Сокрушительная лавины замерла буквально в нескольких футах от воинов. У выхода из каменоломни сверкнуло на стальном клинке солнце, и тотчас же за первой вспышкой последовали все новые и новые, точно там, в тени, разгорались мириады мерцающих звездочек.
Халь поднес к губам рог. Скалистая теснина огласилась надменными звуками вызова на бой. Повернувшись к своим воинам, молодой лорд усмехнулся:
– День наш! Вот он, миг славы!

25

По левому борту китобоя серой грядой тянулся отрог Ваал-Пеора, мыса на западном побережье Ваалаки. Каспар, за последнее время наконец-то свыкшийся с качкой, немного постоял, жадным взглядом вбирая очертания долгожданной земли, но скоро отвлекся на ту, что занимала его мысли на протяжении всего плавания. Насколько успел он заметить, все без исключения матросы также не могли оторвать глаз от Изеллы.
Непостижимо прекрасная, невообразимо грациозная, охотница Ясеня охотно смеялась и шутила с моряками, легко скользя по всему кораблю, распевая дивные песни и рассказывая старинные легенды. Китобои любили слушать Изеллу и любоваться ее легкой походкой. Она вселяла в сердца надежду и веселье, разгоняла страх и уныние.
А глядя, как она играет с Изольдой, Каспар не мог удержаться от смеха, хотя такой роскоши, как смех, не позволял себе очень и очень давно. До чего же отрадно было вновь вкусить радость жизни! Изелла частенько садилась вместе с Придди и малышкой – и все втроем они катались по палубе, заливаясь беспричинным хохотом. Беззаботное веселье дочери Ясеня заражало – и Каспар ее просто обожал. Корабль находился в море уже несколько недель, и с каждым днем юноша все больше и больше думал о своей прелестной спутнице.
В конце концов она снова пригласила его в постель, и на сей раз торра-альтанец не стал отказываться: Май простилась с ним, и он волен был согласиться. Никакими словами не выразить, не передать то блаженство, что он познал в ее объятиях – то чисто физическое, небывалое наслаждение близости с дочерью Ясеня. Но и эта незамутненная радость уже омрачилась. Сам по себе акт, похоже, для Изеллы ровным счетом ничего не значил. Хотя юноша лучился от удовольствия, она ненасытно жаждала все новых и новых утех. На его, Каспара, взгляд – даже слишком ненасытно. Навязчиво. Там, где он искал любви, она искала лишь развлечения.
Юноша пожал плечами. Хоть временами отношение Изеллы к нему и обижало, теперь это уже не имеет никакого значения. Завтра они увидят Бельбидию – от волнения Каспар даже спать не мог. Но когда они, наконец, высадились на западном побережье Овиссин, и нога его коснулась родной земли, радость возвращения вытеснил страх. Каспар оглядел тихую бухточку, где причалил корабль, – маленькая деревенька близ гавани была пуста и заброшена, ветер хлопал ставнями и дверями.
Каспар взял малышку у Придди – девчонка еще, чего доброго, возьмет да растает в тенях, больно уж легко у нее это получается. Попав на твердую землю после убаюкивающего покачивания корабля, Изольда разбушевалась, и юноша лишь с большим трудом запихнул ее в перевязь и закутал в плащ от ветра.
– Что случилось? – в руку ему скользнула прохладная ручка Изеллы.
Торра-альтанец беспокойно высвободился и потрогал макушку. Шрам опять болел, в голове мутилось. Избавиться бы хоть когда-нибудь от этого постоянного недуга!
– Думаю, волки.
– У нас прекрасные лошади. Вряд ли кто-нибудь, пусть даже эти жуткие черногривые волки, о которых ты нам рассказывал, сумеет поймать нас, – бодро отозвалась Изелла.
Свежее дыхание обдавало лицо Каспара. Юноша отступил на шаг, слишком остро воспринимая столь близкое соседство.
Охотница Ясеня засмеялась:
– Ваш народ воспринимает себя слишком уж серьезно. Живи в полную силу, наслаждайся жизнью! Вдохни воздух! Он так сладок, а солнце светит так ласково. – Она протянула руку к солнечным лучам, лицо ее сияло. – И у нас есть надежда, ведь мы в твоей стране и обязательно найдем драгоценную триночницу.
Каспар снова поскреб голову.
– Прежде чем отправляться на поиски Рейны и триночницы, я должен отвезти Изольду домой и передать Некронд в надежные руки.
– Что? – Изелла мигом посерьезнела, весь ее шарм куда-то улетучился. – У Ведуньи Ивы нет времени ждать. Чего же мы медлим? Надо спешить!
Она птицей взлетела в седло, нетерпеливо торопя остальных.
Покрепче привязав Изольду, Каспар тоже сел на коня и, свистнув псу, направился через пустошь, что раскинулась над деревней. Изеллу он усилием воли изгнал из мыслей. Сейчас нужна ясная голова – слишком уж многое идет не так, как должно быть. И не просто покинутый рыбацкий поселок или давящая тишина над пустошью – в воздухе буквально витало ощущение беды.
