Мейсон вытащил из-под водительского сиденья маленькую медную трубку, обернулся и увидел, что моряк как будто подползает к нему, не предлагает травку, не достает трубку, а ползет… И широко открывает рот. Ужасно широко! Так открыть рот просто нельзя!
Мейсон тоненько взвизгнул. Звук показался странным ему самому. Попробовал выпрямиться и перелезть на место водителя, чтобы выскочить в переднюю дверцу. И отчасти уже перелез, но тут нечто схватило его за щиколотки и с силой затянуло назад в кузов.

9.

3 декабря, вечер

Берт захватил от Круллера пластиковый стаканчик с кофе и вошел в класс. Разглядывая своих новых студентов из бывшей группы Винсеккера, он увидел то, что примерно и ожидал. Три-четыре пожилые дамы, занятые самоусовершенствованием, четыре-пять вдохновенных писателей обоего пола и различных возрастов, парочка забавных любителей поэзии, которые, вероятно, в состоянии цитировать Уитмена – эти, по крайней мере, будут не совсем темными, – и кучка старшеклассников, которым, скорее всего, надо подтянуться в тех разделах, которые они пропустили.
И, разумеется, он заметил даму с сияющими глазами и каштановыми волосами, примерно одного с ним возраста. Перед ней на столе лежала открытая тетрадь. В списке указывалось, что ее зовут Лэси и что она в группе новенькая.
Берт написал на доске свое имя: мистер Б. Клейборн. Некоторые преподаватели выбирают другой путь: «Зовите меня просто Сэм», но Берт, хотя ему всего-то сорок один год, слегка старомоден.
– Добро пожаловать в новый тур приключений в стране американской литературы. Как вы, без сомнения, уже слышали, остаток года я буду вести курс вместо мистера Винсеккера. У меня своя методика, и я собираюсь действовать в соответствии с собственными вкусами. Название курса содержит в себе слово «приключение», но мы не будем читать ни чудовищного мистера Джеймса Фенимора Купера, ни набившего оскомину Марка Твена, как бы ни был мистер Клеменс приятен и интересен. Вместо этого мы сконцентрируем внимание на трансценденталисах второй половины…
Мужчина средних лет поднял руку. Коренастый, полноватый, с самоуверенным выражением лица, он положил рядом с блокнотом книгу по Гражданской войне.
– Мы будем обсуждать литературу по Гражданской войне?
– Мистер… э-э-э…
– Гундерстон. Ральф. У вас учился мой сын в…
– Я помню. В прошлом году, кажется, в выпускном классе. Пожалуй, я улавливаю сходство.
Замечание вызвало в классе смешок, а со стороны Ральфа Гундерстона – раздраженный взгляд.
– Мистер Гундерстон, если позволите – Ральф, кратко отвечая на ваш вопрос, скажу: очень кратко. То есть литературу Гражданской войны мы будем изучать именно так. Мы попробуем понять, что американские писатели думают о жизни. Сегодня займемся радикальными мыслителями: Торо, Уитменом, Эмерсоном, такими же радикальными, как Карл Маркс.
Все это время Лэси смотрела со спокойным вниманием, задала парочку умных вопросов, и Берт то и дело находил повод еще разок на нее взглянуть.
После занятий, когда студенты столпились у выхода, а Берт укладывал свой кейс, Лэси к нему подошла – слегка смущенная, но вовсе не робеющая – и спросила, не может ли он порекомендовать какую-нибудь книгу по биографии Торо. Вроде бы она журналистка и это ей нужно для работы.
Повинуясь внезапному импульсу, он предложил одолжить ей книгу. Она взяла биографию, которая была у него с собой. Передавая ее, Берт сам себе удивлялся. Он не любил отдавать свои книги.
Она что-то говорила о том, что живет здесь недавно, то есть в Квибре.
– Я тоже живу в Квибре, – отозвался Берт. – И, слава Богу, она не в моде, потому что сейчас это единственное место в районе Залива, где учитель может себе позволить купить дом. Во всяком случае, единственное место, не похожее на урбанистический ад.
Последним человеком, кому Берт одалживал книгу, был одновременно и последней женщиной, к которой у него возникал серьезный интерес. Хуанита Коллинз. Сначала она перестала возвращать ему книги, а потом и отвечать на телефонные звонки. Вскоре он услышал, что она вышла замуж за какого-то влиятельного адвоката. Его это очень задело. Он представлял себе, как она сравнивает жизнь супруги преподавателя общественного колледжа с жизнью жены состоятельного юриста.
Лэси кивнула, с интересом глядя на собеседника:
– Ну ладно. Мне пора, надо успеть на автобус. Никак не соберусь купить машину. Уезжая, я продала свою малышку, чтобы быть налегке.
– Говорите, вы журналистка? И на какие темы пишете?
– У меня была колонка репортера. Безответственные политические заявления, воздействие на общественное мнение и тому подобное.
– Ясно. Я бы с удовольствием прочитал пару-тройку безответственных политический заявлений, – усмехнулся Берт и снова сам себе удивился, удивился своей почти неконтролируемой наглости. – Говорите, вы идете на автобус? На улице вроде бы холодает. Могу подвезти вас до Квибры. Ну, то есть… Обычно я бы не стал… Если бы вы были молоды… То есть я имею в виду, было бы неправильно… предложить это… ну, первокурснице, но я не имел в виду, что вы старая, то есть… – Берт совсем запутался, он чувствовал, что у него горит лицо. Тряхнув головой он воскликнул: – О Господи!
Она лишь тихонько рассмеялась.
– Буду вам очень благодарна. Здесь, в районе Залива, и правда холодно. Я привыкла к Лос-Анджелесу.

