Старая женщина была очень несчастлива в новом окружении: страх и горе разлуки с семьей лишь прибавили трудностей и без того несчастной Барбаре. Как это стало известно Альфреду, Барбара так и не узнала, но однажды он привел Клотильду. Девушка оказалась лишь несколькими годами старше Барбары, но намного мудрее во всех отношениях, живой, веселой и мечтающей служить юной леди. Как только Барбара привыкла к Клотильде, он устроил так, чтобы старая служанка вернулась обратно в Англию, к своим детям.
Вспомнив об этом, Барбара почувствовала себя еще более виноватой, что связала Альфреда обещанием женитьбы, которой он не добивался. Она знала, что не стоит даже пытаться заставить его изменить свой образ жизни. У нее оставался единственный выбор — освободить его от обещания жениться на ней или смириться с тем, что придется делить его с другими женщинами.
В течение многих лет пребывания в Англии Барбара убеждала себя, что она всем довольна. Но лишь сейчас она поняла, насколько это было неправдой. Душа томилась ожиданием. Только теперь, увидев Альфреда, она снова ожила и узнала, чего ей недоставало. И если сейчас она не сможет разобраться в своих чувствах, то проживет так же безрадостно всю оставшуюся жизнь.
Обладать Альфредом, хотя бы отчасти, и иметь от него детей — конечно, это стоило тоски и отчаяния, когда он будет увлекаться другими. Если она спрячет свою ревность и не начнет набрасываться на него от обиды, если сама не превратит их жизнь в ад, как делали многие женщины и тем самым окончательно отвращали своих мужей, может, Альфред полюбит ее всем сердцем? Это зависит только от нее. Но что, если этого не произойдет? Вдруг он отошлет ее в Экс, чтобы она не стояла у него на пути? Тогда, раз они не смогут жить вместе, а для нее окажется слишком трудным выносить его неверность, она всегда сможет вернуться к отцу в Англию. Нет, во что бы то ни стало надо удержать его. По крайней мере, она будет вознаграждена, ибо узнает счастье обладания любимым мужчиной. Барбара не могла удержаться, чтобы не представить его обнаженное тело, пылающее жаром желания, сладостные объятия и великое таинство слияния с тем, кого любишь. Ее не устыдили подобные плотские мечты, хотя мораль предписывала покаяние от подобных мыслей. Барбара была настолько разумной, что понимала, насколько естественны подобные отношения, ведь она не раз с восторгом наблюдала соитие животных. Брачные игры лошадей были откровенны и просты, и потому — прекрасны. Удивительно для невинной девушки, она не страшилась близости с мужчиной, ее отвращала лишь мысль о близости с нелюбимым.
Но если Альфред не любит ее? Окажется ли он настолько терпелив, чтобы ждать, когда она научится доставлять ему удовольствие, или сразу охладеет к своей неопытной в любовных делах жене?
Мысли двигались по кругу, и множество вопросов: «А что, если?..» — возникало в ее голове. Барбара нисколько не приблизилась к решению своей проблемы, когда возвратилась в свое временное пристанище. Она была бы рада хоть как-то отвлечься от терзавших ее мыслей, но принцесса Элинор Кастильская оставалась в комнате со своей маленькой дочерью, а остальные придворные дамы только раздражали Барбару своей безудержной и бессмысленной болтовней.
Она была настолько измучена бесконечными мыслями об одном и том же, о непреодолимых несчастьях, которые рисовало ее воображение, что, как только освободилась, сразу же отправилась спать. Барбара спала на женской половине, на одной из длинного ряда кроватей, и уснула прежде, чем две слезы успели выкатиться из ее глаз.
Ей привиделась какая-то чехарда из страстных объятий, усмешек и упреков, которыми они обменивались с Альфредом, непонятная ссора с отцом и другие нелепые вещи, но и они отступили перед усталостью; и обессиленный мозг погрузился в глубокий здоровый сон.
* * *
Отдых пошел Барбаре на пользу: теперь она могла справиться со своими мыслями. Когда она проснулась, то не стала ломать голову над тем, что она сказала бы Альфреду, если бы он повторил свое предложение, а вместо этого решила подумать о том, что ей следует предпринять, если он не повторит попытку сблизиться. Если он станет избегать ее, не оставить ли ей все, как есть? Или же объяснить ему, что она приняла его предложение лишь в шутку? Но спасет ли это их дружбу? Она услышала голос Клотильды и догадалась, что служанка интересуется, что предпочла бы надеть госпожа сегодня. Барбара в свою очередь спросила ее о погоде.
Что же ей надеть? Если она оденется необычно, как женщина, готовая принять любовника, а он не придет, придворные дамы сведут ее с ума, особенно после ее вчерашней грубости по поводу их болтовни. Теперь у нее нет оружия против их жестокости, которая раньше ее только забавляла. Но если она не будет выглядеть нарядно, а Альфред действительно придет, это оскорбит его.
