Вообще никаких. Ни панциря, ни шлема. Руки и ноги тоже ничем не прикрыты, на ногах обычные сандалии, разве что очень дорогие. Туника белая с золотой вышивкой.
Оружия, кроме лука, при нем никакого не наблюдалось. Зато лук был здоровый, в полтора раза больше лука Лаэртида.
И лук, и стрелы почему-то блестели на солнце.
Серебром и золотом, соответственно.

Полковник Трэвис
Лучник появился внезапно, или я просто проморгал его появление на поле битвы. Только что валун был пуст и его обтекала река отступающих троянцев, и вот на нем уже стоит этот красавчик с луком чуть ли не в человеческий рост.
Скорострельность у лучника была просто бешеная. Стрелы срывались с его тетивы с интервалом не больше секунды, и парень абсолютно не заботился о прицеле. Просто стрелял как будто в никуда.
Тем не менее каждая его стрела несла смерть
Лица я не видел – слишком далеко. Зато прекрасно видел атлетическую фигуру без доспехов и видел, что он положил уже более полусотни человек.
Лучник и красавец.
Парис, подумал я.
Захватить мерзавца в плен и вынудить троянцев закончить войну почетным миром. Пусть они будут проигравшими, зато живыми.
В следующую секунду я уже мчался по песку, по возможности закрываясь щитом.

Дэн
– Полковник Трэвис тоже заметил нашего парня, – сказал я.
– Какого черта он лезет в драку? Возомнил себя ахейцем? Или он хочет умереть за три с половиной тысячелетия до собственного рождения?
– Мы скоро узнаем, чего он хочет, – сказал я. – Движется он достаточно целеустремленно.

Реалити-шоу «Троя»
День высадки ахейского флота
Агамемнон и Менелай
Флагман ахейцев находится в полусотне метров от берега, его царственные пассажиры стоят на носу и обозревают побоище на побережье.
– Сегодня побережье станет нашим, – говорит Агамемнон.
Менелай не отрываясь смотрит на берег. Ищет своего обидчика, но Париса сегодня нет в битве. Он остался под надежной защитой стен.
– Завтра мы войдем в Трою, – говорит Агамемнон. – Никто не устоит перед мощью моего войска.
– Нашего войска, брат, – поправляет его Менелай.
– Нашего, – соглашается Агамемнон. – Мы сотрем с лица земли этот город. Зевс с нами.
– А Аполлон, похоже, нет.

Полковник Трэвис
Сорок метров до лучника.
Я не вступал в схватки с троянцами, просто отбрасывал их в сторону и бежал дальше. Мной овладела только одна мысль – пленить Париса.
Убрать главный повод к войне. Заплатить жизнью Париса за жизнь города. Приам не будет продолжать войну, зная, что его сын в плену.
Или будет?
Об этом можно подумать позже. Сейчас надо захватить гаденыша в плен.
Тридцать метров.
Он заметил меня. Стрела сорвалась с тетивы и понеслась в мою сторону, я едва успел прикрыться щитом.
Ощущение было такое, что в обитый кожей кусок дерева вонзилась не стрела, а копье. Удар был страшной силы, и моя левая рука на мгновение онемела.
Двадцать метров.
Черт побери! На этот раз мне показалось, что в щит мне приложили боевым молотом Теламонида.

Дэн
– Наш незнакомец похож на Париса, – сказал Макс.
– Только фигурой. Черты лица совсем не парисовские, да и этот и старше раза в два. – Кроме того, Парис остался в городе. Сейчас они с Приамом стоят на Скейской башне и наблюдают, как передовые (или тыловые?) отряды отступающих троянцев входят в город, – Может, это какой-нибудь очередной внебрачный сын Приама, появившийся в городе незадолго перед началом войны?
– Что-то я не заметил его приезда. Явообще не видел, как он оказался на поле боя. Может, стоит отмотать назад и посмотреть?
– Подожди. Отмотать назад мы всегда успеем. Давай сначала посмотрим, чем это закончится.

