– Морис, – прошептала она, – почему при виде этого человека мне всегда становится грустно?
Морис нахмурился и, гладя ее по голове, попросил забыть этого человека, это место и все ее страхи.
– Я напрасно настаивал, чтобы ты поехала со мной, – сказал он.
На следующее утро они стояли на палубе корабля, идущего в Сидней, и «естественная тюрьма» уже еле виднелась сквозь дымку тумана.
– Ты еще недостаточно окрепла, – ласково проговорил Фрер.

– Доуз, ты любишь эту девушку! – сказал ему Джон Рекс. – Теперь ты увидел ее женой другого, а тебя самого впрягли, как скотину, чтобы везти его в гору, а он держал ее в своих объятиях. Сейчас, когда ты все это понял и пережил, может быть, ты пойдешь с нами.
Руфус Доуз нетерпеливо передернул плечом, и лицо его исказилось болью.
– Подумай лучше, – продолжал Рекс. – Другим путем ты никогда не выберешься отсюда. Будь же мужчиной – присоединяйся к нам!
– Ни за что!
– Ведь это все, что тебе остается. Почему ты отказываешься? Ты что – собираешься провести здесь остаток жизни?
– Я не прошу сочувствия ни у тебя, ни у кого другого. Но к вам я не присоединюсь, Рекс пожал плечами.
– Если ты думаешь, что «расследование» чем-то поможет – ты здорово ошибаешься, – сказал он, уходя. – Увидишь, что Фрер уже нашел способ его прекратить!
И он был прав. О расследовании больше не было никаких толков, и только через шесть месяцев, находясь в Параматте, Норт получил официальное письмо, на которое было потрачено изрядное количество бумаги и сургуча. Письмо это извещало его о том, что «главный инспектор Департамента по делам каторжников считает излишним дальнейшее расследование по вопросу обстоятельств гибели арестанта, означенного на полях», и что джентльмен, поставивший внизу свою абсолютно неразборчивую подпись, «имеет честь оставаться его покорным слугой».

Глава 51
НИТИ СХОДЯТСЯ

Все надежды, которые Морис возлагал на поездку в Сидней, полностью сбылись. Его легендарное избавление от смерти в Макуори-Харбор, его брак с дочерью такого уважаемого колониста, как майор Викерс, и его репутация «укротителя каторжан» сделали его весьма заметной персоной. Он получил вакантную должность судьи, и слава о его твердости и хорошем знании каторжан распространилась еще шире. Арестанты называли его «чертовым Фрером» и клялись отомстить ему, а он только посмеивался над этими угрозами.
Вот пример того, как обращался он со своей «паствой», обрисовывающий его характер и смелость. Дважды в неделю обычно он посещал тюрьму возле Гайд-Парка. Всем посетителям тюрьмы, разумеется, вручалось оружие, и два пистолета, заткнутые у Фрера за поясом, привлекали много жадных взглядов. Как легко было бы какому-нибудь парню выхватить пистолет и пустить пулю в ненавистное улыбающееся лицо знаменитого «поборника дисциплины»! Фрер, однако, был безрассуден и никогда не прятал оружия. Он расхаживал по тюремному двору, засунув руки в карманы охотничьей куртки, а смертоносные игрушки торчали словно напоказ, соблазняя смельчака рискнуть овладеть ими.
Однажды пойманный им беглый арестант по имени Кэванаг, открыто поклявшийся на суде убить Фрера, бросился к нему, когда тот проходил через двор, и выхватил у него из-за пояса пистолет. Все арестанты затаили дыхание, а сопровождающий Фрера солдат, услышав щелканье взведенного курка, инстинктивно отвернулся, чтобы уберечь глаза от выстрела. Но Кэванаг не выстрелил. В тот момент, когда его палец уже лежал на спуске, он поднял глаза и встретился с властным взглядом Фрера. Одна секунда – и магнетизм мог рассеяться. Одно движение пальца – и враг его упал бы мертвым. Можно было нажать на спуск, но Кэванаг упустил мгновение. Храбрость Фрера приковала арестанта к месту. Он начал нервно поигрывать оружием, а остальные узники не сводили с него глаз. Фрер стоял, не вынимая рук из карманов.
– Отличный пистолет, Джек, – проговорил он.
По бледному лицу Кэванага катился пот; вдруг он расхохотался – громко, с облегчением – и сунул взведенный пистолет обратно за пояс судьи.
Фрер медленно вынул одну руку из кармана, взял оружие и прицелился в нападавшего.
Кэванаг упал на колени.
– Пощадите, капитан Фрер!
Фрер посмотрел на дрожащего арестанта, поставил спуск на предохранитель и засмеялся жестоким презрительным смехом.
– Встань, собака, – сказал он. – Не тебе со мной тягаться. Хаукинс, приведи его завтра утром – мы дадим ему двадцать пять.
Когда он уходил, несчастные узники провожали его восторженными возгласами – так велико восхищение людей перед могуществом власти.