Клотильда задала вопрос, и Барбара снова подумала, что служанка спрашивает, какую одежду приготовить. Чтобы избежать ответа, она поинтересовалась погодой. Только когда Клотильда удивленно посмотрела на нее, она поняла, что уже спрашивала об этом и даже получила ответ. В отчаянии Барбара, не зная, солнце на улице или дождь, продвинулась настолько, что сказала: «Я надену…», совершенно не имея понятия, какое слово сказать следующим. Вошел маленький паж и что-то прошептал Клотильде. Проводив ребенка глазами, пока он не выбежал из комнаты, она повернулась к Барбаре.
— Меня вызывают вниз, миледи. Могу я уйти?
Передышка была так приятна, что Барбара отпустила ее, даже не подумав, как это странно, что Клотильду куда-то вызывают. У служанки не было семьи, ее мать умерла еще до того, как она поступила к ней на службу, и она так же, как и ее госпожа, была ребенком любви. Маловероятно, что у Клотильды остались друзья во Франции, после того как она семь лет прожила с Барбарой в Англии. Однако Барбара почувствовала облегчение, ибо Клотильда больше не смотрела на нее с немым удивлением. Она подошла к сундуку с одеждой и достала оттуда тунику цвета темного золота и светло-голубое шелковое платье из особо тонкой материи. Отказавшись от драгоценностей и вышитого воротника, который она обычно носила на широком вороте платья, она почувствовала, что нашла превосходный выход.
Решение было принято как раз вовремя, так как Клотильда вернулась с совершенно бесстрастным лицом, чего Барбара даже не заметила, пока служанка не произнесла:
— Сэр Альфред ожидает внизу, чтобы сопроводить вас на мессу.
4.
У Альфреда остаток предыдущего дня прошел лучше, чем у его возлюбленной. Он провел его, беседуя с сэром Хью Бигодом и Джоном Харли о положении в Англии. На следующий день он с утра отправился в замок к Барбаре. Отослав Клотильду к госпоже с сообщением о своем прибытии, Альфред понял, что невероятно волнуется, как отнесется Барбара к его визиту; но время шло, Клотильда не возвратилась с отказом, значит, осталась помогать госпоже одеваться, то есть предложение Альфреда принято. Он почувствовал себя более уверенно, ушел с середины зала и прислонился к стене позади лестницы. Отсюда он сможет увидеть Барбару прежде, чем она его, и заговорить раньше, чем это удастся ей. Если слова, которые он намеревается сказать, еще не сложатся в его голове, то, когда появится Барбара, он онемеет. Каждый раз, когда он видел ее, он заново испытывал неизъяснимое наслаждение, поражавшее его самого. В первый раз он предположил, что это от удивления. Когда он разговаривал с ней около конюшни, то сказал себе, что испытывает удовольствие от того, что находит ее очаровательной. Теперь он осознал, что испытывал те же чувства задолго до того, как она покинула Францию, и что восхищение, которое она вызывает у него, не связано с ее внешностью. Более того, он заподозрил, что влечет его то чувство, которое неподвластно времени, месту и обстоятельствам; нечто более глубокое, чем наслаждение, более страстное, чем желание обладать, более чувственное, чем просто зов плоти; это было чувство, которое можно сохранить на всю жизнь.
Альфред настолько глубоко задумался, что не заметил, как Барбара спустилась с лестницы. Сейчас она стояла в нерешительности на нижней ступеньке, ища его. Он увидел, как она замерла в сомнении, пока ее глаза не отыскали его, сделал шаг вперед и положил руку ей на плечо, прежде чем дал о себе знать ее вспыльчивый нрав.
— Прошу, не говори ничего, — предупредил он. — То, что мы скажем друг другу, должно быть сделано в том месте, где невозможно шутить или лгать.
Барбара повернула голову; Альфред заметил, что она неестественно бледна, и ему захотелось откусить свой язык, чтобы удержаться от обещания, которым он все равно не сможет связать ее и удержать от клятвы, о которой она будет сожалеть.
Барбара немного задержалась у темного входного проема, но Альфред шел вперед, и она шагнула из серебристо-серого света раннего утра в темно-седую глубину церкви. Он, кажется, чувствовал ее присутствие, хотя даже не повернул головы взглянуть, когда она отстала на шаг; теперь же он взял ее за руку и повел от центрального нефа направо. Около стены, напротив одной из широких колонн, скрывавших их от остальных находящихся в церкви, он остановился и повернулся к ней лицом.
— Мне очень жаль, что я заставляю тебя сдержать обещание, данное в шутку, но я очень люблю тебя, Барби, и думаю, что уговорю тебя стать моей женой.
Барбара вглядывалась в его лицо.