Золотистые лошади пронзительно ржали и натягивали поводья, застоявшись после долгих недель плавания. Каспар радовался их быстроте. Слабея от тупой боли, что пульсировала в мозгу, он вел отряд вдоль южного края Желтых гор. Серебряный ларчик с Некрондом, обернутый в толстый слой меха, болтался у него на груди. Но даже и это убежище казалось до жути ненадежным. Тем более что Изольда постоянно теребила цепочку.
Дороги кругом были абсолютно пустынны. Куда девалось промышленное оживление этого зажиточного края? На смену ему пришло настороженное затишье.
– А тут совсем не так, как ты рассказывал, – упрекнула Придди.
Когда отряд остановился покормить Изольду, Изелла сорвала стебелек вероники.
– Совсем, как твои глаза, – сказала она. – Такие же ярко-синие.
– На меня твои чары не действуют, – предупредил он.
– Ни один мужчина против нас не устоит. Мы неотразимы. Каспар рассмеялся над ее самонадеянностью.
– Не стану спорить, Изелла, ты отчасти помогла мне забыть боль, и я думал, что полюблю тебя, но похоть – еще не любовь.
– Ты неисправимый романтик.
– А что, это плохо? – обиделся он.
– Ну, конечно! Ты слишком легко огорчаешься и не умеешь как следует наслаждаться жизнью.
– Любовь, – вздохнул молодой воин, вспоминая последние секунды, проведенные с Май, – вот самое долгодействующее возбуждающее средство.
Дочь Ясеня залилась неудержимым смехом, как будто в жизни не слышала такой вздорной идеи, но внезапно веселье ее угасло.
– Полно, Спар, мне приходится куда хуже, чем тебе. Мой народ умирает, как Госпожа Ясеня. Если я как можно скорее не отыщу эту самую триночницу, о которой ты рассказывал, земля больше не услышит тихого шелеста шагов племени Ясеня. Так что давай поспешим, но помни, не бывает ничего настолько серьезного, чтобы ради этого лишать себя радостей, что так щедро дарит нам Великая Мать.
Скакуны Ри-Эрриш неслись с такой головокружительной скоростью, что скоро просторы Овиссии остались позади. Каспар приближался к родному ущелью. Отряд проехал мимо трех разоренных ферм на южных склонах торра-альтанских гор, на душе у юноши становилось все неспокойнее. Следующая ферма тоже пустовала, дверь амбара хлопала на ветру, и молодой воин свернул с проезжей дороги, чтобы выяснить, в чем тут дело. Заборы были сломаны, кругом – ни признака жизни.
– Гляди! – вскричала Изелла, и Каспар поспешил к ней. Повсюду вокруг виднелись какие-то странные тонкие продолговатые следы.
– Что это?
– Хобгоблины! – вскричала Изелла. – Народ Тёрна. Гнусные бродяги, дети выгребных ям! Какое еще лихо вызвало этих тварей сюда из их сырых пещер?
Отряд поспешил дальше, к лесам, среди которых лежал вход в ущелье. Когда Каспар огибал груду валунов, скатившихся с голых склонов Желтых гор, сердце у него подкатило к горлу. Еще миг – и впереди покажется возлюбленный дом, вознесенный над ущельем замок Торра-Альта. Натянув лук, юноша ударил пятками коня, направляя его в сгущающиеся сумерки. Но в ужасе ахнул. Там, где из века в век вился на ветру Драконий Штандарт Торра-Альты, нынче реяла черная голова Овиссийского Овна.
Каспар добрую минуту таращился на флаг, разинув рот, как вдруг осознал, что отряду грозит опасность. Ожидая, что в любую минуту они напорются на засаду хобгоблинов, или из леса выскочит стая волков, он стал выискивать путь к отступлению. Но уж менее всего на свете Каспар рассчитывал в эту минуту увидеть своего же коня.
Огнебой легкой трусцой выбежал из-за деревьев не далее пятидесяти футов от того места, где остановился отряд. При виде золотых кобылок жеребец радостно заржал, встряхнул головой и принялся рыть копытом землю. Рядом с ним стоял маленький человечек со светлыми песчаными волосами, огромными глазами, длинным худым лицом и разболтанными движениями.
– Долгонько же вы добирались, – произнес он, уперев руки в боки.
– К-к-как? Папоротник, откуда?.. – запинаясь начал Каспар.
Лесик замахал на него руками, мол, на вопросы и объяснения времени нет.
– Я не смог сделать, как ты велел, и отвести Огнебоя в Торра-Альту. Подобрался как можно ближе и стал подкарауливать в Иотунне кого-нибудь из твоей родни. Твоя мать сказала, ты возвращаешься, и я учуял тебя в ветре. – Папоротник с отвращением поморщился. – Ты был рядом с ним, гадким человеком-волком.
– Мама, отец… они живы? С ними все в порядке?
Лесик пожал плечами.
– Они в маноре Бульбака.
– Но что они там делают, если над Торра-Альтой флаг Годафрида? – спросил напуганный и сбитый с толку юноша.
– Овиссийцы, хобгоблины и волки! – ответил Папоротник с таким видом, будто это все объясняло. – Но отбить замок обратно не удалось и Халь…
– Что – Халь?
