Чудовище равнодушно посмотрело на караульных и, изогнув шею, потянулось к бесчувственному телу принцессы. И тут, к вящему удивлению стражников, на мост выскочил крупный серый зверь, рявкнул на них, клацнув клыками, а затем схватил принцессу за шиворот и быстро поволок в лес.
Едва стражи взялись за арбалеты, отбросив бесполезные копья, как мокрая тварь визгливо заорала – так, что уши заложило, – вскарабкалась изо рва на мост, заслонив своей тушей удирающего зверя с принцессой в зубах, и бросилась в погоню за конкурентом. Стражники все-таки успели выпустить ему вслед по болту, но омерзительный монстр уже добрался до края леса и буквально растаял среди деревьев.
На этот раз доблестный рыцарь Адриан не заставил себя долго ждать: он в мгновение ока оседлал коня и бросился в погоню, потрясая зажатым в руке мечом. На замок опять опустилось напряженное ожидание, слуги притихли, охрана получила нагоняй, а король с королевой топтались на балконе, с которого открывался вид на замковые ворота. Часа через три Адриан вернулся. Он был весь пропылен и измазан грязью, но лицо его сияло. Впереди него на коне сидела принцесса Дариана, а к седлу был приторочен холщовый мешок – крайне тяжелый, судя по всему.
Адриан спешился и помог спуститься принцессе – та тоже была весьма перепачкана, а в ее волосах запутался целый гербарий из веточек и листьев, – а потом, церемонно поклонившись монарху, вывалил из мешка к королевским стопам две головы. Одну – похожую на голову здоровенной собаки, а другую – с шипастыми выростами над глазницами и частоколом острых длинных зубов в широкой пасти. Король отступил на шаг, с неприязнью разглядывая сие подношение, а затем поднял на рыцаря взгляд, куда более благосклонный, чем когда бы то ни было.

– Ну, хорошо, Лисса, я могу понять, откуда ты взяла голову волка – купила у охотника. Но откуда у тебя башка этой страхолюдной твари?
Мы сидели на пожухлой траве, росшей по краю старого карьера в паре верст от замка. Солнце соизволило порадовать нас и выползло на безоблачный небосклон, окрасив его в пронзительно-голубой цвет и испарив недавно выпавший иней. Стало почти по-весеннему тепло, но сидеть на мерзлой земле было неприятно, и я подложил под себя запасную куртку, а Лиссе выдал мое походное одеяло. Лисса рассказывала, что после тех случаев с похищениями принцесс она больше месяца не могла выйти за ворота замка, а специально нанятые охотники с собаками прочесывали чуть ли не весь Фиерон в поисках затаившихся чудовищ. Но чудовища упорно не появлялись, игнорируя затраченные на их поиск силы и средства, и после свадьбы Дарианы и Адриана все постепенно вошло в привычную колею.
– Это была башка, как ты выражаешься, виверны. – Лисса, несмотря на солнце, зябко куталась в куртку с белой меховой оторочкой. – Виверна поселилась в гномьих катакомбах, а когда их же избрала для своего жилища драконесса, она своего бессловесного родича, видимо, съела, а череп держала как сувенир, сама не зная зачем. А потом подарила мне; решила, наверное, что ей он больше не нужен.
– А тебе она зачем?
– Как это? В моей коллекции раньше не было виверны. Леший, я этот череп неделю после того маскарада чистила! Чтобы он стал «головой», его пришлось воском облеплять, кое-где – глиной, и даже глаза воловьи настоящие вставить.
– А твоя мать про артефакт фантомный не спрашивала?
– А как же? Но я сразу положила его в шкаф, как будто там он и лежал все время. Думаю, у нее есть какие-то догадки, но она их ни разу не высказала.
Девушка помолчала.
– А как твое богатство? – спросила она. – Ты ведь теперь можешь перестать быть наемником.
– Ну, – я поскреб подбородок, – большую часть по договору передали Анк'ан-Гуэрре. Хотя и осталось немало, по моим меркам. Так что я теперь не так зависим от работы. Но, Лисса, наемничество – это, наверное, образ жизни и стиль мышления. Я теперь вряд ли буду браться за любую работу без разбора, но прекращать мотаться по свету и охотиться на всякую нечисть не собираюсь.
– То есть, – принцесса пристально посмотрела на меня, – если будет что-то интересное и мне понадобится твоя помощь, я могу на нее рассчитывать?
– Разумеется, Ваше Высочество, – встав и церемонно поклонившись, ответил я.

– И куда ты эти деньги дел? – осведомился Одд, наполняя мою опустевшую кружку.
– А-а, в этом-то и дело. Я копить не умею…
– А то я не знаю! Потому и спрашиваю.
– …И давно бы их проел и прогулял, если бы мне один знакомый не присоветовал гномам их отдать. У них по всей Берроне такое финансовое предприятие хитрое распространилось – Банк называется. Я так и не разобрался, как оно работает, но я не только не плачу гномам за то, что они мои сбережения хранят, а еще и они мне приплачивают.
