Взгляд его сразу сделался туманным, а нога сама собой начала отбивать такт. Я понял, что обо мне уже забыли, и сам выключил его звуковое устройство.
– Ты чего? – обиделся он.
– Иди, отключи сигнализацию, – начиная стервенеть, медленно сказал я и, молча взяв его за плечо, потащил к дому. Юникс почти не сопротивлялся, хотя такое отношение его задело.
Мне совсем не хотелось с ним ссориться, но парень был явно не в себе, похоже на то, что сбрендил от одиночества. Когда мы дошли до избы, он уже успокоился и спросил, не встречал ли я в лесу девочку. Она куда-то ушла, и он теперь волнуется.
– Давно ушла? – спросил я, решив проверить, как он ориентируется во времени.
– Порядком, – посчитав в уме, ответил он, – недели две назад. – Я без нее скучаю.
– Наверное, ее волки съели, – предположил я, имея в виду Красную Шапочку.
– Ты думаешь? Жаль. Противная девчонка, дура и дикарка. Она у меня вела хозяйство.
На этом сожаления кончились, больше он Ульяну не вспоминал. Невменяемое состояние оператора ставило меня в сложное положение. Оставаться в таком тесном контакте с сумасшедшим, удовольствие не самое приятное. Пусть бы еще он только слушал музыку, а если у него начнется осеннее обострение! Да и что за радость жить здесь на болоте, ожидая неизвестно чего.
– Не знаешь, почему деда Антона отозвали? – спросил я его, когда мы вошли в дом.
– Антона? Какого Антона? – он посмотрел на меня пустым, отсутствующим взглядом.
– Того, который был здесь до тебя, – терпеливо объяснил я.
Теперь он понял, осклабился:
– Да он же полный отстой. Знал бы ты, как все дела запутал! Я третий месяц с утра до вечера пашу и не могу ни в чем разобраться!
Я промолчал и следил, как он что-то делает с кучей хлама на полу. Его действия были непонятны по сути, он зачем-то перебрал пустые консервные банки. Когда он закончил и распрямился, спросил:
– Так ты будешь отключать сигнализацию?
– А я что делал? – удивился он.
Я понимающе кивнул и отправился за Марфой и собакой. Они ждали меня на прежнем месте. Ничего не объясняя, я взвалил на себя все наши вещи и мы пошли на станцию. Вид у меня был, наверное, не самый приветливый. Я понимал, что девушка хочет что-то спросить, но не решается. Только когда мы были уже на территории, рискнула задать вопрос:
– Мы здесь будем жить?
– Пока не знаю, это не то меня зависит, – ответил я, с горечью думая, что все мои планы летят к черту. Какой идиот отправил на такую ответственную работу ненормального, можно было только гадать. Кажется, Марфа еще хотела узнать о волшебной телеге, рассказ о которой произвел на нее такое сильное впечатление, но, правильно оценив мое состояние, не рискнула. Мы вошли в избу.
Станция во времена Лешего стилизованная под русскую избу, чистая и комфортабельная, превратилась в рабочий барак. Везде валялись грязные, мятые носильные вещи, остатки еды, какие-то инструменты. Спал новый смотритель на лавке заваленной скомканным тряпьем.
– Видишь, как я живу? – проследив мой взгляд, с трагическими нотками в голосе спросил он. – А у меня, считай что, высшая категория!
Что у них за категории, и какая в организации существует иерархия, я не имел ни малейшего представления, однако, назвавшись инспектором, расспрашивать о таких очевидных вещах, не мог и вместо гласного сочувствия, скорчил соответствующую мину. Я свалил наш багаж прямо на пол. Марфа застыла возле дверей, с почтительным ужасом осматривая «апартаменты». Полкан обходил избу, нюхал углы и непонятно почему, скалил зубы.
– А это что у вас такое? – спросил с явным страхом Юникс, рассматривая мешки с провизией.
– Еда, – рассеяно ответил я, все еще не приходя в себя от шока после всего увиденного.
– Что значит, еда!!! – с неожиданным подъемом закричал он. – Какая еще еда!!!
– Обыкновенная, ветчина, копченая рыба, мука, там много всего, – ответил я.
– То есть, как это? Вы что, с ума сошли? – забормотал оператор и даже попятился от мешков. – Все это, нужно немедленно уничтожить! Там же сплошные вирусы и канцерогены! Вы, что решили меня отравить? !
– Ты-то здесь при чем, никто тебя есть ветчину, не заставляет, – спокойно сказал я, понимая, что осеннее обострение шизофрении у него уже наступило. – Питайся, чем хочешь.
– Вы что, не понимаете? – удивленно расширяя глаза, спросил он. – Вы же опасны! Все это, – добавил он, брезгливо показывая на мешки ногой, – нужно немедленно сжечь! Грязное животное стерилизовать и усыпить, Вам, если вы и, правда, люди, срочно прийти санитарную обработку и карантин!
