– Все, что следует тебе знать, – это какой злой я становлюсь, когда кто-нибудь не дает мне поесть.
– Провизия только предлог, чтобы привезти тебя сюда, – Берк отпустил ее и расстелил на земле белоснежную льняную скатерть. – Мне нужно поговорить с тобой об очень важном деле.
Кэтрин испугалась.
– Ты вспомнил что-то еще.
Он заглянул в корзину и вынул из нее бутылку вина, которую тут же принялся открывать.
– Не совсем так.
– Не совсем? Так что же это значит?
– Это не имеет значения. – Гришем протянул ей бокал. – Давай выпьем. За то, чтобы ты нашла подходящий дом.
Он действительно что-то узнал. Она поняла это по тому, как пристально Берк смотрел на нее. Но он отказывался отвечать на вопросы.
Они пообедали жареным цыпленком, сыром и хлебом, еще сохранявшим тепло печи. Закончив еду, Берк растянулся на траве, подложив под голову сложенные руки.
Он выглядел таким умиротворенным, что Кэтрин захотелось лечь рядом. Хотелось убрать со лба прядь черных волос. Хотелось поцеловать в словно вылепленные скульптором губы и почувствовать, как его тело откликается на ее ласку.
Это от вина у нее закружилась голова. Нет, признавалась она себе, это лишь предлог. Ее тело просило любви, жаждало со всей страстью влюбленной женщины. Как и ее ум жаждал узнать тайные стороны души этого мужчины.
Кэтрин решительно уперлась руками в бедра.
– А теперь ты мне скажешь?
Не открывая глаз, Берк потянулся к карману сюртука, вытащил обрывок бумаги и протянул ей.
– Что это? – спросила она, разворачивая бумажку.
– То, о чем я хотел поговорить с тобой.
На оторванном уголке пожелтевшей бумаги, она увидела непонятную запись: «ЭН – пятница». Озадаченно сведя брови, она посмотрела на Берка:
– Это, по-моему, почерк Альфреда. И его бумага. Где ты нашел ее?
– В его секретере.
Теплое чувство к нему исчезало.
– Ты обыскивал спальню моего мужа?
Берк, прищурившись, наблюдал за Кэтрин.
– Я искал объяснений…
– Существует всего два ключа от этой комнаты. Поскольку ты не брал моего, то, должно быть, стащил второй у управляющего.
– Одолжил. Но не в этом дело…
– Дело в том, что ты пытался вызвать новые видения. – Вспомнив, что Берк мог видеть ее прошлое, Кэтрин, почувствовала себя голой, выставленной напоказ. Она швырнула в Гришема клочок бумаги. – Ты врываешься в мою личную жизнь, когда я так просила тебя не делать этого.
Граф приподнялся на локте и поймал бумажку, уносимую ветром.
– Перестань перебивать меня. Я пошел в эту спальню, потому что хотел тебя защитить, а не обидеть.
– Я не понимаю.
– Вспомни, я говорил тебе, что Альфред был знаком с Эзикиелем Ньюберри. В моей памяти сохранились слова, сказанные им: «Не забывай о своем обещании, иначе все высшее общество узнает правду». – Берк сорвал травинку. – Я думаю, что Ньюберри обладал властью над Альфредом и мог погубить его.
Кэтрин вцепилась пальцами в складки зеленой муслиновой юбки.
– Погубить? – растерянно повторила она. – Но как?
– Вот это я и хочу выяснить. Эта запись указывает, что у них была назначена встреча. Альфред никогда не упоминал об их договоренности?
Кэтрин собралась покачать головой, но вдруг вспомнила об их последней тяжелой ссоре, когда она умоляла Альфреда о ребенке.
«В пятницу у меня назначена встреча».
Берк лежал растянувшись на траве, сжав в руке бумажку, ветерок шевелил его волосы. Его пристальный взгляд возбудил в Кэтрин неприятное подозрение. Не видел ли он ее стоящей на коленях, жаждавшей иметь ребенка так сильно, что в отчаянии она молила мужа разделить с ней постель?
