— Он выполнял свою работу, я уже думал, что поборол его. На войне меня бы уже убили.
Ласки красавицы Исет стали еще более нежными и смелыми.
— Я так рада, что ты остался! Война — это отвратительно.
— Но иногда она необходима.
— Ты не представляешь, как я тебя люблю.
Молодая женщина всем телом прильнула к своему любовнику, гибкая, как стебель лотоса.
— Забудь о сражениях и насилии, разве не лучше проводить время со мной?
Рамзес не отстранил ее, но полностью отдался удовольствию, которое она ему доставляла. Но необычайно счастлив царевич был по другой причине, которой он ей не открыл: его все-таки назначили офицером.
22
Возвращение египетской армии из похода было отпраздновано с блеском. Во дворце пристально следили за ее продвижением; взбунтовавшиеся ливанцы продержались всего несколько дней, поспешив заявить о своей вечной преданности и неизбывном стремлении быть верными подданными фараона. Сети в обмен на свою милость потребовал большое количество кедровой древесины высшего качества, чтобы укрепить храмы и построить множество лодок, которые должны были участвовать в жертвоприношениях богам. В один голос правители Ливана провозгласили фараона воплощением Ра на земле, божественным светом и силой, подарившей им жизнь.
Благодаря стремительности своего наступления Сети вступил в пределы Сирии, не встретив сопротивления, — царь хеттов Муватали не успел собрать свои полки и предпочел наблюдать за ходом событий издалека. Поэтому защитникам укрепленного города Кадеш, символа мощи хеттов, ничего не оставалось, кроме как открыть ворота; их застали врасплох, и они вряд ли смогли бы отразить многократные осады. Сети, на удивление своим генералам, довольствовался тем, что воздвиг стелу посреди города, вместо того чтобы сравнять крепость с землей. Это вызвало глухой ропот военачальников, которые могли лишь недоумевать, к чему приведет столь странная стратегия.
Как только египетская армия удалилась от Кадеша, Муватали со своей армией занял крепость, вновь оказавшуюся во владении хеттов.
Затем последовали переговоры. Чтобы избежать кровопролитных столкновений, оба властителя через своих послов сошлись на том, что хетты больше не будут поднимать бунты в Ливане и финикийских портах, а египтяне не будут больше вторгаться в Кадеш.
Это был мир; непрочный, конечно, но мир.
В качестве официального наследника и нового военачальника Шенар правил пиром, на который пригласили более тысячи человек, не преминувших воспользоваться возможностью отведать изысканных кушаний, попробовать отменного вина урожая второго года правления Сети и насладиться волнующими движениями обнаженных танцовщиц под мелодичные звуки флейты и арфы.
Царь появился всего на мгновение, уступив своему старшему сыну право наслаждаться славой успешного похода. Бывшие ученики «Капа», которым прочили блестящее будущее, — Моис, Амени и даже Сетау, одетый по случаю в роскошное платье, одолженное ему Рамзесом, также находились в числе приглашенных.
Амени, все такой же настойчивый, разговаривал с двумя чиновниками из Мемфиса, ненавязчиво расспрашивая о недавно закрывшихся мастерских по производству чернильных палочек. Однако его упорство не увенчалось успехом.
Сетау срочно вызвал к себе управляющий Шенара: в подвалах, предназначенных для хранения кувшинов для молока, обнаружили змею. Юноша отыскал подозрительную нору, сунул туда чеснока и заткнул отверстие приманкой в виде рыбы. Несчастному пресмыкающемуся никогда уже не выбраться из своей норы. Удовлетворение управляющего, которого Сетау нашел слишком самодовольным, было недолгим: когда знаток вынул красно-белую змею с выступающими из челюсти клыками, вельможа со всех ног кинулся прочь. «Дурак, — подумал Сетау, — всем известно, что эти змеи совсем не ядовитые».
Моис находился в окружении хорошеньких женщин, очарованных его величественной осанкой и мужественностью; многие из них не прочь были бы приблизиться к Рамзесу, но красавица Исет заняла неприступную оборону. Оба молодых человека успели заработать себе хорошую репутацию: Моису прочили высокие административные посты; все говорили о смелости Рамзеса, которого в армии, несомненно, ждало высокое положение, в котором ему отказали при дворе.
Друзьям удалось улизнуть в промежутке между двумя танцами, и они очутились в зеленом сумраке сада.
— Ты слышал речь Шенара?
— Нет, у моей нежной подружки нашлось другое занятие.
— Твой старший брат утверждает, и все ему верят, что он проявил себя великим завоевателем в этой кампании. Благодаря ему потери в рядах египтян были сведены к минимуму, дипломатия взяла верх над силой. К тому же он распускает слух, что Сети выглядел усталым; власть изматывает, и назначение Шенара правителем уже не за горами. Он развивает уже программу управления: приоритет международной торговле, уход от всяких конфликтов, экономические соглашения с нашими прежними худшими врагами.
