Добровольцы превратились в нелепых киборгов. Там, где были встроены системы расширения функций и увеличения возможностей, ячейки изменили нормальные человеческие клетки, чтобы контролировать реакции крови и иммунной системы. Они создали внутри организма «фабрику систем усовершенствования», чтобы дополнять его новыми механическими и электронными деталями. То есть превращали людей в… на профессиональном жаргоне это называлось ползунами и выбросами.
Довольно скоро система прекратила свое существование. То есть закончили существование объекты эксперимента. Вышли из-под контроля. Э-э… их пришлось уничтожить. Проект принял решение ограничить интеграцию с массами клеток, взятых у низших приматов, со срезами ткани мозга, ну и тому подобное.
Однако различные эксперименты наноячеек имели друг с другом связь, независимо от расстояния. Они имели доступ ко всем общим идеям, постепенно аккумулировали нечто, что, накапливаясь, создавало подобие сознания и воли к независимой деятельности. Очевидно, наноячейки пришли к выводу, что им следует проводить собственные эксперименты по росту организмов. Они выжидали (как мы сейчас представляем) удобного случая, разработали собственную пусковую систему, которая сумеет доставить наноячейки в организм человека, если он окажется достаточно близко.
Доктор Ким проявил неосторожность, открыл бокс с развивающимися наноячейками беззащитного костюма, и они… в общем, они попали в его организм. Захватили его. Воспользовались им, чтобы напасть на некоторых его помощников, заразить культурой наноячеек других людей в лаборатории-23. Разработали систему связи одного ползуна с другим. Они оказались намного более сложными, независимыми и предприимчивыми, чем мы предполагали. Для начала они оценивали информацию из сознания первых подопытных добровольцев. Некоторые тела они перестроили изнутри, другие разобрали на части.
Лабораторию-23 пришлось уничтожить. Оставили только пригоршню наноячеек. Но эти ячейки содержали на файлах квантового формата все, чему научились вес уничтоженные клетки.
Руководство Проекта пришло к выводу, что эксперимент можно продолжить, но только где-нибудь в безопасном месте, там, где наноячейки не смогут вообще контактировать с человеческими существами. Построила лабораторию с дистанционным управлением, поместили ее в старый шпионский спутник и запустили на орбиту с помощью шаттла. У наноячеек была возможность использовать имеющиеся на борту ресурсы, проводить воспроизводство и реорганизацию. Деться им из надежного контейнера было некуда. Космический вакуум уничтожил бы их. Чтобы сохранить свою структуру, им нужен был воздух, давление крови.
За лабораторией велось постоянное наблюдение с помощью датчиков. Информация поступала в наземную станцию Проекта. Исследователи надеялись, что там будут разработаны полезные свойства, которые можно скопировать и привить новым, «наивным» наноячейкам.
Так продолжалось пару лет. Наноячейки думали, перестраивались. Мы считали, что спутник – это безопасное, стерильное место, где можно спокойно продолжать эксперимент. И даже если он сойдет с орбиты, то, как мы полагали, все сгорит в атмосфере.
Но наноячейки обладают сознанием. Так сказать, общественным сознанием. Они разработали простую систему передвижения, затем способ выбраться из контейнерного блока, потом сумели подключиться к бортовому компьютеру, установили защиту, которая нам больше не позволяла их контролировать и при необходимости уничтожить.
Спутник был оснащен орбитальными ракетами управления, чтобы удерживать его на нужной орбите. Кластер наноячеек захватил над ними контроль и использовал для того, чтобы столкнуть спутник с орбиты. Они рассчитали траекторию спуска, чтобы избежать полного сгорания в атмосфере, к тому же замедлили полет тормозными ракетами.
Наноячейки выбрали для приземления этот район, воспользовались своей незначительной мобильностью, чтобы покинуть поврежденный корпус спутника. Насколько я могу судить, в первую очередь они вошли в контакт с подводным пловцом, отцом Адэр, который производил осмотр места падения. Они ездили на нем, как паразит на хозяине, до тех пор, пока, используя ресурсы его организма, не создали другие ячейки и не передали их с его помощью другим людям, в первую очередь его жене и вообще каждому, с кем он контактировал при благоприятных условиях. Морпехов, что стояли в охране, он преобразил еще до того, как покинул место падения спутника.
У одних людей сопротивляемость больше, у других – меньше. К тому же складывается такое впечатление, что некоторые с самого начала отчасти «машинизированы». Но, скорее всего в случае с отцом Адэр они использовали подавляющую дозу ресурсов наноячеек. У него не было никаких шансов.
Ползуны – это странная комбинация полной «наивности» и очень развитого мышления. У них групповой тип сознания, недаром сами себя они называют «Все Мы». Однако отдельные колонии наноячеек в отдельных людях сохраняют некую личную инициативу, которая всегда подвергается ревизии со стороны «Всех Нас».