Какое-то время я, молча рассматривал Юникса, просто не зная, что ему ответить. Все происходящее было так неожиданно и странно, что оставалось только развести руками, Впрочем, никакого ответа он и не ждал, опять врубил музыку и застыл на месте, притопывая ногой.
– Чего это он? – испугано спросила Марфа.
– Не волнуйся, – ответил я, – он юродивый.
– А что это он делает?
– Разговаривает со своим богом, – объяснил я.
Девушка поверила и теперь смотрела на психа с почтительным ужасом.
Больше нам здесь делать было нечего. Я решил предпринять последнюю попытку достучаться до человека будущего, а если не получится, ни на чем не настаивать, а мирно отсюда уйти и «пробиваться с боями» на северо-восток, в город Троицк, где была еще одна известная мне машина времени.
– Послушай, Юникс, – обратился я к меломану, – ты меня слышишь?
Парень никак не отреагировал. Пришлось подойти и отключить ему музыку.
– Что? Зачем? – возмущенно, воскликнул он. – Вы еще здесь? Я же приказал все это сжечь!
– Никто ничего жечь не будет, – стараясь говорить сдержанно, сказал я, – ты можешь меня связать с центром?
– С каким еще центром?!
– С нашим, мне нужно кое-что обсудить с руководством.
Парень «пронзительно» на меня посмотрел, и о чем-то надолго задумался. Я терпеливо ждал, какая новая идея осенит болезненный мозг. Когда его рука машинально потянулась к груди опять включить музыку, перехватил ее и отвел от роковой кнопки. Он брезгливо меня оттолкнул и отошел подальше.
– Ну? – спросил я. – Если хочешь чтобы мы сразу ушли, срочно соединяй с центром, а то я тебе здесь столько бацилл и вирусов напущу, что никакая дезинфекция не поможет!
– Сейчас, сейчас, – затравлено глядя на Полкана, который продолжал исследовать комнату, ответил он. – Всего одна минута!
Вдруг лицо его просветлело. Видимо в голову, наконец, пришла какая-то ценная мысль.
– Хорошо, – миролюбиво сказал он, – я соединю вас с центром.
– Вот и прекрасно, – обрадовался я, наконец, дело сдвинулось с мертвой точки. – Это займет много времени?
– Нет, нет, все быстро! – заулыбался он. – Только заберите с собой эти ужасные, грязные вещи!
– Куда забрать? – не понял я. – Если мешки тебя так пугают, то могу вынести продукты во двор...
– Нет, зачем же во двор! Берите из с собой в.... в.... – он замялся, подбирая нужное слово, – берите с собой в комнату связи.
– Хорошо, заберем, – пожал я плечами.
– Животное тоже!
– Не вопрос. Где здесь твоя радиорубка?
– Пойдемте, я вас отведу! – заспешил он, не отреагировав на мой сарказм.
Я медленно собирал наши вещи, не зная, как правильно поступить. Остаться здесь или попытаться хоть что-то для него сделать. К сожалению, этот парень принадлежал к типу людей, который начинает раздражать уже спустя четверть часа после начала знакомства. Таких лучше всего обходить стороной. Да Бог бы с ним и с его съехавшей крышей. Мало ли на свете странных людей! Меня волновала его, так сказать, профессиональная деятельность.
Поведение и даже внешность Юникса изменились, теперь он старался быть милым и любезным: улыбался, подергивался лицом, щурил глаза и, даже, слегка изгибал поясницу в поклоне, почему-то становясь, все более отвратительным. Я уже физически чувствовал, как он мне неприятен. Даже возникла легкая паника, так захотелось быстрее отсюда уйти. Я подхватил мешки, взвалил на плечо и похолодел от внезапно появившейся мысли:
«Господи, как же его можно оставлять здесь? – с ужасом думал я. – Ведь я даже не знаю, какими возможностями и властью он обладает, и что может натворить!»
О самой организации «координаторов истории», как я их, для удобства, называл про себя, я знал ни то, что бы мало, практически ничего. Вся подлинная информация которую смог «нарыть», исчерпывалась несколькими обмолвками моего «нанимателя». Напомню, что в 1902 году на Московской улице меня остановил незнакомый молодой человек и предложил работать на них. За что мне была обещана встреча с женой.
Оказалось, что за моими «подвигами» во время предыдущих экскурсов в прошлое «они» (неизвестно кто), пристально наблюдали и решили, что я «достоин» вмешиваться в события на стороне «правых сил». Потом мне организовали дорогую и разностороннюю подготовку: учили старорусскому языку, боевым навыкам, выживанию в экстремальных условиях, знакомили с историей и потом, непонятно как, перебросили в это время.
Те люди, с которыми я общался во время учебы, были или обычными учителями или прислугой и о нанимателях, ничего не знали. Бывший обитатель «станции» Леший, был мудрым стариком, и так умел обходить каверзные вопросы, что из него вообще ничего нельзя было выудить. Так что мое представление об «организации» было ни более, как собственным чистым домыслом. Я представлял себе их (непонятно кого), как группу, которая занимается координацией истории.