По прибытии в Сидней этот деятельный чиновник прежде всего стал наводить справки о Саре Пэрфой. К своему удивлению, он узнал, что она была владелицей большого экспортного торгового дома на Питт-стрит, уютного коттеджа на участке земли возле самой бухты и, по слухам, довольно солидного вклада на банковском счету. Он напрасно ломал голову, стараясь разгадать тайну этих приобретений. Когда брошенная им любовница покидала Землю Ван-Димена, она отнюдь не была богатой – по крайней мере, так она его уверяла, – и весь уклад ее жизни подтверждал эти слова. Откуда же взялось это неожиданное богатство? И почему она таким образом распорядилась своим капиталом? Он пытался разузнать что-нибудь через банки, но потерпел неудачу. Банки Сиднея в те дни частенько занимались темными делами.
– Миссис Пэрфой явилась к нам вполне кредитоспособной, – с улыбкой сказал ему директор.
– Но откуда же у нее деньги? – спросил судья. – Неожиданное приобретение состояния всегда подозрительно. Эта женщина была хорошо известна в Хобарт-Тауне и, уезжая оттуда, не имела ни гроша.
– Дорогой капитан Фрер, – ответил хитрый банкир (его отец был одним из строителей «Ромового Госпиталя»), – не в правилах нашего банка копаться в биографиях клиентов. Уверяю вас, все векселя были действительными, иначе бы мы их не приняли к оплате. До свидания.
– Векселя! – Фрер находил только одно объяснение: Сара получила доходы от каких-то мошеннических проделок Рекса. Письмо Рекса к отцу с упоминанием в нем некой денежной суммы «в старом доме в Блю Анкор-Ярд» промелькнуло в его памяти. Может быть, Сара, получив деньги от адресата этого письма, присвоила их? Но зачем было вкладывать их в торговый дом? Он всегда с подозрением относился к этой женщине и никогда не мог разгадать ее, теперь же его подозрительность вдвойне увеличилась. Убежденный в том, что затевается какая-то махинация, он решил использовать свое положение судьи, чтобы раскрыть эту тайну и вынести ее на свет божий. Человека, которому было адресовано письмо Рекса, звали Бликс. Фрер стал выяснять, знает ли кто-нибудь из подведомственных ему арестантов этого Бликса. Ведя свои расспросы в нужном направлении, он скоро получил ответ. Бликс был лондонский скупщик краденого, известный по меньшей мере дюжине мошенников из Сиднея. Говорили, что он несметно богат и многократно бывал под судом, но каждый раз обвинение приходилось снимать. Таким образом, Фрер мало что уяснил для себя; через несколько месяцев произошел инцидент, еще более сбивший его с толку, когда Блант пришел требовать плату за путешествие Сары Пэрфой.
– Тут еще эта шхуна прямо напрашивается, если можно так выразиться, сэр, – начал Блант, когда за ним закрылась дверь кабинета.
– Какая шхуна?
– «Франклин».
«Франклин» было судно в триста двадцать тонн водоизмещением, курсировавшее между Норфолком и Сиднеем, как когда-то курсировал «Морской ястреб» между Макуори-Харбор и Хобарт-Тауном.
– Боюсь, что не выйдет, Блант, – сказал Фрер. – Это одно из лучших назначений, и я не очень-то заинтересован, чтобы его получили вы. Кроме того, – добавил он, критически оглядывая фигуру моряка, – для такой работы вы уже староваты.
Финеас Блант расправил плечи и открыл рот, полный здоровых белых зубов.
– Меня еще хватит лет этак на двадцать, сэр, – сказал он. – Мой отец плавал на торговом судне в Индию, когда ему было семьдесят пять. Я, слава богу, достаточно крепок, только вот иногда пропущу рюмочку рому, других пороков у меня нет. Да ведь я не тороплю вас, капитан, могу подождать месячишку. Я хотел напомнить вам, вот и все.
– Что ж, если не торопитесь… А куда вы сейчас направляетесь?
Блант заерзал на стуле под взглядом блюстителя.
– Да так, наклевывается работенка.
– Рад за вас. А что за работа?
– На китобойном судне, – ответил Блант, чье беспокойство увеличилось.
– Ах, вот как! Ваша старая профессия. И кто же вас нанимает?
В тоне Фрера не было и тени подозрительности, и Блант при желании мог бы легко увильнуть от ответа, но он ответил на вопрос Фрера как человек, ожидавший такого разговора, будто кто-то уже заранее его к нему подготовил.
– Миссис Пэрфой.
– Что?! – вскричал Фрер, не веря своим ушам.
– Она приобрела два корабля, сэр, и она берет меня шкипером на один из них. Будем «пахать море» и время от времени бросать гарпун.
Фрер уставился на Бланта. Инстинкт судьи подсказывал ему, что в этом кроется какой-то тайный план. Но здравый смысл, который так часто нас подводит, находил естественным, что Сара использует китобойные суда, чтобы увеличить свои доходы. Если она вполне законно стала хозяйкой торгового дома, то нет ничего странного в том, что она приобрела два китобойных судна. В Сиднее были люди отнюдь не чета ей, которые имели по полдюжины таких кораблей.
