Она была, одна, свободная и счастливая.
На вершине холма Матильда осадила лошадь. Тяжело дыша, она откинула с лица спутанные волосы и оглянулась. Далеко позади в долине остались деревня и замок ее отца. «Мне не нужно возвращаться, – пришла к ней неожиданная мысль. – Если я не захочу, мне совсем не нужно возвращаться. Я могу ускакать далеко, и меня никогда не найдут». Но потом она вспомнила о Реджинальде, таком бледном и немощном, лежавшем в своей спальне. И плечи ее едва заметно распрямились. Ради него она вернется. Ради него она станет женой Уильяма де Броза. Если он попросит, она пойдет хоть на край света.
С тяжелым сердцем она повернула лошадь и медленно стала спускаться по крутому склону.
За два дня до свадьбы армия прислуги, сопровождавшая семейство де Броз, выплеснулась за пределы маленького замка, который не смог ее вместить, и на окраине деревни выросло множество шатров и палаток. Сухощавый, жилистый сэр Уильям Старший напоминал хищную птицу, а пронзительный взгляд серых глаз усиливал это сходство. Почти все время он проводил наедине с отцом Матильды, тогда как его сын охотился в свое удовольствие, не думая о невесте. Матильда была этому несказанно рада. Она пришла в ужас от одного вида молодого Уильяма, которого помнила очень смутно с тех пор, как их познакомили за несколько лет до этого, когда происходило обручение. Она забыла его, или он тогда был другим. Рыжеватые волосы и борода обрамляли грубое лицо с резко очерченным жестоким ртом. Целуя ей руку при встрече, он скользнул по ней оценивающим взглядом, и Матильда, негодуя в душе, почувствовала себя лошадью, которую выставили на продажу. Но он сразу же отвернулся, больше интересуясь собаками хозяина замка, чем своей невестой.
Реджинальд чувствовал себя слишком слабым, чтобы отправиться на свадебную церемонию даже в паланкине, но, как только дочь и новоприобретенный зять вернулись из приходской церкви, он распорядился прислать их к нему в комнату. Первая половина дня прошла для Матильды как в зачарованном сне. Она оставалась равнодушной, когда ее одели в лучшее платье и накидку. Также безучастно последовала она за Джинн в зал, и когда подавала руку сэру Уильям Старшему, на ее лице не вспыхнуло даже искры чувства. С каменным лицом прошла она с ним в церковь, словно не замечала следовавшей за ними веселой процессии. Но в складках юбки она прятала кулачки, сжатые так сильно, что ногти врезались в ладони. А про себя, как заклинание, она твердила снова и снова: «Матерь Божья, прошу тебя, не дай этому случиться. Не дай, молю тебя». Она еще надеялась, что свершится чудо, если многократно повторять эти слова. Это заклинание обязательно должно было помочь.
Словно в тумане видела она, как на паперти вместо сэра Уильяма рядом с ней встал его сын. Она не слышала ни слова из того, что бубнил по привычке подслеповатый старик священник, вздрагивавший, когда вокруг них кружились осенние листья или до них долетали случайные капли холодного дождя. Ее оцепенение продолжалось и потом, когда она опустилась на колени у постели отца, чтобы поцеловать ему руку. Но вот его пальцы ласково приподняли ее подбородок, и он тихо пожелал:
– Будь счастлива, моя милая девочка, и помолись за своего старого отца.
В этот момент в ней как будто что-то надломилось. Она прижалась к нему, со всей силой отчаяния вцепившись в шерстяные одеяла.
– Прошу вас, не умирайте, милый, дорогой мой отец, не заставляйте меня идти к нему, умоляю вас…
Уильям поспешно шагнул к ней и за руки оттащил от кровати.
– Держите себя в руках, мадам, – прошипел он. – Пойдемте, разве вы не видите, что ваш отец расстроен. Не огорчайте его еще больше. Идемте быстрее. – В его голосе не было и тени сочувствия.
Матильда вырвалась и, сверкая глазами, повернулась к мужу.
– Не прикасайтесь ко мне! – яростно выкрикнула она. – Я останусь с отцом столько, сколько захочу, сэр!
Не ожидавший от нее такой гневной вспышки, Уильям на какое-то мгновение растерялся.
– Вы должны поступать так, как сказал я, Матильда, – проговорил он, неуклюже шагнув вперед и хмуря брови. – Вы теперь моя жена.
– Да, я ваша жена, пожалей меня, Господи, – с мукой в голосе шепнула она. – Но в первую очередь я его дочь. – Она вся дрожала от страха и гнева.
– Матильда, пожалуйста. – Реджинальд потянулся и коснулся ее руки. Движение стоило ему больших усилий. – Слушайся мужа, милая. Теперь иди, а я посплю. – Он пытался улыбнуться, но веки уже сами собой опускались. Постепенно его обступал ставший привычным мрак. – Иди, дорогая, – невнятно проговорил он. – Пожалуйста, иди.
Бросив на отца полный страдания взгляд, Матильда отвернулась и посмотрела на мужа. Не обращая внимания на его протянутую руку, она подобрала юбки и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты.
