Находясь в одном образе, ходил с контактными линзами или в очках, а в другом имел стопроцентное зрение. Как это ни удивительно, но такое бывает.
– Продолжай, – буркнул Боулс.
– Вправе ли мы предполагать, – тоном лектора произнес Ленц, – что в одном теле могут сосуществовать два абсолютно непохожих по своей художественной манере творца? Теоретически это возможно. Но мы имеем дело не с чистым, я бы сказал – лабораторным, экспериментом, когда художник, страдающий раздвоением личности, пишет сначала одну картину, а потом совершенно другую. У нас серийные преступления, огромное количество жертв и полное отсутствие улик... Не могу себе представить, чтобы на все это был способен один человек, пусть даже и страдающий таким расстройством психики. В конце концов, у него по-прежнему только две руки и две ноги.
– Подожди! – вмешался Джон. – Джордан предположила, что такие «пациенты» не всегда осознают, что творят, находясь в ином образе. Это так?
– Совершенно верно. Как правило, одна из личностей доминирует над другой. И вот эта доминирующая личность в курсе всего, а подавленная может даже не подозревать о ее существовании.
– Боже правый... – пробормотал потрясенный Бакстер.
– Откуда широкая общественность узнала, что в природе случаются подобные вещи? – продолжал Ленц. – Правильно, из литературного произведения под названием «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда». Все мы читали эту историю и с тех пор пребываем в полной уверенности, что синдром раздвоения личности – это когда изощренный злодей прячется под внешне пристойной маской. Но на самом деле означенный синдром проявляет себя несколько иначе. У такого пациента нет «доброго» или «злого» лица. То, что принято называть «добрым», – это подорванная психика ребенка, столкнувшегося с сексуальным насилием, а «злое» – доминирующая личность, сумевшая пережить шок и – пусть обезображенная им – все же способная двинуться в своем развитии дальше. Вот и все.
Джон осторожно погладил ноющую ногу.
– Нам доводилось допрашивать немало маньяков, переживших в детстве сексуальное насилие. Много ли среди них было лиц, страдавших синдромом раздвоения личности?
– И много? – спросил Ленц.
– Ни одного.
Ленц улыбнулся, словно гроссмейстер, завлекший своего оппонента в ловушку, которой тот не видел до последнего момента.
– То-то и оно. Мы можем серьезно отнестись к идее, поданной мисс Гласс. Но для начала давайте уволим всех наших экспертов-искусствоведов и наймем новых.
– А почему бы и нет! – раздражился Джон. – Нам ни холодно ни жарко от их заключений! Мы топчемся на месте! А тем временем и подозреваемые, и де Бек потешаются над нами, потому что каждый из них сказал нам гораздо меньше, чем знал, а мы и рады!
– Вингейт тоже много чего знал, – наконец подала голос и я. – Я это сразу почувствовала.
Бакстер вдруг вперил мне в переносицу тяжелый взгляд.
– Джордан... Может, вы все-таки соизволите раскрыть нам тайну Фрэнка Смита и Роджера Уитона?
Я тут же вспомнила умоляющее лицо Фрэнка...
– Н-нет, не могу. Вам придется поверить мне на слово – эта тайна не имеет к делу никакого отношения.
– Хотя бы намекните, – попросил доктор Ленд. – Это может быть важно.
– Это самая рядовая – я бы даже сказала, банальная – тайна. В ней нет ничего интересного.
Телефон на столе Боулса уберег меня от дальнейших расспросов цепкого доктора. Боулс снял трубку и сразу передал ее Бакстеру.
– Это твои ребята из Квонтико.
– Бакстер слушает.
Его лицо оставалось непроницаемым, как у профессионального игрока в покер. Невозможно было догадаться, хорошие новости он сейчас получил или плохие.
– Понял, – наконец бросил он в трубку и передал ее обратно Боулсу.
– Ну? – спросил Джон.
