Марла Кейхилл? Кайли Пэрис?Она встретилась глазами с отражением Ника. Увидела в упрямо выдвинутом подбородке и в плотно сжатых губах – решимость, в глазах – тень сомнения.– Что ж, пойдем, – промолвил он.Она кивнула, борясь с желанием броситься наутек. Она уверенно повернула направо. Сердце отчаянно колотилось, на лбу выступили капли холодного пота.– Я здесь была, – прошептала она, с трудом сглотнув. – Черт побери, мне все здесь знакомо!Они остановились у двери с табличкой 3-Б. Ник забарабанил в дверь.Оттуда не доносилось ни звука. Ни бормотания телевизора, ни шагов, ни вздоха, ни взгляда через глазок. Никаких признаков жизни. Мертвая тишина.– Ну, что дальше? – спросила Марла.Они стояли в узком душном коридоре. Пол здесь был застелен дешевой серой дорожкой, и все вокруг выглядело унылым и неуютным.– Ключей у меня нет. – Значит, достанем ключ у консьержа.– Но как?– Попробуй изобразить Кайли, – посоветовал Ник. – Дай мне малыша и ступай вниз, скажи, что потеряла ключ. Вдруг сработает?– Ладно, – согласилась она, хотя была уверена, что из этого ничего не выйдет.Но она ошиблась. Консьерж – небритый старикан с плутоватой улыбкой, которого не было на месте, когда они вошли, – охотно выдал ей ключи.– Знаете, мисс Пэрис, – заметил он, – надо бы вам заказать дубликат и держать под ковриком. Что бы вы делали, не окажись на месте старины Пита?– Не знаю, – вполне искренне призналась она.– Очень жаль, что так случилось с вашим малышом, – добавил он, и кровь заледенела у нее в жилах. – Ужас просто – девять месяцев носить ребенка, а потом потерять!– Д-да... – пролепетала она, чувствуя, как все внутри переворачивается.– Ну, вы еще молоденькая, родите другого. – Он игриво поднял брови. – Только, может, лучше сначала мужем обзавестись?– Да хватит вам, Пит! – усмехнулась Марла.Это получилось автоматически – словно она уже сотню раз слышала от консьержа эту шутку и сотню раз на нее отвечала.– Точно говорю! Что за женщина без мужа? Про это и в Библии написано.– А еще там написано: «Не судите, да не судимы будете».– Это, конечно, верно. Только вот что я вам скажу: мы с моей старухой пятьдесят лет вместе прожили и четверых вырастили, так что кое-какой опыт у меня имеется. Так вот: ребенку нужна не только мать, но и отец! А впрочем, что ж это я болтаю, – смутился он вдруг, – вам теперь, должно быть, тяжело про это слушать. Извиняйте, мисс Пэрис. Правда, очень жаль, что так все вышло.– Да, да, спасибо, – пробормотала Марла.Зажав в кулаке драгоценный ключ, она поспешила наверх по выщербленным ступеням – дожидаться лифта было невмоготу. У дверей квартиры 3-Б ждал Ник со спящим Джеймсом на руках.– Вот видишь, что можно сделать, если очень захотеть, – улыбнулся он.– Ты не поверишь! – выдохнула Марла. Вставляя ключ в замок, она торопливо пересказала ему свой разговор с привратником.Дверь отворилась. Марла шагнула через порог и попала в прошлое.Стоило окинуть взглядом тесную квартирку, как тысячи воспоминаний атаковали ее мозг, с болезненной ясностью воскрешая горькие и радостные картины прошлого. Вот зеленая кушетка – она помнила, как покупала эту кушетку на распродаже. Вот коврик на полу – это подарок матери. Не сухонькой кислолицей Виктории Эмхерст – другой. Женщины, от которой пахло дешевыми духами и сигаретами. Непутевой, но доброй и любящей женщины по имени Долли.Да, она не Марла Кейхилл. Как и подозревала. Ее имя – Кайли Пэрис. В ту ночь она ехала в Монтерей, чтобы найти своего ребенка. Боже, теперь она вспомнила все! Невольно она обратила взгляд на Джеймса! Милый малыш, ее драгоценное дитя! С него все началось – им и кончилось. Едва выйдя из больницы, она отправилась к Алексу и потребовала, чтобы он отдал ей ребенка. Из обрывка телефонного разговора она поняла, что Алекс и Марла прячут Джеймса в Монтерее, и попросила Пэм ей помочь.Но на пути их подстерегала ловушка. Алекс попытался ее убить... да, конечно, это он и Марла! Марла тоже участвовала в заговоре! Кровь отхлынула от ее лица.– Что с тобой? – Глаза Ника светились заботой и тревогой.Что-то сжало ей горло, и она не сразу смогла заговорить.– Это мой дом, – хрипло промолвила она, чувствуя, как на на глазах закипают слезы.Медленно проходя по комнатам, она здоровалась с вещами, словно с потерянными и вновь обретенными друзьями. Вот эту двойную кровать она купила на свою первую зарплату. Этот антикварный столик чинила своими руками. Эта лампа от Тиффани стоила ей целого состояния.