Слушая на плеере Армана Ван Хельдена – самый крутой хип-хоп и рейв-рэп в мире, и у диджея какое-то немецкое имя, – Донни остановил свой «буревестник» 91-го годау светофора между торговым центром и променадом, взглянул на часы – вроде как рано. Но домой идти не хотелось. Что толку, что отец дает ему машину, если нельзя покататься на ней после школы? С домашним заданием он управился на компьютере в школьной библиотеке, времени сколько угодно, потому что двое учителей совсем не пришли, и Донни слышал, что учителя по электронике тоже не будет, как будто у них был, типа, учительский вирус. Сотовый, который ему подарили, у него с собой, предки не звонили, значит, все нормалек. Но все равно, решил Донни, матери надо позвонить. Конечно, у единственного ребенка есть преимущества, но не только…
Когда он высаживал Клео, притворившись, что собирается сразу домой, и она стала смеяться над ним, что всегда он косит под «мистера Ответственность», в ответ он сказал только одно: «Спроси Криса Рока». Клео не поняла, что он имел в виду. А на самом деле он начинал подозревать, что, может, он относится к меньшинству не только расовому…
Может, Клео тоже так думала? Она так странно смотрела, когда он сказал, что не готов к сексу.
Не то чтобы она сама была особенно возбуждена или так уж от него без ума. Просто решила, что хватит ей оставаться девственницей. Донни считал, что должен ей в этом поспособствовать, но такая мысль почему-то вызвала легкое отвращение.
Донни вздохнул. На самом деле он всегда знал. С самого момента, когда увидел тот фильм, где Весли Снайпс показывали (sic) почти голой. Похоже, Сизелла тоже будет разочарована.
Донни осмотрел себя в зеркало заднего вида. Да или нет? Он тряхнул стоящими дыбом прядями, просто чтобы посмотреть, как они раскачиваются. Потом оглянулся, надеясь, что никто этого не заметил. Единственный возможный свидетель – этот жалкий тип с грязными волосами и футболке со «Звездными роботами», Винни-как-его-там, брел по тротуару, резко отворачивая голову, когда мимо проносились автомобили. И как всегда что-то очень неспешно сам себе бормотал. Глядя на него, Донни решил, что надо бы сделать несколько снимков на новой цифровой камере для веб-сайта и только потом ехать домой.
Так, пару снимков, и хватит. Донни дружелюбно помахал Винни – ему было слегка неловко оттого, что тот напугался – и въехал на парковочную площадку. Своим снимкам на сайте Донни всегда давал названия, считал это частью искусства.
Сейчас он решил, что назовет эту фотографию «Винни прячется на виду».
Ага! Вот и еще кадр. Четверо белых парней, лет по девятнадцать, может, чуть больше, столпились у поднятого капота «транс-эм» под ярким фонарем парковки. Наверное, собрались куда-нибудь, а машина задурила. У всех четверых мешковатые брюки и бейсболки козырьком назад. Все четверо склонились, рассматривая мотор, – отличный кадр! Донни подрулил поближе, открыл окно и сделал снимок. Щелк! Четверо парней в практически одинаковой одежде сосредоточенно заглядывают под капот. Он назовет этот кадр «Знак судьбы».
Тут один из четверки поднял голову, стрельнул глазом на Донни и прорычал:
– Мать твою, не лезь не в свое дело, черномазый! – и показал палец. Донни успел заснять и палец, и злобное выражение на лице белого парня. Он назовет эту фотографию «Мать твою, не лезь не в свое дело, черномазый!». Хотя тот парень потом улыбнулся и махнул рукой: мол, шучу, шучу. В этот момент Донни его узнал – Лэнс-как-его-там, он окончил школу в прошлом году. На год позже, чем положено, так что ему было почти двадцать. Видом он напоминал гангстера: мощные бицепсы, под перевернутой бейсболкой с эмблемой Окленда – выбритая до блеска голова.
Донни медленно объехал «транс-эм» сзади, стал параллельно с ней, выглянул из окна и, имитируя полицейского, пролаял:
– В чем дело, ребята? Ну-ка быстренько сдали анализ мочи на алкоголь, черт вас раздери!
Лэнс хохотнул и подошел к машине.
– Я сейчас сдам тебе анализ мочи прямо на дверцу, хмырь болотный. – И он несильно стукнул кулаком о кулак Донни. – Здорово, Донни. Как дела? Твоя птичка прямо сияет. Все щелкаешь? И меня сунешь на веб-сайт?
– Может, и суну. Пусть посмотрят на эту штуку – «Мать твою, не лезь не в свое дело, черномазый!». Тут все и увидят, какой ты у нас первоклассный мудак, Лэнс.
Лэнс опять рассмеялся.
– Спрашиваешь… – Но тут на его лице возникла непонятная тень, глаза стали смотреть не в лицо Донни, а куда-то ему за спину, на семейство, выходящее из универмага. Он вынул из заднего кармана сверток каких-то бумажек и вручил одну Донни.