– И когда же вы отправляетесь? – спросил Фрер.
– Со дня на день жду приказа, – ответил Блант с явным облегчением. – Я зашел к вам просто на всякий случай – а вдруг еще что-нибудь подвернется.
Фрер молча играл перочинным ножом. Нож с резким стуком падал на стол между его пальцами. После некоторого молчания он спросил:
– А откуда у нее деньги?
– Почем мне знать? – с искренним недоумением ответил Блант. – Понятия не имею. Говорит, что скопила. А в общем, это меня не касается.
– Вы действительно ничего об этом не знаете? – спросил Фрер, закипая злостью.
– Я? Ничего.
– Если тут пахнет жареным – так пусть она лучше держит нос по ветру! – вскричал Фрер. От волнения он стал употреблять жаргонные словечки арестантов. – Она меня знает. Скажи ей, что она у меня на прицеле. Пусть помнит уговор! Если она выкинет какой-нибудь фортель, пусть пеняет на себя!
Фрер с такой силой и злостью бросил нож, что задел палец и разрезал его до кости.
– Я ей скажу, – ответил Блант, отирая пот со лба. – Уверен, однако, что вас она не предаст. Я загляну к вам, когда вернусь, сэр.
Выйдя на улицу, Блант облегченно вздохнул.
– Опасная игра, не дай бог, – пробормотал он, живо припомнив, каким бывал Фрер в ярости. – Но есть только одна женщина на свете, ради которой я, как дурак, готов в нее играть.
Морис Фрер, обуреваемый подозрениями, велел пополудни оседлать коня и поехал взглянуть на коттедж, который купила владелица торговых складов Пэрфой. Он увидел невысокое белое здание, расположенное в четырех милях от города, на дальнем краю косы, омываемой глубокими водами гавани. Между проезжей дорогой и домом раскинулся ухоженный сад, в нем Фрер увидел человека, копавшего землю.
– Здесь живет миссис Пэрфой? – спросил он, открывая чугунную калитку.
Человек кивнул, недоверчиво вглядываясь в посетителя.
– Она дома?
– Ее нет.
– А вы уверены?
– Если не верите, пройдите в дом, – сказал садовник не очень учтиво, как мог бы ответить вольный человек.
Фрер ввел лошадь в ворота и прошел в конец широкой, аккуратно выметенной подъездной аллеи. Лакей в ливрее, вышедший на его звонок, сказал ему, что миссис Пэрфой уехала в город, и захлопнул дверь перед его носом. Фрер, еще более изумленный такими проявлениями независимости, постоял в негодовании, склоняясь к тому, чтобы проникнуть в дом силой. Взглянув через просвет между деревьями, он увидел мачты брига, стоявшего у мыса, и понял, что расположение дома удобно как для мореплавания, так и для сухопутных путешествий. Существовал ли какой-то особый расчет при выборе места для постройки дома, или оно было выбрано случайно? Его охватила тревога, но он постарался унять ее.
До сих пор Сара держала свое обещание. Она начала новую, более достойную жизнь, так зачем же искать зло там, где его нет?
Блант, очевидно, не врал. Женщины типа Сары Пэрфой в конце концов добиваются благосостояния и начинают вести, хотя бы внешне, добродетельную жизнь. Вероятно, подлинным владельцем дома, сада, прогулочной яхты и торговых складов является какой-нибудь богатый купец, и в этом случае у Фрера нет никаких причин для беспокойства.
«Укротитель каторжан» явно недооценивал способности Джона Рекса. С той минуты, как Рекс услышал приговор к пожизненной ссылке, он твердо решил бежать и направил всю силу своего изворотливого и отнюдь не щепетильного ума на измышление лучшего способа для достижения этой цели. Первой задачей его было достать деньги. Сначала он надеялся заполучить их посредством письма к Бликсу, но, узнав от Микина о судьбе этого письма, он решил достать их менее приятным способом – через Сару Пэрфой.
Характерной чертой жестокой натуры этого человека была неблагодарность, и хотя Сара любила его, последовала за ним на каторгу и сделала целью своей жизни его освобождение, он не питал к ней ни малейшей привязанности. Его привлекала ее красота, когда он был Лайонелом Крофтоном и вращался в темных кругах ночного Лондона. Ее таланты и ее преданность являлись для него второстепенными качествами – их можно было использовать; положенные на чашу весов рядом с пресыщенной любовной страстью, они не весили ничего. В течение двенадцати лет, миновавших с той поры, когда собственное дерзкое легкомыслие отдало его в руки правосудия в доме фальшивомонетчика Грина, он ни разу не пожалел о ней. Конечно, ему самому пришлось много перенести, и вся прежняя жизнь для него как бы исчезла. Но услыхав, по возвращении в Хобарт-Таун, что Сара Пэрфой все еще находится в этом городе, он обрадовался, зная, что найдет в ней союзницу, готовую ради него пойти на все, что она уже доказала на борту «Малабара».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71