– А вы почем знаете? – изумился Борута. – Рассказывал, что ль, кто? Так вот точно, уж месяца два прошло, как жена старостиного свояка корову заблудшую пошла искать. Так обеих и приели… Бабы с тех пор как вечереет, по домам сидят, силком за ворота не выгонишь.
– Ладно, – вздохнул я, – потолкую я с этой вашей ведьмой.
– Вот и хорошо, – обрадовался бобыль. – А то жизни никакой нет! А я посмотрю: как та девка в лес пойдет, тут вам и крикну.
Вдовина непоседливая дщерь пошла в лес вечером того же дня. Борута не поленился показать мне ее с приставленной к сеновалу лестницы – тоненькая фигурка мелькнула между деревьями на краю опушки, позолоченными закатным солнцем.
Седлать Аконита я не стал, а сразу же направился к лесу, нацепив ножны. Тропа была уже мне знакома – я по ней и приехал; с чувством направления у меня тоже пока было все в порядке, поэтому я почти напрямик дошел до того места, где накануне готовил жаркое. Остатки лани лежали практически нетронутые, только поклеванные птицами; волки же моей подачкой не соблазнились, предпочтя, видимо, живую двуногую добычу. Я прошел параллельно тропе еще с четверть версты и, найдя подходящее место, затаился в засаде. Было бы, конечно, надежнее принять звериный облик – в таком виде меня едва ли человек сможет заметить, если я сам не захочу, – однако же было непонятно, куда деть одежду и, главное, меч. А у меня было предчувствие, что меч мне еще пригодится.
Девица появилась вскоре, минут через семь. Я хоть и ожидал увидеть свою вчерашнюю знакомую, был поражен увиденным настолько, что чуть не выдал себя. Представьте себе, как по вечернему лесу тихим шагом, стараясь быть незаметной, идет девушка в охотничьей куртке и заправленных в высокие сапоги кожаных штанах, с охотничьим ножом на поясе – и… в красной шапке!
Она что, пыльным мешком ударенная? Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники! Красная Шапочка и Серый волк! Мне бы теперь (развеселился я) выйти, приняв вид зверя, и поинтересоваться: «А где живет твоя бабушка?»
Я бесшумно двинулся за девицей. Красная шапка делала ее похожей на гигантский оживший мухомор. Нет, такой маскарад даже последняя деревенская дурочка просто так не устроит! Шапка эта дурацкая видна в лесу издали (пока не совсем стемнело) – значит, ее кто-то должен увидеть. Значит, это сигнал.
Кому? Бабушке? Дескать, крестьяне подкупили заезжего рыцаря, чтобы он тебя в лучший мир отправил, смывайся через заднюю дверь? Нет, это вряд ли: ей проще было бы либо вовсе не ходить к бабке, либо, если она разгадала план земляков, попробовать завести меня в какое-нибудь гиблое место. Стоп, а почему я думаю, что она ведет меня именно к престарелой колдунье, а не заманивает в болото (хотя откуда здесь болото?) или еще куда? И тут до меня дошло, кому этот знак предназначался! Мне. Девочка действительно наслушалась сказок! Охотники – вот кто еще участвует в действии. Охотники, которые должны прийти и спасти бабушку и Красную Шапочку от злого волка. Только на этот раз они придут не спасать. Плевать на тряпки, потом подберу! Я разоблачился, забросал одежду листьями и, перекинувшись, взял в зубы ножны с мечом. Девушка ходила этой тропкой часто, звериным чутьем я без труда нашел ее след и, уже не останавливаясь, помчался вперед. Пробежал совсем немного, с полверсты. Одинокий домик стоял в самой чаше, скрытый за грабинником так, что практически не был виден даже с той хилой тропки, которая к нему привела. Девица, как оказалось, пользовалась несколькими путями и не натаптывала последние сажени тропы, подходя к дому. Меч в зубах все время мешался, я перехватил его поближе к оголовью, пролез через кусты, подбежал к двери и поскреб доски когтями. Дверь открылась неожиданно, но еще более неожиданными были первые слова, которые я услышал:
– А, это ты, Сивер! Давно тебя не видела.
Я проскочил в дом и выплюнул меч на пол.
– Вурдалак тебя заешь, Тивена! Так это ты – страшная ведьма?
– Сам же знаешь, что ведьма, – усмехнулась стоявшая передо мной женщина. С виду ей было лет сорок пять, но я знал, что она раза в три старше – одна из самых старых и самых сильных колдуний Королевства. – Но уже немолодая, а потому вовсе не такая страшная. Во всяком случае, кое-кто боится меня недостаточно.
– Боится, похоже, и еще как! Иначе бы я не изображал тут собачку с поноской.