Нет. Берк бы обязательно сказал об этом, если бы видел.
– Я не помню, – солгала она. – Но «ЭН» могли быть инициалами другого человека. Или это связано с лошадью, на которую собирался сделать ставку Альфред. Или десяток других объяснений.
– Согласен, – сказал Берк, но его бровь оставалась вопросительно поднятой. – А не мог это быть карточный долг Ньюберри?
Альфред всегда прятал от нее извещения кредиторов. Или хотя бы пытался.
– Он был джентльменом. А джентльмены не говорят своим женам о долгах.
Если Берк и заметил горечь в ее словах, то промолчал.
– Что сказала Лорена, когда ты рассказала ей, как Ньюберри напал на тебя?
Кэтрин раскрошила кусочек сыра в остатки от их пикника.
– Я ей не рассказала.
В тишине было слышно щебетание дрозда.
– Не рассказала? – Берк сел и пронзительным взглядом посмотрел на девушку. – Почему же, черт побери?
– Потому что мне казалось, что он хочет, чтобы я рассказала ей. Я подумала, что лучше не вмешиваться в их ссору. И не позволить использовать меня как пешку, какую бы игру ни затевал Ньюберри.
Берк кивнул.
– Правильная мысль, – одобрил он. – Но остается вопрос, в какую игру он играет. Шантаж? Или есть какая-то семейная тайна, которую случайно мог узнать Ньюберри?
– Насколько мне известно, нет.
– Подумай, Кэтрин. Это может быть связано с Лореной. Уж очень необычный интерес он к ней проявляет.
Кэтрин прикусила губу.
– Что-то есть. Когда мы говорили с ним на пустоши, мистер Ньюберри заявил, что в давние времена у него был роман с Лореной. И как я поняла, он быстро закончился.
Берк подался вперед.
– А он не сказал, когда именно?
– Нет. Я предположила, что он был слугой в доме ее родителей.
– Но ты точно не знаешь.
– Я только знаю, что это вполне вероятно. Молодой девушке так легко вскружить голову лестью.
– А взрослой женщине?
Черная бровь Гришема все еще была вопросительно поднята. Кэтрин не могла поверить, что он может дразнить ее в такую важную минуту.
– Сейчас не время для лести.
Легкая улыбка мелькнула на его губах и исчезла.
– Ты не поняла меня. Я хотел спросить – а что, если Лорена была уже не девушкой, а женщиной, когда увлеклась Ньюберри? Не до замужества, а после?
Кэтрин задумалась.
– Не могу представить. Она просто одержима правилами приличия. Если у нее и был роман, то я бы, конечно, никогда не узнала об этом.
– Ты и не должна была. Я имею в виду давние времена, когда ты еще не знала эту семью. – Странное выражение появилось на лице Берка, затем его губы брезгливо скривились, как будто он вспомнил какой-то отвратительный секрет. – Еще раньше, до рождения Альфреда.
Тайная интрижка, закончившаяся много лет назад, не могла вызвать большого скандала. И была слишком незначительна, чтобы шантажировать сына Лорены.
Ее сына.
– Не может быть. – Потрясенная ужасной мыслью, Кэтрин зажала рот рукой, но потом проговорила: – Ты думаешь, Ньюберри – отец Альфреда?
Глава 16
Прошло два дня, а Берк так и не узнал ничего нового.
Они с Кэтрин сидели рядышком в фаэтоне. Впереди трусил по проселочной дороге Саймон Харвуд на старой лошади.
Глаза Кэтрин светились в солнечных лучах как янтарь, а ветерок выбивал темные локоны из-под простой соломенной шляпки. Бледно-желтый шелк платья с высокой талией делал еще прекраснее свежий цвет ее лица. Когда-то Берк предпочел бы самую модную и самую безнравственную даму; теперь его необъяснимо привлекало очарование простой провинциальной женщины.
