– Сколько это продолжалось на этот раз, Денни?
– Шесть месяцев, мисс. Она сказала, что я пьяница, что я бил ее. Бил ее! Боже мой! – он вытянул перед собой дрожащие руки. – И они, конечно, поверили ей. Сегодня я прихожу домой и вижу, что в домике все разворочено, а сама она ушла с капитаном корабля и, – извините меня, мисс, – хлещет с ним виски в «Георге Четвертом». Ну, разве не жестоко так поступать со стариком?
И он снова принялся всхлипывать. Девушка вздохнула.
– Здесь я ничем не могу помочь тебе, Денни. Но ты сможешь работать у нас в саду, как и прежде. Я поговорю с майором, когда он вернется.
Денни поднял полные слез глаза, чтобы поблагодарить ее, но увидел мистера Микина и вытянулся, отдавая честь. Мисс Викерс обернулась, и мистер Микин, кланяясь и извиняясь, про себя отметил, что юной леди на вид лет семнадцать, что у нее большие ясные глаза, густые светлые волосы, а рука, в которой она держала небольшую книжку, белая и маленькая.
– Мисс Викерс, я полагаю? Мое имя Микин – преподобный Артур Микин.
– Здравствуйте, мистер Микин, – сказала Сильвия, протягивая руку и глядя ему в глаза. – Папа скоро вернется.
– Но его очаровательная дочь может вполне заменить его.
– Я не люблю лести, мистер Микин, – прервала его Сильвия с подкупающей прямотой, которая так хорошо сочеталась с ее открытым и ясным взглядом, – во всяком случае, такого рода лести; пожалуйста, оставим это.
Конечно, молодые девушки любят лесть. И вы это знаете, верно?
Эта неожиданная атака сбила с толку мистера Микина, и в ответ он только отвесил поклон и улыбнулся молодой леди, проявившей такую откровенность.
– Пойди на кухню, Денни, и попроси, чтобы тебе дали табаку. Скажи, что это я тебя послала. Не желаете ли пройти в комнату, мистер Микин?
– Какой странный джентльмен. Кто он? Должно быть, ваш старый верный слуга?
– Да, старый слуга из каторжан, – сказала Сильвия. – Он много лет проработал у папы. Недавно с ним, беднягой, опять случилось несчастье.
– Какое несчастье? – переспросил мистер Микин, когда Сильвия сняла шляпку.
– Да, не повезло – его могут опять отправить «на дорогу», как это здесь называют. Он женился на свободной женщине гораздо моложе его. Она заставляет его пить, а потом сажает в тюрьму за неповиновение.
– За неповиновение? Простите, правильно ли я вас понял, дорогая леди?
– Правильно. За неповиновение. Дело в том, что он приписан к ней слугой, – сказала Сильвия, как будто речь шла о самых обычных вещах. – И если он плохо себя ведет, она отсылает его обратно в дорожную команду.
Преподобный мистер Микин широко раскрыл свои кроткие глаза.
– Какая удивительная аномалия! Вот теперь, дорогая мисс Викерс, я вижу, что действительно попал к антиподам.
– Да, здешнее общество сильно отличается от английского. Большинство приезжих так считает, – спокойно ответила Сильвия.
– Но чтобы жена сажала в тюрьму мужа! Боже мой!
– Она даже может потребовать, чтобы его выпороли. Денни уже пороли. Вообще его жена плохая женщина. Он глупо сделал, что женился на ней. Но что поделаешь с влюбленным стариком, мистер Микин?
Благочестивый лоб мистера Микина побагровел, а благородная кровь его прилила к пальцам. Как может молодая леди рассуждать столь откровенным образом! Ужасно! Даже читая с алтаря «Десять заповедей», он всегда пытался смягчить один непристойный запрет, чтобы произносимые им слова не оскорбляли нежный слух паствы женского пола. Помолчав с минуту, чтобы поразмыслить о странной власти, данной «свободным» женам в Хобарт-Тауне, он поспешил отойти от опасной темы:
– Вы что-то читаете?
