Что там Египет… Он, конечно, должен быть отправной точкой, но вскоре его уже будет недостаточно; у Юга, увязшего в традициях отцов, не было никакого будущего. Когда Шенар получит власть, он обустроит свою столицу где-нибудь в более удобной стране, откуда будет править своей империей.
Обычно заграничных купцов не принимали при дворе; почти признанный преемник Сети стремился подчеркнуть свою заинтересованность в них. Уже сейчас он подготавливал будущее, которое было не за горами. Убедить Сети изменить позицию было делом не из легких; однако монарх, даже если он чтил Маат, должен был подчиняться требованиям настоящего момента. Шенар старался найти наиболее убедительные доводы.
Прием, нельзя не признать, имел большой успех. Купцы пообещали Шенару подарить самые красивые вазы, которые только способны были изготовить их мастера; так он пополнит свою коллекцию, прославленную по всему Ближнему Востоку, до самого Крита. Чего бы он ни отдал, чтобы заполучить предмет безупречной формы, с изящными изгибами, завораживающих цветов! Удовольствие обладания удваивалось от возможности лицезреть неподдельную ценность; наедине со своими сокровищами Шенар преисполнялся наслаждения, которого никто не мог его лишить. Один из осведомителей подошел к нему, после того как он закончил разговор с азиатским торговцем.
— Небольшая неприятность, — шепнул осведомитель.
— Какого рода?
— Ваша мать не удовлетворена результатами официального расследования.
Шенар поморщился.
— Простой каприз?
— Намного больше.
— Она хочет расследовать сама?
— Она назначила начальника охраны дворца.
— Никчемный.
— И все же он может помешать.
— Пусть действует.
— А если он что-нибудь разузнает?
— Маловероятно.
— Не лучше ли заранее его обезвредить?
— Неизвестно, чем это обернется; действия идиотов не поддаются разумному осмыслению. К тому же он не найдет ничего существенного.
— Какие у вас будут распоряжения?
— Наблюдать и держать меня в курсе.
Осведомитель исчез, и Шенар возвратился к своим гостям. Несмотря на раздражение, он улыбался, стараясь быть приветливым.
17
Вход в северный порт Мемфиса находился под постоянным наблюдением речного патруля; движения судов были тщательно расписаны, чтобы не допустить аварии. Каждая единица определялась и, в случае скопления других судов, должна была ждать, прежде чем занять свое место.
Смотритель главного канала следил за всем этим почти рассеянно; в обеденный час движение, как правило, замедлялось. С вершины белой башни, раскаленной палящими лучами солнца, охранник не без гордости наблюдал за просторами Нила, каналами и зелеными полями, широта которых свидетельствовала о приближении к Дельте. Меньше чем через час, когда солнце сдвинется с точки зенита и начнет клониться к закату, он вернется к себе, в маленький домик в пригороде, и отдохнет после обеда, а потом сможет поиграть с детьми.
Желудок настойчиво требовал пищи; охранник принялся за сухой хлебец с салатом, собранным этим же утром. Его работа была сложнее, чем казалось на первый взгляд, ведь она требовала большой сосредоточенности.
Вдруг — странное зрелище.
Сначала он подумал, что это обман зрения, вызванный полуденной жарой; затем, забыв про свою нехитрую закуску, он уставился на странное суденышко, которое протискивалось между двумя шаландами, груженными амфорами и мешками с зерном.
Это была лодка из папируса… На борту — юный атлет, работавший веслом, как одержимый!
Обычно подобные лодки не покидали водного лабиринта Дельты… К тому же она не числилась в списке кораблей, имевших разрешение появляться сегодня в порту! Воспользовавшись зеркалом, охранник послал оптический сигнал группе экстренного вмешательства.
Три быстрые лодки, управляемые хорошо обученными гребцами, окружили незваного гостя, вынудив его остановиться. Царевич Рамзес сошел на землю в сопровождении двух охранников.
Красавица Исет не стала сдерживать своего гнева:
— Почему Рамзес отказывается меня видеть?
— Не знаю, — ответил Амени, у которого все еще шумело в голове.
— У него неприятности?
— Надеюсь, что нет.
— Он говорил с тобой обо мне?
— Нет.
— Тебе следовало бы быть несколько разговорчивее, Амени!
— Это не обязательно для личного секретаря.
— Я приду завтра.
— Как изволите.
— Постарайся быть немного сговорчивее; если ты откроешь мне его дверь, ты будешь вознагражден.
— Моей зарплаты мне вполне хватает.
Красавица пожала плечами и удалилась.
Амени был озадачен. С самого своего возвращения из Дельты Рамзес заперся у себя и не произнес ни слова. Он едва прикасался к пище, приносимой ему его другом, и все перечитывал высказывания мудреца Птах-Хотепа или сидел на террасе, глядя на город и высящиеся вдали пирамиды Гизеха и Саккары.