Произошла типичная ошибка. Мы, обычные люди свои представления стремимся соотнести с понятными реалиями, а потом искренне удивляемся, что они не совпадают с действительностью!
Наверное, поэтому я так легкомысленно и заговорил с Юниксом о центре и руководстве. В конце концов, должен же был кто-то всем этим руководить. (Правда, не совсем понятно, чем). Кто-то ведь убрал отсюда Лешего и прислал сюда психа, «почти высшей категории».
И если с моей деятельностью здесь, в этой эпохе, было все, более ли менее ясно, то чем еще тут занимается эта «организация» и ее члены, можно было только гадать. Стоило только предметно подумать на эту тему, как вопросов возникло так много, и таких острых, что, я похолодел от ужаса. Скажем, сколько всего «вольных стрелков» разгуливает по Московии, и что они здесь делают? В какие и чьи дела эта организация вмешивается? И, главное, что может натворить конкретный сумасшедший, если у него есть реальная возможность воздействовать на развитие истории!
Нужно было потянуть время и попытаться парня расколоть. Я подумал, что если удастся правильно поставить вопрос, то он все мне выболтает!
– А что, руководство? – начал спрашивать я, не успев даже придумать, что скажу дальше. – Я говорю, руководство тебя не предупреждало, что я, мы приедем с, этой, как ее там, с ревизией?
– Ну, что же ты встал, пошли скорее, – нетерпеливо воскликнул Юникс, с ненавистью глядя, то на мешки с провизией, то на Полкана. – Конечно, меня предупреждали, я вас уже давно поджидаю!
Я уже понимал, что он врет, скорее всего, догадался, что я пытаюсь его «развести» и теперь заговаривает мне зубы. Нужно было, прежде чем уйти, хотя бы попытаться выяснить, насколько он опасен.
– Ой! – воскликнул я, роняя мешки на пол. – Что-то мне в спину вступило!
– Ну, что же ты, разве так можно! – возмущенно закричал парень и нервно задергался лицом.
– Ну, прости, гой еси, добрый молодец, – покаянно сказал я, – наверное, поясницу застудил.
– Что? Зачем застудил? Какие глупости, – бормотал он, отступая на несколько шагов, – как можно застудить?
– Или ел всякую дрянь, – показывая на мешки, покаянно говорил я, – вместо того чтобы, как все нормальные люди, питаться консервами...
«Сначала попробую его разговорить, а потом дам по голове, оглушу, свяжу по рукам и ногам, – решил я. – Пусть тогда лежит и слушает свою музыку!»
– Уходите, уходите, – бормотал между тем Юникс, с ужасом и отвращением, глядя на меня.
– Гой еси, добрый молодец, ты не поможешь мне поднять поклажу, никак не могу наклониться? – жалостливо, попросил я. – Знаю, что сам во всем виноват, не слушался мудрых людей, вот и понес наказание!
Под мудрыми людьми я естественно полагал его, что подтвердил и соответствующими ужимками и жестами. Парень чуть смягчился и даже сделал в мою сторону короткий шажок.
Лесть это то страшное разрушительное оружие, которому не может противостоять никто, ни Бог, ни царь, и ни герой. (Впрочем, что касается Бога, не уверен, просто не знаю какие там у них на небесах порядки). Главное же правило состоит в том, что лесть должна быть к месту и достаточно тонкой. Скажите девушке с землистой кожей, что у нее прекрасный цвет лица, решит, что вы над ней издеваетесь и обидится, а вот намекните, что она необыкновенная и потрясающе сексапильная и она поймет, кто настоящий ценитель женской красоты. Мужчинам обычно комплиментов достается меньше чем женщинам, и с голодухи, они их заглатывают еще охотней, чем избалованные чаровницы, Особенно когда они касаются скрытых талантов и мужских достоинств.
Будь у меня хоть немного времени, то (с моими-то талантами!) непременно бы развел Юникса, но вот времени как раз и не было. К нему направился Полкан, и он опять отступил и зажался.
– Ну, так поможешь поднять мешки? – униженно попросил я. – Ты же такой сильный, мужественный!
– Нет! Нет! Нельзя! – закричал он, отступая от собаки. Он так испугался, что теперь ему было не до моей лести. Юникс попятился к входной двери и, вдруг, бросился бежать.
– Постой, куда же ты! – закричал я, но он уже выскочил из комнаты.
– Чего это с ним? – подала голос Марфа.
– С ним-то все понятно, непонятно что будет с нами со всеми, – мрачно ответил я. Сама не видишь, что это за человек!
– Так он же юродивый, – миролюбиво объяснила мне девушка, – божий человек!
– Этот... – я опустил эпитет, – ... человек может такого натворить, что всем небо с овчинку покажется! Ладно, что здесь попусту стоять, пошли во двор.
Я опять поднял мешки и направился к выходу. Марфа торопливо открыла мне дверь и вышла первой, за ней Полкан, я – последним. В голове творилось черте что, ни одной продуктивной мысли, сплошные страхи и ужасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39