Полковник Трэвис
Третью стрелу я принимать на щит не стал. Пригнулся, и она пролетела у меня над головой.
Судя по звуку, угодила кому-то в грудь.
И только в трех метрах от валуна я заметил, что стоит на нем совсем не Парис, хорошо знакомый мне по сеансам наблюдения. Этого лучника я не знал.
Но останавливаться уже поздно.
Безграничное удивление было написано на лице незнакомого стрелка, когда я запрыгнул на валун и оказался с ним рядом. Он не успел наложить на тетиву четвертую стрелу, она была зажата в его правой руке, и он попытался меня ею заколоть.
Я увернулся, не теряя инерции, и со всей дури врезал лучнику в челюсть.
Это уже было не удивление. Это был ужас.
Лучник на какой-то миг буквально завис на моем кулаке, а потом полетел назад. Но до земли он почему-то не долетел. В воздухе что-то сверкнуло, резко запахло озоном, и лучник исчез.

Дэн
– Вот теперь можешь отмотать назад, – сказал я. – Секунд на тридцать.
– Вуаля.
Я еще раз посмотрел, как Алекс со всей своей широкой полковничьей души прикладывает неведомого лучника в челюсть. Голова лучника откидывается, сам он начинает полет назад, роняя лук и взмахивая руками, и…
Растворяется во вспышке света.
– Лук, – потребовал я. – Лук самым крупный планом, который может дать твоя игрушка.
– Пожалуйста.
Изображением лука я любовался секунд тридцать, все это время Макс любовался моим профилем.
– Стрелу в стоп-кадр.
Стрела повисла в воздухе в десяти сантиметрах от выпустивших ее пальцев. Красивая такая стрела, сверкающая желтым цветом, отбрасывающим блик на лицо полковника Трэвиса.
– Ты стал специалистом-оружейником?
– Тебе ничего не кажется странным?
– Многое. Особенно в последнее время.
– Я имею в виду в этой стреле.
– Что с этой стрелой? Обычная стрела. Прямая. Желтой краской покрашена.
– А лук какой краской покрашен?
– Серебристой.
– Тебе это ничего не напоминает?
– Послушай, друг, – сказал Макс, – хватит говорить загадками. Я – всего лишь обычный тупой телевизионщик, чей круг интересов органичен профессиональной деятельностью, а ты – настоящий светоч знаний. Что с этим парнем?
– Сребролукий и златострелый, – сказал я. – Максимилиан, я поздравляю вас с тем, что вы это видели, и поздравляю полковника Трэвиса с тем, что он это сделал. Это ведь был Аполлон.

Полковник Трэвис
Размышлять о странностях поведения троянского лучника оказалось некогда. В какой-то момент я обнаружил, что стою на вершине валуна совершенно один и что воины Илиона жаждут составить мне компанию. Пришлось вынимать меч из ножен и тактично давать им понять, что в настоящую минуту мне хочется одиночества.
Минут через пять они мое желание поняли и отступили в сторону города. Ахейцы не особо утруждали себя преследованием, даже самые отпетые оптимисты не мыслили ворваться в Трою на пятках ее отступающих защитников. Программа-минимум была выполнена, побережье поменяло хозяина.
Единственным, кто преследовал троянцев до самого города, был Ахиллес. Ну что ж, значит, ему дольше всех возвращаться к лагерю.
В Трою он ворваться не успел, ворота захлопнули перед его носом, а самого героя угостили сотней безвредных для него стрел.
Я остался сидеть на валуне и размышлять. Вокруг суетились ахейцы, сумевшие выбраться из битвы без ущерба или легко раненные. В своих разговорах они упоминали имена трех главных героев дня: Одиссея, Ахиллеса и, как ни странно, вашего покорного слуги.
Лаэртид прославился тем, что первым высадился на берег и остался жив.
Ахилл – тем, что убил больше всех троянцев и обратил защитников города в бегство.
И я – тем, что трижды устоял перед самим Аполлоном, а потом вынудил его покинуть поле боя.
Вот вам ваши долгожданные боги, мистер Картрайт.

