Другой, наоборот, начинал с выдоха. У первого перед каждым ответом слегка повышалось артериальное давление. У второго оно оставалось более или менее стабильным.
Оба во время допроса сильно потели, но то же самое делали трое невиновных. В следующий раз надо будет включить кондиционер, подумал Кен.
Во время ключевых вопросов у одного из мужчин учащался пульс. При этом он всегда задерживал дыхание.
В графике второго мужчины тоже присутствовали отклонения, но они были равномерно распределены по ключевым и контрольным вопросам. Кен был уверен, что этот человек не лжет.
Кен взял трубку и позвонил представителю фирмы.
– Лиз Бентон.
– Мисс Бентон, это Кен Паркер. Я по поводу тестов на детекторе лжи. Вчера я допросил пять ваших сотрудников.
– Я надеялась, что вы позвоните раньше.
– Прошу прощения. Мне пришлось очень тщательно изучить все диаграммы. Я считаю, что Карлос Валес говорил неправду.
На другой стороне линии повисло молчание.
– Мисс Бентон? – спросил он.
– Да, – ответила она наконец. – Значит, я не зря в нем сомневалась. Спасибо, мистер Паркер. Пришлите моей заместительнице результаты и счет, она позаботится об оплате.
Полчаса спустя – Кен уже почти закончил писать отчет для Лиз Бентон – из коридора донесся какой-то невнятный звук. Не то чтобы кто-то стучал, но…
Ну вот, опять.
Кен встал и распахнул дверь. Бах! В лицо ему ударила вспышка.
На пороге стоял управдом Дауни и делал снимок своим «Полароидом». Правда, он хотел сфотографировать не Кена, а уведомление о выселении, приклеенное к его двери.
Кен сорвал бумажку.
– Бросьте, Дауни. Разве вы не получили мои записки?
Старик вытащил из аппарата непроявленную карточку и помахал ею в воздухе:
– Записки-то я получил, а вот деньги – нет. У тебя тридцать дней, приятель.
– Тридцать дней?
– Будь моя воля, я бы выставил тебя уже завтра. Но закон есть закон. Тридцать дней.
– Я заплачу. Обещаю. У меня как раз наметились крупные заказы.
Но старик не слушал. Он развернулся и пошел по коридору, все еще помахивая снимком.
Кен вернулся в кабинет и хлопнул дверью. Господи, что за день.
Сначала машина, теперь офис. Что происходит? Может быть, судьба дает ему знак? Надо принять предложение Миф и Сабини?
Будь реалистом, сказал он себе. Это ничего не значит, кроме того, что ты испоганил собственную жизнь.
Кен попытался вспомнить, когда у него все пошло не так. После поездки на Аляску? Возможно. Правда, кроме него там работало много других парней, и вряд ли все они сейчас сидят в таком же дерьме.
Нет, решил он. Дело не в этом. Просто у него не хватало решимости работать так, как следует. Миф была права. Другие фирмы держались на плаву за счет результатов тестов, не важно, хороших или плохих.
Когда Кену не удавалось определить мошенника, клиенты часто благодарили его за честность, но больше не обращались к его услугам. А успешные операторы всегда давали четкие ответы, даже если экспертиза не показывала ничего определенного.
Но он не собирался играть в такие игры.
Кен взял трубку и быстро набрал номер. Ему ответили после первого же сигнала:
– Марго Аронсон.
Марго работала в химической лаборатории, конструировала фильтры для очистки бензина. Судя по ее голосу, у нее было «рабочее настроение», как называл его Кен. Оно проявлялось в ее интонациях не только в офисе, но и когда она просто говорила о делах.
– Привет, Марго, это я.
– Что случилось?
– Разве я сказал, что что-то случилось?
– Конечно. Это слышно по твоему голосу.
Кен поморщился, чувствуя во рту горький привкус. Он сам не верил, что решился на такой шаг.
– У меня проблемы, Марго.
– Какие?
Он вздохнул.
– Банк отобрал машину, я вот-вот потеряю офис, выплаты по кредитам просрочены на четыре месяца и… очень скоро мне будет нечем платить за квартиру.
Похоже, Марго это сообщение застало врасплох.
– Господи, я никогда не думала…
– Я и не хотел, чтобы ты была в курсе. Ни ты, ни кто-нибудь другой. Тут нечем гордиться.
– Конечно, я догадывалась, что у тебя проблемы с финансами, но…
– На полиграфе много не заработаешь, а у Бобби дела идут все хуже. Лечение требует много денег. Я даю все, что могу, иногда даже больше, чем могу. Заодно старался понемногу расплачиваться с кредиторами, но, похоже, их это больше не устраивает.
– О, Кен…
В ее голосе послышалось сочувствие. Нет, только не это. Меньше всего ему хотелось вызвать у нее жалость.
– Марго, мне нужно немного взаймы. Я сразу верну, самое большее – через две недели. Жаль, что приходится просить тебя, но у меня нет выбора.
На другом конце трубки наступила долгая пауза. Проклятие. Не надо было звонить.
