Главное, что она молчала об этом целых десять лет. Никто ничего не знал. Никому и не надо знать.
– Так, понятно.
Крестная прикурила новую сигарету и глубоко затянулась.
– Как бы ты поступила на месте этой девушки? – задала вопрос Милли.
Эсме выпустила облако дыма.
– Насколько велик риск, что третье лицо выдаст ее?
– Не знаю. Полагаю, сейчас риск небольшой.
– Тогда я бы ничего не рассказывала. По крайней мере, пока. И постаралась бы заставить третье лицо молчать.– Эсме пожала плечами.– Возможно, все уляжется само собой.
– Ты так думаешь? Ты вправду так думаешь?
Крестная улыбнулась.
– Дорогая моя, сколько раз бывало так, что ты всю ночь проводила без сна, ворочаясь в постели и переживая, а с приходом утра понимала, что твои страхи напрасны? Сколько раз ты спешила извиниться за какую-то оплошность, а потом выяснялось, что окружающие не заметили в твоем поведении ничего дурного? – Эсме глубоко затянулась.– В девяти случаях из десяти лучше держать рот на замке.– Она сделала паузу.– Гипотетически рассуждая, конечно.
– Конечно.
В гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь треском дров и шипением искр в камине.
За окном опять повалил снег – крупными, бесформенными хлопьями.
– Выпей еще глинтвейна,– предложила Эсме,– пока горячий. И угощайся печеньем.
– Спасибо,– пробормотала Милли. Она взяла с тарелки кругляшок печенья с мандариновой помадкой и принялась задумчиво его крутить.– То есть ты не считаешь, что мне… что этой девушке надо все честно рассказать своему парню?
– Зачем?
– Затем, что она… собирается за него замуж!
– Сама по себе идея неплохая,– улыбнулась Эсме.– Но женщина никогда не должна быть полностью откровенна с мужчиной. Да это и невозможно.
Милли удивленно посмотрела на крестную.
– Что значит «невозможно»?
– Разумеется, попытка не пытка,– сказала Эсме,– однако, как правило, мужчины и женщины говорят на разных языках. Они по-разному… чувствуют. Окажись мужчина и женщина в одной и той же ситуации, воспримут они ее совершенно по-разному.
– И что?
– Они чужие друг другу. Истина в том, что нельзя быть до конца откровенным с человеком, которого ты не понимаешь всецело.
Милли задумалась.
– Люди, много лет прожившие в счастливом браке, понимают друг друга.
Скорее, с грехом пополам приспосабливаются друг к другу. При помощи жестов, доброжелательного настроя и привычных фраз, выученных за годы совместной жизни. Но понимания между ними нет, им не дано постичь всю глубину души партнера. Общего языка не изобретено.– Эсме сделала очередную затяжку.– И переводчиков здесь тоже нет. А если есть, то единицы. Милли в изумлении уставилась на крестную мать.
– Ты хочешь сказать, такого понятия, как счастливый брак, не существует?
– Я хочу сказать, что не существует такого понятия, как честный брак,– заключила Эсме.– Счастье – это из другой категории.
– Наверное, ты права,– нерешительно проговорила Милли и бросила взгляд на часы.– Мне пора.
– Уже?
– Коллеги Саймона должны вручить нам свадебный подарок.
– Ясно.– Эсме затушила окурок о донышко перламутровой пепельницы.– Надеюсь, я хоть немного помогла тебе в решении твоей маленькой проблемы?
– Если честно, нет,– напрямик ответила Милли.– По-моему, я еще больше запуталась.
Эсме добродушно улыбнулась.
– Прости, солнышко.– Она обвела взором лицо Милли.– И как же поступит эта… гипотетическая девушка?
– Не знаю,– сказала Милли после долгого молчания.– На самом деле не знаю.