Не делал ли он глупость, надеясь покорить ее сердце? И почему это была так важно для него? Любовь не может длиться вечно. Зависимость приводит к страданиям; все кончается тем, что люди причиняют друг другу боль. Этот урок он усвоил еще в детстве.
Его мысли вернулись снова к тайне, окружавшей Ньюберри.
– Так ты поговорила с Лореной, – обратился он к Кэтрин, – и она отказалась что-либо рассказать.
– Я уже дважды повторила ее слова, – раздраженно ответила Кэтрин. – Она заявила, что у нее никогда не было романа, и назвала Ньюберри лжецом.
– Ты не могла что-нибудь понять по выражению ее лица?
– Она, конечно, была в ярости, – усмехнулась Кэтрин. – Она отругала меня за безумные обвинения.
– И не сомневаюсь, эта ведьма к тому же тебя оскорбила. – Гришем взял ее руку. – Если бы ты позволила, я бы избавил тебя от этого неприятного разговора.
Кэтрин выдернула ладонь.
– Неприятного или нет, но это был мой долг.
Долг. Они спорили об этом, но в конце концов Берк уступил желаниям Кэтрин. Ведь она все же не принадлежала ему.
Но будет. Она и не подозревала, но сегодня начнется решительная битва за ее любовь.
Экипаж перевалился через рытвину, и от толчка они прижались друг к другу. Ища, за что бы ухватиться, Кэтрин задела рукой бедро Берка, и этот невинный жест возбудил в нем пламя желания. По тому, как она отдернула руку, он догадался, что это пламя коснулось и ее.
Их любовные ласки пробудили дремавшую в ней страсть, хотя она боролась с собой с упорством, достойным восхищения. Он не мог обвинять Кэтрин. Ни одна уважающая себя женщина не стала, бы иметь дело с таким человеком, как он. Особенно если этот человек мог заглянуть в самые интимные уголки ее памяти. Он был глуп, когда мечтал о продолжении их отношений. Кэтрин Сноу могла заставить его страдать. И в то же время Берком владело чувство собственника по отношению к ней, изумлявшее его своей новизной. Впервые в жизни он желал женщину, которая могла бы быть другом, а не только любовницей.
Черт, о чем он беспокоится? Она никогда не узнает всю глубину его чувств. Он будет вести себя свободно и беззаботно.
– Однако мы все же знаем, чем объясняется меланхолия Альфреда, – сказал Берк. – Его шантажировали, вполне вероятно, из-за родителей. Скандал наложил бы грязное пятно позора на всю семью.
Кэтрин подняла на Берка страдальческий взгляд:
– Я должна была проявить больше понимания.
– Но ты же не знала.
– Я старалась быть хорошей женой. Но, видимо, не гожусь для этой роли.
– Не говори так. – Гришем погладил ее по щеке.
После своих видений он хорошо представлял себе, какую боль испытывает Кэтрин. Этой лаской он хотел утешить ее, затем не сдержался и провел пальцем по ее губам. Таким мягким, влажным.
Так же медленно он наклонился, предвкушая чувственную сладость поцелуя. Ее глаза затуманились, дыхание участилось.
Их губы почти соприкоснулись, когда с легким содроганием Кэтрин отстранилась. Ее щеки пылали, она указала на дорогу:
– Смотри, мистер Харвуд поворачивает. Должно быть, это дорога к дому.
Агент действительно сделал знак повернуть за ним в длинную, обрамленную дубами аллею.
«Вот и вся романтика», – мрачно подумал Берк.
Но это лишь задержка. Остальная часть задуманного им плана приводила его в прекрасное расположение духа.
– Ты мудро поступила, уехав из Сноу-Мэнор, – сказал он. – Лорена замучила бы тебя до смерти.
Кэтрин вздохнула:
– Я надеюсь, мне понравится жить одной. Ты знаешь, что я попала в семейство Сноу прямо из дома Гаппи? Так странно думать, что никто не нуждается во мне.