Бакстер оперся руками о стол инспектора.
– Телефончик ворованный и перепрограммированный. Отследить по нему личность утопленника не представляется возможным. Но чип удалось спасти, а он дал нам адресную книгу. И в ней значится прямой номер Марселя де Бека.
Джон вскинул руки в победном жесте, а мне вспомнился старик француз, замерший у стеклянной стены и устремивший задумчивый взгляд на далекие паруса. И еще я вспомнила, как тактично он рассказывал мне об отце и его коллегах по Вьетнаму.
Бакстер вынул из кармана сотовый и быстро набрал какой-то номер.
– Чрезвычайка? – спросил он. Я сразу поняла, что он имеет в виду штаб по чрезвычайным ситуациям. – Это Бакстер. Быстро выясните настоящее местонахождение Марселя де Бека. Я буду ждать.
Он напряженно молчал, и мы тоже молчали, глядя на него. Потом его лицо вдруг стало серым.
– Когда? Звоните в госдепартамент и министерство юстиции. Потом мне. – Он нажал кнопку отбоя и ожесточенно почесал кулаком небритый подбородок. – Шесть часов назад самолет де Бека покинул Кайманы. Экипаж оформил полетный план до Рио-де-Жанейро, но туда самолет не прибыл. Де Бек сейчас может быть где угодно.
– Твою мать... – прошептал Джон.
Прежде чем кто-то из нас успел отпустить еще одну реплику, телефон Боулса зазвонил снова. Тот включил громкую связь.
– Бакстер слушает.
– Дэниел, тебе кое-что хочет сказать Фаррел.
– Давай его.
– Дэниел? – услышали мы голос, который мог принадлежать только афроамериканцу.
– Здорово, Генри. Что у тебя?
– Нам только что позвонили по поводу вашей фотки, которую крутят по телику. Одна вдовушка из Кеннера. Она утверждает, что этот парень снимает у нее комнату. Говорит, что ошибки быть не может. По ее словам, его зовут Джонсон и он постоянно в разъездах. Коммивояжер. Записывай адрес: Вистерия-драйв, двести двадцать один. Это к северу от шоссе И-десять. Недалеко от аэропорта. Округ Джефферсон.
Бакстер был явно доволен.
– Шериф и его ребята уже там?
– Шериф еще не знает об этом звонке. Я решил сначала звякнуть тебе.
Бакстер облегченно вздохнул.
– Наши ребята будут там через двадцать минут. С шерифом мы потом разберемся.
– Удачи, Дэниел. Вдовушку звать Питра.
– Я твой должник!
Бакстер повесил трубку и глянул на Боулса.
– Скажи, Патрик, пять лет назад Фаррел позвонил бы нам первым?
– Скорее бы удавился. За эти пять лет он уволил и пересажал целую роту полицейских.
Бакстер вызвал по телефону экспертов.
– Вистерия-драйв, двести двадцать один. В Кеннере. Собирайтесь – и живо туда.
– А вы?
– Встретимся там.
– Понял. До встречи.

* * *

Жилище миссис Питры почти примыкало к международному аэропорту Нового Орлеана. Когда мы подъезжали к ее дому, над крышами домов показался взлетающий самолет, накрывший своим ревом всю округу.
– Прелестный райончик, – проговорил Бакстер, сидевший за рулем. – Здесь можно устраивать бандитские перестрелки – никто ничего не услышит.
– Криков жертв здесь тоже никто не услышит, – согласился Ленц. – Есть над чем задуматься, а?
Бакстер мельком оглянулся на меня.
– Вы уж извините нас, Джордан.
– Все нормально.
Джон накрыл мою ладонь своей.
– Подъезжаем, – сказал Ленц.
Типичный домик с короткой подъездной аллеей. Фанерный двухэтажный гараж, приткнувшийся сбоку, смотрелся нелепо. Блеклые стены и крыша, в которую почти упирались давно обрезанные ветви окрестных вязов.
