– Да, – сказал Алессандро, – я слышал о «казино». Но, естественно, в нем не бывал. Нет никакого желания вмешиваться в ее развлечения. Я уверен, они достаточно невинны.
– В прошлом они были действительно невинны, – согласилась его мать. – Но теперь, как полагает Карло, у нее завелся любовник, – добавила она неожиданно. – И я с этим согласна. Я не утверждаю, что уже есть основания для скандальных слухов, но Карло обладает в таких делах большой интуицией, и если он высказывает подобное мнение, так оно и есть. Мы пока не знаем, кто этот любовник.
– Полагаю, вы оба ошибаетесь, – жестко сказал Алессандро Лоредан. – У Фоски всегда было множество вздыхателей, некоторые, как ты знаешь, весьма темпераментны. Но она испытывает неприязнь к физической стороне любви.
– Благодаря тебе, – язвительно сказала Розальба. – Не обольщайся, Алессандро. Ты ее муж, значительно старше ее. К тебе она чувствует совсем не то, что испытывает по отношению к любовнику, который ближе ей по возрасту. Говорю тебе об этом только для того, чтобы ты не был застигнут врасплох, когда поползут слухи. А это обязательно случится. Мужья выглядят очень глупо, узнавая об измене последними. Но так неизбежно случается. Сам по себе факт, что Фоска обнаруживает определенный разум и действует осмотрительно, уже хороший признак. Она взрослеет. Советую тебе бдительно наблюдать за ней. Не говори ничего, пока она ведет себя пристойно. Даже будет лучше, если ты позволишь любовной интрижке развиваться спокойно. Фоска скоро устанет от любовника, и вся эта история ей наскучит. Пройдет немного времени, и она осознает, что люди излишне преувеличивают радости любви, как и все остальные удовольствия.
Алессандро почувствовал, что у него перехватило дыхание, внутри все сжалось от гнева, как всегда, когда он вспоминал о Фоске. Однако внешне он сохранил хладнокровие.
– Твой совет, мама, как всегда, хорош, – сказал Алессандро. – Но, надеюсь, он преждевремен.
– Любовная интрига была неизбежна, – серьезно заметила его мать. – Это ее всегдашняя манера поведения – дикие выходки, пылкие всплески. Я чувствовала, что развязка приближается. Возможно, речь идет не больше чем о ее чичизбео Валире. Он довольно красив и обожает ее. Это долго не продлится. Прояви терпение, сын. Если не хочешь развестись с ней…
– Ни за что, – сказал он решительно. – Я никогда не оставлю ее.
– Какой ты упрямый, – вздохнула она. – Тогда ты должен сохранять сдержанность. Возможно, со временем она высоко оценит твои необычные качества.
Алессандро пристально взглянул на мать, будто хотел выяснить, не насмехается ли она. Но та выглядела вполне спокойной и искренней. Он простился с ней. Когда он вышел, Розальба подозвала свою собачонку.
– Бедный Сандро! Сколько же ему придется еще мучиться из-за нее? Это добром не закончится. Запомни мои слова, Веспа. Но я должна была поговорить с ним. Лучше, чтобы он услышал это от меня.
Алессандро остановился в коридоре у комнаты Розальбы. «Итак, – думал он, – то, чего я боялся больше всего, наконец совершилось. Фоска завела любовника».
Веселый смех достиг его слуха. Он вскинул голову. Оказывается, Фоска была дома, собрав своих поклонников у себя в будуаре. Он решил посмотреть сам, как она выглядит, как держит себя. Может быть, мать все-таки ошиблась.
В будуаре расположились оба чичизбео и карлик Флабонико. Когда Алессандро вошел в комнату и склонился к руке Фоски, они вежливо привстали.
– Я совсем забыл вас, синьора, – сказал он. – Простите меня.
Он выпрямился и внимательно посмотрел на нее. Щеки Фоски пылали, когда она увидела его. Но смех в ее глазах не потух. Они искрились. Алессандро подумал, что более красивой он ее никогда не видел, и тут же решил, что его мать не ошиблась. Фоска влюблена.
– Прощаю вас, синьор. Я знаю, как вы заняты и как правительственные обязанности отягощают ваш ум и занимают ваше время. Мы – пустые, глупые тунеядцы, которые только и знают что смеяться и петь день напролет, подобно стрекозе из басни Эзопа. А вы трудолюбивый муравей – прилежный и серьезный. Мы должны учиться у вас. Не так ли, господа?
Гости с готовностью согласились. Правда, Флабонико запротестовал, заявив, что в любви и развлечениях он прилежен и серьезен. Фоска мило рассмеялась. Алессандро почувствовал, что его отпустило. Она предложила ему чашку горячего шоколада. Обычно Алессандро отказывался от подобных предложений, но сегодня принял его и сел в маленькое кресло рядом с ее шезлонгом.
Джакомо внезапно вспомнил, что у него назначена встреча, и, извинившись, собрался уходить. Флабонико спросил Джакомо, не будет ли тот настолько любезен, чтобы подбросить его до Моло. Они вышли. Однако Антонио остался, поскольку Фоска недвусмысленно взглядом дала ему понять, чтобы он не оставлял ее наедине с мужем.