Не вызывая у царевича особого интереса, Амени все же рассказал ему о результатах своих поисков. Вне всякого сомнения, по обрывкам документов, подозрительная мастерская принадлежала важному лицу, на которого работало множество мастеров, однако Амени всегда наталкивался на стену молчания, не в силах сломить ее.
Сам не свой от радости, Неспящий ликуя встретил своего хозяина и не отходил теперь от него ни на шаг, боясь опять потерять его; ластясь или разлегшись у ног царевича, пес золотисто-желтого окраса, с висячими ушами и хвостом закорючкой, оставался при нем бессменным стражем. Один он удостаивался разговоров с царевичем.
Накануне нового года и праздника половодья красавица Исет окончательно потеряла терпение и, несмотря на запрет своего любовника, пришла к нему на террасу, где он размышлял в обществе своего пса. Неспящий оскалился, зарычал и навострил уши.
— Успокой своего зверя!
Ледяной взгляд Рамзеса заставил строптивую остановиться.
— Что происходит? Скажи мне, прошу тебя!
Рамзес отвернулся, полный безразличия.
— Ты не имеешь права так со мной обращаться… Я переживала за тебя, я люблю тебя, а ты даже не хочешь взглянуть на меня!
— Оставь меня одного.
Она упала на колени, умоляя:
— Одно слово!
Неспящий немного успокоился.
— Чего ты хочешь?
— Посмотри на Нил, Исет.
— Могу я приблизиться?
Он не ответил. Она подошла, пес не стал ей препятствовать.
— Звезда Сотхи скоро выйдет из мрака, — указал Рамзес, — завтра она поднимется на востоке вместе с солнцем и провозгласит рождение новой воды.
— Разве так не происходит каждый год?
— Ты не понимаешь, что этот год будет непохож на все другие?
Серьезность царевича удивила красавицу Исет; она не могла ему лгать.
— Нет, я не понимаю.
— Посмотри на Нил.
С большой нежностью она взяла его под руку.
— Не говори со мной загадками; я тебе не враг. Что с тобой произошло в Дельте?
— Мой отец открыл мне меня самого.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я не имею права на побег; скрываться было бы бесполезно.
— Я верю в тебя, Рамзес, какова бы ни была твоя судьба.
Он тихо погладил ее по волосам. Она смотрела на него, не отрываясь: там, в землях Севера, он перенес испытание, полностью изменившее его.
Подросток вернулся мужчиной.
Мужчиной завораживающей красоты, мужчиной, в которого она была безнадежно влюблена.
Специалисты, следящие за разливами Нила, не ошиблись, объявив день, когда вода пойдет на приступ берегов Мемфиса.
Сразу же начались приготовления к празднику; повсюду провозглашали, что богиня Исида, в конце долгого поиска обрела и вернула к жизни Озириса. Сразу за восходом солнца плотина, закрывавшая главный канал, проходящий через город, была открыта, и поток прибывающей воды с ревом ринулся в русло канала; чтобы вода прибывала, не разрушая, в канал бросали множество статуэток. Они символизировали Хапи, плодородную силу Нила, и представляли собой двуполое божество в виде мужчины с набухшими грудями, ворохом папируса на голове и подносами, полными яств, в руках. В каждой семье хранился фаянсовый кувшин, наполненный водой прилива, наличие которой должно было обеспечить процветание.
Во дворце было оживленно. Меньше чем за час образовалась процессия, которая должна была спускаться к Нилу, с фараоном во главе, для отправления ритуала принесения даров. Каждый с нетерпением ожидал, какое место будет ему отведено в этом ряду, представлявшем придворную иерархию, готовую предстать перед народом.
Шенар не находил себе места. В десятый раз он обращался с вопросом к камергеру.
— Отец уже подтвердил мое назначение?
— Нет еще.
— Неслыханно! Спросите у ответственного за ритуал.
— Правитель, возглавив шествие, сам раскроет порядок построения.
— Все и так его знают.
— Извините, я ничего не могу сказать заранее.
Шенар стал нервно поправлять складки своего длинного льняного одеяния, проверяя пальцами колье из трех рядов бусин халцедона. Ему бы хотелось выглядеть более ослепительно, но он не должен был затмевать собственного отца. Слухи подтверждали: Сети намеревался внести некоторые изменения в протокол, посоветовавшись с супругой. Но отчего же его не допустили на этот совет? Если царственная чета держала его на расстоянии, это означало, что на горизонте появилась немилость. И кто иной мог быть виновником этого, как не заносчивый Рамзес?
