужен, в стельку пьян, или подразделение, которым он должен командовать, в полном составе ушло в самоход. Чем их бардак может отличаться от нашего? Они этой встречи тоже не ожидали. И к мгновенным реакциям на нее не готовились…Так что имею основания предполагать, что для организации погони им понадобится не четыре-пять, а минимум десять — двенадцать часов. Если говорить не о взводе пехоты и двух-трех подвернувшихся под горячую руку вертолетах, а о масштабной поисковой операции.— Десять это даже много…— Десять это в самый раз!— Тогда поступим следующим образом, — сказал командир, раскладывая на планшете карту. — Группа из трех бойцов совершает суточный марш-бросок вот в этом направлении, обеспечивая своим фальш-отходом прикрытие основной колонне. Достигнув точки поворота, где-то вот здесь, они изменяют линию маршрута на сто восемьдесят градусов, возвращаются по своим следам назад километров на десять-пятнадцать, затем отрываются и двигаются вот сюда, где соединяются с сидящим в засаде дозором основной маршрутной группы. Дозор убеждается, что группа отвлечения не притащила за собой «хвост» и ведет их к нам. Через тридцать пять — тридцать шесть часов мы снова будем вместе и направимся к точке эвакуации. Замечания, дополнения есть?— А если встреча не состоится?— Основная маршрутная группа выжидает дополнительный час, после чего выходит к точке эвакуации самостоятельно. Туда же должны прибыть опоздавшие.— Если фальш-группа по каким-то причинам не сможет оторваться от преследования?— В случае, если группа прикрытия не сможет оторваться от противника, она уводит его вот в этот район, мотает сколько возможно, в конце концов обрубает хвосты и далее пытается выбираться самостоятельно, согласно схеме аварийной эвакуации.— А если не обрубает?— При полной невозможности отрыва от противника, равно как при прямом контакте с ним — группа самоликвидируется. В полном составе.— Кого ты хочешь назначить командиром группы?— Хочу… тебя.— Чтобы быть уверенным в самоликвидации?— Чтобы быть уверенным…— Ладно, добро, — согласился «замок». — Кто остается вместо меня?— Капитан Кудряшов.— Не самый сладкий сахар — но сойдет. Все равно все одинаковы. Все на одно лицо, что твой сапог. Все равно все полные салаги, хоть и капитаны. Все с мамкиным молоком на губах.— После сегодняшнего не такие уж и салаги…— Такие же… Только теперь испуганные салаги!— Не ворчи…— Не ворчу. Кто пойдет со мной?— Добровольцы.— Не верю, что после такого… Что будет из кого выбирать.— Если будет не из кого выбирать… выберу сам. В приказном порядке…— Подразделению строиться! Девять разведчиков, по привычке разобравшись по росту, встали в ряд. Плечо к плечу. Всего девять разведчиков.— Раненым выйти из строя.— Почему?— Потому что нужны полноценные бойцы, а не калеки.— Но…— Разговорчики! Раненым выйти из строя! Два бойца шагнули в сторону.— Сомкнуться!Бойцы сдвинулись, закрыв зияющие в строю пустоты.— Дело обстоит следующим образом, — сказал командир. — Группе во главе с моим заместителем, капитаном Сибирцевым, предстоит обеспечивать отход основной колонны. То есть, если называть все своими именами, отвлекать силы противника на себя. Возможно, принимать бой… В случае такого боя, в случае неопределенного исхода такого боя и угрозы пленения… В общем, я отдал приказ о самоликвидации группы. Это понятно?— Так точно.— В группу войдут только добровольцы. Которые сделают шаг вперед. Но только прежде, чем делать этот шаг, подумайте, не станете ли вы в той группе обузой. Хватит ли у вас мужества умереть? По приказу? И хватит ли физических сил справиться с поставленной задачей. За остаток сегодняшних и неполные завтрашние сутки надо будет преодолеть более сотни километров. В полной боевой выкладке. Тот, кто способен умереть, но не способен выдержать таких нагрузок, лишь повредит делу. Оцените здраво свои силы. И свое мужество… Добровольцам… два шага вперед!Реальная жизнь и реальная война сильно расходятся с популярными кинематографическими сюжетами. Реальные люди мало похожи на киношных героев.Из строя вышли только три бойца. Только три…— Капитан Кудряшов. Вернитесь в строй.— Почему?— Потому что приказы не обсуждаются! Остальным — кругом! И шагом марш!