— Противно слушать.
— Отвратительный субъект, согласен, но его идеи заслуживают внимания.
— Протяни хеттам палец, Моис, они тебе всю руку отхватят.
— Война ничего не решает.
— Шенар принесет в Египет унижение и разруху. Земля фараонов — это особый мир. Когда она оказалась слабой и беспечной, азиаты захватили ее; потребовалось много мужества, чтобы выдворить захватчиков и прогнать их подальше от наших границ. Если мы сложим оружие, нас покорят.
Пылкость Рамзеса удивила Моиса.
— Я слышу слова правителя, но, полагаешь, ты выбрал нужное направление?
— Нет другого пути сохранить целостность нашей территории и позволить богам спокойно царствовать на нашей земле.
— Богам… Разве они существуют, твои боги?
— Что ты хочешь этим сказать?
Моис не успел ответить, их окружили девушки и принялись расспрашивать об их будущем. Красавица Исет поспешила вмешаться и вызволила своего любовника.
— Меня задержал твой старший брат, — призналась она.
— Что ему было нужно?
— Он не оставил мысли жениться на мне. Двор категоричен, слухи также вполне определенны: Сети готов возвести Шенара на трон. Он предлагает мне стать великой супругой правителя.
Тут случилось нечто странное: Рамзес вдруг унесся мыслью из Мемфиса в гарем Мер-Ура, туда, к юной ученице, старательно переписывающей изречения Птах-Хотепа при свете масляной лампы.
Красавица Исет мгновенно заметила перемену в своем спутнике.
— Тебе плохо?
— Запомни, я не знаю, что такое быть больным, — сухо ответил он.
— Мне показалось, что ты где-то очень далеко…
— Я задумался. Что же, ты согласишься?
— Я уже ответила.
— Поздравляю, Исет. Ты будешь моей царицей, а я буду твоим слугой.
Она принялась колотить его в грудь, он схватил ее за запястья.
— Я люблю тебя, Рамзес, и хочу жить с тобой. Как еще тебе объяснить?
— Прежде чем сделаться мужем и отцом, я должен ясно представлять себе тот путь, которым собираюсь идти; дай мне время.
Благоуханная ночь постепенно наполнилась тишиной; музыканты и танцовщицы удалились, как и престарелые сановники. То там, то здесь, во всех уголках огромного дворцового сада, придворные шептались друг с другом, строя заговоры в неуемном стремлении забраться повыше по иерархической лестнице, устранив соперника.
Со стороны кухни донесся душераздирающий крик, пронзивший тишину ночи.
Рамзес первым оказался на месте. Управляющий, вооружившись кочергой, лупил какого-то старика, который старался закрыть лицо руками. Царевич схватил негодяя за горло, чуть не задушив его; тот выронил кочергу, а жертва тем временем успела скрыться за спинами мойщиков посуды.
Моис поспешил вмешаться.
— Ты его убьешь!
Рамзес разжал хватку. Управляющий, весь красный, с трудом переводил дыхание.
— Этот старик — всего лишь пленный хетт, — объяснил тот, — мне поручено его перевоспитать.
— Так ты обращаешься со своими подчиненными?!
— Только с хеттами!
Шенар, наряд которого своей роскошью затмевал самые элегантные туалеты, отстранил толпу любопытных.
— Расступитесь, это мое дело.
Рамзес схватил управляющего за волосы и бросил оземь.
— Этот подлец вздумал пытать человека.
— Ну-ну, братец! Не заводись… Мой управляющий иногда бывает слишком строг, но…
— Я подаю жалобу и буду свидетельствовать перед судом.
— Ты, который так ненавидишь хеттов?
— Твой служащий больше нам не враг; он работает на нас и его следует уважать. Этого требует закон Маат.
— Какие громкие слова! Забудем об этом происшествии, и я буду тебе обязан.
— Я тоже буду свидетельствовать, — заявил Моис, — ничто не может служить оправданием подобному поведению.
— Зачем подливать масла в огонь?
— Уведи управляющего, — попросил Рамзес Моиса, — и оставь его на попечение нашего друга Сетау; завтра же я попрошу открыть срочный процесс.
— Это незаконно, вы не можете увести его!
— Ты берешься доставить своего управляющего в суд?
Шенар согласился. Слишком много оказалось важных свидетелей… Не следовало начинать битву, проигранную заранее. Виновный будет осужден на изгнание в оазисы.
— Правосудие вещь хорошая, — снисходительно объявил Шенар.
— Уважение справедливости является основой нашего государства.
— Кто же спорит?
— Если ты будешь управлять страной такими методами, ты найдешь во мне своего решительного противника.
— Что ты еще вообразил?