С Тивеной, талантливой колдуньей-самоучкой, я познакомился в дни своей бурной юности, когда только начинал осваивать ремесло наемника. Ей довелось однажды приводить меня в рабочее состояние после того, как я попал в какую-то глупую передрягу. Она едва ли была в восторге от моего общества, но в промежутках между приемами какого-то вонючего целебного отвара я узнал много интересного об окружающем мире и потому провел время с пользой. Так вот, тогда, лет десять назад, я считал, что Тивена стара. Сейчас у меня появилась уверенность, что эти десять лет не были для ее возраста столь уж существенны.
– Тебя наняли меня убить? – спокойно спросила Тивена, садясь на кровать.
– Так и есть, – согласился я. – Но что-то мне подсказывает – наняли не от имени старосты…
В дверь постучали, а затем в дом вошла девушка и тут же отпрянула, увидев меня, сидящего посреди комнаты в зверином обличье.
– Не бойся, – сказала Тивена. – Это Сивер, мой старый знакомый.
– А это действительно твоя внучка? – поинтересовался я.
– Да нет, – отозвалась Тивена. – Это Радана, моя ученица, причем из лучших… И, вероятно, последняя. Вчера, между прочим, почти сразу распознала в тебе волкодлака… Ну вот, теперь все в сборе.
– Не все, Тивена.
– Все, уж поверь старой женщине. Остальные двое только что подошли и стоят за кустами слева от дома.
Я лишь озабоченно покачал головой.
– Я слышала днем обрывок разговора и поняла, что они пойдут за тобой, – сказала «внучка». – Но зачем?.. Чего они ждут?
– Ждут, когда я убью ведьму, – отозвался я. – И тебя заодно – под горячую руку, так сказать, в пылу битвы. Сами ведь они не могут сюда войти, правильно? (Тивена кивнула). А местные из-за них же боятся далеко в лес ходить.
Тивена закляла свой дом от вервольфов и пыталась закрыть от них и деревню. Короче, мешала страшно. Поэтому вервольфы постарались перевести мои подозрения на Тивену. Они подбросили к месту своей последней «охоты» некий амулет, чтобы подкрепить идею о причастности ведьмы к убийствам. Я «случайно» уронил его, а когда нагнулся, чтобы поднять, то заодно успел разглядеть следы двух оборотней; возле самой жертвы следы были аккуратно затерты. Видимо, кто-то из оборотней стоял в это время в толпе и, заметив мой маневр, сделал правильный вывод. Надо полагать, они рассчитывают, что с ведьмой я все же расправлюсь, но, зная, что я видел их следы, не могут поручиться, что я не начну нового расследования, когда вернусь. В общем, они собираются меня убить на обратном пути. И все шито-крыто: заезжий рыцарь погиб в неравной борьбе со злой колдуньей.
(Должен сказать, что оборотничество приводит не только к периодической смене облика, но и к изменению сознания. Причем в самых разных формах: от полной потери памяти при переходе из одной ипостаси в другую – до вполне сознательных действий, направленных против своих же сограждан).
– И что ты собираешься делать? – поинтересовалась Тивена. – Пока ты здесь – ты в безопасности, к тому же я могу дать тебе амулет.
– Нет, это не годится. Ну хорошо, я смогу уйти отсюда и из деревни целым и невредимым. Но вы-то останетесь! Не ровен час, заедет в эти места настоящий странствующий рыцарь… Или оборотни еще какой способ измыслят… Нет, решившись охотиться на меня, они загнали себя в ловушку, пусть и ненадежную – они одни и далеко от людей. Этим надо воспользоваться. Хотя не знаю как.
– А вы не могли бы на них напасть в… – Радана замялась, – в таком обличье? Ведь в нем их укусы вам не опасны…
– Девочка, меньше верь сказкам, – усмехнулся я (насколько это мне позволяла звериная морда). – Да, для животных укус оборотня не опаснее укуса любого другого хищника. Но я-то человек, в каком бы облике ни находился. И если вервольф меня укусит (а равно – если я его укушу), то результат будет столь же печальным, что и для обыкновенного человека. Так что я не могу контактировать с ними ни в человеческом, ни в зверином обличье.
Тивена, внимательно поглядывавшая в окно, обернулась к нам.
– Они разделились. Не знаю, что они задумали, но один из них пошел обратно на тропу.
– Судьба на нашей стороне, – прохрипел я. В этот момент я перекидывался в человеческий облик, а это не слишком приятно. Радана стыдливо отвернулась, Тивена же, естественно, и бровью не повела.
– Луна сейчас выйдет, – сказала она. – Торопись.
Сдернув с ее постели покрывало, я кое-как задрапировался им и, держа в руке обнаженный меч, тихонько вышел наружу. Край луны показался над лесом, серебря верхушки вязов. Немного подождав, пока глаза привыкнут к такому освещению, я спустился с крылечка и огляделся.
Прямо напротив меня, рядом с кустами, стоял Борута, мой любезный хозяин. Я не без удовольствия отметил, что он несколько опешил, увидев меня почти нагишом, в каком-то подобии то ли юбки, то ли набедренной повязки.
– Ну как, милсдарь? – дар речи вернулся к мужику на удивление скоро. – Убили ведьму проклятую?
– А как же! – отозвался я.