Свадебному пиру, казалось, не будет конца. Перед ней и Уильямом стояло предназначенное для них обоих блюдо с едой, но Матильда почти ничего не ела. Уильям, напротив, пил и ел за двоих и с удовольствием хохотал над непристойными шутками, которые отпускали сидевшие рядом с ним гости. Время от времени, пьяно качнувшись в ее сторону, он целовал ее щеку или плечо.
Матильда только скрежетала зубами и тянулась к своему кубку. Она изо всех сил старалась не поддаваться паническому страху, искры которого все ярче разгорались в ее душе. Чтобы как-то успокоить себя, она пыталась думать о ровном, несущем тепло пламени свечи в комнате отца, она представляла дорогое лицо в бороздках морщин и вспоминала ласковое прикосновение его пальцев.
Их брачное ложе было усыпано цветами. Плотно запахнув ночную сорочку, она не решалась взглянуть на мужа. Матильда смотрела, как он игриво выдворял из комнаты последних из прислуживавших им женщин, которые, не переставая, хихикали. Наконец, он повернулся к ней, одурманенный вином и похотью.
– Вот ты и моя. – Глаза его светились жадностью. Он также был в ночной сорочке, перехваченной кожаным поясом с золотой отделкой. Она замерла, прислонясь спиной к окну, закрытому ставнями, прижимая к бокам руки со сжатыми кулачками. Она значительно превосходила его ростом, но была такой тонкой и хрупкой, что ему ничего не стоило переломить ее пополам одним ударом своего огромного кулака.
Уильям протянул к ней руки, и сердце ее забилось часто-часто. Ей захотелось оттолкнуть его, закричать, убежать, когда он развязал на ней пояс и потянул сорочку с ее плеч. Но она сдержалась и даже не пошевелилась. Сорочка скользнула вниз и улеглась вокруг ее колен пышными серебристо-голубыми волнами. Она осталась перед ним обнаженная. На лице его отразилось выражение, близкое к изумлению. Он провел рукой по ее плечу и груди, и она почувствовала огрубелую кожу его пальцев. Он резко притянул ее к себе и принялся грубо ласкать, а потом подхватил на руки и понес в постель. Волосы золотисто-каштановой завесой упали ей на лицо, но она не стала поправлять их. После первого импульсивного протеста, Матильда больше не пыталась сопротивляться, оставляя себя в полной его власти, и только кусала губы, не давая прорваться крику, когда он с безжалостной грубостью вторгся в нее, и резкая боль пронзила ее тело, а капли крови окропили брачное ложе. Наконец, насытившись, он с довольным стоном отодвинулся от нее и погрузился в сон.
Гладя во тьму сухими глазами, она старалась улечься поудобнее, чтобы ослабить томящую все внутри боль, но нагретая их телами постель не давала желанного покоя. Несколько цветков оказались раздавленными, и их нежный аромат смешивался с крепким запахом пота и высыхающей крови.
Реджинальд де Сент-Валери умер на рассвете. Лежа без сна в душной комнате, Матильда вдруг перестала слышать похрапывание мужа. Ей представилось, что часть ее существа перенеслась в комнату отца и парит над его смертным одром. Она видела, как он тихо, без борьбы, обрел, наконец, вечный покой. «Он ждал, чтобы я вышла замуж, – шепнули ее губы. – Он только этим и жил». Она уткнулась в подушку и разрыдалась.
Уже на следующий день после похорон длинная вереница повозок и всадников двинулась через охваченную осенним унынием Англию в Суссекс. Матильда, гордо выпрямившись, ехала рядом с мужем с каменным выражением лица. Она была полна решимости не показывать свои чувства мужу и его свите. Где-то позади ехала ее няня Джинн. Няня хорошо понимала ее горе. Она сидела вместе с Матильдой у тела ее отца и, прижимая ее голову к своей груди, укачивала, как ребенка. Чтобы прибавить своей воспитаннице мужества, няня напоила ее вином, смешанным с настоем трав, и произнесла над постелью Уильяма и Матильды магические слова, чтобы ей стало легче выносить его притязания. Уильям требовал свое. Ему не было дела до ее скорби, но она и не ждала от него сочувствия. И боль постепенно становилась терпимой.
Впереди двигался Уильям Старший. В бледных лучах осеннего солнца круп его гнедой лошади влажно поблескивал под нарядной, попоной. В стороне от дороги показалась часовня. Матильда ехала, упершись взглядом в широкую спину свекра. Она удивилась, когда он жестом остановил процессию.
– Я подожду тебя, сын, – коротко сказал он. Матильда вопросительно посмотрела на мужа. Уильям спешился и подошел к ней.
– Я всегда молюсь в святых местах, – объявил он. – Я хочу, чтобы и вы сделали это вместе со мной. – Он помог ей сойти с лошади и повел к часовне. Она оглянулась, и ее удивило, что к ним никто не присоединился. Весь кортеж остался стоять в оседавшей пыли, равнодушно глядя, как старший сын хозяина с женой вошли в темную часовню. Матильду внезапно охватил страх.
