Течением его относило все дальше от берега. Теперь его уже не спасти. Вот он снова показался над поверхностью, и я отщелкнула три мгновенных кадра. Затем бросилась вперед по карнизу, остановилась через двадцать шагов и сделала еще два снимка. А потом его вновь захлестнуло волной, и больше я его уже не видела.
Постояв еще с минуту, я повернулась и стала карабкаться по насыпи. Вылезла на тропинку и увидела вдалеке Джона. Тот сидел на верхней ступеньке деревянной лестницы с мобильным в руке. Я пошла к нему. А где-то вдали уже ревели сирены полицейских машин. Я подошла и присела рядом. Он положил телефон на землю и затянул покрепче ремень, которым перехватил ногу, чтобы остановить кровотечение.
– Ранило? – спросила я.
Он кивнул и поморщился. Ему было очень больно.
– Спустись к воде, поищи его пистолет. Он мог его выронить или выбросить. Там могли остаться пальчики.
Я обыскала лестницу и каменный карниз в том месте, где он прыгнул в воду. Ничего не нашла. Кроме крови, которая была, казалось, повсюду.
– Посмотри на дне. У самого берега, – крикнул сверху Джон.
Миссисипи не зря называют «Мутной лужей». Если где и бывают реки с прозрачной водой, Миссисипи к ним явно не относится. Я перегнулась через карниз и стала шарить в воде рукой. Ничего. Пальцы скользили по склизким, поросшим водорослями камням. Я ползком передвигалась вдоль карниза и старательно обыскивала каждый сантиметр дна у берега. Наконец на что-то наткнулась и замерла. Выцарапав застрявший между камней небольшой легкий предмет, я вынула его из воды. Это оказался мобильный телефон. И под крышкой дисплея, куда проникла вода, была кровь...
– Что там? – крикнул Джон.
Я поднялась к нему, держа телефон за край антенны.
– Тебе везет...
– Самое смешное, что он еще включен. Смотри.
– Осторожно! – Джон принял у меня из рук аппарат, но тут его экран погас. – Черт возьми! Замкнуло! Проклятие, прямо на глазах!
– На телефоне могли остаться отпечатки пальцев.
– Вряд ли. Скорее всего их смыло водой. Впрочем, проверим. Главное – карточка памяти. Надо срочно отправить эту штуку в Вашингтон. Полицейским ни слова.
Он покосился в сторону автостоянки. Я проследила за его взглядом и увидела двух конных полицейских, ехавших вдоль трамвайных путей в нашу сторону. Я опять опустилась на лестницу рядом с Джоном и обхватила себя руками за плечи. Меня всю трясло.
– Венди погибла...
– Да.
– Она прикрыла меня своим телом.
– Это была ее работа. Она молодец. Справилась.
– Она не просто молодец. Она совершила настоящий подвиг. А еще... она любила тебя.
– Я знаю. О, черт, как же больно...
– Ее наградят? Посмертно? Надо поддержать ее родных.
– Само собой.
– А как ты тут вообще оказался?
Джон опять поморщился и подавил стон.
– Мне не понравилась твоя идея прогуляться в одиночку. От Фрэнка ты вышла сама не своя. Джордан, никакие переживания не могут оправдать потерю бдительности. А ты ее потеряла. Даже про пистолет свой не вспомнила. Зачем я тебе его дал? Чтобы он пылился в твоей чертовой машине? Словом, я решил подстраховаться.
Я чуть сжала его руку.
– Спасибо тебе, Джон. Спасибо за то, что ты такой параноик.
– А что эта сволочь тебе кричала?
– Что моя сестра жива.
Джон внимательно посмотрела мне в глаза.
– Ты поверила?
– Не знаю... Зато знаю, что он не похож ни на Роджера Уитона, ни на Фрэнка Смита, ни даже на Леона Гейнса.
– Я это тоже заметил.
– Он еще кое-что сказал, Джон.
– Что?
– Сказал, что если я буду дергаться, он приставит пистолет к моему позвоночнику и нажмет на спуск. Но я по-прежнему буду сладенькая и мокренькая между ног. И с меня еще можно будет кое-кому написать красивую картинку...
Джон побледнел.
– Он так и сказал? Кое-кому?
– Да.
– Черт, это важно.
Полицейские приближались. Джон приготовил свое удостоверение специального агента ФБР.
– Ты меня очень обидел, Джон.
– Ты о чем?
– Женщину, труп которой вы отыскали, оказывается, изнасиловали. Ты это знал. Но не сказал мне.
Он долго молчал, потом буркнул:
– То, что ее изнасиловали, еще не факт.
– Только не говори мне, что вы не справлялись у ее мужа, когда они в последний раз занимались любовью.
– Ну хорошо, ты права. Скорее всего ее действительно изнасиловали. Я не хотел травмировать тебя лишний раз, пойми. Особенно перед встречей с подозреваемыми. Мы не имели права рисковать. Если бы мы сказали тебе, еще неизвестно, как бы ты повела себя во время разговора с Уитоном, Смитом и особенно Гейнсом.
