А Брид-то наивно верила, что ее жених уже перерос подобные припадки буйства. Увы, как же она ошибалась!
Ну до чего же он похож на своего старшего брата Бранвульфа! Отпрыски старинного рода военачальников, что на протяжении тысячи лет обороняли маленькую пограничную крепость. Сыновья людей, отвоевавших свои земли у драконов. Неудивительно, что Халь столь буен – дикой, неукротимой буйностью. Он из того теста, из какого лепят победителей, завоевателей, великих воинов. Брид знала: что бы ни сулило им будущее, она все равно любит своего жениха. И всегда будет любить, даже если никогда уже не сможет заглянуть ему в глаза с прежним доверием.
Строй ее мыслей нарушило возвращение слепящей боли в груди. Девушка забилась и выгнулась в попытках избавиться от этой муки. Весь мир вокруг снова расплылся, голоса спутников доносились словно издалека.
– Погляди на нее! Поверь – я не желаю ей зла. На мече зазубрина – и если осколок не выйдет, Брид не исцелится.
В голосе Халя звучало страдание.
– Думаешь, в ней остался кусок железа? – со страхом переспросил Абеляр.
– Тише, лежи спокойнее. Тебе нельзя так метаться, – заботливо сказал девушке Кеовульф.
Брид медленно погрузилась в свой тихий мир боли. Ундины – кроме Брид их, кажется, никто не замечал – вновь вышли из лесов утешать и поддерживать ее.
– Милая Брид, ты только верь. Великая Мать с тобой.
Гибкие тела обвились вокруг нее, пытаясь согреть, но девушка и дышать-то еле могла: каждый вздох пронзал ее, словно кинжал.
Когда отряд начал разбивать лагерь, над Козьим Краем сыпал мелкий противный дождичек, кусты кругом все отсырели. Халь стоял над Брид, остро осознавая, что все остальные винят в ее страданиях именно его. Он спиной чувствовал обвиняющие взгляды. И юноша сорвался. Ярость, которую он сдерживал и копил в себе столько лет, вдруг выхлестнула наружу, сломала заслоны – так вырывается на волю из загона раненый бык.
– Да как вы смеете осуждать меня! – Он вихрем развернулся к своим обидчикам. – Где вам понять, через что я прошел! Вот вы, что бы вы сделали, если бы застали с этим чудовищем свою жену? Жену, которую вы любили превыше всего на свете!
– О да, так любили, что и убить впору! Видал я этакую безмерную любовь, – презрительно хмыкнул Абеляр.
Халь с пронзительным воем налетел на него. Боль в костяшках пальцев, ободранных о твердую кость, даже радовала, ибо давала выход злобе.
Узловатые кулаки Абеляра взметнулись в ответ. Гнев придал лучнику неожиданную силу.
– Как я смею? Да ты и в сотую долю не любил ее так, как я! – прорычал он.
Халь потянулся к ножу, но Абеляр опередил его, выбил оружие из рук.
– Фу-ты, ну-ты! Пусть ты и лорд-перелорд, но не воображай, будто умеешь драться лучше обычного солдата из гарнизона. Никакое твое самое могучее оружие не сравнится с парой вот этих загрубелых мозолистых рук.
Халь готов был согласиться: кулаки лучника с недюжинным проворством ударили его в висок, челюсть и солнечное сплетение. Рот мгновенно наполнился кровью, в голове помутилось.
Абеляр удовлетворенно фыркнул.
– И не думай, что я побоюсь бить тебя в полную силу из-за того только, что рука твоя еще не зажила. Я четыреста лет терпел лютую муку, чтобы защитить Троицу, а теперь видеть, как недоумок навроде тебя все поганит и пытается убить жрицу! Она ведь еще может умереть.
Следующий удар пришелся прямиком по левой руке Халя.
