Каждый день ты решаешь чертову тысячу вопросов. Сколько набирается за неделю, семь тысяч? Оливия, ты готовишь экспедицию на Луну?
– Ты просто не хочешь меня понимать,– с горечью констатировала миссис Хэвилл.
– Вся семья точно с ума посходила! А для тебя, Милли, будет очень даже хорошо на какое-то время спуститься с небес на землю.
– О чем ты, папа? Я и так на земле.
– Милли, ты витаешь в облаках. Ты очертя голову бросилась в этот брак, не подумав о последствиях, отказавшись от других вариантов. Я знаю, Саймон очень привлекательный молодой человек. И что его отец невероятно богат, я тоже знаю…
– Это здесь вовсе ни при чем! – Лицо Милли залила мертвенная бледность.– Я люблю Саймона! И хочу выйти за него замуж, потому что люблю.
– Тебе так кажется,– возразил Джеймс.– Но, возможно, именно сейчас у тебя появился неплохой шанс взять передышку. Посмотреть для разнообразия, способна ли ты на что-то сама. Как, например, Изабел.
– Как Изабел,– эхом отозвалась Милли.– Ты всегда хотел, чтобы я была второй Изабел. Идеальной, черт возьми, безупречной Изабел!
– Я сказал совсем другое,– рассердился Джеймс.
– Вы хотите, чтобы я подражала Изабел, поступала так, как она?
– Может быть, в чем-то.
– Папа…– вставила Изабел.
Кровь бросилась Милли в голову.
– Что ж, отлично! – не помня себя от ярости, закричала она.– Я буду как Изабел! Я не стану выходить замуж, лучше просто забеременею!
Воцарившуюся тишину можно было разрезать ножом.
– Изабел беременна? – выдохнула ошеломленная миссис Хэвилл.
– Ну спасибо, сестренка,– коротко бросила Изабел и направилась к входной двери.
– Изабел…– окликнула ее Милли, но та, не оглядываясь, хлопнула дверью и ушла.
– Беременна…– повторила Оливия, хватаясь за спинку стула и тяжело опускаясь на него.
– Я не хотела этого говорить,– пробормотала Милли, потрясенная своими словами.– Давай забудем, а?
– Ты замужем,– прошептала Оливия,– а Изабел, значит, беременна…
– Это ее дело,– сказала Милли, уставясь в пол.– Это касается только ее, я не имела права ничего говорить.
В дверь позвонили.
– Изабел вернулась! – обрадовался Джеймс. Он открыл дверь и отступил на шаг назад.– А, это ты, Саймон. Входи.

Изабел брела по тротуару, не останавливаясь, не оглядываясь, не зная, куда идет. Сердце гулко стучало в груди, лицо выражало упрямую решительность. Снег под ногами расползался в кашу, капли мелкого холодного дождя падали на волосы и затекали за шиворот, но с каждым шагом Изабел чувствовала себя лучше, ведь с каждым шагом она все больше удалялась от тех, кто ее знал, от шокированных лиц своих близких.
В крови еще кипел гнев. Она чувствовала, что ее предали, представили все не так, как есть на самом деле. Изабел слишком сильно злилась на Милли, чтобы разговаривать с ней, и так же сильно жалела, чтобы в чем-то винить. Более безобразной семейной сцены Изабел видеть не доводилось. А Милли… Милли стояла перед родителями такая беспомощная… Неудивительно, что она тут же использовала единственно возможный отвлекающий маневр. Ее можно было понять. Однако легче от этого Изабел не становилось.
Она закрыла глаза, остро ощущая свою уязвимость и беззащитность. Она не готова к таким испытаниям. Когда она вернется, разговора с родителями избежать не удастся. Они, по всей видимости, ожидают, что дочь ответит на все их вопросы, заверит, что все хорошо, и поможет «переварить» неожиданную новость. Однако Изабел едва успела «переварить» ее сама. В голове шевелилась некая смутная идея, неприятная и бесформенная, пока не готовая предстать перед внешним миром. Приливы энергии и оптимизма сменялись плаксивостью, а тошнота лишь ухудшала состояние. Милли обязательно спросит ее, что она чувствует, как это – носить ребенка. Однако Изабел не желала отвечать на этот вопрос. Она вообще не хотела думать о себе как о женщине с младенцем во чреве.