В тот день после обеда Джеймс Хэвилл покинул офис и направился на Бертрам-стрит. Он отпер дверь ключом и вошел в дом, погруженный в полуденную тишину, порой нарушаемую лишь редким скрипом. Джеймс постоял в коридоре, прислушиваясь, но все безмолвствовало – как он и надеялся, дом был пуст. В этот час постояльцы осматривали достопримечательности, Милли еще не вернулась с работы, домработница уже ушла. Дома должна быть только Оливия.
Джеймс поднялся по лестнице, стараясь ступать как можно тише. На втором этаже его сердце заколотилось от волнения. Он планировал этот разговор все утро; сидел на совещаниях и думал только о том, что скажет жене. И как.
Дверь в ее спальню была закрыта. Несколько секунд Джеймс рассматривал маленькую фарфоровую табличку с надписью: «Посторонним вход запрещен», затем постучал.
– Да? – послышался встревоженный голос.
– Это всего лишь я,– успокоил Оливию Джеймс и распахнул дверь.
Работал электрокамин, и в комнате было тепло, даже жарко. Оливия сидела перед телевизором в кресле с поблекшей ситцевой обивкой. Ее ноги покоились на скамеечке, которую она сама обшила декоративной тканью. Рядом на столике стояла чашка с чаем. В руках у Оливии был ворох бледно-розового шелка.
– Привет,– поздоровался Джеймс и бросил взгляд на экран, где в старом черно-белом фильме Бетт Дэвис Дэвис Бетт (наст, имя Рут Элизабет) (1908-1989) – известная американская актриса.

ледяным тоном отвечала мужчине с квадратной челюстью.– Извини, не хотел тебе помешать.
– Ничего.– Взяв телевизионный пульт, жена уменьшила громкость, так что голос Бетт Дэвис превратился в едва слышное бормотание.– Как, по-твоему?
– Ты о чем? – растерялся Джеймс.
– Платье Изабел! – Оливия подняла руки, демонстрируя шелковую ткань.– Мне показалось, оно смотрится простовато, поэтому я решила украсить его розочками.
– Мило,– произнес Джеймс, не отводя глаз от экрана. Он не мог разобрать, что именно говорит Бетт Дэвис. Вот она расстегнула перчатки… неужели собирается вызвать собеседника на дуэль? Джеймс оторвался от телевизора.– Я хотел с тобой поговорить.
– А я – с тобой.– Оливия взяла со столика красный блокнот и пробежалась глазами по строчкам.– Во-первых, ты уточнил в городском совете маршрут от дома до церкви?
– Я и сам знаю маршрут.
Оливия раздраженно вздохнула.
– Ну разумеется, знаешь. А вдруг именно в субботу муниципалитет решит перекопать улицу по пути к церкви или там соберутся какие-нибудь пикетчики? Это тебе известно? Нет! Поэтому надо позвонить в городской совет. Разве нельзя запомнить? – Оливия открыла тетрадку и начала писать.– Ладно, не волнуйся. Я займусь этим сама.
Джеймс покрутил головой, ища, куда бы присесть, но стульев в комнате не было. Помешкав, он сел на краешек кровати. Пуховое одеяло Оливии, мягкое и слегка пахнущее ее духами, было расстелено без единой складочки, поверх него лежали отделанные кружевами подушки. Постель выглядела аккуратной и холодной, точно Оливия никогда в ней не спала. Впрочем, Джеймс не видел изнанки ее одеяла уже шесть лет.
– Во-вторых, подарки для гостей,– продолжала миссис Хэвилл.
– Для гостей?!
– Да,– нетерпеливо проговорила Оливия.– Подарки для гостей. В наши дни принято делать гостям подарки.
– Я думал, наоборот.
– И так, и эдак. Гости дарят подарки Милли и Саймону, а мы – гостям.
– А кто подарит подарки нам?
Оливия закатила глаза.
– От тебя никакого толку, Джеймс! Мы с Милли уже все подготовили. Гости получат по бокалу для шампанского.
– Вот и хорошо.– Джеймс глубоко вздохнул.– Оливия…
– А может, подобрать что-нибудь более оригинальное? Например, цветущий розовый куст?