– Эй! Эй! Прекратите! Прекратите сейчас же! – завопил Кеовульф, оттаскивая лучника и швыряя его на землю. – Вы оба, а ну, хватит! Она пытается что-то сказать.
– Брид, любимая…
Слова сорвались с уст Халя невольно, сами собой.
Взгляд девушки бессмысленно блуждал, но она непрерывно бормотала, обращаясь к стоявшим вокруг, хотя не реагировала ни на какие слова – ни самого Халя, ни Кеовульфа, ни Абеляра.
– Она потеряла рассудок.
Внутри у Халя все сжалось. Что же он натворил! Что сделал со своей возлюбленной! Не в силах смотреть на ее страдания, он шагнул назад – туда, где молча ждала принцесса Кимбелин. За спиной у него Брид начала бредить.
– Они идут! Скорее! Скорее! – закричала она, но голос ее тотчас же оборвался, стал еле различимым шепотом. – Морригвэн, дай мне силы вернуться домой.
Кеовульф неуверенно обвел взглядом своих спутников.
– О чем она говорит?
Халь слышал вопрос, но ничего не ответил. Мир словно медленно вращался вокруг. Все чувства вдруг обострились. Молодой воин замечал мельчайшее движение, шорох, звук. Его конь нервно поводил ушами. Кобылка Пипа стукнула копытом, и звук этот прозвучал непривычно громко. Лошади к чему-то прислушивались. Халь не сомневался: Брид пытается о чем-то предупредить. А ему еще не приходилось видеть, чтобы она ошиблась.
– Козлы! – выкрикнула она и снова что-то забормотала.
– Козлы, – повторил Пип. – Вот бессмыслица! Это она просто во сне. Бедная Брид!
– Тс-с! – шикнул на него Халь, глядя на нагромождение валунов, что поднималось над ветреной пустошью. Ему померещилась там какая-то тень.
Безлесая местность кругом являла собой унылое зрелище. Землю одевал пурпурный по осени вереск, зеленели лишь пятна тростника в низинах. Халь вгляделся внимательнее – да, сомнений нет, это огромный горный козел. Брид никак не могла его видеть – но ведь откуда-то же знала, что он здесь.
Халь еще не видывал таких диковинных животных: размером не уступает лошади, с удивительно закрученными рогами и толстой, точно ствол дерева, шеей, на которой перекатываются мускулы, поддерживающие тяжелую голову.
Внезапно почувствовав желание хоть немного побыть в одиночестве, молодой воин покинул лагерь и зашагал к ближайшему холмику, чтобы осмотреться получше. Минут через десять он уже стоял на пригорке, оглядывая лиловато-бурую равнину. Земля тут шла складками, средь холмов и курганов прятались болотистые низинки. За ними виднелись острые конусы невысоких гор. Занятная местность: как будто какой-то великан срезал верхушки у величественной горной гряды и пересадил их сюда, на равнину. Халь прислушался – в вое ветра ему померещился стук копыт гигантских козлов, что несутся с тех вершинок.
Но ведь козлы – это совсем не опасно? Или опасно? Все еще гадая о смысле предупреждения Брид, Халь напомнил себе, что кеолотианские козлы – не чета обычным: они очень крупные, а кривые рога делают их заманчивой добычей для охотников. Ага! Ну конечно! Сами по себе козлы – не беда, но с ними могут явиться и охотники, а это уже совсем иной разговор.
Прищурившись, Халь внимательнее осмотрел окрестности, впиваясь взглядом в подножие ближайшей горы. Не заметно ли там какого-нибудь движения? Ну так и есть – крадущиеся тени средь вереска. Теперь, когда молодой воин разглядел первую движущуюся фигуру, ему стало легче искать остальные.
Сперва его порадовало, что все эти люди оказались лишь охотниками. Но скоро юноша обратил внимание на то, что они вовсю махали руками и топали, гоня стадо козлов прямо к лагерю. Скалистый уступ разделял стадо и отряд Халя, так что спутники его не видели никакой опасности.