Шенар, конечно, ошибся, недооценивая своего младшего брата. Эта змея исподтишка плела бесконечные интриги против него и собиралась нанести решающий удар, оклеветав его. Туйа слушала его ложь и оказывала влияние на мужа.
Да, таков и был план Рамзеса: занять первое место, сразу после царственной четы, в праздничной процессии во время всенародной церемонии и доказать, что он опередил своего старшего брата.
Шенар попросил аудиенции у своей матери.
Две жрицы завершали ритуал одевания величественной супруги правителя, прическа которой и корона, увенчанная двумя высокими перьями, говорила о том, что она воплощает собой дыхание жизни, оплодотворяющей всю страну. Благодаря ее присутствию засуха отступит и вернется плодородие.
Шенар склонился перед матерью.
— Отчего эта неопределенность на мой счет?
— На что ты жалуешься?
— Разве я не должен был занять место подле отца во время ритуала принесения даров Нилу?
— Это ему решать.
— Разве вы не знаете о его решении?
— Неужели ты потерял доверие к своему отцу? Обычно ты первый воздаешь хвалы мудрости его решений.
Шенар умолк, пожалев о своем нетерпении. Перед матерью он чувствовал себя неуверенно; действуя без напора, но с поражающей точностью, она пронзала его защитный панцирь, попадая в самую точку.
— Нет, я ценю их по-прежнему, будьте уверены.
— В таком случае почему ты беспокоишься? Сети поступит так, как нужно на благо Египта. Ведь это главное?
Чтобы занять чем-то руки и голову, Рамзес переписывал на папирусе высказывание мудрого Птах-Хотепа: «Если ты проводник, назначенный указывать путь многим, — говорил он, — ищи любой возможности быть действенным, так чтобы твое правление не знало недостатков». Царевич проникся этой мыслью, как если бы древний автор через века обращался прямо к нему.
Меньше чем через час ответственный за ритуал придет за ним и укажет ему место в процессии. Если его интуиция не обманывала его, он займет место, обычно достававшееся Шенару. Рассудок требовал, чтобы Сети не менял установленный порядок; но отчего же тогда протокол хранил эту тайну об иерархии, которая должна была открыться народу, на глазах у толпы, скопившейся по обоим берегам Нила? Фараон готовил удар молнии. И этот удар — замена Шенара Рамзесом.
Никакой закон не требовал от правителя назначать своим преемником именно старшего сына, ему даже не запрещалось выбирать его среди знати. Множество фараонов и их жен принадлежало к семьям скромного достатка или не имевшим никаких сношений со двором. Сама Туйа была провинциалкой без приданого.
Рамзес перебирал в памяти моменты, прожитые рядом с отцом; ни один нельзя было назвать случайным. Внезапно вторгаясь в его тихое существование, резкими вспышками просветляя его ум и давая по-новому осознать реальность, Сети сорвал с него покров иллюзий, чтобы дать ему увидеть его настоящую природу. Подобно тому как лев появляется на свет, чтобы быть царем зверей, Рамзес чувствовал, что был рожден, чтобы править.
В противоположность тому, что он думал, он не располагал никакой свободой; судьба сама прокладывала его жизненный путь, и Сети строго следил за тем, чтобы он не уклонялся от начертанного.
Многочисленные зеваки толпились у ограждений, выставленных вдоль дороги, которая вела от дворца к реке; это была одна из редких возможностей увидеть фараона, его супругу, их детей и главных сановников, именно в этот день праздника, который отмечал рождение нового года и возвращение воды.
Из окна своей резиденции Шенар наблюдал за любопытными, которые через несколько минут окажутся свидетелями его падения. Сети даже не дал ему возможности отстоять свою правоту и показать, что Рамзес не в состоянии управлять государством. Не обладая прозорливостью, монарх вынужден был принимать спорные и несправедливые решения.
Большинство придворных этого просто не допустят. Шенару оставалось объединить их и сформировать оппозицию, влиянием которой Сети не мог бы пренебречь. Многие высокопоставленные сановники доверяли Шенару; если Рамзес сделает какие-нибудь неверные шаги, его старший брат быстро вернет себе утраченное положение. А если он сам не допустит ошибок, Шенар расставит ему ловушки, в которые тот непременно попадется.
Главный распорядитель ритуала попросил старшего сына царя следовать за ним, процессия должна была вот-вот начаться.
Рамзес последовал за распорядителем ритуала.
Процессия разворачивалась от дверей дворца до самого квартала храмов. Царевича проводили к самому началу, где располагалась царственная чета, перед которой располагался один лишь человек, открывавший путь. Жрецы с бритыми головами, одетые в белое, смотрели, как проходит младший сын Сети, величественная осанка которого не могла не удивить их. Для некоторых он все еще был подростком, интересовавшимся одними играми и бесконечными развлечениями, которому была уготована жизнь легкая и незначительная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42