Погляди,– она указала на пол, где лежал раскрытый журнал.– Красиво, правда?
– Цветущий розовый куст каждому гостю? Это же целый лес, черт возьми!
– Карликовый розовый куст,– раздраженно объяснила Оливия.– Размером с ридикюль.
– Оливия, неужели тебе больше нечем заняться, кроме как в последний момент заказывать розовые кусты размером с ридикюль?
– Да, наверное, ты прав,– с сожалением произнесла Оливия и вычеркнула один пункт из списка в красном блокноте.– Так, что у нас еще…
– Оливия, послушай меня, пожалуйста.– Джеймс откашлялся.– Я хотел поговорить…– Он умолк, затем продолжил: – О том, что будет потом. После свадьбы.
– Ради всего святого! Давай переживем свадьбу, а тогда уж будем говорить про «потом». Мало мне других забот!
– Просто выслушай меня.– Джеймс Хэвилл закрыл глаза и сделал глубокий вдох.– Мы с тобой оба понимаем, что после ухода Милли все пойдет иначе. Когда в доме останемся только я и ты…
– Гонорар хористам,– мурлыкала Оливия, загибая пальцы,– бутоньерки…
– Нет смысла притворяться, что у нас все по-прежнему.
– Подставка для торта…
– Мы давно отдаляемся друг от друга. У меня своя жизнь, у тебя своя…
– Речь! – победно воскликнула Оливия.– Ты сочинил речь?
– Да,– промолвил Джеймс, в упор глядя на жену.– Только меня никто не слушает.
– Напиши ее в двух экземплярах. Один на всякий случай будет у меня.
Оливия лучезарно улыбнулась.
– Послушай…
– То же самое посоветую Саймону. Постой-ка, я помечу.
Джеймс перевел взгляд на экран телевизора. Бетт Дэвис упала в объятия типа с квадратной челюстью, на ее ресницах сверкали слезы.
– Готово,– подытожила Оливия, глянула на часы и встала.– А сейчас мне пора бежать. Я должна заскочить к регенту. Ты хотел что-то обсудить?
– Я…
– Знаешь, я опаздываю. Извини.– Оливия махнула рукой, знаком показывая мужу встать, и аккуратно разложила на кровати шелковую ткань.– Пока!
– Да. Пока.
Она закрыла за ним дверь, и перед глазами Джеймса опять оказалась табличка «Посторонним вход воспрещен».
– Я хотел сказать,– произнес он, обращаясь к двери,– что после свадьбы я уеду из этого дома. Я начну новую жизнь. Понимаешь?
Ему никто не ответил. Пожав плечами, Джеймс развернулся и пошел прочь.

Глава 5

В приемной офиса Саймона Милли встретили радостными возгласами.
– Пришла! – воскликнула Перл, секретарша средних лет.– Милли пришла! – Она расплылась в улыбке.– Как ты, дорогая? Наверное, сильно волнуешься перед субботой?
– Волноваться совершенно незачем! – убедительно произнесла другая секретарша, в светло-голубом кардигане и с тенями в тон.– Главное – наслаждаться этим днем, и он пролетит – даже моргнуть не успеешь!
– Для тебя все будет как в тумане,– со знанием дела высказалась Перл.– Главное, почаще отвлекайся и говори себе: сегодня я выхожу замуж. Тогда будешь наслаждаться всем, что происходит.– Она снова улыбнулась.– Я звякну Саймону, предупрежу, что ты здесь, а потом провожу тебя наверх.
– Не беспокойтесь, я знаю дорогу.
– Мне не трудно,– просияла Перл, набрав несколько цифр.– Маргарет, попробуй дозвониться до Саймона, ладно? Скажи, что я веду Милли.
Под всеобщие пожелания счастья Милли в компании Перл прошла из приемной к лифтам.
– Мы придем поглядеть на вас в субботу,– сообщила Перл в лифте.– Постоим возле церкви. Ты не против, дорогая?