Борута тихонько отступал от меня, стараясь незаметно сохранять дистанцию.
– Можешь сам заглянуть – лежит зарубленная, вся изба кровищей забрызгана!
– Вот и славно, вот и спасибо вам. – Борута стрельнул глазами в сторону дома, затем вновь перевел взгляд на меня. – Только уж не обессудьте, живым вам отсюда не уйти, не нужно нам это.
– Вам – это оборотням, что ли? – Я вытащил из-за спины руку с мечом.
– Вы с ножиком-то поосторожнее, – как-то нехорошо процедил Борута. – Мы это тоже умеем, да только не надобно нам это.
В его руке также появился меч. Бобыль, отступая от меня, вышел из тени. В лунном свете клинок его меча льдисто блеснул, глаза вспыхнули нечеловеческим огнем. И тут Борута бросился прочь, видимо, разгадав мой замысел. Но не успел – меч выпал из его руки, спина выгнулась горбом, одежда, лопаясь по швам, скользнула на землю, лицо исказилось от боли, переплавляясь в звериную морду.
Трансформация вервольфа крайне болезненна, зато, в отличие от моей, очень стремительна. У меня в запасе было совсем немного времени до того, как он окончательно обратится в зверя. Вздохнув, я бросился вперед, занося меч. Успел. Из-под лезвия брызнула темная кровь (я поспешно отпрыгнул, чтобы она не попала на кожу ног), обезглавленный оборотень беззвучно распластался по земле, чуть-чуть не успев закончить превращение.
Я вытер меч остатком его рубахи, грустно глядя на скорчившийся труп – уже с хвостом и когтистыми лапами, но еще не полностью покрытый шерстью. Надо будет потом попросить Тивену промыть клинок каким-нибудь очищающим раствором.

Как-то раз умница-принцесса Лисса, захлебываясь от восторга, рассказала мне об одном прочитанном ею трактате. Там говорилось, что в каждой крупице нашего тела существуют особые, невидимые глазом, мельчайшие частички, состоящие из особого «вещества наследственности», определяющего всё в нашей внешности и в наших способностях. Благодаря этому веществу олень вырастает оленем, а саламандра – саламандрой; в нем «записана» и караковая масть Аконита, и страсть Лиссы к науке, и моя способность оборачиваться зверем (которого только в темноте и с большого перепуга можно принять за волка). Подобно тому как алхимик по прописи готовит сложное зелье, а корабел по чертежу строит фрегат, наш организм по этим частичкам лепит самого себя.
Но есть похожие частицы, состоящие из того же вещества, но живущие сами по себе и называемые «ядовитой слизью». Они шпионами-лазутчиками проникают в наши тела и используют их себе на потребу, направляя наши силы по ложным путям. Результатом может быть и краткий насморк, и моровое поветрие. И… превращение человека в оборотня.
Наверняка Борута был неплохим человеком и хорошим хозяином. Он мог бы жениться снова, обзавестись детишками, держать коров, сеять хлеб и пить бражку с попросившимися на постой путниками, если бы однажды его не укусил пробежавший через деревню оборотень. А что более вероятно, он этого оборотня даже убил, всего лишь поцарапавшись или порезавшись при этом. И «слизь» попала в его кровь, сделав вервольфом. Теперь в лунные ночи бобыль должен был болезненно превращаться в чудовищное подобие собаки, терзаемой неутолимым голодом. В этом нет никакой романтики, даже черной. Через пару лет он догорел бы и умер в муках где-нибудь на своем же сеновале, кусая в агонии собственные лапы. Но до этого вырезал бы половину деревни.
Я осторожно пристроил свой окровавленный меч возле крыльца Тивены. Мне ведь пришлось бы нести его в зубах, а я не хотел рисковать. Я поднял и осмотрел меч покойного вервольфа – вполне приличный и, главное, чистый. Перекинувшись, я сжал зубами черен и двинулся на встречу со вторым оборотнем. В этом облике наводка Тивены мне была не нужна, я вполне мог найти его по запаху.
Подельник Боруты, естественно, уже был в звериной шкуре, хотя и успел перед этим аккуратно раздеться, поскольку его не заставали врасплох. Я, не останавливаясь, пробежал мимо него по тропинке по своим же старым следам. Озадаченный, тот припустил следом. Бегал я, к счастью, быстрее, поэтому не давал себя догнать, да вервольф не очень-то и спешил и даже не особо принюхивался. Судя по всему, он принял меня за Боруту, не в силах разглядеть в темноте различия между мной и оборотнем и сбитый с толку запахами наших прежних следов.
В конце концов оборотень отстал и остановился. Я тоже затормозил, держась от него на достаточном расстоянии. Нападать на него, будучи зверем, я не мог (укусов было не избежать), а для нападения в человеческом облике мне требовалось время.
– Ты… куда… бежишь? – прохрипел вервольф. Оборотни, вопреки распространенному мнению, обычно способны разговаривать и в зверином обличье, но это дается им с трудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36