Эти великаны – настоящие чудовища.
Старик сунул больного младенца в руки Каспара. Первой реакцией юноши было отшвырнуть гнусную тварь, но он оцепенело прижал сверток к себе и снова поглядел на бедняжку. В глубине сердца у него что-то дрогнуло.
– Ты-то ведь ни в чем не виноват, – прохрипел он.
Что же теперь делать? Он лихорадочно пытался выработать план. Надо как следует позаботиться о ребенке. Ведь есть же в мире справедливость – и если хорошо обращаться с подменышем, возможно, те существа тоже приглядят за Изольдой.
– О, Великая Мать! – взмолился он. – Дорогая Мать, сохрани моего ребенка!
Горожане начали пугливо расходиться. Двери закрылись, окна спрятались под тяжелыми ставнями. На улицах зажглось множество фонарей. Над городом повисла тягостная атмосфера страха. Скоро рядом с Каспаром остался один лишь Пеннард.
– Это моя вина, – горестно произнес он. – Не разозлись я так из-за собаки, ничего не случилось бы.
– Нет, – покачал головой Каспар. – Виноват только я один. Как мог я быть так глуп?
Он снова поглядел на больного младенца.
– Бедняжка…
Как же вернуть Изольду? Нельзя терять надежды. Надежда остается всегда. Всегда. Его, Каспара, родная мать, двенадцать лет томилась в заточении. Что ж, если ему потребуется двенадцать лет на то, чтобы найти девочку, – пусть будет так. Только бы все же найти!
– Ты знаешь, где это ущелье? – спросил он Пеннарда.
Парень стоял с убитым видом и весь дрожал. Каспар удивился – ведь до сих пор тот проявлял потрясающее хладнокровие и самообладание.
– Да. – Голос Пеннарда звенел от страха, глаза затуманились, словно он глядел куда-то внутрь себя. – Да, знаю.
– Отведешь меня туда! Парень затряс головой.
– Нет!
– Почему? – страстно воскликнул торра-альтанец. – Я должен вернуть своего ребенка. Должен! Ты понимаешь?
– Ничего не выйдет, – безжизненно отозвался Пеннард. – Прости. Мы ничего не можем сделать. Ничего.
Младенец на руках Каспара слабо закопошился. Юноша почти автоматически повернулся к козе.
Привычными, загрубелыми пальцами подоил ее, налил молока в Изольдину роговую чашечку. Существо отпило глоточек и снова впало в беспокойную дремоту. Но стойте! Внезапно Каспар вспомнил о триночнице!
Рейна дала ему три флакона снадобья для коня – и он использовал все три, а потом просто-напросто запихнул пустые склянки в карман и напрочь позабыл о них. Но они до сих пор пахли липким лекарством. Наверное, такой крохе даже этих остатков хватит!
Он налил во флаконы молока и взболтал, а потом разбудил подменыша. Проявляя более досады, нежели терпения, умудрился споить ему половину порции, прежде чем тот снова заснул, а остальное оставил на потом.
Каспар повернулся к Пеннарду.
– Скажи мне хотя бы, где это ущелье.
Некогда спорить. Если парень трусит и сам помощи не предлагает, то и уговаривать его нечего – от такого больше вреда, чем пользы.
– Не скажу. Ты только сам погибнешь, а ребенка все равно не спасешь.
– Не твое дело, – угрожающе настаивал Каспар. – И ты мне скажешь. Я потерял малышку, которая была для меня всем на свете. И не успокоюсь, пока не верну ее.
– Они убьют тебя, как… – Парень на миг замолчал, закашлялся, а потом невыразительным голосом докончил: – Как моего отца.
Каспар мгновенно понял: чтобы хоть чего-то добиться от Пеннарда, надо узнать его историю.
– Расскажи мне, как это было! Пойдем, давай отыщем какую-нибудь тихую комнатку, чтобы ребенок не мерз.
Трактирщик «Приюта оружейников» захлопнул дверь у них перед носом:
– Не смейте тащить сюда эту тварь! Поступите с ней так, как мы всегда поступаем с ними – оставьте у источника на окраине города. К утру волки с ней разберутся.
– Надо уйти отсюда, – сказал Каспар Пеннарду. – Выбраться из города, подальше от всей этой истерии. Там я смогу думать спокойно.
Необходимость действовать вновь укрепила его разум. Надо поесть, надо выспаться – чтобы набраться сил для завтрашнего дня, для спасения Изольды.
– Не мог бы ты раздобыть какой-нибудь еды? – попросил юноша, всовывая в руку Пеннарда пригоршню монет.
Тот уставился на него с изумлением и подозрением в глазах.
– Откуда это у бродяги вроде тебя столько денег?
Каспар не удосужился объяснять, да, похоже, Пеннард и не ждал ответа, а лишь утвердился в своих предположениях. Умчавшись прочь, он скоро вернулся с мешком припасов.
– Спасибо, – буркнул торра-альтанец, разворачивая пони.
Коза с блеянием бежала следом. Пеннард и его выдрессированная псина без всяких уговоров и просьб двинулись за ними, что удивило юношу, – но он промолчал.