– Я все понимаю. Но мы договорились, что идем в одной упряжке. Пожалуйста, впредь не утаивайте от меня ничего. По-человечески прошу.
– Хорошо, – кивнул он.
– Обещай.
– Обещаю.
Полицейские едва не наехали на нас. Один темнокожий, другой чем-то похожий на Джона. Оба наставили на нас оружие.
– Руки за голову! Быстро!
Джон ткнул им в нос свое удостоверение.
– Специальный агент Джон Кайсер, ФБР. Место происшествия надо оцепить до прибытия наших экспертов. Я ранен и почти не могу двигаться, так что, ребята, возьмите эту работу на себя.

21

Сцена гибели Венди еще долго стояла у меня перед глазами. Но в эту минуту она казалась уже почти сном. Кошмарным, но сном. Я поднималась в лифте на четвертый этаж штаб-квартиры ФБР. С набережной Джона увезли прямиком в госпиталь. Я поехала вместе с ним. Нас охраняло столько вооруженных людей, что впору было почувствовать себя женой президента. Дэниел Бакстер и инспектор Боулс первыми навестили Джона в больничной палате. И не удержались от инструктажа медперсонала, хотя врачи и сестры без них знали, что нужно делать и как.
Через полчаса Бакстера и Боулса и дух простыл. Они вернулись в штаб-квартиру, где руководили поисками трупа утонувшего похитителя. Я сидела в приемном покое, со всех сторон окруженная бойцами ФБР, а перед мысленным взором то и дела вспыхивала одна и та же картинка: Венди стреляет в похитителя и ранит его, а тот выпускает в нее целую обойму... А в ушах по-прежнему стоял глухой стук, с которым Венди упала на мостовую... И голос похитителя: «Если дернешься еще раз, я приставлю пушку к твоему позвоночнику и нажму на спусковой крючок. После этого ты станешь похожа на тряпичную куклу. Мне придется переть тебя на себе, зато ты останешься жива, по-прежнему сладенькая и мокренькая между ног. И кое-кому еще можно будет написать с тебя красивую картинку».
На мое счастье, ко мне снова приставили телохранителя-женщину. Она раздобыла для меня новую блузку, а мою – забрызганную кровью Венди – запечатали в полиэтиленовый пакет и сдали на экспертизу.
Джон хорошо перенес операцию, но врач запретил ему двигаться в течение суток. В ответ он горячо поблагодарил его за помощь и заботу, оперся на костыль, который принесли в палату, и похромал прочь из госпиталя. Решив, что я его жена или невеста, врач прочитал мне целую лекцию о том, как следует ухаживать за ногой Кайсера. Я внимательно выслушала его и поспешила за Джоном.
– Куда? – весело спросил шофер служебной машины. Тоже спецагент ФБР. В принципе Джон не был его начальником, но шофер смотрел на него снизу вверх, как ученик на учителя.
– В штаб-квартиру, – бросил Джон. – И побыстрее.
Бакстер, Ленц и Боулс ждали нас в кабинете инспектора. Вообще-то теперь основная работа была перенесена в штаб чрезвычайных ситуаций, но только в этом кабинете нашлось удобное кресло с приставкой, на которой Джон мог устроить раненую ногу.
– Ну как ты? – спросил Бакстер, когда мы наконец расселись и Джон перестал охать.
– Неплохо.
Бакстер удовлетворенно кивнул, хотя ежу было понятно, что Джон чувствует себя очень плохо и лжет. Но это была необходимая ложь. В такие жаркие денечки никому и в голову не пришло бы предоставить ему отпуск по состоянию здоровья. Да он и сам бы не попросил.
– А вы, Джордан?
– Еще держусь.
– Я знаю, что вам пришлось пережить.
– Венди все сделала правильно. У нее не было шанса предотвратить нападение. К нам приближались двое, и первый выглядел гораздо подозрительнее. Венди отвлеклась на него и невольно пропустила атаку со стороны второго. Но она успела меня закрыть и почти выхватила оружие... Никто не сработал бы на ее месте лучше. Никто.
Бакстер поморщился.
– Это первое расследование по делу о серийных преступлениях, в ходе которого я потерял агента, – произнес он сурово. – Точнее, двух, если считать еще Фреда Коутса. Сейчас я скажу вещь, которую в принципе мог бы и не говорить. Но все же скажу. Я не успокоюсь до тех пор, пока все, замешанные в этом – я подчеркиваю: все! – не будут рассажены по тюремным камерам.
– Аминь, – буркнул Боулс. – Все в этом здании готовы пахать без выходных. Двадцать четыре часа в сутки. У Венди было много друзей.
– Вы нашли труп? – спросил Джон, положив конец этой лирике.
– Нет. Мы задействовали береговую охрану и водолазов, они обшаривают дно квадрат за квадратом. Но пока безрезультатно. Миссисипи – большая и быстрая река. В ней тонет много народу, но далеко не всех потом вылавливают. Надо быть готовым к тому, что мы его так и не отыщем...
– А что с его телефоном?
– Отпечатков пальцев нет.
– Я так и думал.