Бойцы вернулись к носилкам, к сидящим на корточках вплотную друг к другу и связанным одной веревкой пленным американцам.— Что будешь брать с собой из оружия? — спросил командир разведчиков своего зама.— Все то же самое: автоматы, «ПМ», запасные обоймы. Хорошо бы пару противопехоток. И гранаты. Гранат желательно побольше.— Наших осталось мало. Бери трофейные.— Ладно, давай трофейные. И чего-нибудь пожевать.— Со жратвой, сам знаешь, напряженка…— Ладно, не жмись. Нам раза в три больше вашего мотать. И все больше бегом. А ты лишний кусок жмешь…— Черт с тобой. Убедил. Бери все, что посчитаешь нужным. И еще у американцев по сусекам поскреби. У них тоже сухпай должен быть. Не будут же они на голодный желудок воевать.— Поскребу. Не учи ученого…— Ну тогда все. Мы тебя ждать не будем. У нас время.— Не ждите.— Счастливо, капитан!— Ни пуха, майор!… * * * Колонна втягивалась в джунгли. Медленно и очень осторожно. Ступая шаг в шаг. Стараясь не задеть ни одной ветки, не потревожить ни одного листика, не сдвинуть ни одного камешка, не примять ни одной лишней травинки. Раненых и убитых пока несли на плечах, чтобы не увеличивать ширину тропы, не оставлять дополнительных меток, по которым организовавший преследование противник легко мог вычислить направление движения группы. Только через несколько километров раненых и убитых можно было уложить на носилки.Американцы шли с перевязанными за спиной руками, с чужими плотно набитыми вещмешками и прочим полезным грузом, навьюченным на их спины. Шли как все — шаг в шаг, нанизанные, словно пойманная рыба на кукан, на одну длинную парашютную стропу, лишавшую их надежд на мгновенный коллективный или одиночный побег. За каждой парой американцев следовал российский разведчик, зорко наблюдая за тем, как они идут, как ступают, как уклоняются от встретившихся на пути веток.Последним шел командир, придирчиво осматривая пройденный его отрядом путь. Он выпрямлял согнутые ветки, поднимал смятые травинки, укладывал на место сдвинутые подошвами обуви камешки.— Пивоваров!— Я!— Снимай ботинки.— Зачем?!— Затем, что у тебя каблуки, как у черта копыта! И еще на правой подковке гвоздь вылез. И работает, что твой дырокол! Я замучился оставленные тобой отверстия зашпаклевывать.— Так мне что, босиком идти?— Нет, босиком тоже нельзя. Лучше в толстых носках.— У меня нет толстых.— Есть у кого-нибудь шерстяные носки?— Есть!— Тогда дайте ему… И вперед…Командир прятал следы. Прятал профессионально, так, как умеют это делать вышедшие на охоту звери и как это умеют делать уходящие от преследования разведчики.За спинами отряда оставался нетронутый лес.— Голове колонны поворот девяносто градусов!— Есть поворот…— Пятьсот метров вперед.— Есть пятьсот метров…— Поворот девяносто градусов.— Есть поворот…— Четыреста пятьдесят метров вперед.— Есть четыреста пятьдесят…Группа встала на обратный курс. Прошла четыреста пятьдесят метров, снова изменила курс на девяносто градусов и через двести метров снова на девяносто, завершив полный трехсотшестидесятиградусный поворот. Места поворотов командир зачищал с особенной тщательностью.Эта большая петля должна была сбить возможных преследователей со следа, если бы вдруг они его умудрились взять.— Прямо!— Есть прямо!— А как далеко прямо? Командир?— Очень далеко. Пока в море не упрешься… * * * Совсем по-другому уходила группа прикрытия.— Ты как ступаешь? — грозно спрашивал капитан Сибирцев.— Нормально ступаю. Подошвой над самой землей.— Зачем над самой землей?— Чтобы не повредить травостой. Чтобы не оставлять следов…— А надо как?— Наоборот. Чтобы оставлять.— Вот именно! Мы же группа прикрытия, которой назначено отвлечь на себя внимание противника. А как он на нас отвлечется, если пропустит наши следы?— Трудно так, чтобы оставлять. Привычки другие.— У военнослужащих привычки должны вырабатываться в прямой зависимости от последнего полученного приказа. Ясно?— Так точно!— Тогда повторите проход от исходной точки. Только смотрите не переусердствуйте! И быстрее, быстрее, мы уже опаздываем.— Есть!На этот раз боец шел так, как надо, как предписывалось последним приказом: сминая траву, обрывая листья и надламывая встретившиеся на пути ветки. Не все. Только те, что препятствовали движению.