– Так, на всякий случай. Вдруг у нас родятся близнецы.
Милли и Саймон брели по саду Пиннакл-холла к резным кованым воротам, выходившим на шоссе.
– По идее сегодня вечером я должна была бы заниматься совсем другими вещами,– сказала Милли, глядя в звездное небо.– Сегодня мне полагалось бы скромно поужинать в кругу семьи и упаковать чемодан для медового месяца.
– А мне полагалось бы сидеть в обществе отца, курить сигару и сомневаться в правильности своего решения.
– И как, сомневаешься? – поинтересовалась Милли.
– А ты? – в свою очередь задал вопрос Саймон.
Ничего не ответив, Милли продолжала разглядывать звезды. Они молча миновали розарий, замерзший фонтан и вышли к фруктовым деревьям.
– Вот,– Саймон вдруг остановился,– скамейка, где я сделал тебе предложение. Помнишь?
– Да.– Милли едва заметно напряглась.– Конечно, помню. Кольцо лежало у тебя в кармане, а шампанское было спрятано внутри пня.
– Я готовился несколько дней.– Обойдя вокруг пня, Саймон постучал по нему.– Хотел, чтобы все прошло безупречно.
Милли стояла, сжав кулаки. Ее ноздри бешено раздувались. Честность, сказала она себе. Надо быть честной.
– Даже слишком безупречно.
– Что? – Саймон вздернул подбородок, и Милли ощутила укол вины.
– Извини, я не хотела тебя обидеть.– Она отошла в сторону и стала вглядываться в гущу деревьев.– Все было замечательно.
– Пожалуйста, не надо фальши,– сдавленным от обиды голосом проговорил Саймон.– Скажи мне правду. Что ты на самом деле думаешь?
– Хорошо,– не сразу ответила Милли.– Если уж честно, все было прекрасно, только…– она обернулась, чтобы видеть его глаза,– чересчур тщательно спланировано. Я и моргнуть не успела, как ты надел мне на палец кольцо, тут же хлопнул пробкой от шампанского, и все – мы помолвлены.– Она умолкла и потерла лоб.– Ты даже не дал мне времени подумать.
– Понятно,– произнес Саймон после долгого молчания.– А если бы я дал тебе время подумать, что бы ты сказала?
Несколько бесконечных секунд Милли смотрела на Саймона, затем отвернулась.
– Пойдем,– проговорила она.– Очень хочется пиццы.
– Ладно,– с оттенком разочарования сказал Саймон.– Пойдем.– Сделав пару шагов, он остановился.– И ты по-прежнему уверена, что нужно идти пешком?
– Да. После пешей прогулки у меня всегда проясняется в голове.– Милли протянула Саймону руку.– Идем.

Полчаса спустя Милли остановилась посреди темной дороги.
– Саймон,– жалобно проговорила она.– Я замерзла.
– Давай пойдем поживее.
– И у меня болят ноги. Новыми туфлями я натерла мозоли.
Саймон посмотрел на Милли: она натянула рукава свитера на ладони и засунула руки под мышки; от холода у нее тряслись губы, зубы выбивали дробь.
– Голова прояснилась? – поинтересовался он.
– Нет,– хлюпнула носом Милли.– Все, о чем я могу сейчас думать,– это хорошая горячая ванна.
– Что ж, идти осталось недолго,– бодро сказал Саймон.
Милли вгляделась в черноту – вдоль дороги не горел ни один фонарь.
– Я больше не могу идти. Здесь есть такси?
– Вероятно, нет. Возьми-ка мою куртку. Милли немедленно надела ее, с наслаждением ощутив тепло подкладки.
– А ты не замерзнешь? – на всякий случай спросила она.
– Не волнуйся. Ну что, пойдем?
– Пойдем.
Милли с трудом заковыляла дальше. Саймон остановился.
– Это все, на что ты способна?
– Я стерла ноги до крови,– простонала Милли.
Саймон опустил взгляд.
– Новые туфли?
– Да. Очень дешевые. Ненавижу их.
Она сделала еще один шаг и поморщилась от боли.
– Иди сюда,– вздохнул Саймон.– Ставь ноги мне на ботинки. Я буду идти вместо тебя.
– Правда?
– Ну, давай. Спрячь свои туфли в карман.
Саймон крепко обхватил Милли за талию и неуклюже зашагал вместе с ней в темноту.
– Мне нравится такой способ передвижения,– через некоторое время сообщила Милли.
– Мне тоже,– пропыхтел Саймон.
– А ты быстро идешь.
– Угу. Я всегда так хожу, когда проголодаюсь.
– Извини,– негромко сказала Милли.– Идея-то была неплохая, верно?
Саймон не отвечал. Милли развернулась, и он чуть не упал, потеряв равновесие.
– Верно, Саймон?
В вечернем морозном воздухе его смех прозвучал хрипло.
– Да, Милли,– наконец выдавил он, задыхаясь от смеха.– Идея – что надо, одна из лучших, что приходили тебе в голову.