Реалити-шоу «Троя»
Берег Троады. Вечер после высадки ахейского войска
Агамемнон и Менелай
Братья Атриды идут по песку, который еще недавно был полем боя. Ахейцы подбирают своих раненых и стаскивают в кучи убитых. Скоро запылают погребальные костры.
– Это было легко, – говорит Менелай.
– Я не могу понять, почему Феб выступил против нас, – говорит Агамемнон. – Троянцы когда-то оскорбили его, не заплатив за работу.
– Пути богов неисповедимы.
– Все прорицатели сообщали мне, что боги на нашей стороне, – говорит Агамемнон. – Зевс обещал нам свою поддержку. Я не могу поверить, что Феб решил выступить против Громовержца.
– Люди говорят, что видели в наших рядах Афину.
– Хорошо, что они так говорят, – сообщает Агамемнон. – Плохо, что на самом деле ее не было. Мне не слишком нравится происходящее.
– Ахиллес обратил в бегство войско Гектора.
– Наконец-то мальчишка начинает оправдывать свою репутацию.
– Чужеземец снова проявил себя выше всяких похвал.
– Обратил в бегство Аполлона? Разве смертному такое под силу?
– Что ты хочешь сказать, брат? Что он из Дюжины Олимпа?
– Он не похож на бога, – говорит Агамемнон. – Да и кто готов бросить вызов любимому сыну Зевса? Арес? Я видел Ареса на полях сражений, это не он. Гефест – хромец, Гермес – не воин и никогда не решился бы на такое. Дионис?
– А старшие?
– Он не из старших, это точно, – говорит Агамемнон. – И я не думаю, что он из олимпийцев.
– Он принял две стрелы на щит, – говорит Менелай. – А от третьей увернулся. Кто может увернуться от Разящего? Аполлон – бог лучников. Не было случая, чтобы он промахнулся. До сегодняшнего дня не было.
– Даже Аполлон не помешает тому, чей путь благословлен самим Зевсом, – говорит Агамемнон, имея в виду самого себя. – А к чужеземцу надо присмотреться.