Бакстер выключил движок, и мы выбрались из машины. На шатком крыльце нас уже поджидала пожилая женщина с сигареткой в зубах и связкой ключей в руке. Несмотря на возраст – а было ей под шестьдесят, – она была одета в розовую футболку и синие шорты, из-под которых выглядывали пораженные варикозом ноги.
– Сейчас наступит момент истины, – пробормотал Джон.
– Не забудь свой костыль, – бросил ему Бакстер. – Там ступеньки.
– Не хочу, – с мальчишеским упрямством отозвался Кайсер.
– А вы шустро доехали, вот ни за что бы не подумала, – грубым, как у портового рабочего, прокуренным голосом заявила хозяйка дома. – Все боялась, что этот заявится раньше вас. Кэрол Питра, вдова с четырехлетним стажем. А мужа моего грохнули.
– Специальный агент Джон Кайсер, ФБР. – Они обменялись крепкими рукопожатиями. – Хочу вас обрадовать, миссис Питра, ваш постоялец уже не заявится.
– Почем вы знаете? Опять в командировке?
– Не совсем.
– А что он натворил-то? Почему это им вдруг заинтересовалось ФБР? – прищурилась она.
– А что вам сказали, когда вы позвонили по контактному телефону?
– Сказали, что он в федеральном розыске. И все.
– Что ж, я могу лишь повторить это, мэм.
Миссис Питра по-хозяйски оглядела Кайсера с ног до головы. От ее взора не укрылось, что он припадает на одну ногу.
– Что это с вами?
– На лыжах катался.
– На водных?
К дому подъехал фургон с экспертами.
– Кто это там? – спросила миссис Питра, глядя поверх плеча Джона. – Ваши ребята?
– Наши, мэм. Будем производить обыск, не возражаете?
– Совсем как по делу Симпсона О.Дж. Симпсон – звезда американского футбола, обвиненный в 1994 г. в двойном убийстве.

!
– Вот-вот.
– Надеюсь, ваши ребята станут искать тщательней, чем те... из Лос-Анджелеса.
– Все будет в лучшем виде, миссис Питра, не сомневайтесь.
– Может, войдете?
Пока эксперты выгружались из фургона, к дому подъехала, взвизгнув тормозами, еще одна машина. Штатская, но с мигалкой, пристроенной в салоне к лобовому стеклу.
– Миссис Питра, ваш постоялец предъявлял вам какие-нибудь документы, подтверждающие его личность?
– А как же! Иначе я и разговаривать бы с ним не стала! С тех пор как у меня убили Рэя, я научилась осторожности. По улицам, знаете ли, шатается немало разных психов. И если раньше их издалека было видно, чернокожих-то, то теперь и не поймешь, кто перед тобой – богатый белый адвокат или маньяк-душитель!
Джон терпеливо дослушал эту тираду до конца и невинно спросил:
– А что конкретно он вам предъявлял?
– Регистрационную карточку избирателя, мало?
– Карточка штата Луизиана?
– Нет, нью-йоркская. И водительские права у него тоже были нью-йоркские.
– Он показывал вам и права?
– Ну а как бы я узнала, что они нью-йоркские, сами-то подумайте!
– Да, конечно. Права были с фотографией?
– Что же это за права, если на них нет фотографии? Имелась, а как же! Да он у меня парень был ничего себе, не урод какой-нибудь! Разве только лицо тяжелое такое... как топором вырубленное... Значит, жизнь была нелегкая, повертела им... Правильно я говорю?
– Правильно. Мы, пожалуй, пройдем, миссис Питра. Вы сказали, что он занимал вон ту комнату? – Джон показал на второй ярус гаража.
– Как же, комнату! Там две комнаты, еще и с ванной! Рэй надстроил их специально для Джои. После того как мы купили ему ударную установку. Он замучил нас в доме этим грохотом, пришлось отселять парня в гараж. Я не разбираюсь в современной музыке – может, Джои и барабанил как в оркестре, не знаю. Зато этим грохотом можно мертвых с кладбища поднимать, это я вам точно говорю!