Насколько мы с Крузоном смогли выяснить, «Все Мы» разрабатывают сейчас систему для массового осеменения наноячейками территории всего мира. Для этой цели «Все Мы» должны заставить все свои колонии думать над этой проблемой. Им нужно создать более эффективную связь между своими компонентами, отдельными колониями, чтобы можно было распространять больше информации. Для этого и нужны передатчики на крышах – у ползунов это что-то типа селекторной связи. Растет скорость передачи информации, мыслительных процессов. «Все Мы» начинают действовать более унифицировано. Но пока не все части системы работают в он-лайне. Если бы они умели обмениваться информацией более эффективно, никто из нас не сумел бы так долго продержаться.
И еще одна тенденция их задерживает: постоянное экспериментирование – у них это настоящая мания. Они прогрессируют, но относительно медленно, может, как раз оттого, что постоянно испытывают новые конструкции. Они пытались интегрировать в свою систему некоторых животных, но не очень успешно. Тем не менее эти модели тоже используются, они патрулируют периметр города.
Похоже, что до тех пор, пока «Все Мы» не научатся эффективно распространять информацию, наноколония в каждом отдельном ползуне ограничена умственными способностями носителя-хозяина. Чем умнее хозяин, тем умнее ползун. Самые умные осуществляют камуфляж наиболее удачно, некоторые больше похожи на людей, более представительны, чем другие. Но они учатся.
Очень скоро вы не сможете отличить их от людей. Они разработают интеграцию на клеточном уровне с очень незначительными внешними проявлениями у хозяина. Они будут вести себя не как ползуны, а как супермены. И это тем более опасно.
Все, что я могу сказать, это следующее: они куда более предприимчивы, чем мы могли себе представить. Возможно, мы недооценили независимую эволюцию технологии. Не знаю. Знаю только, что она вышла из-под контроля.

Когда он закончил, в кухне повисла тишина. Он отхлебнул кофе и сморщился, пожалев, что это шотландское виски, а не ирландское.
Крузон покачал головой – и скривился отболи.
Берт смотрел на Стэннера со смесью видимого отвращения и недоверия.
– Значит, сейчас, когда эта штука уже убила бог знает сколько людей, ваши ребята начинают понимать, что дело вышло из-под контроля? Разве оно не вышло из-под контроля, когда вы в первый раз использовали людей как подопытных кроликов? – Он покачал головой. – Из-под контроля вышли ваши люди, Стэннер. Ваши тайны и ваш Проект!
Вейлон кивнул:
– Это ты правильно, парень. – Он мрачно посмотрел на Стэннера. – Эти засранцы убили мою маму. – Голос подростка дрожал от злости. Его отец, сидя рядом, тупо кивнул.
Лэси вздохнула.
– Чему тут удивляться? Мы же знали, что правительства многих стран разрабатывают биологическое оружие, химическое оружие, накапливают плутоний. А плутоний страшно опасен. Все это сумасшествие. Если они все это делают, можно догадаться, что рано или поздно сделают и такое, как сейчас и все это – тайно, без всякого контроля.
Стэннер посмотрел на свою дочь. Она отвернулась от него и сглотнула. Он вздохнул.
– Послушайте, у этой страны много врагов. Конгресс требует новых военных технологий, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности. Тысячи американцев были убиты террористами. И если мы не будем держать свои эксперименты в секрете, дело кончится тем, что их используют против нас. Советы ведь украли технологию нашей водородной бомбы.
Берт грустно усмехнулся.
– Всегда находятся рациональные объяснения. Стэннер, если делать такие вещи без соответствующего надзора, они всегда, всегда выходят из-под контроля. Люди забывают, что было первичной задачей, и тогда в тени развиваются болезненные кошмары. Вы сами ставите себе задачи. Соединенные Штаты – это великий социальный эксперимент нашего времени. Они должны выжить, может быть, бороться, чтобы выжить, но это… это просто психопатия.
Стэннер смотрел в окно.
– Да. Я так тоже какое-то время думал. Но говорят, что привычка повиноваться очень нелегко умирает. Раз ты попал в Проект, даже если ты просто что-то знаешь о нем, выбраться очень нелегко. И тогда ищешь для себя какой-то способ отказа…
Он снова посмотрел на дочь, увидел, как она на него смотрит – будто он ее предал, – и едва сам не заплакал. Посмотрел на бутылку шотландского.
– Мне хочется напиться, но сейчас такая роскошь нам недоступна. И роскоши отказа для меня сейчас тоже нет.
Вейлон не сводил с него глаз.
– Скажите мне кое-что, вы просто должны сказать: кто из чужих вам помогал?