– «Поль и Виргиния». Я это раньше читала по-английски.
– Ах, вы читаете и по-французски, моя дорогая леди?
– Немного читаю. Несколько месяцев я занималась с учителем, но папе пришлось снова отослать его в тюрьму. Он украл серебряную кружку из столовой.
– Учитель французского языка! Украл…
– Да, но он был сослан на каторгу. Очень умный человек. Он писал для «Лондонского журнала». Я читала его произведения. Некоторые из них весьма примечательны.
– Аза что же он был сослан? – спросил мистер Микин, чувствуя, что его «вертоград» оказался значительно обширнее, чем он предполагал.
– Кажется, он отравил свою племянницу, а впрочем, я забыла подробности. Но он вел себя как джентльмен, хотя – боже мой, какой же он был пьяница!
Мистер Микин, все более удивляясь странностям этого края, где прекрасные молодые леди толкуют об отравлениях и порках как о незначительных пустяках, жены засаживают в тюрьму своих мужей, а убийцы преподают французский язык, молча старался надушить воздух ароматом своего батистового платка.
– Вы, верно, недавно приехали сюда, мистер Микин? – сказала Сильвия, выждав паузу.
– Да, всего неделю назад. И признаюсь, что я поражен. Чудесный климат, но, как я только что сказал миссис Джелико, след змия – всюду след змия, моя дорогая юная леди!
– Но если Англия отправляет сюда всех своих преступников, то поневоле наткнешься на след змия. Колония в этом не виновата.
– О да, конечно, – поспешил оправдаться Микин. – Но это немало изумляет.
– Ну что ж, вам, джентльменам, следует исправить положение. Я не знаю, что представляют собой каторжные поселения, но здесь, в городе, у каторжан мало шансов стать хорошими людьми.
– Раз в неделю они присутствуют на богослужениях в церкви, где им читают Священное писание, – важно возразил мистер Микин с таким видом, словно хотел воскликнуть: «Если уж это не помогает им исправиться, то что же может помочь?»
– Да, конечно, – согласилась Сильвия. – Но ведь службу они посещают только по воскресеньям. А знаете, лучше не будем говорить об этом, мистер Микин, – добавила она, отбрасывая со лба выбившийся из прически золотой локон. – Папа считает, что мне не пристало рассуждать об этих вещах, потому что все здесь делается, как он говорит, согласно Королевским предписаниям.
– Весьма достойное замечание вашего батюшки, – согласился мистер Микин. Он почувствовал большое облегчение, когда дверь открылась и вошли Викерс и Фрер.
Волосы Викерса блестели сединой, но Фрер в свои тридцать лет выглядел так же молодо, как в двадцать.
– Золотко мое, Сильвия, – начал Викерс. – Случилось необычайное происшествие! – Он осекся, заметив вдруг присутствие взволнованного Микина.
– Ты знаком с мистером Микином, папа? – спросила Сильвия. – Мистер Микин – капитан Фрер.
– Я имел удовольствие встречаться с ним, – ответил Викерс. – Рад видеть вас, сэр. Садитесь, пожалуйста.
Мистер Микин увидел, как Сильвия мимоходом поцеловала обоих джентльменов, причем, как ни странно, поцелуй, данный ею отцу, был гораздо теплее того, которым она одарила своего суженого.
– Теплая погодка, мистер Микин, – сказал Фрер. – Сильвия, дорогая, надеюсь, ты не выходила в такую жару? Как? Ты была на улице? Милая, но ведь я просил тебя…
– Да сегодня совсем не жарко, – ответила Сильвия тоном капризного ребенка. – Все это чепуха! Я не сахарная, не растаю. Не надо опускать шторы. – И тут же, словно досадуя на себя за свой каприз, она добавила:– Ты так заботлив, Морис, – и ласково протянула руку офицеру.