На углу она остановилась и осторожно положила руку на живот. Размышляя о том, что там, внутри ее, она почему-то представляла себе небольшого моллюска или улитку – нечто свернувшееся клубочком, без каких-либо человеческих признаков; нечто неопределенное, чья жизнь еще не началась и – если она так решит – никогда не начнется. Изабел захлестнуло волной безысходности пополам с дурнотой. Вся семья помешана на том, выйдет Милли замуж или нет, тогда как она, Изабел, в полном одиночестве пытается решить, дать ли жизнь новому существу или оборвать ее…
Эта мысль приковала девушку к месту. Она изнемогала под тяжестью свалившейся ответственности, и на какую-то долю секунды ей показалось, что сейчас она не выдержит и, рыдая, рухнет прямо на тротуар. Однако вместо этого Изабел слегка тряхнула головой, поглубже засунула руки в карманы и, крепко стиснув зубы, двинулась дальше.

Саймон и Милли сидели в креслах друг против друга, словно в телевизионной студии.
– Ну,– наконец проговорил он.– Из-за чего шум?
Милли дрожащими пальцами заправила за ухо выбившуюся прядь волос; открыла рот, собираясь что-то произнести, и опять закрыла его.
– Эй, я начинаю нервничать,– попробовал подтолкнуть ее к разговору Саймон.– Давай, родная. Надеюсь, жизни это не угрожает?
– Нет.
– Тогда и бояться нечего,– широко улыбнулся он.
Ощутив внезапное облегчение, Милли улыбнулась в ответ.
– Тебе это не понравится,– предупредила она.
– Я наберусь храбрости и все выдержу. Выкладывай, что там у тебя.
– Ладно.– Милли набрала в грудь побольше воздуха.– Дело в том, что мы не сможем пожениться в субботу. Свадьбу придется отложить.
– Отложить? – медленно переспросил Саймон.– Допустим. Но почему?
– Я кое о чем тебе не сказала,– продолжила Милли, сцепив пальцы.– Когда мне было восемнадцать, я совершила одну очень большую глупость. Я вышла замуж. Брак был фиктивным и ничего для меня не значил, но оформить развод я не успела. В общем, получается, что… я замужем.
Она внимательно посмотрела на Саймона. На его лице читалось замешательство, однако никак не гнев, и у Милли вспыхнула надежда, что все обойдется. После истерических припадков матери ей было отрадно видеть, что Саймон воспринял новость спокойно – не впал в бешенство, не стал на нее кричать. В общем, это и естественно, ведь брак Милли не означал какой-либо связи и был всего лишь технической условностью.
– Мне нужно только дождаться безусловного решения суда, а потом мы поженимся,– подытожила Милли и закусила губу.– Саймон, я очень, очень сожалею.
Саймон долго молчал.
– Я не понял. Это что, шутка?
– Нет,– покачала головой Милли.– Если бы! Я замужем, Саймон.
На его лице медленно проступало недоверие.
– Так ты не шутишь.
– Нет.
– Ты действительно замужем.
– Да. Но не по-настоящему,– начала оправдываться Милли. Она уставилась в пол и старалась, чтобы ее голос не дрожал.– Он был гомосексуалистом, так что наш брак – фикция. Я просто помогла ему остаться в стране. Честное слово, это значило даже меньше, чем ничего! Ты понимаешь меня, Саймон? Понимаешь, да?
Она подняла глаза и по его лицу осознала с тяжелым толчком в сердце, что это не так.