В бело-розовой ванне, над зеркалом, Кайли увидела пришпиленный клейкой лентой лозунг:« Ты можешь сделать все , что в твоих силах. А также все , что выше твоих сил». Это был ее девиз, ее мантра. С этим изречением она прожила свою одинокую жизнь. Не совсем одинокую, конечно, – у нее были мужчины, но надолго не задерживался ни один. В любви, как и в жизни, Кайли стремилась только к самому лучшему.Прислонившись к дверному косяку, она перебирала в памяти их лица и имена. Ронни. Сэм. Бентон. Ни один не тронул ее сердца так, как Ник. Не было среди них другого, подобного ему.– Ты лучше присядь, – посоветовал он, перенося Джеймса с одного плеча на другое. – И объясни все по порядку.– Я все вспомнила, – прошептала она.Вот подоконник – на этом подоконнике любил сидеть ее кот, беспородная полосатая животина с нахальными зелеными глазами. Кайли прозвала его Бродягой. Она подобрала его на улице, а два года спустя он исчез. Несколько недель Кайли обыскивала подвалы и чердаки, расспрашивала друзей, соседей, ходила даже в полицию (где, разумеется, ее отослали ни с чем), но так и не узнала, что с ним сталось, и долго потом не могла отделаться от горького чувства потери.– Черт побери! – пробормотала она, едва ли помня, что за ней наблюдает Ник, и рывком распахнула дверь тесного чулана.В эту секунду пришло новое, потрясающе ясное воспоминание. Средняя школа имени Бенджамина Франклина – угрюмое серое здание из стекла и бетона. Соученики завидуют ее отметкам и дразнят тем, что она – единственная в классе – не знает своего отца. Она быстро созрела, и к ней частенько приставали мальчишки из старших классов. Однажды, в начале мая, трое ребят завели ее в школьный чулан и предложили десять долларов за, как они выразились, «один взгляд на самые классные сиськи во всей школе». Это был вызов, а Кайли Пэрис – не из тех, кто пропускает вызовы мимо ушей.Пыльный, тесный чулан освещала всего одна лампочка. На полках от пола до потолка пылились учебные пособия, щетки, тряпки и рулоны туалетной бумаги.– Ну, давай, Кайли! – ныл Иэн Перт. Толстая физиономия его раскраснелась, по лбу стекали капли пота.– Говорят, ты за деньги все сделаешь, – поддержал его Брент Мэллори – веснушчатый парень с торчащими вперед зубами и всклокоченной белобрысой шевелюрой.Но был там еще и Лукас Ямхилл – высокий, темноволосый и смуглый, совсем взрослый на вид. Его отцу принадлежал бакалейный магазинчик к югу от Сан-Ле-андро.– Покажи сиськи, детка. Десять баксов за один взгляд – разве это мало?Ей очень хотелось согласиться. Показать толстяку Иэну и зануде Бренту, что она не трусиха и не маменькина дочка. И произвести впечатление на Лукаса. То-то он удивится! Почему бы и нет? Ну и, конечно, десять долларов.И она это сделала. Стянула футболку через голову и бросила на крашеный цементный пол.Брент присвистнул сквозь зубы.Подражая фотомодели в рекламе шампуня, Кайли откинула волосы так, что они заструились по плечам, и застыла неподвижно, выставив грудь вперед.– Эй, так нечестно! Ты же в лифчике! – запротестовал Иэн.– В самом деле! – Тут и Брент сообразил, что их надули. – Я свою сестру в лифчике тыщу раз видел!Лукас усмехнулся – эта недобрая усмешка обожгла ей сердце.– Детка, плачу двадцать, если позволишь мне его снять. У нее перехватило дыхание.– Двадцать пять! И пусть они не смотрят!– Значит, частное шоу за двадцать пять баксов. – Карие глаза его потемнели, стали почти черными. Она еще не знала, что означает у мужчин такой взгляд. – За двадцать пять я хочу потрогать.Сердце ее затрепетало, словно в нем били крыльями миллионы бабочек. Между ног вдруг стало жарко и влажно.– Пусть они уйдут, – кивнула она в сторону Иэна и Брента.– Ни за что! – вскричал Иэн.Но Лукас был взрослее: он без труда убедил мальчишек убраться и закрыл за ними дверь.Кайли едва осмеливалась дышать. Медленно, страшно медленно Лукас достал из кармана две бумажки по десять долларов и еще одну пятерку. Разгладил. Положил на перевернутое мусорное ведро. Извлек из кармана блестящую упаковку презервативов. – Если разденешься совсем, получишь вдвое больше.– Н-незнаю...– А если дашь мне... ну, знаешь, потрогать тебя – получишь сотню.– Потрогать?– Ну да. – Он понизил голос. – Ты ведь понимаешь, о чем я.Она прикусила губу и помотала головой. Да, она поняла, о чем он. И испугалась.– Видела когда-нибудь мужской хрен?– Нет.– Могу показать.– За десять долларов? – слабо улыбнулась Кайли. Он грубо расхохотался.