– Очень душно на дворе, капитан Фрер, – подтвердил Микин. – На приезжего это действует раздражающе.
– Выпейте стакан вина, – сказал Фрер, будто он уже был хозяином дома. – В такой день необходимо чем-нибудь подкрепиться.
– Ну конечно, конечно, – поспешил вставить Викерс. – Стаканчик вина, Сильвия, лучше хересу. Я надеюсь, мистер Микин, она не мучила вас своими странными рассуждениями?
– О нет, нет, нисколько, – отозвался Микин, чувствуя, что на очаровательную леди здесь смотрят как на существо, к которому неприменимы общие мерки. – Мы чудесно провели время, мой дорогой майор, просто чудесно!
– Это хорошо, – сказал Викерс. – Она слишком прямодушна, моя девочка, и посторонние люди ее иногда не понимают. Правда, малышка?
Малышка весело тряхнула головой.
– Не знаю, – сказала она. – Что же во мне непонятного? Но ведь ты хотел нам рассказать что-то интересное, папочка. Что случилось, дорогой?
– Чрезвычайное происшествие, – ответил Викерс, и взгляд его помрачнел. – Они поймали тех негодяев.
– Что?! Нет, не может быть! – И Сильвия повернула к нему встревоженное личико.
Для этих людей негодяями были только бунтовщики с «Морского ястреба».
– Четверо из них находятся здесь, в порту, на борту «Леди Джейн» – Рекс, Баркер, Ширс и Лесли. Это самая потрясающая история, какую я когда-либо слышал. Эти парни попали в Китай и выдали себя за потерпевших кораблекрушение. Торговцы в Кантоне провели подписку, собрали для них деньги и отправили их в Лондон. Вот там-то их опознал старый Пайн – бывший судовой врач на корабле.
Покраснев от волнения, Сильвия опустилась на ближайший стул.
– А где остальные?
– Двоих казнили в Англии. Шестеро сбежали, а этих привезли сюда, чтобы судить.
– О каком преступлении вы говорите, дорогой сэр? – спросил Микин, разглядывая херес с видом святого, соблюдающего пост.
– О пиратском захвате брига пять лет тому назад, – ответил Викерс – Эти мерзавцы высадили мою бедную жену с дочерью на необитаемую землю и оставили их умирать голодной смертью. Если бы не Фрер – благослови его бог! – они, конечно, погибли бы. Бунтовщики застрелили лоцмана и одного из солдат… но это длинная история, ее сразу не расскажешь.
– Я уже слышал о ней, – сказал Микин, посасывая херес, который принес ему слуга-арестант. – А так же о вашем благородном поведении, капитан Фрер.
– О, пустяки, – сказал Фрер, краснея. – Нам всем пришлось нелегко. Малышка, ты выпьешь стаканчик вина?
– Нет, – сказала Сильвия. – Я не хочу вина.
Она смотрела на полоску солнечного света, проникавшего сквозь шторы, как будто эта яркая полоска могла пролить свет на прошлые события.
– В чем дело? – спросил Фрер, наклоняясь к ней.
– Я пыталась вспомнить, но не могу. У меня в голове все перепуталось. Помню только широкий берег, огромное море и двоих людей, один из которых – ты, дорогой, – нес меня на руках.
– Боже мой! – прошептал мистер Микин.
– Она была совсем маленькая, – поспешно пояснил Викерс, как будто не желая признать, что причиной забывчивости является болезнь.
– О нет, мне было уже двенадцать лет, – сказала Сильвия, – я была вовсе не маленькая. Думаю, что лихорадка превратила меня в дурочку.
Фрер, с беспокойством взглянув на нее, заерзал на своем месте.
– Ну полно, перестань, не думай об этом! – сказал он.
– Морис! А что сталось с тем, другим человеком? – вдруг спросила она.
– Каким другим человеком?