– Верю. Так мы поднимемся? Вы там, надеюсь, ничего не трогали?
– Как можно! – Миссис Питра вручила Джону один из ключей со своей связки. – Если чего забирать будете, так это... только под расписочку. Сами понимаете...
– Конечно, конечно. – Джон обернулся ко мне. – Мы с Дэниелом и Ленцем глянем там, что и как. Я бы и тебя позвал, но знаешь... эксперты не обрадуются. Чем меньше посторонних следов, тем им легче.
– Хорошо, я вас подожду.
Джон обменялся парой слов с начальником экспертной бригады и забрал у него несколько герметичных пластиковых пакетов. Затем они с Ленцем и Бакстером поднялись по внешней лесенке гаража на второй этаж и скрылись из виду. Миссис Питра начала было приставать ко мне с расспросами, очевидно, полагая, что женщина сможет удовлетворить ее любопытство. Я вежливо извинилась и вернулась в машину.
Через пару минут салон и все тело сотрясла крупная дрожь – это взлетел еще один самолет. Удивительно, как же тут люди живут? Вот и миссис Питра... Тетушка хоть и говорливая, но совсем не нервная. А я бы здесь и недели не продержалась. Только я решила чуть вздремнуть, как вдруг увидела возвращавшегося Кайсера.
– Нога заболела? – участливо спросила я.
– Нет. – Он показал мне один из пакетов, в котором явно что-то было.
Джон снова переговорил с экспертами, и те наконец гуськом двинулись в гараж.
– Что вы там нашли? Что это в пакете?
– Парнишка знал, что мы повисли у него на хвосте. Обе комнаты и ванная вылизаны. До блеска. Нам удалось найти лишь остатки его завтрака: чипсы, шоколадное печенье и мясная вяленая нарезка. Но и тут не повезло. Он, похоже, ходил за покупками в перчатках. Хитер, сукин сын...
Джон вдруг сделал театральную паузу и обратил на меня выжидающий взор.
– Ну? Ну что?
Он усмехнулся:
– А вот в кухоньке мы наткнулись на фотографии.
– Жертв?
– Да.
– Сколько?
– Одиннадцать. Кроме той женщины, труп которой мы нашли. И Талии.
– Значит, в магазине «У Дориньяка» действовал не он? Что у тебя в пакете?
Довольная улыбка сошла с его лица. Он взял меня за руку и чуть сжал ее.
– Фотография Джейн. Если ты чувствуешь себя готовой, я могу тебе показать. Будет здорово, если ты скажешь, где и когда она была сделана.
– Дай сюда!
После секундного колебания он отдал мне пакет. Снимок был черно-белый и настолько плохой, что рассмотреть находящегося на заднем плане не представлялось возможным. Но Джейн я разглядела хорошо. На ней был свитер-безрукавка и джинсы. Взгляд ее был обращен в сторону снимавшего, но не в объектив камеры. Мне показалось, что она чуть напряжена, потому что глаза ее были слегка прищурены. У нас почти идентичная мимика. Я прищуриваю глаза точно так же. И делаю это, когда во что-то вглядываюсь... Я на несколько секунд отвлеклась от снимка, а потом вновь принялась изучать его, пытаясь узнать хоть какую-то деталь на заднем плане. Но в глаза ничего не бросалось. Тогда я снова внимательно рассмотрела Джейн и вдруг... чуть не задохнулась. У меня мелко задрожал подбородок, и я подняла на Джона широко раскрытые глаза.
– Что? – спросил он, крепко взяв меня за плечи. – Тебе плохо? Мне не стоило показывать тебе эту фотографию, черт...
– Посмотри на ее руки, Джон.
На лице его отразилось недоумение.
– А что?
– Посмотри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64