– Нет-нет, что вы,– смутилась Милли.– То есть вы просто будете стоять и смотреть?
– Берил обещала принести складные стулья,– радостно сообщила Перл.– И кофе возьмем, конечно. Очень хочется увидеть, как подъезжают важные шишки. У тебя ведь почти королевская свадьба!
Милли зарделась.
– Ну, не знаю, как насчет…
Или как та шикарная свадьба в сериале – позавчера, в «Истэндцах»! «Истэндцы» – популярный сериал на британском телевидении об обитателях лондонского района Ист-Энд, впервые вышел на экран в 1985 году.

Видела?
– О да! – с воодушевлением подхватила Милли.– Так романтично, верно?
– Эти две очаровательные малютки, подружки невесты…– Перл с нежностью вздохнула.– Что за прелесть!
– Да, там все было здорово,– согласилась Милли.– Правда,– быстро прибавила она, видя, что лифт уже подъезжает к нужному этажу,– я никого из персонажей не знаю. Я вообще-то не смотрю «Истэндцев». Предпочитаю документальные фильмы.
В самом деле, милочка? А я жить не могу без мыльных опер,– мечтательно проговорила Перл.– Твой Саймон постоянно поддразнивает меня по поводу сериалов – заставляет пересказывать все сюжеты.– Секретарша улыбнулась.– Знаешь, он чудесный мальчик, такой простой. Никогда не подумаешь, что он – тот, кто он есть. Ты понимаешь, о чем я?
Раздался мелодичный звон. Лифт остановился.
– Приехали,– сказала Перл и оглядела устланный ковром коридор.– Ну куда же он подевался?
– Я здесь.– Саймон неожиданно вынырнул из-за угла и протянул Перл бутылку вина и пластиковые стаканчики.– Пожалуйста, отнеси это вниз и угости всех в приемной.
– Как мило,– обрадовалась Перл.– Не забудь спуститься и похвастаться своим подарком.– Она взяла Милли за руку и энергично потрясла ее.– Моя дорогая, желаю всего самого наилучшего. Ты заслуживаешь счастья и только счастья.
– Спасибо,– поблагодарила Милли, у которой к глазам подступили слезы.– Вы так добры.
Двери лифта закрылись. Саймон широко улыбнулся Милли.
– Ну, пойдем. Нас уже заждались.
– Не пугай меня, я и так вся на нервах.
– На нервах? – рассмеялся Саймон.– Глупенькая, у тебя нет причин нервничать.
– Я знаю,– кивнула Милли.– Я просто… чуть-чуть волнуюсь.
– Предсвадебная трясучка?
– Ага,– улыбнулась Милли.– Она самая.
Сотрудники отдела смущенно толпились в кабинете, который Саймон делил еще с четырьмя рекламными агентами. Когда появились Милли с Саймоном, шампанское уже разливали по кругу в пластиковые стаканы, а дама в красном жакете спешила закончить со сбором пожеланий, которые записывались в огромную открытку.
Проходя, Милли услыхала, как молоденькая девушка жалобно спрашивала женщину в красном жакете:
– Что мне написать? Не могу придумать ничего остроумного.
– Просто распишись,– отрезала та.– И поскорее, пожалуйста.
Милли взяла пластиковый стаканчик и надела на лицо улыбку. Девушка чувствовала себя неуютно – на нее глазело столько незнакомых людей. Она пригубила шампанское и взяла печенье с тарелки, которую ей предложил кто-то из приветливых коллег Саймона.
– Ага! – Звучный низкий голос перекрыл общий гвалт. Милли обернулась. К ней подошел усатый мужчина с редеющей шевелюрой, одетый в коричневый костюм.– Вы, стало быть, невеста Саймона,– прогудел он и пожал ей руку.– Марк Тейлор, шеф-редактор. Очень рад познакомиться.
– Здравствуйте,– вежливо ответила Милли.
– Где его носит? Надо бы наконец управиться с этим мероприятием. Саймон! Иди сюда!
– Уже познакомились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34