– Он недолго пролежал в воде. У самого берега. Вряд ли их смыло водой. Скорее всего парень не оставлял на нем свои пальчики изначально. Осторожен был, сукин сын. Но это говорит не в его пользу. Раз он так заботился о том, чтобы не подарить нам свои отпечатки, значит, знал, что они уже есть у нас в картотеке. Таким образом, если мы найдем труп, установить личность погибшего будет просто.
– А карта памяти из телефона?
– Ребята из Квонтико получили аппарат всего полчаса назад. Я говорил с ними. Телефон закоротило. Замыкание могло повредить карту. А могло и не повредить. Я жду их отчета с минуты на минуту.
– А как насчет моих снимков? – спросила я.
– Вы в очередной раз восхитили меня своим профессионализмом, Джордан. Надо было умудриться поймать его лицо в такой ситуации. Снимки плохие, но главное – лицо – на них есть. Ребята из университета Аризоны увеличили самый лучший кадр и отрихтовали его на компьютере. Мы уже крутим эту морду последние два часа по местному телевидению. Пока поступило три звонка. Но погодите – завтра фотографию опубликует «Таймс» и звонков будет больше.
– Мы добились чего хотели, – пробормотал Джон. – Выбили почву из-под ног преступника. Рано или поздно это должно было случиться. Жаль, что не случилось раньше.
– Да, – согласился Бакстер.
– А пистолет его нашли?
Бакстер покачал головой.
– Течение очень сильное, а дно местами песчаное. Брось туда слона, и через пару минут ты его уже не найдешь. Водолазы пашут без отдыха, но особенных иллюзий я не питаю. Главное – отыскать труп и установить личность погибшего. Тогда мы либо сможем как-то привязать его к Уитону, Фрэнку и Гейнсу... либо не сможем.
– Кстати, где находились эти три мушкетера, пока мы с Джордан были на реке? – спросил Джон.
– Мы не спускали с них глаз. Уитон торчал в своей галерее, дописывал картину. Отправился туда сразу после вашего утреннего визита и никуда не выходил. Даже в туалет. Что до Смита, то он, проводив Джордан, пообедал в «Байоне», пошлялся по мебельному центру «Харвиц-Минц», чего-то там себе прикупил и вернулся домой. Сейчас заперся там с одним смазливым молодым джентльменом, личность которого мы выясняем.
– А Гейнс?
– Гейнс и его подружка продрали глаза в десять часов и сразу присосались к бутылке, а потом, по своему обыкновению, начали ругаться. Поорав друг на друга вволю, покувыркались в койке и отключились. Оба.
– До сих пор спят?
– До сих пор.
– Кто-нибудь из них кому-нибудь звонил?
– Никто и никому.
– Предлагаю натравить на них полицию и допрашивать до тех пор, пока не расколются! – буркнул инспектор Боулс.
– Увы, но сегодня у нас ничуть не больше шансов расколоть их, чем вчера, – возразил Бакстер. – Я уже сказал, что наша первостепенная задача – отыскать труп и установить личность похитителя. Если повезет, протянем от него ниточку к кому-то из этой троицы.
Боулс шумно выдохнул, скрестил руки и обвел всех мрачным взглядом.
– Мне нужны версии, догадки, предположения – все, что угодно. Выкладывайте. Итак, что у нас есть?
Джон и Ленц хранили гробовое молчание, поэтому Бакстеру пришлось вмешаться:
– Артур, давай ты первый.
Ленц словно очнулся.
– Одна из реплик, брошенных похитителем, наталкивает нас на предположение, что женщин сначала насиловали, а потом передавали некоему художнику, который писал с них картины. В то же время наши эксперты-искусствоведы в один голос утверждают, что «Спящие женщины» не могут принадлежать кисти ни Уитона, ни Смита, ни Гейнса. При этом реплику похитителя можно понимать двояко. С одной стороны, он намекал на некоего сообщника, с другой – его фразу можно понять и так, что он говорил о себе самом, но в другом амплуа. То есть в качестве похитителя он охотился на жертв, а в качестве художника – «кое-кого» – писал с них картины.
– Мне кажется, художник, тем более такой одаренный, не может называть свои творения красивыми картинками, – возразила я.
– Бьюсь об заклад, что похититель был как-то связан с Марселем де Беком, – вдруг сказал Джон. – Старик по уши замешан в этом деле. Я чувствую!
После этого в кабинете воцарилось молчание. Потом Бакстер раздраженно махнул рукой.
– И это все, что у нас есть? Поверить не могу!
– А как насчет идеи Джордан о раздвоении личности? – спросил Джон. – Мы так и не узнали ничего определенного о детстве Уитона и Фрэнка, но вопрос остается открытым. Все-таки давайте попробуем предположить, что есть некий художник, который страдает подобным расстройством психики и способен писать картины в абсолютно разных манерах. Так, что его не уличит ни один эксперт. Такое возможно?
Ленц откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.
– Раздвоение личности – уникальная патология. Она может принимать как мягкие, так и ярко выраженные формы. Науке известны случаи, когда больной, находясь в одном образе, нуждался в сердечных каплях, чтобы выжить, а в другом – не испытывал никакой потребности в лечении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64