Когда в конце концов Милли и Саймон добрались до пиццерии, от холода и усталости у обоих почти отнялся язык. Теплый воздух, пропитанный ароматом чеснока, пьянящей волной ударил в лицо, едва они открыли дверь. Заведение было заполнено до отказа, в зале стоял гул разговоров, играла музыка; темная, холодная дорога вдруг оказалась за тысячу миль отсюда.
– Столик на двоих, пожалуйста,– обратился к официантке Саймон, ставя Милли на пол.– И две двойные порции бренди.
Милли улыбнулась, растирая покрасневшие щеки.
– Знаешь, мне уже легче.– Она сделала несколько пробных шагов по мраморному полу.– Пожалуй, я смогу дойти до столика.
– Отлично.
Саймон расправил спину.
Официантка в красном платье проводила их в кабинку и тут же вернулась, неся на подносе бренди.
Милли подняла бокал.
– Даже не знаю, какой тост предложить. Давай выпьем за… несостоявшуюся свадьбу?
– Лучше давай за нас.– Взгляд Саймона вдруг посерьезнел.– Выпьем за нас. Милли…
– Что?
Сердце Милли вдруг заколотилось. От волнения она принялась рвать на клочки бумажную салфетку.
– Я этого не планировал заранее,– начал Саймон.– Бог свидетель, не планировал, но я больше не могу ждать.
Он положил меню на стол и опустился на одно колено рядом с отгороженной частью кабинки. По залу пронесся возбужденный шум: посетители начали оглядываться и подталкивать друг друга локтями.
– Милли, я снова прошу тебя. Пожалуйста, будь моей женой! И я надеюсь – вопреки всему,– что ты скажешь «да». Ты выйдешь за меня?
Милли долго молчала. На ее щеках алели розовые пятна, салфетка превратилась в бумажное крошево.
– Саймон, я пока не решила,– сказала она.– Я… мне надо подумать.
Когда они покончили с едой, Милли кашлянула и бросила нервный взгляд на Саймона.
– Ну, как тебе пицца?
– Понравилась. А тебе?
– Мне тоже.
Их глаза на миг встретились.
– Ты уже…
– Да,– сказала Милли, кусая губы,– я приняла решение.
Она с мягкой улыбкой посмотрела на Саймона: он так и не встал с колена и ел, расставив посуду на полу рядом со столиком, словно на пикнике.
– Теперь ты встанешь?
– Зачем? – Саймон отхлебнул вина из своего бокала.– Мне и здесь довольно удобно.
– Не сомневаюсь.– У Милли задрожали губы.– Тебе там удобно. Я просто подумала… вдруг тебе захочется меня поцеловать.
– А что, можно? – робко спросил Саймон после напряженного молчания.
Он медленно отставил в сторону бокал и поднял глаза. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, не обращая внимания на официантов, которые возбужденно перемигивались и уже отправили кого-то на кухню, чтобы созвать остальных. В этот момент для Милли и Саймона мир не существовал.
– Мне правда можно тебя поцеловать?
– Да,– сказала Милли, стараясь скрыть волнение в голосе.– Можно.
Она стряхнула клочки салфетки, опустилась на мраморный пол перед Саймоном и обвила руками его шею. Когда их губы слились в поцелуе, все посетители пиццерии негромко зааплодировали. Слезы потекли по щекам Милли на шею и губы Саймона, сделав поцелуй соленым. Она закрыла глаза и прижалась к его широкой груди, вдыхая запах его кожи.
Внезапно Милли охватила такая слабость, что она не могла пошевелиться. Казалось, из нее ушла вся энергия, все эмоции, силы оставили ее навсегда.
– Один вопрос,– шепнул Саймон ей на ухо.– Кто сообщит новость твоей матери?