– Дариана… – задумчиво протянула Ивона, наливая себе вина. – Кажется, Дарианом звали одного нашего знакомого принца? Помнишь, Сивер, мы с тобой заезжали в гости в совсем маленькое королевство? Гархия, кажется… Или Гэрхия, никак не могу запомнить.
– Принца звали Дерриэн, – напомнил я. – Тоже, между прочим, псевдоэльфийское имя, как и у Лиссы. Кстати, они познакомились при мне и, можно сказать, с моей подачи.
– Подожди-ка, – нахмурилась Ивона, – я встречала Дерриэна и после. Ему вроде бы встретилась любовь всей его жизни, и могу точно сказать, что это была не Лиссавиоль.
– А ни о какой любви тогда речи и не шло. Встреча была неофициальной и, я бы даже сказал, сугубо деловой. Дело в том, что принца тогда обратили в лягушку…
– Что? – в один голос воскликнули Одд и Ивона.
– Ив, только не говори мне, что я тебе об этом не рассказывал.
– И все-таки скажу, – Ивона поставила бокал с вином на стол, – не рассказывал.
– Подожди-ка, – уточнил тролль, – а превратили его с умыслом или как?
– Или как. Ивонин коллега упражнялся в новых заклинаниях.
Ивона потерла пальцем лоб, затем посмотрела на меня пристально.
– Сивер, в лягушку нельзя обратить человека, – сказала она серьезно, – массы слишком разные. Я видела, как обращают в волка, в козла, в… пенек сосновый. Но ни в лягушку, ни в летучую мышь не получится.
– Тебе не хватает фантазии, Ив, – отозвался я. – Ты просто знаешь, что это невозможно. А твой коллега не знал.
– Так. – Одд на минуту прервал нас, чтобы произнести тост. – Про присутствующих ничего плохого сказать не могу, – подмигнул он Ивоне, поднимая кружку, – но давайте выпьем за то, чтобы окружающие, обладающие магическими способностями, всегда знали, что делают! Или делали то, что знают. А потом, Сивер, ты расскажешь историю про лягушку.

ЛЯГУШКА-КВАКУШКА

Это было маленькое королевство – из тех, чьи правители гордо именуются самодержцами пары-тройки деревень, маленького городка (который отличается от этих деревень только наличием ратуши и храма с покосившейся звонницей), двух лесных массивов да какого-нибудь луга, заслужившего имя собственное за особую клеверность. Государи в подобных вотчинах бывают победнее иного заграничного дворянина, а то и зажиточного купца, – только и чести, что королями называются. Здешний правитель, впрочем, не бедствовал, и его сравнительно небольшой, но уютный замок был отстроен добротно и со вкусом. Над острыми башенками вились разноцветные вымпелы, а ров с водой (в иных королевствах заброшенный по причине давнего отсутствия войн) здесь был частично обрамлен в набережную с гранитным парапетом и практично использовался для выращивания рыбы к столу Его Величества.
Местного короля я знал как мужика, в общем-то, толкового и неплохого. Застал я его на стене замка. Монарх задумчиво смотрел вниз, на набережную, и, судя по выражению его лица, пребывал в настроении «Повесить, что ль, кого?».
– День добрый, Сивер, давно не виделись. – Заслышав шаги, король повернулся ко мне.
– Добрый день, Ваше Величество, – отозвался я, подойдя и пожимая государеву руку. – Все ли в порядке в королевстве?
– Да вот… – Король опять вернулся к облюбованному зубцу и, осеняя взмахом руки половину рва с ближайшими окрестностями, удрученно произнес: – Сын младший, ну, помнишь – Дерриэн, пропал, понимаешь. С утра нигде нет. Слуги уже весь замок обегали…
– Может, гулять куда отправился, силу молодецкую попытать? – предположил я.
– Может, – согласился монарх. – Я даже полагаю, что так и есть. Но все же… Я колдуна спросил. Сам знаешь, есть у них всякие волшебные штучки, которые людей найти помогают. У нас колдун новый, только недавно появился. Так он вроде сказал, что найдет, а сам – вон, полюбуйся! – с тварью какой-то возится, хрыч старый. Эксперимент, говорит, ставит!
Я перегнулся через край стены и взглядом последовал за взмахом королевской длани. М-да, экспериментатора этого я тоже знал. Старым он определенно не был, но хрычом точно был или, по крайней мере, имел все шансы им стать. Этот персонаж практиковал то здесь, то там, обычно не создавая серьезных неприятностей, но исправно демонстрируя одну черту: когда он обнаруживал какое-нибудь новое для себя заклятие, то проникался поистине детским восторгом и тут же спешил это новшество опробовать.
– Я было подумал о дыбе, – рассуждал меж тем Его Величество. – Чтобы, значит, неповадно было ерундой всякой заниматься вместо исполнения королевского приказа. Но ведь он после этого точно Деррика найти не сможет. А мало ли что с ним случилось.