Листовка.
РАЗЫСКИВАЕТСЯ РОЙ

Рой Белтраут исчез более 24 часов назад. Если вы располагаете какой-либо информацией о его местонахождении, эта информация будет считаться конфиденциальной. Пожалуйста, позвоните.

И номер телефона.

Под текстом находилась нечеткая черно-белая фотография Роя в баскетбольной форме. Пару раз Донни играл с ним в баскетбол – не всерьез. Приличный парень, рыжеволосый, немного застенчивый. И длинный. Это уж точно. Донни решил не говорить, что слово «конфиденциально» пишется без второго «н».
– Ну и дела. Я играл с этим парнем в баскетбол. Он что, сбежал?
Лэнс мрачно смотрел на портрет Роя в руках у Донни.
– Не думаю, что сбежал. Позвони мне попозже. Там мой номер телефона. Я тебе все расскажу. Не хочу говорить, пока рядом эти кретины. – Он заговорил тише: – Кое-кто из них слишком много болтает в интернете. Могут назвать мое имя.
– При чем здесь интернет?
– Говорю тебе, потом расскажу. По телефону, наверное, можно. – Он отвернулся, как будто о чем-то подумал, и снова обернулся к Донни. – Я вот что тебе скажу: родители Роя и задницу не поднимут из-за того, что он пропал. Я сам этим занимаюсь. Этот парень – мой лучший друг. – И добавил с тоской в голосе: – Он звал меня вместе пойти к копам, а я не пошел. – Теперь Лэнс говорил вообще еле слышно.
Донни в недоумении повертел головой:
– К копам? Зачем? Они-то при чем?
– Говорю тебе, позвони. Тут дело нечисто. Дерьмом воняет. Я вот думаю: вдруг ты поможешь организовать митинг и все такое? Ребята вроде тебя это умеют. Типа, как ты заставил их построить скейт-парк для лечебницы или устроил протест из-за того, что в школе нет дня черной истории.
– Так в чем дело?
Лэнс решительно помотал головой.
– Не здесь. Вот позвони мне, мы договоримся, где встретиться. Я даже этому гребаному телефону не верю. Донни с сомнением оглядел Лэнса – должно быть, парень на амфетамине сидит.
– О'кей. Посмотрим. Как-нибудь я тебе звякну. Донни объехал торговый центр с тыльной стороны, где располагалась зона разгрузки, надеясь поймать момент, когда свалится какой-нибудь ящик, чтобы сделать еще пару кадров. С тыла торговый центр напоминал крепость. У самого края шоссе, там, где начинался подъем, стоял невысокий засохший клен.
Вдруг Донни заметил какое-то движение. На дереве раскачивалось нечто абсолютно неправильной, неуместной формы. Донни развернул машину, чтобы фары светили в том направлении, заглушил мотор и вышел из машины. Что бы это ни было, он заснимет его на пленку. Наверное, это какой-нибудь вид ленивца. Болтается там, как обезьяна. Донни поднял фотоаппарат и замер.
Там, в ветвях, была собака. Небольшой терьер раскачивался в ветвях, как обезьяна.
Вместо передних лап у него было нечто вроде металлических щупальцев, на спине болтались металлические гребешки, фасеточные глаза поблескивали стеклянным блеском.
– Мать твою! – выругался Донни и конвульсивно щелкнул камерой.
Существо отреагировало – шерстяной комок, сверкнув хромированным блеском, бросился в кусты на холме.
Донни сделал несколько шагов по едва заметной тропинке, но по склону скатывался тощий ручей, Донни поскользнулся на раскисшей глине и потерял добычу из виду.
Дрожа от волнения, он вернулся к машине, сел за руль и задумался. О'кей, наверно, это чья-то сбежавшая обезьянка, у нее на ошейнике могла быть цепочка, а я все перепутал.
И он стал рассматривать экранчик с тыльной стороны цифрового фотоаппарата.
Там все было расплывчато, мешали ветки. Может, кто-то забросил на дерево мягкую игрушку. Все так неубедительно…
Донни помотал головой. Оно не могло быть тем, чем казалось. И тут ему захотелось домой. Увидеть маму с папой. Вспомнив о них, он испытал странное чувство. В последнее время они очень отдалились, часто уходят из дома, не то что раньше.
Он снова объехал вокруг торгового центра и зарулил на парковку. Может, он уговорит Лэнса вернуться, а вдвоем они отыщут эту штуку и…
Ни Лэнса, ни его приятелей уже не было. Была только кривая на один глаз толстая дама, которая, тяжело дыша, волокла сумку к своей машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52