– Кен, я не могу…
– Ладно, – сказал он быстро, пытаясь замять разговор. Но она хотела объяснить.
– Мы сами едва сводим концы с концами. Оба по уши в долгах. Платим за дом, за машины, по кредитам, ничего не остается.
– Я понимаю.
– Билл слишком много тратит. Он работает с утра до ночи. Конечно, он заслуживает большего, но мы живем не по средствам. Я все время твержу ему, что мне ничего не надо, но он не слушает.
Кен рассчитывал на совсем другой ответ и в то же время почувствовал странное облегчение. Он не хотел брать у нее деньги.
– Я могу дать тебе пятьдесят долларов на текущие расходы, – предложила она. – У меня с собой кредитка, только сбегаю вниз и возьму наличные в банкомате.
– Не стоит.
– Слушай, я правда хочу…
– Нет, – сказал он твердо. – Неужели ты думаешь, я стал бы тебя просить, если бы знал о ваших проблемах? Забудь.
– Прости, Кен.
– Не извиняйся. Созвонимся позже.

– Доброе утро, мисс Дэниелс.
Миф не стала оборачиваться, узнав голос Дерека Роджерса. Роджерс, считавшийся одним из лучших прокуроров в городе, из кожи вон лез, стараясь привлечь к себе ее внимание. Этот крепкий худощавый мужчина имел репутацию дамского угодника. Миф со школьных лет отличала людей такого сорта и знала, что лучшая тактика в подобных случаях – проявлять полное безразличие. Прокурор был ее оппонентом в деле Бартона Сабини.
– Доброе утро, Роджерс.
Она продолжала стремительно идти по коридору муниципального суда.
Он быстро догнал ее.
– Может, немного задержитесь?
– Простите, не могу. Работа ждет.
– Вы подумали о моем предложении?
– О каком именно? Чтобы я прошлась босиком по вашей спине? Или чтобы мы голышом отправились путешествовать на велосипедах по горам северной Джорджии?
– А, вы все помните!
– К сожалению. Но я полагаю, вы хотели побеседовать со мной о тесте на детекторе лжи?
– К сожалению.
– Дело находится на рассмотрении.
– В каком смысле?
– В том, что я об этом думаю. Сам факт, что вы согласились на этот тест, говорит о шаткости позиции обвинения.
– Думайте как хотите. Но через две недели я должен получить ответ.
– Получите.
– До встречи, уважаемый защитник.
Роджерс исчез в судебном зале.
Миф направилась дальше по коридору. Она надеялась, что сможет ответить Роджерсу гораздо раньше. Хотя она заработала свою репутацию на громких судебных процессах, это дело хотелось поскорее спустить на тормозах. Зато Роджерс, наоборот, старался поднять как можно больше шуму, хотя подобная тактика могла выйти ему боком, если бы обвинение потерпело неудачу.
Роджерс был амбициозен. Самоуверен. Напорист. Как многие мужчины, которых она знала. Как Тим.
Стоп. С Тимом давно покончено.
Миф заметила кончик конверта, торчавшего из ее портфеля. Она чуть не забыла. Ей вручили его уже по дороге в суд.
Она огляделась, чтобы проверить, нет ли кого поблизости. Все было чисто.
Миф остановилась у скамейки, разорвала конверт. Внутри лежала пачка черно-белых фотографий, еще влажных после распечатки. На всех снимках был изображен Кен Паркер.
Вот он спорит с владельцем тягача.
Вот идет к своему офису.
А вот держит в руках листок с крупным красным заголовком: «Уведомление о выселении».
К фотографиям прилагалась аудиокассета с пометкой: «Кен Паркер. Телефонные звонки 5/11 – 5/14».
В сопроводительной записке было сказано: «Пока все идет по плану».
Миф сунула документы обратно в портфель и зашагала по коридору.

Остаток дня Кен провел, пытаясь разгрести навалившиеся проблемы, но все его попытки заканчивались ничем. Банковский счет был пуст, друзья сидели на мели, а на ссуду рассчитывать не приходилось, поскольку закладывать было нечего.
Правда, в запасе все еще оставался один выход.
Кен даже не стал бы рассматривать эту возможность, если бы не существовало Бобби. Сам он не боялся банкротства: конечно, будет очень неприятно, но он как-нибудь переживет.
Однако он не мог сказать того же о своем брате.
Проклятие.
В две минуты восьмого Кен шел по Пидмонт-роуд, направляясь к западной части парка. Почему бы не прогуляться, подумал он. Заодно можно обдумать ситуацию.
Он оглядел парк. Спускались сумерки, и игровая площадка, на которой еще оставалась кучка детей, погрузилась в густую тень. За детьми присматривали няни и родители. Примерно в сотне ярдов от них на скамейке виднелись две фигуры – Миф и Сабини.
Миф окликнула Кена, как только тот появился на дорожке.
– Рада вас видеть.
Она встала, чтобы поздороваться, но Сабини остался сидеть на месте, продолжая смотреть на детскую площадку. Потом бросил на Кена усталый взгляд:
– Спасибо, что пришли.