Глава 18

В девять часов утра следующего дня воздух был прозрачен и свеж. Когда миниатюрное авто Милли подъехало к дому номер один по Бертрам-стрит, почтальон как раз собирался опустить в ящик пачку писем.
– Доброе утро,– поздоровался он.– Ну, как дела у невесты?
– Спасибо, хорошо.
Милли изобразила улыбку и забрала у него письма.
Она пошарила рукой в кармане в поисках ключа, сердце забилось одновременно в страхе и предвкушении радости. Сотни вступительных фраз вертелись у нее в голове. Несколько секунд Милли разглядывала блестящую на солнце парадную дверь, затем вставила ключ в замочную скважину.
– Мама? – громко позвала она, входя в дом.– Мамочка?
Милли положила письма на полку в прихожей и сняла пальто, стараясь держать себя в руках, но внезапно волнение переполнило ее, точно рвущиеся наружу пузырьки газировки, и она не смогла сдержать широкой, во весь рот, улыбки.
– Мама, угадай, что скажу!
Милли уверенно распахнула дверь в кухню и чуть не споткнулась от удивления. Отец и мать уютно сидели за столом, в пижамах, как будто на отдыхе.
– Ох,– смутилась она, сама не зная, чем ее так поразила эта сцена.
– Милли! – воскликнула миссис Хэвилл, опустив газету.– Ты в порядке?
– Мы решили, что ты осталась ночевать в Пиннакл-холле,– сказал Джеймс.
– Ты завтракала? – засуетилась Оливия.– Я сварю тебе кофе. Хочешь тостов?
– Да,– ответила Милли,– то есть нет. Послушайте, пожалуйста.– Милли взъерошила волосы и улыбнулась.– У меня для вас хорошие новости. Мы с Саймоном собираемся пожениться.
– Солнышко! – обрадовалась Оливия.– Это замечательно!
– Значит, вы помирились,– сделал вывод Джеймс.– Очень рад слышать. Саймон – отличный парень.
– Я знаю. Я люблю его, а он меня. У нас опять все хорошо.
– Это просто чудесно! – Оливия глотнула кофе.– Когда вы планируете устроить свадьбу?
– Через два часа,– светясь счастьем, сообщила Милли.
– Что? – От изумления Оливия выронила чашку, и та со звоном упала на стол.– Милли, ты серьезно? Сегодня утром?
– Да, именно сегодня утром. Почему бы и нет?
– Почему нет? – В голосе Оливии послышались нотки паники.– Потому что мы все отменили! Прости, родная, но к свадьбе ничего не готово.
– Мамочка, у нас есть все, что нужно для свадьбы. Жених и невеста; тот, кто поведет невесту к алтарю,– Милли лукаво взглянула на отца,– и тот, кто наденет красивую шляпку и всплакнет. У нас даже свадебный торт есть. По-моему, достаточно.
– Но каноник Литтон…
– Мы предупредили его вчера вечером. В общем, все устроено, так что вперед! – Милли махнула родителям.– Одевайтесь, и поскорее.
– Подожди! – крикнула Оливия вслед дочери, которая уже скрылась за дверью.– А как же Саймон? У него ведь нет шафера!
Дверь на кухню опять открылась, и в проеме появилась голова Милли:
– Есть! Он нашел отличного шафера.