Они натянуто обсудили погоду и карнавал, который приближался к своему завершению в конце февраля. Алессандро внимательнейшим образом следил за обоими. Антонио был как всегда вежлив. Фоска принимала его похвалы снисходительно, но не теплее, чем обычно. Ее глаза были устремлены на висевшую над каминной доской картину Тициана, которую Антонию Валир, конечно же, не был в состоянии подарить ей.
Наконец Алессандро сказал, что вынужден покинуть ее.
– Я в восторге, что вы так прекрасно выглядите, моя дорогая, – сказал он, беря ее за руку.
– А вы, синьор, выглядите уставшим. Я полагаю, слишком много работаете, – заметила она. – Ведь пошла последняя неделя карнавала. Бросьте работу и получите удовольствие!
Он испытал некоторое замешательство. Она никогда не проявляла заботы о его здоровье и какого-либо интереса к его работе. Что-то определенно происходит.
Он направился в свою контору во Дворце дожей. Там его приветствовал Пьетро Сальвино, помог снять плащ и шляпу и подал чашку кофе.
– Я разочарован, Пьетро, – сказал Алессандро. – Вы до сих пор не выяснили, где Валир достал эту картину…
– Я пытался, но никаких следов, ваше превосходительство! – оправдывался Пьетро. – Невозможно выяснить!
– Тогда я дам вам новое поручение и верю, Пьетро, что на этот раз вы не подведете меня. Моя жена, – он сделал паузу и вздохнул, – моя жена имеет любовника. Я хочу знать, кто он. Следите за ней. У нее есть «казино», понимаете…
– Да, ваше превосходительство, я слышал. Донна Фоска уже приобрела репутацию очаровательнейшей хозяйки.
– Кто он? – сурово повторил Алессандро. – Это все, что я хочу знать. Кто?
Старый дож Пабло Реньер скончался еще до окончания карнавала. Высшие должностные лица правительства решили сохранить его смерть в тайне, дабы не испортить народу – да и самим себе – веселый праздник.
В ночь на масленицу, самую последнюю и безудержную ночь карнавала, толпа масок-Пульчинелл, одетых в белые одежды, похитили готовую на все Коломбину у ее друзей, наблюдавших на площади Сан-Марко за представлением акробатов, выступающих при свете факелов.
Один из друзей запротестовал, и люди, стоявшие рядом, слышали голос Коломбины.
– О Боже мой! – воскликнула она. – Да успокойтесь же, Антонио!
Толпа направилась к Моло и наняла гондолы, которые должны были перевезти их через лагуну. Лодки отплыли, а вслед за ними, слегка отстав, следовала еще одна гондола. В тени лоджии под Дворцом дожей Коломбина засмеялась.
– Какой вы смешной! – Фоска поцеловала длинный нос маски Рафа. – Вы слышали, какую суматоху поднял Антонио? Я чуть не побила его.
– Блестящий маневр, – одобрительно сказал Раф. – Давайте поедем дальше. На площади слишком шумно и невозможно уединиться.
– Но куда? Мое «казино» теперь небезопасно. Кто-то беспрерывно следит за ним.
– Ну хорошо. У друга одного из друзей Томассо есть «казино», которым он не будет пользоваться одну-две недели. У меня же есть от него ключ. – Раф продемонстрировал свой трофей.
– Но почему этот человек не пользуется им? – заинтересовалась Фоска.
– Он только что женился. Его любовница так рассердилась, что бросила его и нашла другого.
Они рассмеялись и, не снимая масок, обменялись неуклюжими поцелуями. Рука об руку они покинули шумную площадь и исчезли в более спокойных боковых улочках. За ними следовала стройная юная девушка, одетая во все черное. Поэтому когда она прикрывала лицо шалью или поворачивалась к стене, то сливалась с окутывающим улицу мраком.
Лиа следовала за Рафом от самого гетто. Как и шпион инквизиторов, она пришла в замешательство при виде толпы, кишащей одинаково одетыми людьми. Но потом заметила, как на Моло Коломбине и одному из Пульчинелл удалось уйти от слежки, и догадалась, что это был Раф и его подруга.
Раф вел Фоску по извилистым переулкам в сторону двора бесконечно протянувшегося палаццо. Он толкнул широкие железные ворота, которые, открываясь, оглушающе заскрипели. Фоска встала как вкопанная.
– Зачем мы здесь?
– Тут находится «казино», – сказал Раф.
– О, Раф, это был мой дом, – печально призналась Фоска. – Дворец Долфин. Я играла в этом дворе до того, как меня отправили в пансион. Там наверху был кабинет отца, а моя комната – на третьем этаже вот этого крыла. Я обычно сидела на балконе и наблюдала, как слуги поздно ночью во дворе занимались любовью. Я не знала… Я не понимала, что дворец будет перестроен под квартиры. Я не могу идти туда, Раф. Мое сердце не выдержит.
– Хорошо, Фоска, – сказал он нежно. – Не будем входить в дом. Посидим здесь, у фонтана, и займемся любовью, как это делали слуги. Не печальтесь, моя любимая. Ведь это же не последняя наша ночь вместе.