– Сажай Брид на лошадь! – бешено закричал юноша Кеовульфу, но голос его утонул в громе копыт и устрашающем стуке тяжелых рогов. Налетая друг на друга, сталкиваясь, животные неслись прямо к лагерю.
– Нет! Нет! Спасайте Брид!
С бешено бьющимся сердцем он кинулся вниз по склону, споткнулся и неловко покатился, приземлившись прямо на больную руку. И только успел подняться, охотники оказались тут как тут.
Осадив поджарых коней, они поглядели на юношу сверху вниз и тут же, словно по команде, уставились на что-то у него за спиной. А потом без единого слова развернулись и все трое потрусили прочь, как будто исполнили возложенную на них задачу, и более ничего не требовалось.
Халю некогда было думать о них. По венам его бурной волной струилось облегчение: Кеовульф уже вскочил на коня. На блестящей кольчуге кинжалами сверкали солнечные лучи.
Стадо свернуло прочь и с беспорядочным блеянием вновь рассеялось где-то в холмах.
И тут взгляд Халя привлекло новое движение. Он ошибся. Всадники атаковали отряд с тыла. Уловка со стадом была задумана лишь для отвлечения.
– Сзади! Сзади! – отчаянно завопил Халь и со всех ног бросился к лагерю.
Он еще бежал, проклиная себя за то, что оставил Брид, когда товарищи все-таки услышали предупреждение и развернулись навстречу новой опасности. Пип отважно вызывал врага на бой, а Кеовульф преградил собой путь в лагерь. Всадники уже перемахнули через холм. Нет! Это же не обычные всадники. Кентавры – Халь видел их только в книгах: полулюди, полукони. Чудовища со свирепыми криками неслись на сгрудившийся в кучку отряд.
– Халь, лови меч!
Кеовульф швырнул юноше древний клинок поверх голов своих спутников – те пригнулись.
До Брид и Кимбелин оставалось всего несколько шагов. Халь взвился в воздух, ловя на лету рукоять, и тут же уши ему наполнил знакомый возбуждающий гул битвы. Не теряя ни секунды, торра-альтанец ринулся в бой. Кеовульф отпрянул вправо, освобождая Халю место для размаха, Пип – влево. Оба уже тоже выхватили мечи.
Мимо уха юноши просвистела стрела – ровнехонько в человечью грудь первого кентавра, что уже несся на Халя. Чудовище повалилось на колени и обрушилось наземь, сбив с ног и молодого воина. Тот высвободился и вскочил на ноги, молча благодаря Абеляра за то, что второго кентавра тот сшиб дальше, не подпустив слишком близко. А совсем рядом уже нависал третий. Халь наотмашь полоснул его по боку. Клинок разрезал тугую конскую грудь и вошел в мягкий человеческий живот.
Отчаянный крик Кимбелин предупредил юношу – сзади грозит опасность. Резко выдохнув, Халь энергично подсек рунным мечом передние ноги следующему кентавру. Фонтан крови брызнул ему в лицо, залил плечи и грудь. Развернувшись, молодой воин бросился на выручку Брид.
Огромный и проворный черный кентавр скакал к ней во весь опор, размахивая тяжелой палицей. Пип всадил ему стрелу в плечо, но остановить не сумел. Следующая стрела лишь царапнула широкий круп кентавра, уже нависавшего над Брид. Халь ничего не мог сделать, он не успевал… и тут Абеляр закрыл своим телом бессильно распростертое тело жрицы.
Палица опустилась. Раздался тошнотворный хруст костей и сдавленный вопль. Халь рубанул кентавра сзади и ощутил, как рунный меч рассек кость. Чудовище завизжало и обрушило палицу уже на торра-альтанца. Удар скользнул по руке Халя. Отпрянув, юноша описал мечом полный круг и перерубил одним махом все четыре ноги кентавра.