– Все очень просто,– объяснял Саймон, прихлебывая кофе.– Вот кольца. Когда священник попросит, ты просто подашь их ему, и все.
Ясно,– тяжело вздохнул Гарри. Взяв у Саймона два золотых колечка, он некоторое время разглядывал их, точно стараясь запечатлеть в памяти.– Священник попросит подать кольца, и я их подам… Держать их на ладони или надеть на палец?
– Понятия не имею. Какая разница?
– Не знаю. О боже, это ты должен мне сказать!
– Пап, ты что, волнуешься?
– Разумеется, нет, черт возьми!.. Иди, иди. Начисти как следует туфли.
– До встречи,– бросил Саймон, выходя из кухни, и улыбнулся отцу.
– Все-таки волнуешься? – спросила Изабел, сидевшая на подоконнике.
– Нет,– промолвил Гарри.– Разве только самую малость.– Он резко отодвинул стул и подошел к окну.– Какая нелепость – выбрать меня шафером!
– Неправда, ты очень подходишь на роль шафера, и Саймон сам так захотел.
– Ты хочешь сказать, ему просто некого было позвать, поэтому он попросил своего старика-отца.
– Я совсем не это хочу сказать,– терпеливо произнесла Изабел.– Он запросто мог позвонить какому-нибудь приятелю с работы, а выбрал тебя. Ты для него лучший. И для меня.– Она протянула руку, и Гарри сжал ее ладонь. Бросив взгляд на часы, Изабел скорчила гримасу.– Мне пора, а то мама сойдет с ума.
– Увидимся на свадьбе,– кивнул Гарри.
– Пока.– У двери Изабел обернулась.– Ты, конечно, знаешь, в чем главная прелесть роли шафера?
– Ив чем же?
– Нужно переспать с подружкой невесты.
– Правда? – оживился Гарри.
– Так полагается по всем правилам. Спроси у викария, он подтвердит.

Войдя в коридор, Изабел увидела, как по лестнице спускается Руперт. Не зная, что за ним наблюдают, он не скрывал своих эмоций. На его лице была написана такая откровенная мука, такая беспредельная боль, что Изабел невольно вздрогнула. Несколько секунд она стояла, не издавая ни звука, затем ее охватило неприятное ощущение, как будто она подглядывает в замочную скважину. Девушка заставила себя шаркнуть ногой и, прежде чем двинуться дальше, немного подождала, чтобы Руперт успел взять себя в руки.
– Здравствуйте,– произнесла она.– Мы беспокоились о вашем самочувствии. Вы хорошо спали?
– Да, спасибо,– кивнул Руперт.– Гарри любезно приютил меня на ночь.
– Что вы, какие мелочи. Наоборот, это с вашей стороны было весьма любезно проделать такой длинный путь, чтобы сообщить Милли о…– Изабел смущенно умолкла.– Вы уже знаете, что свадьба все-таки состоится?
– Нет.– Руперт вымученно улыбнулся.– Это действительно прекрасная новость. Просто великолепная.
Изабел смотрела на него с состраданием, искренне желая хоть чем-нибудь ему помочь.
– Я не сомневаюсь, что Милли будет рада видеть вас на свадьбе,– сказала она.– На этот раз, конечно, никакой пышности. Только нас шестеро, и все.
– Спасибо, вы очень добры,– помолчав, проговорил Руперт.– Огромное спасибо. Но, если вы не возражаете, я лучше… отправлюсь домой.
– Разумеется, поступайте, как вам надо.– Она огляделась по сторонам.– Я попрошу кого-нибудь отвезти вас на вокзал. Поезда на Лондон отходят каждый час.
– Я еду не в Лондон.– Лицо Руперта прояснилось, приобрело почти безмятежное выражение.– Я еду домой. В Корнуолл.

К половине одиннадцатого Оливия уже полностью оделась и сделала макияж. Взглянув на свое отражение в зеркале, она удовлетворенно улыбнулась. Ярко-розовый костюм сидел безупречно, широкополая шляпа в тон придавала лицу здоровый цвет, светлые волосы мягко блестели в лучах зимнего солнца. Пригладив ворс на черном бархатном воротнике жакета, она взяла сумочку, не без удовольствия оглядев самодельные бантики из розового шелка, украшавшие ее лакированные туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34