– Я совершила ошибку. Огромную ошибку, теперь я это знаю. Мне ни за что не следовало соглашаться. Но я была слишком молода и глупа, а он был мне другом, или, по крайней мере, я так считала. Он нуждался в моей помощи, вот и все!
– Вот и все,– отстраненно повторил Саймон.– И что, этот парень заплатил тебе?
– Нет, я просто сделала ему одолжение.
– Ты вышла замуж… в качестве одолжения? – опешил Саймон.
Милли бросила на него беспокойный взгляд. Разговор, похоже, уходил не в ту сторону.
– Это ничего для меня не значило! С тех пор прошло уже десять лет. Я была совсем ребенком. Я понимаю, что обязана была признаться тебе раньше, но…– Милли с мольбой посмотрела на своего жениха.– Саймон, скажи хоть что-нибудь!
– Что, по-твоему, я должен сказать? Поздравить тебя?
– Нет,– заморгала Милли.– Ну… скажи, что ты думаешь.
– Я не знаю, с чего вообще начать. Не могу в это поверить. Я вдруг узнаю, что ты замужем за другим. Что я должен думать?
Взгляд Саймона упал на безымянный палец левой руки Милли, на котором сверкало подаренное им кольцо. Милли покраснела.
– Пожалуйста, поверь, у нас ничего не было…
– Да какая разница! Ты официально замужем! – Саймон вскочил с кресла и отошел к окну.– Господи, Милли, почему ты мне не сказала? – прерывисто воскликнул он.
– Не знаю. Я не…– она судорожно сглотнула,– не хотела все испортить.
– Не хотела все испортить? Поэтому выждала, пока осталось два дня до свадьбы?!
– Я думала, это не помешает…
– Ты думала, что сможешь сохранить это в секрете? – Саймон резко обернулся: внезапно до него дошло.– Ты и не хотела мне ничего рассказывать! Так?
– Я не…
– Хотела утаить это от меня! – Он повысил голос.– От своего мужа!
– Нет! Я собиралась сказать!
– Когда? В первую брачную ночь? После рождения ребенка? На золотую свадьбу?
Милли открыла рот – и опять захлопнула его. Страх, как раскаленная лава, обжег ее изнутри. Она никогда не видела Саймона в такой ярости, не знала, как погасить эту вспышку, что предпринять.
– Какие еще маленькие тайны у тебя есть от меня? Дети, о которых я не знаю? Любовники?
– Нет.
– Ас чего это я должен верить? – Слова Саймона рассекали воздух, и Милли вздрагивала, словно от ударов хлыста.– Как теперь мне верить тому, что ты говоришь?
– Не знаю.– Ею овладела безысходность.– Не знаю. Ты просто должен доверять мне.
– Доверять тебе?
– Я понимаю, что поступила плохо, не рассказав тебе обо всем вовремя. Но это не означает, что я скрываю от тебя еще что-либо…
– Дело не только в этом,– сурово перебил ее Саймон.– Не только в том, что ты утаила от меня правду.
Сердце Милли бешено заколотилось.
– А в чем еще?
Саймон опустился в кресло и потер переносицу.
– Милли, ты принесла брачный обет другому мужчине. Поклялась любить его и заботиться о нем. Ты понимаешь?
– Но это же не имело никакого значения! Ни одно словечко!
– Неужели? – От ледяного тона Саймона Милли стало еще страшнее.– А я думал, ты относишься к брачным клятвам так же серьезно, как и я.
– Я и относилась к ним серьезно, то есть…– Милли вконец смешалась,– отношусь.
– Как ты можешь? Ты уже нарушила их, запятнала их чистоту!
– Саймон, пожалуйста, не смотри на меня так,– с мукой прошептала Милли.– Не считай меня порочной. Я совершила ошибку, но осталась все той же Милли. Ничего не изменилось!
– Изменилось все,– без всякого выражения произнес Саймон. Повисло гнетущее молчание.– Если честно, ты мне теперь как чужая.