Она опустилась на колени рядом с молящимся мужем. Но слова молитвы не шли из ее уст. Пресвятая дева осталась глуха к ее мольбам, когда она так нуждалась в помощи. Теперь, когда все свершилось, в молитве не было смысла.
Она искоса взглянула на Уильяма. Рыжеватые ресницы прикрывали белесые глаза. Массивный подбородок касался толстой накидки из голубой шерсти. На плече была приколота большая круглая брошь с лиловым аметистом в центре. Камень слегка поблескивал в слабом свете свечи.
На протяжении длинного пути они не раз делали такие остановки, и Матильда, боясь отказаться, покорно сопровождала мужа. Но молиться она не пробовала ни разу.
Замок Брамбер стоял высоко на холме, возвышаясь над болотистыми берегами реки Адур. Еще издалека они увидели четкие очертания крепости на фоне лазурной синевы неба.
Кружившие над башнями чайки оглашали окрестности своими напоминающими смех криками, эхом отдававшимися в камышовых зарослях.
В огромном зале, подавлявшем величественной строгостью, своих мужа и сына ждала дочь Майло Глостера Берта, наследница замка Брекнок и Верхнего Гвента, а также жена сэра Уильяма де Броза и свекровь Матильды. Полная Берта не отличалась высоким ростом. Заплетенные в косы седые волосы спускались до пояса. Взгляд темных глаз, казалось, пронзал насквозь. Она была старше мужа на несколько лет. Берта холодно поцеловала невестку, потом, отстранив от себя, принялась так придирчиво разглядывать ее, что Матильда вспыхнула.
– Так ты жена моего сына, – объявила, наконец, Берта, закончив осмотр. – Добро пожаловать в Брамбер, дитя мое, – приветствовала она невестку, но забыла согреть свои слова улыбкой.
Оставив Матильду, Берта отошла в сторону, уводя с собой Уильяма. Почти сразу же к Матильде присоединился отец Уильяма.
– Надеюсь, вы скоро освоитесь здесь, моя дорогая, – проговорил он тихо. – Мой сын хороший человек. Хотя иногда и бывает резок.
Матильда подняла на него зеленые глаза и заставила себя улыбнуться в ответ на его достаточно доброжелательную улыбку.
– Спасибо, сэр, – прошептала она. – Я думаю, мы с Уильямом будем жить хорошо. – Оба знали, что счастье брачный контракт не предусматривал.
Тут она заметила, что сэр Уильям смотрит куда-то мимо нее. Кто-то стоял за ее спиной.
– Это вы, лорд де Клэр! Приветствую вас. – Старик с неожиданной теплотой простер руки навстречу гостю. Обернувшись, Матильда увидела, что он обращается к стройному молодому человеку в алой накидке, собранной на плече золотой пряжкой. У него были смеющиеся глаза и копна пшеничных волос.
– Сэр Уильям, леди Берта уговорила меня дождаться вас. – Лорд де Клэр выступил вперед и пожал руки сэру Уильяму. – Мое почтение, мадам. – Он повернулся к Матильде и приветствовал ее учтивым поклоном.
– Это моя невестка, – поспешно представил ее сэр Уильям. – Матильда, лорд де Клэр рискнул совершить этот неблизкий путь от своего замка в Тонбридже, чтобы взглянуть на моих соколов. Верно, мой мальчик? – Старик искренне радовался встрече.
– Лорд де Клэр. – Матильда сделала реверанс, и ее сердце вдруг учащенно забилось, при взгляде на красивого молодого человека.
Он приветливо улыбнулся.
– Мадам, вам нравится соколиная охота? День обещает быть замечательным. Я слышал, что на этих болотах полно дичи и можно отлично поохотиться.
– Что верно, то верно, – подтвердил добродушно сэр Уильям. – Вам следует поехать с нами, Матильда. Посмотрите, как мои птички зададут жару этому молодому человеку. – Он широко улыбнулся.
Но Матильда ничего не слышала. Ее медленно затягивал омут глаз молодого лорда.
– Так, значит, их первая встреча произошла слишком поздно, – огорченно шепнула Сара. – Она уже стала женой этого чудовища! Попробуйте узнать, удалось ли им когда-либо встретиться наедине. Пожалуйста, Карл, спросите ее.
Беннет недовольно сдвинул брови, но, тем не менее, спросил, склонившись над Джо:
– Матильда, вы ездили на соколиную охоту с лордом де Клэром? Вам удалось снова поговорить с ним?
Джо улыбнулась. Глаза ее сияли счастьем. Они видели перед собой беспечную влюбленную девушку.
– Мы отстали от других и поехали на юг в сторону Сомптинга. Горы Даунз густо поросли лесом. Особенно много там дубов. Осенью их листья становятся золотыми и багряными. Ричард выпустил своего сокола, а я намеренно упала с лошади. Я знала, что он обязательно спешится и подойдет ко мне. Мне так хотелось оказаться в его объятиях…
– Миледи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101