Падая, тот издал пронзительный вопль, но в верхней, человеческой половине еще оставалось довольно энергии для того, чтобы напоследок снова ударить юношу палицей. Молодой воин инстинктивно вскинул руку, защищаясь, – раздался треск, хруст, и она бессильно вмялась ему в плечо. Но пока еще Халь не чувствовал боли.
Земля задрожала от падения тяжелого тела. Не двигаясь с места, Халь с силой сделал выпад и пронзил мечом человеческую грудь кентавра. Смуглое лицо юноши побледнело от усилия. Остальные полулюди-полукони, задрав хвосты, поскакали прочь со скоростью настоящих ориаксийских чистокровок.
Осознание всего произошедшего едва не сбило Халя с ног. Брид!
Кеовульф уже стягивал с Абеляра плащ.
– О, силы небесные! – выдохнул рыцарь.
– Брид! Брид… она жива? Брид! – простонал Халь, делая шаг вперед.
Меч выпал из ослабевших пальцев, обе руки бессильно повисли.
Кеовульф осторожно снял Абеляра с тела девушки. Голова лучника безжизненно покачивалась, на затылке чернела огромная вмятина. Но на лице застыло торжественное и удовлетворенное выражение. Рыцарь сурово и печально опустил лучника на землю и закрыл ему глаза.
Не в силах даже пошевелиться, Халь молча наблюдал, как калдеец, сведя брови от волнения, опустился на колени рядом с Брид. По левой руке юноши растекалась жгучая, непереносимая боль. В горячке схватки он ничего не чувствовал, но теперь, когда боевой пыл угас, рана так пульсировала, что в голове у Халя помутилось, он пошатнулся и едва не упал.
– Все в порядке, – сообщил Кеовульф. – Абеляр спас ее.
Значение слов рыцаря накрыло юношу такой волной облегчения, что его аж затрясло. Кеовульф сочувственно поглядел на друга, кто-то еще сзади поддерживал юношу за талию, не давая упасть.
Следующие несколько часов Халь не воспринимал ничего, кроме леденящего холода во всем теле. Порой ему чудилось, будто он вновь погребен в могиле, и Кеовульф снова собирается отрезать ему руку, чтобы уберечь от гангрены.
– Нет, нет, не надо. Уж лучше смерть, – кричал он в бреду.
Кто-то, должно быть, Кеовульф, влил ему в горло какую-то жидкость. Впадая в блаженное оцепенение, торра-альтанец понял, что то был маковый настой.
Прошло несколько дней, прежде чем юноша вынырнул из череды странных снов, в которых ему почему-то виделся Спар с младенцем на руках, да еще в какой-то диковинной компании: сплошь великаны и нимфы. Из этих грез Халя выдернул звучный и скорбный напев, что унес его в штормовое, одетое облаками небо. Во всем мире словно не осталось ничего, кроме торжественной погребальной песни.
С усилием вырвавшись из нелепого сна, молодой воин открыл глаза. Стояла глубокая ночь, ничего не было видно, лишь чувствовался какой-то неприятный запах. Через несколько минут глаза раненого начали привыкать к тьме и различать в ней какие-то черные силуэты. Душу сжало от чувства невосполнимой потери. Левую руку жгло острой болью.
Совсем рядом кто-то пел. Глубокий звучный голос выводил прекрасную и печальную мелодию, и только теперь Халь узнал в ней песню из своего сна. Кеовульф сидел, скрестив ноги, возле костра и, глядя в огонь, слагал траурную песнь по Абеляру.
Халь попытался сесть.
– Спокойней, парень. Лежи, нам не к спеху, бежать некуда, – повернулся к нему рыцарь.
– Где Брид? – прохрипел молодой воин.
– Еще спит, – поспешно заверил Кеовульф.
Халь снова начал приподниматься, но дикая боль в руке повалила его обратно. Юноша понял, что удушающее зловоние исходит именно от его раны, но не мог заставить себя поглядеть на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75