– Но последняя ночь карнавала. Теперь встречаться будет значительно труднее. Во время Великого поста вы забудете меня.
– Нет, не забуду. Если будет нужно, я приду на мессу и выдам себя за католика, чтобы только быть рядом с вами. – Он сел на край фонтана в центре двора и усадил ее к себе на колени.
Она от удовольствия рассмеялась.
– Вы, синьор, богохульник. Еврей и вдруг пойдет на католическую обедню!
– А что в этом дурного? Мы же приглашаем христиан, если они того хотят, присутствовать на наших молениях в синагогах. Ты, например, можешь прийти в субботу и сидеть вместе с женщинами…
– А почему они сидят за занавесами? Что, еврейки так уродливы?
– Нет, они красивые и поэтому могут отвлечь мужчин от богослужения.
– Тогда я не приду! О, Раф…
– Эй, убирайтесь от фонтана! – раздался пронзительный крик откуда-то сверху. – Обнимайтесь где-нибудь в другом месте!
– Уважаемая синьора, – произнесла властным тоном Фоска, вывертываясь из рук Рафа и заняв неустойчивое положение на краю фонтана, – довожу до вашего сведения, что это мой фонтан и мой двор и что вы вошли в мой дом самовольно, нарушив право частной собственности. Вот как обстоит дело.
– Спускайтесь вниз, – рассмеялся Раф, обращаясь к Фоске.
– И не подумаю! За кого она себя принимает, требуя, чтобы я убралась от своего собственного фонтана?! Послушайте, женщина! Я – Фоска Долфин Лоредан и…
– Как же! Как же! – заорала женщина. – А я – жена дожа! А теперь убирайтесь отсюда, или я вызову полицию инквизиторов!
– Фоска, прекратите! – Смеясь, Раф схватил ее за талию и опустил на землю. – С ума сошли! Чего вы добиваетесь?
– Я передумала. Давайте войдем внутрь. Там ни одна визгливая старая карга не будет шпионить за нами. Я покажу вам свой дом. Каким он был раньше.
Она прижалась к нему, подставив лицо для поцелуя. Он повиновался ее желанию, и они рука об руку вошли в дом. Огромные двери тихо затворились за ними.
Она вошла во двор и остановилась вблизи фонтана. В центре фонтана стоял на пьедестале небольшой купидон. В руках он держал кувшин, из которого непрерывной струей лилась вода, напоминая Лие собственные слезы.
– Фоска Долфин Лоредан, – прошептала она. – Я ненавижу тебя… Ненавижу!
* * *
– Человек по имени Сальвино хочет видеть вас, – сказала Эмилия.
Фоска потянулась и протерла глаза. Она провела прекрасную ночь с Рафаэлло во дворце Долфин, в комнате, которая некогда была спальней ее отца. Она вернулась во дворец Лоредан на рассвете, чтобы хоть немного поспать. А тут как на грех Эмилия беспокоит ее из-за какой-то ерунды…
– Сальвино? Что ему надо?
– Он не сказал. Ведь я лишь горничная, а не секретарь, – фыркнула она. – Но он, синьора, очень настойчив. Спрашивает о вас уже целый час, и я больше не могу его удерживать. Умоляю вас, будьте осторожной. Мне он не нравится.
– Мне тоже, – пробормотала Фоска. Она быстро оделась и подготовилась к беседе. До сих пор Сальвино никогда не наносил ей визита. Что ему теперь надо?
Он вошел, и его неуклюжая походка придала ему отталкивающий и подобострастный вид даже прежде, чем он открыл рот. Фоска не подала ему руки. Ее всю передернуло от мысли, что эти губы притронутся к ее коже. Он сделал глубокий поклон и, не дождавшись приглашения, сел. Она неодобрительно подняла брови. Он улыбнулся.
– Простите меня, донна Фоска, за то, что я так рано побеспокоил вас. С вашей стороны весьма великодушно принять меня.
– Но разве у меня был выбор? – заметила она невозмутимо. – Эмилия сказала, что вы чуть ли не пустили корни в пол за моей дверью. – Она оставила без внимания его одобрительный смешок. – Что вам нужно? У меня впереди целый день забот. В любой момент могут прийти посетители.
– Среди них не будет… – Он огляделся и уставился на Эмилию, вертевшуюся рядом, – служанка не хотела оставлять хозяйку наедине с этим чудовищным созданием. Пьетро перешел на шепот: – В их числе не будет этого еврея?
Фоска вздрогнула.
– Оставь нас, Эмилия, – резко сказала она. – Я не имею представления, о ком вы ведете речь, – продолжила она, когда они остались наедине. – Я бы предпочла, чтобы вы разъяснили свое оскорбительное замечание, или я…
– Вы именно этого хотите, синьора? – нагло спросил он. – Скажете своему мужу, что я угрожал разоблачить вашего любовника? Не стоит торопиться, донна Фоска. У меня и в мыслях нет доносить на вас, и вы, естественно, не скажете ему, что спите с предателем Леопарди. Дону Алессандро это не понравится.
– Вы грязный, мерзкий шпион, – задохнулась от злости Фоска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57