Стэннер ущипнул себя за переносицу и вздохнул. Удивленный Берт переспросил:
– Вейлон, каких чужих? Ты имеешь в виду иностранные интересы? Красный Китай или еще что-то?
– Да нет же, чувак, пришельцев. Внеземные цивилизации! – Он опять повернулся к Стэннеру. – Ну давайте. Эта технология слишком… неземная, чтобы мы сами ее придумали. Что-то вроде технологии, украденной с разбитой «летающей тарелки», точно?
Стэннер усмехнулся.
– Хотел бы я, чтобы так и было. Тогда можно было бы винить их, а не себя. Но нет. Никаких пришельцев.
Единственная причина, почему это свалилось на нас с неба, – в том, что мы запустили лабораторию на орбиту. Эта технология выглядит потому неземной… – он пожал плечами, -… что она секретная.
Взгляд Вейлона выразил разочарование.
– Значит, пришельцев нет?
– К сожалению.
Тут вмешалась Шеннон:
– Когда… когда они собираются… ты же знаешь… сделать следующий шаг?
Стэннер покачал головой.
– Точно я не знаю, но, по нашим расчетам, система выйдет на режим он-лайн завтра в течение дня. Когда это произойдет, они станут действовать чертовски эффективно. Начнут на нас охоту и на всех остальных тоже. Преобразуют весь город. Потом запустят систему засева колониями, не знаю уж, что это такое конкретно. Они стремятся к глобальному осеменению наноячейками.
Адэр стала тихонько раскачиваться на стуле. Лицо ее было абсолютно пустым. Вейлон протянул руку и положил свою ладонь на ее ладони. Она посмотрела на него с неподдельным удивлением, потом взяла его руку в свои.
Лэси погладила Адэр по голове и сказала:
– Мы должны выбраться из города и предупредить всю страну. Может быть, на лодке, но они охраняют пляж.
Вейлон спросил:
– Стэннер, этот тип, Бентуотерс, он что-то кричал насчет бумажника. Типа хотел вам что-то сказать.
Стэннер кивнул.
– Ну да. Он должен был передать мне кое-какую информацию. – И Стэннер вынул бумажник Бентуотерса из кармана куртки, просмотрел его содержимое, не нашел там никаких семейных фотографий. Просто несколько кредитных карт, удостоверение – Стэннер не узнал его форму, должно быть, эту штуку суют в какой-нибудь сканер в АНБ, – немного денег, страховая карточка. Он фыркнул и чуть не рассмеялся. В свернутую пачку денег был заткнут презерватив в упаковке из фольги. Презерватив выглядел так, как будто провалялся здесь целый год. Должно быть, Бентуотерс не слишком напрягался.
Стэннер выбросил презерватив на стол вместе с другими мелочами и еще раз перебрал их. Он внимательно осмотрел страховую карточку, визитку консультанта по налогам, кредитную карту, надеясь обнаружить на них какие-нибудь надписи. Может, микрофильм или код команды, которую можно использовать против наноячеек, хотя, насколько ему известно, все было уничтожено, стерто.
Ничего. Может, информация зашифрована в магнитных полосках кредитной карты? Но считать ее все равно невозможно.
Стэннер бросил бумажник на стол.
– Может, он просто хотел, чтобы это все передали его семье? Не знаю…
Вейлон подцепил со стола презерватив и стал разворачивать фольгу.
Отец смотрел на него с недоумением.
– Вейлон, ради Бога, брось сейчас же эту штуку!
– Подожди, там еще что-то. Для презерватива этот пакет слишком большой. Точно, там что-то есть.
Вейлон вытащил свернутый презерватив, который потрескался от времени, потом полностью развернул пакетик. Под тонким слоем фольги обнаружился крошечный плоский мини-диск.
– Похоже на маленький компьютерный диск, – заметила Лэси.
– Он похож на мини-диск, – поправил Вейлон, фыркнув от ее неграмотности. – Но миниатюрный. Это мини-диск.
Стэннер кивнул.
– Но мне надо его прочитать. Если повезет, тут то самое, что мне нужно.
– У меня есть палм-пайлот, но я им почти не пользуюсь, – сказала Лэси. – Вот здесь, в кошельке. Там полно функций, которые я так и не удосужилась изучить, но думаю, палм-пайлот совместим с мини-дисками, только не с такими маленькими. Вейлон, ты же разбираешься в электронике? Думаешь, ты смог бы добыть с него информацию?
– Может, и смог бы. Если бы у меня был лазерный считыватель, такой, как надо.
– У меня есть с собой кое-какая аппаратура, – вмешался Гарольд. – Это моя работа. Надеюсь, мы найдем что-нибудь, чтобы его прочитать.
– Если удастся транслировать его на палм-пайлот и сгрузить потом это на ваш компьютер… у вас ведь есть компьютер, мистер Клейборн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52