— Пожалуйста, скажи это снова, — прошептала она и легким движением повернула его лицо к свету. Не потому, что ничего не видела; она просто не могла поверить своим ушам и хотела убедиться, что это его губы двигаются и произносят слова, а не ее воображение складывает признание, которое она давно мечтала услышать от Альфреда.
Квадратный подбородок Альфреда выступил вперед, и его губы стали тоньше.
— Очень хорошо, но на этот раз я скажу то же, только без учтивости. Я собираюсь заставить тебя сдержать обещание выйти за меня замуж. Я совсем не сожалею об этом. Я просто в восторге от того, что ты попалась в ловушку, которую сама расставила. Без сомнения, мое предложение кажется смешным тебе, чьей руки добивались те, кто гораздо богаче и могущественнее меня. Несомненно, ты была осторожнее в своих ответах тем, над кем боялась насмехаться, но я слишком желаю тебя, чтобы не поймать, когда я держал твою руку в своей.
— Ты хочешь меня? — ухватилась Барбара за самые важные для нее слова.
— Нет, ты не… — Он отчаянно махнул рукой. — Да, хочу!
Его слова повторило эхо в почти безмолвном здании; они оба вздрогнули и оглянулись вокруг. Однако в этот ранний час в церкви было совсем мало людей, священники еще не пришли, и никто не разобрал смысла этого возгласа. Разного рода обряды отправлялись в церкви, некоторые из них требовали принесения клятвы, и громкий голос не был чем-то необычным.
— Зачем бы я привел тебя в церковь и настаивал, чтобы ты вышла за меня замуж, если бы не хотел тебя? — продолжал он с напряжением, понизив голос.
— Потому что ты слишком горд, а я обвинила тебя в том, что ты хочешь сделать меня своей любовницей, — немедленно ответила Барбара.
Ее прямой, упрямый и открытый взгляд едва не заставил Альфреда смутиться. В это мгновение Альфред подумал: а не придется ли ему провести остаток жизни то очаровываясь, то доходя до белого каления.
— Сумасшедшая! — прошипел он. — Как это могло прийти в голову? Стал бы я делать тебе предложение, если бы не хотел тебя? Ты думаешь, что я настолько убогий, что не в состоянии найти желанную женщину, и ищу способ словить их на слове, чтобы вынудить сблизиться?
Барбара подавила смешок. Она чувствовала, что раздваивается: одна часть ее «я» — внешняя — понимала нелепость их разговора, а в другой — внутренней — нарастала огромная радость. Но Альфред замер от негодования, не услышав ее ответа.
— И я хочу, чтобы ты назвала вещи своими именами, — добавил он. — Есть более вежливый способ упомянуть внебрачные отношения между любовниками. Называть каждую женщину, которая имеет внебрачную связь, шлюхой тебе не к лицу. Это заставляет меня плохо думать об английском дворе, не сумевшем отучить тебя от такого грубого языка.
Барбара снова хмыкнула. На минуту она перенеслась назад, в то время, когда боль, причиненная отказом Альфреда, опустошила ее душу, лишила ее жизнь смысла, хотя она не подозревала об этом, как птица не подозревает о весе своих перьев. В те годы, когда она считалась замужней дамой, хотя так и не узнала, что это такое, Альфред получил в ее лице веселого и не по годам мудрого, хотя и вспыльчивого, друга.
И когда она заговорила, слова ее шли от жизнерадостной души и игривого ума.
— И я должна провести всю свою жизнь с человеком, которому не могу сказать правду так, как я ее вижу, и простым языком? Разве не ты только что назвал меня сумасшедшей и дурой? А я, между прочим, не вцепилась тебе в волосы от обиды…
— Правду сказать, я собирался заставить тебя… — начал Альфред, но проглотил конец фразы. Вдруг он усмехнулся: — Ты совершенно права. Жена должна быть вправе разговаривать наедине со своим мужем так, как ей нравится. Ладно, согласен, можешь использовать любые слова, если сочтешь их подходящими, но не при дворе и не при короле Людовике, или я убью тебя. Теперь со спором покончено, и не будем к нему больше возвращаться. Ты обещаешь, на этом самом месте, что выйдешь за меня замуж?
— Альфред… — Барбара покраснела и потупила глаза. Она и в самом деле была смущена.
— Ты уже дала слово, а теперь трусишь и хочешь нарушить его? — Он сжал ее руку так, что она почувствовала не только тепло его ладони, но и его силу. Это было больно, но невыносимо приятно.
Она долго молчала, затем покачала головой.
— Я не хочу брать назад свое слово. Только… — Она собиралась объяснить ему, что ответ, который она дала во дворе конюшни, шел от самого ее сердца, а смех был лишь случайностью, но Альфред не дал ей ничего сказать.
— И ты клянешься перед Богом, в его собственном Доме, что обратишься с просьбой о браке к королю Людовику и твой отец примет меня как твоего мужа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49