– Никто не приказывает принести чай. Никто не бранит за неподметенный пол или незажженный канделябр. Никто не указывает, что ты заговорила не вовремя. – Берк бросил на свою спутницу острый взгляд. – Я бы сказал, ты удачно избавилась от них.
– Но все равно они моя единственная семья. – Вдруг глаза Кэтрин широко раскрылись, и она привстала на сиденье. – Боже мой, посмотри на это.
Гришем проследил за ее взглядом – впереди вековые дубы, обрамлявшие аллею, расступались, открывая зеленую лужайку перед деревянным двухэтажным домом с высокими кирпичными трубами. Буйные заросли гвоздики опоясывали дом, создавая впечатление широкой ленты, которой перевязывают подарки.
Кэтрин схватила Берка за руку.
– То, что надо, не правда ли? Именно о таком доме я и мечтала.
Гришем посмотрел в ее сияющее лицо – если бы она мечтала так о нем! Его удивляло, почему в нем было так сильно нежелание мириться с тем; что Кэтрин будет жить в собственном доме. Ему хотелось похитить ее, увезти в свое имение в Корнуолле, где бы она принадлежала ему одному весь остаток жизни.
Но Кэтрин восставала против брака. А у Берка потели ладони при мысли, что они были бы связаны на всю жизнь.
Или страшнее было бы потерять ее?
– Будем надеяться, что в этом доме нет сухой гнили, как в том, который мы осмотрели вчера, – сказал Гришем. – Или сырости, как в том, который мы видели сегодня утром.
– Ну, не предполагай худшего заранее. – Кэтрин отняла руку, лишая Берка драгоценного тепла. – Впрочем, я должна поблагодарить тебя за то, что заметил все изъяны. Ремонт задержал бы открытие школы. А расходы разорили бы меня.
Но графу не нужна была ее благодарность. Ему были нужны ее тело, сердце и душа. Да, даже ее свобода.
Проклятие! Сейчас он согласился хотя бы на поцелуй.
Берк остановил лошадь. Он вынужден был признать, что в доме все дышало изяществом и очарованием – от каменной арки у дверей до высоких створчатых окон. Он представил здесь Кэтрин собирающей букеты розовых цветов или сидящей в тени старого дуба в окружении детей.
Мистер Саймон Харвуд сполз со своей лошадки с грацией подтаявшего куска масла. Он вынул карманные часы и взглянул на них, в то время как Берк помогал Кэтрин выйти из кареты.
– Добро пожаловать в Джилли-Грейндж, – расплываясь в улыбке, сказал Харвуд. – Сейчас точно четверть третьего, как я и предполагал.
– Вы просто образец делового человека. – Берк взял Кэтрин под руку. – Пойдем?
Они направились к каменным ступеням. Ветерок разносил густой аромат цветов.
– Красивый дом, – с восхищением сказала Кэтрин. – Это елизаветинский период?
Харвуд кивнул.
– Построен в 1573 году и подновлен всего лишь год назад. Недавно в нем жила пожилая пара, ученый и его жена-калека. Они переехали в Йорк, чтобы быть поближе к внукам.
– Ученый? – обрадовалась Кэтрин. – Значит, здесь должна быть библиотека.
– И при этом прекрасная библиотека, миссис Сноу. – Когда они подошли к двери, толстяк опустил руку в карман клетчатого сюртука. – Сейчас я открою дверь… О Боже!
– В чем дело? – спросил Берк.
– Ключ. – Лунообразное лицо агента выражало изумление. – Мог бы поклясться, что я взял его с собой.
Берк потрогал замок.
– Заперто. Какая жалость. Похоже, вам придется вернуться.
– Давайте сначала проверим окна, – предложила Кэтрин. – Я пойду с этой стороны, а вы с другой.
Черт бы ее побрал! Не мог же он допустить, чтобы она разрушила его превосходный план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39