Кен пожал ему руку. Внимание Сабини снова сосредоточилось на площадке. Он кивнул на мальчика дет десяти, который лазил по перекладинам.
– Это мой сын.
Кен взглянул на ребенка. Между ним и Сабини не было никакого сходства, и мальчику это явно пошло на пользу.
– Он здесь вместе с няней, – хмуро пояснил Сабини. – Я не видел его уже четыре месяца. Мы с женой в разводе. Она не хочет, чтобы я встречался с сыном, пока не закончится процесс. Он очень тяжело это переносит.
Кен подумал, что то же самое можно сказать о самом Сабини. Его глаза налились кровью, а лицо приобрело пепельный оттенок.
Сабини глубоко вздохнул.
– Не думайте, что эта скверная история нравится мне больше, чем вам, Кен. Но я хочу поскорей со всем покончить, а мисс Дэниелс считает, что тест на полиграфе – самый быстрый способ. Вы поможете мне обмануть машину?
Сабини снова уставился на сына. Кен вспомнил, как отец следил за ним, когда он играл в детском парке в Хьюстоне.
Сабини смотрел на своего ребенка с тем же выражением удивления и гордости.
Кен понял, что Сабини чем-то напоминает ему отца. Тот тоже никогда не жаловался, хотя с годами работа на мраморном руднике выжала из него все силы. Он ходил, вечно сгорбившись, едва передвигая ноги, но никто не услышал от него ни одной жалобы.
Кен посмотрел на Сабини. Ему хотелось, чтобы этот человек был невиновен, хотя бы потому, что любил своего сына.
Миф достала пачку банкнот.
– Берете? Момент истины. Большие деньги.
Что бы ему посоветовал Бобби? Наверное – забыть об этом.
Даже не наверное – наверняка. Но после того, как он угробил свою жизнь, делая правильные вещи, один этот маленький проступок мог уладить все его проблемы. Теперь он позаботится о Бобби, начнет все заново.
Кен почувствовал, что у него колотится сердце. Неужели он решится?
– Сколько у нас будет времени? – спросил он.
– Двенадцать дней.
– Придется постараться, но, думаю, справимся.
Миф протянула ему деньги и коричневый конверт.
– Что это? – спросил он.
– Все, что вы должны знать о деле. Вырезки из газет, материалы следствия, снимки, документы.
Дверь захлопнулась. Они заключили сделку.
Кен почувствовал тошноту. Он сунул пачку в карман брюк. Руки дрожали.
Сабини улыбнулся:
– Спасибо, Кен. Когда начнем?
– Дайте мне еще пару дней, чтобы подготовиться. В понедельник вечером вас устроит?
– Вполне.
– Приходите в мой офис часам к девяти. К этому времени все разойдутся.
– Приду, – пообещал Сабини.
– Полная конфиденциальность, не так ли? – спросила Миф.
– Разумеется. Иначе я бы за это не взялся.
Миф предложила подбросить его до дома, однако Кен отказался, предпочел трамвай. Конечно, таскаться по городу с десятью штуками в кармане было не самой лучшей идеей, но ему хотелось остаться одному и попытаться убедить себя, что он не продал душу дьяволу.
В конце концов, никто из-за него не пострадает. Если Сабини невиновен, все равно он не сможет вернуть украденные деньги. А если виновен, худшее, что ему грозит, – небольшой срок в тюрьме, после чего никто не помешает этому человеку выйти на свободу и наслаждаться наворованным добром. Результат будет тот же. «Виккерс индастриз» просто не повезло.
Отличная логика, подумал Кен. Он справлялся с этими проблемами не хуже своих подопечных.

За двадцать шесть лет существования штаб-квартира «Виккерс индастриз» разрослась в огромный одноэтажный комплекс. Вместо того, чтобы перебраться в более просторное здание, компания продолжала пристраивать помещения к старому дому, пока он не превратился в сложный лабиринт из сотен офисов и коридоров. Даже после нескольких недель работы сотрудники фирмы продолжали путаться в нем, а начальство держало специальных секретарей, чтобы указывать дорогу посетителям.
Президент компании Герберт Декер считал своим долгом ежедневно прогуливаться по коридорам, всем своим видом изображая человека, на котором лежит тяжкий груз ответственности. Он делал это даже по вечерам, когда все работники расходились по домам. Его редкая бородка не скрывала слабого, немощного подбородка, а зачесанные кверху волосы только подчеркивали растущую лысину.
Декер мечтал о том, чтобы дела в его фирме снова наладились. Сотрудники и так уже нервничали, боясь потерять работу из-за слияния с «Лайсием металз», а тут еще Бартон Сабини подлил масла в огонь.
Неблагодарная скотина. Декер сделал его финансовым директором, отвергнув более молодых и перспективных кандидатов в надежде, что Сабини останется верен своей компании. Большинство его подчиненных только и ждали возможности переметнуться в другие фирмы на лучше оплачиваемые должности. Кто мог подумать, что этот тюфяк окажется замешан в самом скандальном преступлении за всю историю корпорации?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33