Полковник Трэвис
Я так и сидел бы на том валуне до самой ночи, если бы меня не нашел Лаэртид.
– Пошли, – сказал он. – В моем лагере есть шатер и для тебя. Думаю, вряд ли Пелид будет рад тебя видеть.
– Почему?
– Он ревнует.
– Забавно.
– Если тебя это позабавит, он также ревнует и меня. Мы отняли у него часть славы, Алекс.
– Я не помню, что совершал что-то славное.
– Ага. Он обратил в бегство троянцев, а ты – самого Аполлона. Теперь ему придется изрядно потрудиться, чтобы сравняться с тобой.
– Чушь.
Одиссей пожал плечами:
– Пойдем. Аргосцы разбивают лагерь неподалеку. Кто-то должен сообщить Диомеду, что война началась.
Я двигался на автомате, стараясь фиксировать внимание на том, чем занят в настоящий момент. Думать не хотелось. Хотелось плюнуть на всю эту бодягу и вернуться во Флориду, забиться в свое бунгало, курить сигары, купаться в соленой воде, не окрашенной кровью, пить коньяк и забыть существование амбициозного проекта под названием «Реалити-шоу «Троя».
Вот мы бредем по лагерю ахейцев под аккомпанемент доносящихся со всех сторон стонов, вот мы снимаем доспехи и смываем кровь с наших тел в шатре Одиссея, вот, уже облаченные в чистые одежды, бредем через лагерь аргосцев, благо стонов тут не слышно, ибо гетайры опоздали к раздаче.
Клеад нерешительно топтался у огромного шатра ванакта Аргоса, явно не зная, что делать дальше. Очевидно, его хозяин не был в состоянии отдавать распоряжения.
– Ванакт там? – Одиссей указал на шатер.
– Нет, – сказал Клеад. – Ванакт на корабле. Я не решаюсь его будить.
– Как видишь, я тоже пророк, Алекс, – сказал Одиссей. – Я думаю, если мы не разбудим Тидида до окончания войны, он может на нас обидеться.
Клеад рассказал нам, что Диомед однажды выползал из каюты, когда первые корабли приставали к берегу, произнес короткую напутственную речь и завалился обратно. Похоже, что сделал он это на автопилоте, так и не проснувшись. Аргосцы разбили лагерь, развели костры для приготовления пищи и обустраивали быт, а их предводитель бессовестно продолжал дрыхнуть в своей каюте.
Мы поднялись на борт, разыскали каюту Диомеда и вылили на последнего ведро зачерпнутой за бортом воды.
– Души ваши в Тартар, – пробормотал Диомед, поворачиваясь на другой бок. – Шли бы вы отсюда, кем бы вы ни были.
– Я – Одиссей, – сказал Лаэртид. – Со мной Алекс, сын Виктора.
– Не врите. Сын Виктора плывет на корабле Ахилла, а моего друга сослали на противоположное крыло. Самозванцы. Клеад!
– Клеад на берегу, – сообщил Одиссей.
– На каком берегу? – осведомился Тидид.
– На троянском.
– В каком смысле?
– Мы приплыли, – сказал Одиссей.
– Куда?
– В Трою, – терпеливо сказал Одиссей.
– Зачем?
– Воевать.
– С кем?
– С троянцами.
– Вы шутите, надеюсь?
– Свое чувство юмора я оставил на Итаке.
– Чудесно. Троя взята?
– Пока нет.
– Так приходите, когда возьмете.
– А ты не хочешь поучаствовать в осаде?
– Нет, – исчерпывающе высказался Диомед и попытался захрапеть.
– Алекс, принеси еще воды.
– Легко, – сказал я, не двигаясь с места.
– Шутка в стиле козопасов, – сказал Диомед, но сел на своей постели. Выглядел он, как и положено, помятым и раздраженным. – Что я пропустил?
– Самую малость, – сказал Одиссей. – Сражение, которое длилось три часа. Мы захватили побережье. Пелид убил сотню троянцев. На стороне Илиона выступал сам Аполлон, но доблестный Алекс обратил его в бегство. Агамемнон закатывает пирушку по поводу победы. Ты тоже приглашен.
– У меня есть свои моральные устои, – сказал Диомед. – Я не пью с Атридами.
– Пожалуй, они единственные люди на земле, с которыми ты не пьешь.
– Чушь. Еще я не пью с троянцами.
– Потому что они тебя не приглашают.
– Может быть. – На известие об Аполлоне Диомед никак не среагировал. Очевидно, в те времена, точнее в эти времена, было принято, что боги повсеместно вмешиваются в разборки смертных. – Боюсь, прежде чем они додумаются пригласить меня на попойку, мы их всех убьем.
– Все может быть. – сказал Одиссей. – Пошли на берег, Тидид, твои слуги уже наверняка приготовили еду.
– Еду? Ты шутишь, друг. Лично меня мучит не голод, а жажда.

Реалити-шоу «Троя»
Троя. Вечер после высадки ахейского войска
Приам, Гектор, Эней и Циклоп
Все четверо сидят в пустой пиршественной зале. На столах только вода для омовения рук и вино для принятия внутрь. Приам во главе стола, он хмурится. Гектор потягивает вино, Эней пытается отмыть с лица слой копоти и засохшей крови.
– Я все равно считаю, что мы отдали побережье Агамемнону слишком легко, – говорит Приам.
Циклоп смотрит в пол. Сегодня он ранен трижды – в правое бедро, бок и левую руку.
Эней опускает голову в чашу.
– Легко? – спрашивает Гектор. – Напротив, я считаю, что мы слишком долго тянули с отступлением и потери превысили все ожидаемые пределы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42