В пригородах Неграферра они проехали множество кузниц и оружейных мастерских, а в окрестных лесах повсюду встречались углежоги, присматривающие за круглыми курганчиками дымящихся поленьев. Дальше, милях в двух от порта, показались высокие кирпичные печи, из труб которых валил красно-бурый дым. На радость Каспару, ветер сносил этот дым в другую сторону. Пейзаж кругом был обезображен коричневыми пятнами увядания, а рев пламени слышался даже на таком расстоянии.
Ничего подобного юноше видеть еще не доводилось.
– Что это?
– Плавильни, – ответил Пеннард.
Каспар кивнул, вспоминая, сколько кузниц попалось им по пути.
– Мы делаем лучшее оружие в мире, – расхвастался его спутник. – Черные доспехи Неграферра.
– Но ведь это даже на железо не похоже.
– Потому что туда добавляют неграферр, – пояснил парень. – Порт назван в честь открытого здесь металла. В окрестностях города лежат богатые месторождения. Только вот ковать его – дело очень тонкое, это секрет наших кузнецов. Минерал добывают у подножия вот тех лиловых гор, – он махнул рукой в сторону, – а потом привозят в плавильни, добавляют в сталь и нагревают до нужной температуры. Наши кузнецы делают из этого сплава самое знаменитое оружие – тверже алмаза.
– Но оно же черное, – скривил губы Каспар. – А рыцарю полагается ходить в сверкающих доспехах и с ярким мечом.
Но тут же ему вспомнился меч Кеовульфа – безусловно, очень древний, могучий и тоже черный. Уж не прибыл ли он в Кабаллан с этих далеких берегов?
Они миновали плавильни и оказались с подветренной стороны от труб. Густой бурый дым одеялом окутывал местность. Приземистые, стелящиеся деревья свидетельствовали о бурях, что, должно быть, бушуют над равниной у подножия лиловых гор зимней порой. Запах фабричных выбросов оказался неожиданно сладким, хотя глаза у Каспара защипало, и юноша обрадовался, когда дорога увела их прочь, туда, где дым уже не растекался по земле, а тяжелыми тучами уходил в небо.
– Нужно найти убежище на ночь, – скоро заметил торра-альтанец, оглядываясь в поисках дерева с достаточно густой кроной, под которой можно было бы укрыться от ветра и дождя.
Кажется, идея ночевать под открытым небом привела Пеннарда в ужас – Каспар не обратил на это внимания, как почти не замечал и Трога. Тот, впрочем, пребывал в полном экстазе от общества суки. Собаки идиллически держались рядом друг с дружкой, ласково хлопаясь крупами, и являли собой препотешное зрелище: высокая, стройная гончая, элегантно бегущая бок о бок с семенящим и задыхающимся низкорослым терьером.
– Вот в этот лесок, – предложил Каспар.
Дубы, что росли по периметру рощи, сулили прибежище, а в высокие кучи опавшей листвы можно было зарыться, чтобы не мерзнуть ночью. Юноша споил подкидышу остатки молока с триночницей и немножко свежего, хотя дитя пило очень мало. Оно все дрожало, а второй глаз тоже загноился. Каспар развернул пеленки и обнаружил, что это девочка. К его ужасу, под мышками у нее чернели отвратительные пузыри. Чума?
Сердце у него забилось, как бешеное, на миг мелькнула трусоватая мысль – может, и вправду, просто-напросто кинуть маленькое чудище на произвол судьбы?
Но останется ли тогда шанс вернуть Изольду? На колебания ушло не дольше секунды – и Каспар поставил на огонь котелок с водой. Взяв нож, вымыл его кипятком и принялся методично надрезать пузыри, выпуская гной и заразу из тела.
Покончив с этим, молодой воин присел под дерево и, баюкая больную малышку, попросил Пеннарда рассказать свою историю. Чтобы спасти Изольду, надо знать как можно больше. Халь всегда говорил племяннику, что в непредвиденных и критических ситуациях мозги у того отказывают напрочь, да Каспар и сам с этим не спорил, – но кроме него об Изольде позаботиться некому. Придется думать.
Проследив, как Каспар устраивается на груде листвы, Пеннард последовал его примеру.
– Тогда я жил в Неграферре. Дело происходило после суровой зимы – над побережьем три месяца кряду бушевали шторма. Императрица, как всегда, воевала, и мы этому радовались: будут хорошие прибыли. Отцу хорошо заплатили за работу, и он отправил свои изделия на корабле в Оран. В тот год у моей матери родилась первая девочка: я был старшим сыном, а после меня шли еще трое мальчишек – мама мечтала о дочери. В конце зимы малышка как раз начала ползать.
– Совсем как моя крошка, – негромко произнес Каспар. Пеннард кивнул.