— Я не воображаю, я наблюдаю. Разве великие замыслы могут уживаться с презрением к ближнему?
— Не забывайся, Рамзес! Ты должен меня уважать.
— Наш правитель, Царь Верхнего и Нижнего Египта, пока еще Сети, если я не ошибаюсь.
— Всякой насмешке есть пределы. Завтра тебе придется подчиниться мне.
— Завтра еще далеко.
— Ты слишком часто заблуждаешься и потому плохо кончишь.
— Хочешь поступить со мной как с пленным хеттом?
Устав спорить, Шенар резко развернулся и ушел.
— Твой брат человек влиятельный и опасный, — заметил Моис, — думаешь, надо было его так задевать?
— Он мне не страшен. Что же мне следовало ответить о богах?
— Сам не знаю; странные мысли посещают меня и разрывают на части. Пока я не открою их тайны, я не узнаю покоя.
23
Амени и не думал сдаваться. В качестве личного секретаря царского писаря Рамзеса он имел доступ ко многим административным службам и сумел найти себе там друзей, которые помогли ему в его расследовании. Так он проверил список мастерских по производству чернильных палочек и разузнал имена владельцев. Как уже говорила Рамзесу царица Туйа, архивы, касающиеся подозрительной мастерской, исчезли без следа.
Поскольку этот след оборвался, Амени пришлось проделать кропотливую работу, трудясь с утра до вечера, как муравей: выявить сановников, которые напрямую были связаны с писцами, и просмотреть перечень их имущества, надеясь найти в этом списке мастерскую. Долгие дни поисков окончились ничем.
Оставалось предпринять последнее: систематическая проверка отходов мастерских, начиная с того места, где Амени чуть было не погиб. Прежде чем занести какие-либо данные на папирус, сознательный писарь всегда делал пробу на известняке, используемом в качестве черновика, который потом выкидывался вместе с прочим мусором в огромную дыру, заполнявшуюся по мере работы администрации.
Амени даже не был уверен, существует ли копия соглашения на право владения этой мастерской, и тем не менее он не отмахнулся от этой возможности, тратя на поиски по два часа в день и запретив себе задумываться о шансах найти что-либо.
Красавице Исет не нравилась эта дружба между Моисом и Рамзесом. Еврей, порывистый и неуравновешенный, оказывал пагубное влияние на египтянина, поэтому молодая женщина решила как можно больше занять внимание своего любовника, доставляя ему всяческое удовольствие и не упоминая более о свадьбе. Рамзес попался в ловушку: переходя от особняка к особняку, от одного сада к другому, с одного приема на следующий, он проводил дни в праздности вельможи, оставив своему личному секретарю заботу о текущих делах.
Египет представлял собой мечту наяву, рай, который каждый день дарил всех своими чудесами с неиссякаемой щедростью доброй матери; счастье било ключом для тех, кто умел ценить тень пальмы, мед фиников, песню ветра, красоту лотосов и запах лилий. А когда ко всему этому примешивалась страсть влюбленной женщины, больше и желать уже было нечего.
Красавица Исет решила, что завладела мыслями Рамзеса, — ее любовник был весел, искрился от радости. Их любовным играм не было конца, они зажигали друг друга, наслаждаясь обоюдным удовольствием; что до Неспящего, то он развивал свои гастрономические вкусы, поглощая яства, приготовленные кулинарами лучших семей Мемфиса.
По всей очевидности, судьба четко наметила жизненный путь обоих сыновей Сети; Шенару — дела государственные, Рамзесу — удел обывателя, хоть и выдающегося. Красавице Исет вполне подходило такое распределение ролей.
Однажды утром она обнаружила спальню пустой; Рамзес встал раньше нее. Она тут же выскочила в сад, не приведя себя в порядок, и стала звать своего любовника. Так как он не отвечал, она уже готова была потерять терпение; наконец, она нашла его: он сидел возле колодца, на траве среди ирисов, погрузившись в размышления.
— Что с тобой происходит? Ты меня так напугал!
Она опустилась на колени рядом с ним.
— Какие еще новые заботы гнетут тебя?
— Я не создан для того, чтобы вести такое существование, которое ты мне приготовила.
— Ты ошибаешься; посмотри, разве мы не счастливы?
— Такого счастья мне недостаточно.
— Не требуй от жизни слишком многого, иначе она повернется к тебе спиной.
— Что ж, такой противник мне подходит.
— Ты полагаешь, что гордость — это достоинство?
— Если она выражается в требовательности к себе и преодолении себя, то да. Я должен поговорить с отцом.
Со времени установления мира с хеттами недовольные высказывания поутихли. Пришлось признать, что Сети был прав, не развязав войну, исход которой был спорным, даже если египетская армия, казалось, была способна опрокинуть войска хеттов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42