– Нет, это ты мне теперь как чужой! – с болью вскричала Милли.– Я больше тебя не знаю! Да, Саймон, я испортила свадьбу и вообще все на свете, но не будь ханжой! Не смотри на меня так, словно я не достойна даже презрения. Я не преступница!– Она сглотнула.– То есть, может быть, формально я и нарушила закон, но это была моя ошибка. Одна-единственная! И ты простил бы меня, если бы любил! – Ее начали сотрясать рыдания.– Если бы любил по-настоящему!
– А если бы ты любила меня по-настоящему,– крикнул Саймон, потеряв самообладание,– ты бы рассказала мне о своем замужестве! Можешь говорить что угодно, Милли, но если бы ты меня любила, то не скрыла бы правды!
Милли растерянно посмотрела на жениха.
– Не обязательно,– запинаясь, проговорила она.
– Должно быть, у нас разные понятия о любви. Наверное, мы с самого начала не понимали друг друга.
Саймон встал и взял пальто. Милли уставилась на него, страшась поверить догадке.
– Ты имеешь в виду,– она подавила внезапную тошноту,– что больше не хочешь на мне жениться?
– Насколько я помню,– ледяным тоном ответил Саймон,– у тебя уже есть супруг. Так что, согласись, вопрос праздный.– У двери он задержался – Надеюсь, вы будете счастливы.
– Скотина! – крикнула Милли.
Задыхаясь от слез, она лихорадочно пыталась сорвать с пальца подаренное Саймоном кольцо. В конце концов она швырнула кольцо ему вслед, но дверь уже закрылась.

Глава 11

Вернувшись, Изабел обнаружила, что дом погружен в тишину. Свет в прихожей был притушен, гостиная пустовала. Распахнув дверь в кухню, Изабел увидела мать, сидевшую за столом в тени абажура. Перед ней стояла бутылка вина, почти опорожненная, в углу тихо играла музыка.
Услышав звук, Оливия повернула к двери бледное, отекшее лицо.
– Ну что,– безучастно промолвила она,– все кончено.
– Ты о чем? – подозрительно спросила Изабел.
– Помолвка Саймона и Милли расторгнута.
– Что? – Изабел не поверила своим ушам.– Окончательно? Но почему?
– Они поссорились, и Саймон все отменил. Миссис Хэвилл отхлебнула вина.
– Из-за чего? Из-за ее первого брака?
– Вероятно. Она мне не сообщила.
– А где Милли?
– Ушла ночевать к Эсме. Сказала, ей надо убраться из этого дома. Подальше от всех нас.
– Ее можно понять.– Изабел тяжело опустилась на табуретку, не снимая пальто.– Господи, бедняжка! Просто не верится. Что именно сказал Саймон?
– Этой тайной Милли со мной не поделилась. Она вообще ничего мне не говорит в последнее время.– Оливия снова приложилась к бокалу.– По всей видимости, я больше не заслуживаю ее доверия.
– Мамочка, только не начинай,– закатила глаза Изабел.
– Десять лет замужем за нелегальным иммигрантом! Десять лет – и ни словечка матери.
– Да как же она могла тебе об этом рассказать?
– А попав в переплет, побежала к Эсме…– Оливия подняла воспаленные глаза на дочь.– К Эсме Ормерод!
– Она всегда бегала к Эсме.
– Знаю. Со всех ног несется в тот дом и возвращается с таким видом, будто она царица Савская.
– Мам…
– С тобой она тоже поделилась.– Оливия заговорила громче.– Почему ей никогда не приходило в голову прийти ко мне, родной матери?
– Да не могла она! – воскликнула Изабел.– Милли прекрасно знала, как ты отреагируешь.
А ей, если откровенно, нужен спокойный, разумный совет.
– Я не способна дать разумный совет?
– Если это касается свадьбы – да, способна. Способна, мамочка.
– Ну, поскольку свадьбы уже не будет,– резко произнесла миссис Хэвилл,– может, вы опять начнете доверять матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34