– Такого не случалось уже многие годы. Но вот однажды мама проснулась довольно поздно и встревожилась, что Придди не разбудила ее гораздо раньше. Помню душераздирающий крик. Мне тогда было только двенадцать, но и по сей день, закрывая глаза, я слышу порой эхо этого крика. Мы повскакали с постелей взглянуть, в чем дело. Мама стояла у колыбельки Придди и рыдала. Ну да, конечно: моя сестренка, завернутая в только что связанный мамой платок с вышитым на нем именем Придди, исчезла. Вместо нее в колыбельке лежал один из этих буро-зеленых уродцев. Отец побагровел от ярости. Мы обыскали город, но ничего не нашли и с пустыми руками вернулись домой. Зеленое чудище приводило нас в ужас. Отец сказал, что отнесет его в лес на краю города, но не успел: через час это существо умерло. Он было такое худое, такое холодное. И эти желтые гноящиеся глаза!
Парень с отвращением покосился на подменыша на руках у Каспара и скривился.
– Фу! Не понимаю, как ты можешь прикасаться к нему! Как бы там ни было, нетрудно представить, что мама билась в истерике и требовала, чтобы папа отправился и вернул сестренку назад. Он взял меня с собой – я был уже достаточно взрослым. Мы поскакали к ущелью.
Пеннард опустил голову и принялся завязывать шнурки.
– К нам присоединился и дядя со своими старшими сыновьями, всего нас получилось пятеро. Но спаслись только двое: я и один из двоюродных братьев. Когда мы добрались до ясеней, отец запретил мне ехать дальше и оставил одного из двоюродных сторожить меня на случай, если я вздумаю ослушаться.
Он вздохнул.
– Мы услышали жуткие крики, и кузен рванулся туда. Вернулся он только через два часа и едва мог говорить. – Парень покачал головой и откашлялся, прочищая пересохшее горло. – Городские власти отправили в лес еще отряд, но не успел он проехать по лесу и нескольких сотен ярдов, как один из солдат пропал и все вернулись ни с чем. Только рассказывали что-то невнятное про каких-то исполинов и стрелы, вылетающие прямо из древесных стволов.
– Как грустно, – сочувственно сказал Каспар, гадая, что же на самом деле видели эти люди.
Одно он знал наверняка: сами собой стрелы из ясеней не вылетают.
Пеннард кивнул.
– Это случилось девять лет назад. Отец так и не вернулся, а мать сошла с ума от горя – сдается мне, не столько из-за папы, сколько из-за маленькой дочки. Она так и не сумела перенести утраты и отправила нас всех к своей сестре, что жила в нескольких дюжинах миль от Неграферра.
– Как грустно, – повторил Каспар, не зная, что и сказать.
Его собеседник тяжко вздохнул.
– Так что, сам посуди, я могу объяснить тебе, где находится это ущелье, но туда идти нельзя.
– Я должен туда пойти – и пойду. – Каспар умирал от страха за своего ребенка, никакая опасность его уже не волновала. – А подменыша возьму с собой. Они не станут нападать, если поймут, что у меня их дитя.
– Не будь так уверен. Младенец им явно не нужен – иначе они не взяли бы твоего и не оставили бы этого умирать.
Что-то ворча, Пеннард отвернулся и свистнул свою собаку. Вслед за той, обнюхивая ей хвост, примчался и Трог.
К удивлению торра-альтанца, узколицый юноша вытащил из мешка щетку и с самым важным видом принялся энергично расчесывать псину. Та только что не мурлыкала.
– Так шерсть шелковистей становится, – пропыхтел ярый собаковод. – Но работенка не из легких.
Упарившись, он поднялся, чтобы отстегнуть нагрудную пластину и наколенники. Каспар заметил, что сложения Пеннард довольно хрупкого.
– А ты всегда носишь такие доспехи? – поинтересовался молодой воин. Лишь разговоры сейчас не давали ему соскользнуть в черное море отчаяния и страха. – А не тяжело?
– Тяжеловато малость, но быстро привыкаешь. Кроме того, без них Императрица на тебя и внимания не обратит. Коли у тебя нет хорошего оружия и доспехов, ты – никто.
Каспар пожал плечами.
– Вы бы поладили с моим дядей.
– Сам видишь, я думал, что с этой собакой смогу заработать неплохие деньги. А ты вон что натворил. Я стану всеобщим посмешищем.
– Похоже на то, – согласился торра-альтанец без тени извинения в голосе.
Он подметил, что выражение, с которым Пеннард глядит на Трога, изменилось, теперь в его взгляде читалось едва ли не восхищение.
– Волевой пес, – промолвил собаковод, кивая на змеелова, – хотя и слегка своевольный. Но хорошая дрессировка это из него быстро повыбьет.
– Ха! – подобный оптимизм рассмешил Каспара. – Дрессировка! Да ему хоть кол на голове теши. Упрямый пес считает себя почти человеком. Ужимок у него – умереть можно.
Он рассеянно погладил подменыша по голове. Пеннард снова передернулся.
– Фу!
– Ей тоже нужна ласка, бедняжке. – Такая реакция даже слегка пугала Каспара. – Это же всего лишь ребенок.
– Ничего подобного. Это одно из чудовищ с гор.
– Такая холодная, – озабоченно заметил юноша.
Крепко прижимая малышку к себе, он снова покормил ее и засунул под куртку, поближе к телу. Он не уставал молиться о том, чтобы и о его бедной Изольде кто-нибудь вот так позаботился, чтобы хоть кто-нибудь ее пожалел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75