От резкого приступа паники Каспар весь побелел, во рту пересохло.
– Повел отряд на север, к каменоломне у Белоструйной, оттянуть на себя хобгоблинов. Идея в том, чтобы дать Кеовульфу время войти в замок, но у того ничего не вышло, так что теперь Халь и его люди погибнут понапрасну. Бранвульфовы воины не могут до них добраться из-за…
Каспар уже не слушал. Каменоломня у Белоструйной! В обычных условиях – два дня пути, но на подаренной Талорканом лошади он доберется туда и за час.
Юноша торопливо снял перевязь и вручил ребенка Придди.
– Заботься о ней. Папоротник, отведи их к моей матери! – крикнул он через плечо, вихрем уносясь прочь.
На такой скорости было даже трудно дышать. Каспар прильнул к плечам лошади, воли их сливались воедино.
– Быстрей! Быстрей!
Он снова и снова вонзал каблуки в бока кобылке.
Черное кольцо стервятников в небе сообщило ему, что поле битвы близко. Порывы ветра доносили отвратительную вонь гниющих внутренностей, кругом гудели пронзительные вопли, более всего напоминающие крик цапли. У Каспара стыла в жилах кровь, а голова болела так, точно тысячи крохотных человечков врубались в мозг топорами. Мышцы сводило от ужаса, мысли разбегались. Юношу радовало лишь одно: воздух дрожал от величественной и внушающей ужас песни метала, а это означало – Халь жив. В голосе рунного меча звучали громкие ноты триумфа, упоения победой.
Въехав на скалы над ущельем, Каспар наклонился и посмотрел вниз. Первые несколько секунд он даже не понял, что именно видит: дно ущелья кипело густой колышущейся массой каких-то существ. Каспар прищурился, вглядываясь, что это за твари. Длиннорукие, длинноногие, тощие, буро-зеленые – должно быть, это и есть те самые хобгоблины. Затаптывая упавших сородичей, они лезли вперед, атакуя горстку людей, что защищали узкий выход из каменоломни.
Не думая, чем же сумеет помочь этим смельчакам, кроме того, чтобы встать рядом с ними и тоже погибнуть, сражаясь плечо к плечу с Халем, Каспар выпрыгнул из седла и, рискуя сорваться на каждом шагу, заскользил по отвесным скалам вниз, в ущелье.
С яростным боевым кличем Торра-Альты он выпускал стрелу за стрелой, пока колчан его – сорок боевых стрел – не опустел, а шум битвы не прорезали сорок предсмертных криков хобгоблинов.
Халь, обнаженный по пояс, залитый потом и кровью, с неимоверным усилием рубил волну за волной врагов, что безжалостно катили вперед. Спотыкаясь об отсеченные руки и ноги, валяющиеся повсюду, Каспар пробирался в теснину, пока не встал плечо к плечу с дядей. Короткий меч юноши тоже успел уже потемнеть от гоблинской крови. От усилия, требующегося на то, чтобы перерубить стальные кости и сухожилия чудищ, у него у самого мигом заныло все тело.
С Халем оставалось всего пятеро бойцов. Двоих из них Спар узнал с первого взгляда – Оксвин и Тан, сыновья барона Бульбака. Высокие, крепкие, в надежных доспехах, сызмальства привычные драться – неудивительно, что они продержались дольше простых солдат, чьи изуродованные тела усеяли каменистую землю. Часть павших хобгоблины оттащили в сторону и, точно стервятники, пожирали мертвецов, зарывшись в разорванные животы, чтобы добраться до лакомых внутренностей.
Последние защитники теснины обливались потом, один из них, которого Каспар не знал, то и дело падал на колени, но продолжал биться.
Каспар одним взглядом сумел разглядеть все это, как и то, что левая рука Халя пропала, на месте ее торчал стальной крюк. Сам Халь лишь покосился на невесть откуда взявшегося племянника, но промолчал, не в состоянии тратить силы на разговоры. Огромный рунный меч со всего размаху рассек очередного нападающего на две половины. Оттолкнув от себя падающее тело, Халь еле-еле успел отразить выпад нового врага.
– Некронд! – завопил он Каспару. – Воспользуйся им!
– Не могу! – выдохнул в ответ юноша.
Стоя плечом к плечу, друзья действовали так слаженно и гармонично, защищая друг друга и разя гоблинов, что ряды врагов на миг дрогнули и попятились. Хотя в руках у Халя был рунный меч, но молодой воин так выдохся, что держался на ногах исключительно силой воли. Впервые в жизни Каспар оказался сильнее дяди.
– Замок наш? – прохрипел молодой воин.
– Нет! – ответил Каспар и тут же пожалел, что сказал: от потрясения Халь замер и пропустил удар кинжала. Лезвие вонзилось в бедро торра-альтанца, хотя Каспар в следующую секунду разрубил хобгоблина пополам.
– Выходит, мы тут гибнем зазря? Воспользуйся Некрондом, Спар, и вытащи нас отсюда!
– Не могу, – повторил Каспар.
Раненый боец пронзительно вскрикнул от боли. Бурое море врагов окончательно сомкнулось над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75