– Ну с тем, который был с нами. Тот, другой, ты же знаешь.
– Бедняга Бейтс?
– Нет, не Бейтс. Каторжник. Как его звали?
– Ах, каторжник! – процедил Фрер с таким видом, будто и он забыл обо всем. – Но ты же знаешь, солнышко, его сослали в Порт-Артур.
– А! И он все еще там? – проговорила Сильвия, вздрогнув.
– Наверно, – сказал Фрер, нахмурившись.
– Между прочим, – заметил Викерс, – этого человека придется вызвать в суд. Нам нужно опознать негодяев.
– А разве мы с вами не можем это сделать без него? – с тревогой в голосе осведомился Фрер. – Боюсь, что нет. Я не решусь под присягой опознать человека через пять лет.
– Да неужели?! – воскликнул Фрер. – А я присягну в любую минуту. Мне достаточно только раз увидеть человека – и я его запомню на всю жизнь.
– И все-таки лучше привезти несколько арестантов, которые были в то время в Макуори-Харбор, – заключил Викерс, желая поскорее закончить спор. – Уж теперь-то я не допущу, чтобы преступники выскользнули у меня из рук.
– Скажите, а в Порт-Артуре есть еще старики? – осведомился Микин.
– Да, «вечники», – ответил Викерс. – Осужденные по приговору колониального суда. Закоренелые преступники. Теперь Порт-Артур занял место Макуори-Харбор. Какое волнение поднимется среди них, когда шхуна придет туда в понедельник!
– Волнение? Да неужели? Как интересно! А зачем туда пойдет шхуна? – спросил Микин.
– Чтобы привезти свидетелей, дорогой сэр. Большинство тамошних каторжников приговорены пожизненно, и путешествие в Хобарт-Таун будет для них праздником.
– Стало быть, они никогда не покидают этого места? – полюбопытствовал Микин, покусывая сухарик. – Это ужасно!
– Никогда, разве только в случае смерти, – со смехом ответил Фрер. – И тогда их хоронят на острове. О, это чудесное местечко! Вам надо бы съездить туда со мной и посмотреть, мистер Микин. Там очень живописно, уверяю вас.
– Дорогой Морис, – сказала Сильвия и отошла к пианино, как бы желая выразить протест против того направления, которое принял разговор, – как ты можешь так говорить?
– Мне бы очень хотелось увидеть это место, – сказал Микин, все еще грызя сухарик, – так как сэр Джон что-то говорил о должности капеллана в Порт-Артуре, а климат там, насколько я понимаю, вполне терпимый.
Вошел слуга и, передав майору какую-то официальную бумагу, окинул взглядом элегантного священника. Морис снова рассмеялся.
– О, климат замечательный, – сказал он. – И притом там совершенно нечего делать. Место для вас весьма подходящее. Это наша небольшая колония. Все скандалы, происходящие на Земле Ван-Димена, замышляются в Порт-Артуре.
Тон этого салонного разговора никак не соответствовал его теме – острову-кладбищу и людям, осужденным на пожизненную каторгу. Возможно, что так думала Сильвия, которая вдруг взяла несколько громких аккордов, что и вынудило собеседников из вежливости замолчать. Разговор оборвался, и мистер Микин почувствовал, что настало время прощаться.
– До свиданья, дорогая мисс Викерс, – сказал он, вскоре вставая и подходя к ней со сладчайшей обворожительной улыбкой. – Благодарю вас за прекрасную музыку. Вы сыграли мою любимую пьесу. Она была также любимой пьесой дорогой леди Джейн и епископа. Пожалуйста, извините меня, капитан Фрер, но это невероятное происшествие – поимка преступников – причина того, что я решился коснуться столь деликатной темы. Какое наслаждение созерцать вас вместе с драгоценной юной леди! Спасенная и спаситель, дорогой майор, вы, конечно, помните, что «никто как храбрец и никто как храбрец и только храбрец достоин красавицы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71