– Сейчас я с ним сам поговорю по душам! – Меня в этом замке всегда хорошо принимали, и я не собирался спускать колдуну-недоучке опыты над людьми. – Ваше Величество, я, пожалуй, знаю где принц, и уж, во всяком случае, подстегну этого чудодея!
– Буду признателен, – рассеянно отозвался король.
Я направился к лестнице, мрачно заметив перед уходом:
– Палача не отсылайте: может, дыба еще и пригодится…
И пригодилась бы, скорее всего! Заклятия обычно рассеиваются со смертью наславшего их чародея, так что это был бы самый быстрый способ расколдовать монаршего потомка. Но я сдержался и королю всего этого не рассказал. До поры до времени…
Под стеной, на отмостке из каменных плит, местный колдун с гордостью взирал на жертву своего эксперимента. Увидев меня, он самодовольно потрепал жидкую бороду и указал на сей удивительный образчик колдовского мастерства со словами:
– Ты только посмотри, какая лягушечка получилась!..
– Ква!
Лягушка и впрямь вышла знатная – величиной с крупную овцу. Она была болотно-зеленого цвета, с круглым белым брюшком, усеянным красноватыми пятнами, которые в совокупности напоминали карту какого-то неведомого архипелага. Толстые растопыренные окорочка, тоже разрисованные пятнышками, не уступали по размеру бычьим, и между ними почему-то рос короткий хвостик. В выпуклых водянистых глазах, несмотря на полное отсутствие мыслей, застыло задумчивое выражение, а на морде растянулась улыбка шириной с добрый локоть. Ее «ква!» меня чуть не оглушило, а какую-нибудь субтильную девицу могло бы и вовсе опрокинуть одной силой звуковой волны (что уж говорить о непередаваемом визуальном впечатлении?).
– Лягушечка? – только и смог вымолвить я.
– Ну да, – виновато замялся колдун. – Закон сохранения массы и энергии, понимаешь…
– Чего?!!
– Ну, – колдун на всякий случай отступил на пару шагов, – был такой любомудр, который выяснил, что ничто из ничего не получается, будь то энергия или материя.
– Я знаю! – отрезал я и одновременно ощутил, как у меня щелкнули отросшие клыки, а на загривке явственно зашевелилась шерсть, пытаясь встать дыбом. – При чем здесь это?
– Ну, я, конечно, мог бы превратить его в пятьсот лягушек обычного размера, но его ж после этого не расколдуешь! Или, например, в одну лягушку, а остаток, скажем, в шестьдесят килограммов баранины…
– А ты не мог, если уж на тебя такой стих нашел, превратить его, например, просто в барана? Нормального, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО размера? Ты что, офонарел, сказок на ночь начитался или переел перед сном?! Небось еще и зачаровал так, чтоб расколдовать могла только принцесса крови… – Тут я охрип и закашлялся.
– Непорочная, – уныло согласился колдун.
– Непорочная!.. Ты хотя бы в дурном сне можешь представить себе непорочную идиотку, да еще королевских кровей, которая согласится целовать такое?
Лягушка тяжело вздохнула, переставляя лапы, а затем скосила глаза и с размаху хлопнула языком по проползающему по парапету слизняку. Звук получился такой, будто половик выбивали; язык у лягушки был размером с блюдо для молочного поросенка, да к тому же неприятного беловатого цвета, а в приоткрытой пасти мелькнул ряд мелких, но острых зубов.
– Ты что, даже анатомией лягушек заранее не поинтересовался? Где ты у них такую двуручную пилу в хайле видел?
– Он же всех стерлядей во рву схарчит! – заохал колдун, наконец-то по-настоящему ужаснувшись делу рук своих.
– Как бы он кого другого не схарчил! Включая ту же принцессу! – Усилием воли я уже почти втянул свои волкодлакские клыки до человеческого размера, попутно наблюдая за огромным земноводным.
А земноводное, после долгих попыток распробовать одного ничтожного слизняка в своей бездонной пасти, покосилось на нас с колдуном, моргнуло и, неторопливо перевалившись через парапет, с громким плеском ухнуло в ров.
Свесившись с парапета, мы смотрели, как лягушка рывками движется в прозрачной воде. Да, трудные времена настали для стерлядей – теперь сынок королевский будет кушать их не с блюда, а в обычной для них среде обитания. Достигнув противоположного берега, амфибия зарылась в водоросли, подняв облако мути, затаилась. Я подождал, пока муть осядет, и с трудом разглядел на дне ее еле заметный силуэт. Да, с окраской колдун не прогадал, камуфляж вышел отменный!
– Скажи мне, – обратился я к колдуну, – зачем тебе это понадобилось? Про кого другого я бы подумал, что он таким способом замыслил принца пленить и спрятать, чтобы потом деньги вымогать. Но ты-то?..
– Так принц сам ко мне пришел: говорит, спрячь меня куда-нибудь, а то, дескать, отец достал нравоучениями… А я в это время как раз новое заклинание выучил…
М-да, будьте осторожны в своих желаниях – они могут сбыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36