Следом за ним шагал другой боец, усердно вминая подошвы обуви в грунт. Но тоже не на каждом шагу. Лишь в местах, где на почве могли отпечататься следы. Не его следы. Рифленые, с хорошо узнаваемым узором, следы американских ботинок. Тех, в которые были обуты коммандос.«Замок», проходящий последним, принимал работу, что-то поправлял, что-то добавлял от себя. Как признанный мастер, подошедший к мольберту не самого талантливого ученика.Здесь слишком много экспрессионизма. Такой след можно принять просто за вмятину на грунте. Можно пропустить. А вот если добавить немного четкости, немного рельефа, то отпечаток заиграет, привлечет внимание зрителя. Для которого он и назначен…А здесь, наоборот, выпирает грубый реализм, который может вызвать определенные подозрения. Так глубоко, да чтобы равномерно всей подошвой, люди не наступают. Надо бы сгладить линии, размазать контур, подтереть абрис отпечатка…Оставляя по ходу движения примерно через каждые пятьдесят-восемьдесят метров подобные шедевры наземной живописи, группа прикрытия стремительно удалялась от места недавнего боя. Уходила от взорванных «Фантома» и вертолетов, от трупов погибших от пуль «вьетнамских партизан» американских коммандос. Уходила в глубь материка, в противоположную от маршрута движения основной группы сторону. И уводила за собой возможную погоню.Надломленная ветка…Разорванный стебель травинки…Сбитые с куста листья…Отодвинутый в сторону камешек…Случайный отпечаток подошвы ботинка на не покрытом растительностью участке грунта. Хорошо читаемый отпечаток… Американского ботинка… Глава 27 — Колонне стоп.— Колонне стоп…— Колонне стоп…— Колонне… — пронеслось тихим шепотом от уха к уху, от арьергарда к передовому дозору.— Стоп колонне!Колонна остановилась. Дозор встал в боевую стойку, готовый к атаке спереди. Арьергард развернул стволы назад.— Разобрать носилки.Носилки расправили, аккуратно уложили на них раненых и мертвых.— Носильщики!Пленных американцев разбили на пары и поставили спереди и сзади носилок, связав между собой все той же парашютной стропой, зафиксированной на ручках. Теперь они могли убежать только со своей ношей.— Кто знает английский? — спросил командир.— В пределах программы, со словарем…— Понятно. Кто без словаря?— Я могу попробовать,— Скажи — при попытке побега конвой стреляет на поражение.— Если вы хотите спастись бегом, мы вас будем поразить наповал! — изложил, как сумел, новоиспеченный переводчик командирскую мысль, для верности красноречиво поведя дулом автомата вдоль строя пленных. — О'кей?— Yes, yes… — согласно закивали понятливые американцы.— Ну, значит, действительно знаешь без словаря, — остался доволен языковой подготовкой своего подчиненного командир. — Скажи им еще, чтобы они не вздумали разговаривать между собой. Чтобы были как глухонемые. Потому что за каждое произнесенное, даже случайно произнесенное слово я буду наказывать самым суровым образом. Вплоть до… И еще скажи, что после того, как мы дойдем до места, я их отпущу на все четыре стороны. Если, конечно, они до того не натворят каких-нибудь глупостей. Ну а если натворят — пусть пеняют на себя…— No, no! — энергично замотали головами пленные.— Ну будем надеяться, что действительно «ноу», — сказал командир. — А не то полный… абзац. Всем.— Yes, yes! — повторили американцы.— Да. То есть нет. Ну в смысле не натворят, — совершенно запутался переводчик.— Это я и без тебя понял. Уж не такой полный дурак.— Конечно, конечно, — смутился переводчик.— Что «конечно, конечно»?— Не полный…Командир только головой покачал.— Приготовиться к движению!— Эй, янки! Вы что, не поняли? — грозно скомандовал «конвой», кивнув дулами автоматов на раненых. — Взяли и понесли.Американцы разом присели, ухватились за ручки, выпрямились.— Дозор — вперед на пятьсот метров. Расстояние между бойцами в походной колонне — три метра. Скорость — по «носильщикам», — скомандовал командир. — Шагом марш!Носилки качнулись. Потревоженные раненые застонали.— Вколите им обезболивающее, чтобы они не кричали, — сказал командир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40