– Ну нет! Я тебя им потрогаю!Кайли напряженно раздумывала. Ей было чертовски любопытно, и к тому же нравился Лукас. Совсем взрослый – уже почти пятнадцать! Самый популярный мальчик в школе. Красивый. Спортивный. Богатый. Но...– Давай перепихнемся, Кайли! – уговаривал он.– Н-нет!– Я-то думал, ты все сделаешь за деньги. – Лукас провел рукой по ее щеке.Она отбросила его руку.– Только не это.– Я тебе больно не сделаю! – шептал он.Она подумала о ста долларах. Потом подумала, что Иэн и Брент, должно быть, подслушивают с той стороны двери, а может, и подглядывают в замочную скважину, – и ей стало тошно.Во взгляде Лукаса было что-то странное. Пугающее. Соблазнительное. Что-то такое, отчего пресекалось дыхание и кровь стучала в ушах.Ей вспомнились предупреждения матери.– Запомни одно, Кайли: не позволяй парням лазить тебе в трусы! Они тебя просто используют. Подцепишь какую-нибудь дрянь или попадешь в беду. А я еще слишком молода, чтобы становиться бабушкой!Лукас потянулся к пуговице ее джинсов – но она остановила его руку.– Нет. Не надо. Ничего не выйдет, – произнесла она голосом, который ей самой показался чужим.Ей этого хочется! Хочется, чтобы он ее потрогал! Значит, она из тех девчонок, которым это нравится!– Да ладно тебе, Кайли, детка! Я так тебя хочу! – Он коснулся губами ее губ – и голова у нее пошла кругом. – Никто не узнает.«Ага, как же! Иэн и Брент торчат у двери, и рты им не зашьешь! Не говоря уж о самом Лукасе – он-то наверняка всем и каждому будет хвастаться своим подвигом в школьном чулане!»Лукас впился ей в губы и начал расстегивать на ней джинсы.– Расслабься, детка. Расслабься и наслаждайся. Руки его скользнули внутрь.– Не надо!Кайли оттолкнула его изо всех сил, едва не грохнувшись на пол. Она тяжело дышала, сердце отчаянно колотилось, в потаенном уголке ее тела полыхало запретное желание.– Нет!– Но...– Ни за что!Она потрясла головой и потянулась за деньгами, но Лукас перехватил их и сжал в кулаке.– Значит, ты просто динамщица! – рявкнул он.– Я ничего тебе не обещала!– Сука! Динамщица гребаная!– Убирайся! – завопила она, потрясенная этими ругательствами. Никогда еще ее так грубо и обидно не обзывали!– Ладно, ладно. Ухожу.Он застегнул ширинку и распахнул дверь. Иэн и Брент едва не ввалились внутрь. Кайли поспешно повернулась к ним спиной и, подобрав с пола футболку, дрожащими руками натянула ее. По лицу ее катились слезы.– Ну как, Лукас? – спросил Брент.– Полный улет! – Лукас поднял вверх оба больших пальца.Следующие три недели – до окончания учебного года – превратились для Кайли в сущий ад. Лукас не давал ей проходу; Брент и Иэн при встречах с ней свистели и отпускали обидные шуточки. Слухи о том, что Кайли разделась в чулане перед мальчишками, облетели всю школу, обрастая на ходу самыми невероятными подробностями. Постепенно все забылось: но до сих пор – точнее, до катастрофы – этот случай жег ей память. Тогда-то она и дала себе клятву: когда вырастет, пойдет на все , чтобы вырваться из цепей бедности.Так и случилось. Она пошла на самое страшное, что может сделать мать. Продала всемогущему Господу Доллару свое дитя.– Господи! – прошептала она, рухнув в кресло. – Я Кайли Пэрис, – прошептала она, подняв на Ника полные слез глаза.Все обман. У них не было сладостно-горького прошлого. Ник никогда ее не любил.– А Марла? – спросил он.От того, как он произнес это имя, внутри у Кайли что-то умерло. Он любит другую женщину. Не ее.– Как со всем этим связана Марла? – Он в нетерпении зашагал по тесной комнатке, заваленной журналами и сборниками кроссвордов.– Она моя сводная сестра, – устало объяснила Кайли. – Я узнала об этом в старших классах школы. Мама обронила как-то, что мой отец – Конрад Эмхерст, что у меня есть умственно отсталый брат и старшая сестра. Любимая папина дочка.У нее пересохло в горле – вспомнился тот разговор с матерью.«– И ты все это время молчала? – с недоумением и гневом допытывалась Кайли.Мать сидела за кухонным столом, просматривая «Инквайрер» В руке у нее, по обыкновению, дымилась сигарета.– Я поклялась молчать, – призналась она.– Обо мне? Об отце? Но почему?– Потому что он женат. – Долли откинула с лица растрепанные белокурые пряди. – Он очень богатый и известный человек. Это могло ему повредить.– Но... но... Подожди! Он богатый?– Надеешься попользоваться его деньгами? Забудь об этом, – с горечью ответила Долли. – Он мне заплатил на всю жизнь вперед.– Это же незаконно!– Может быть, но я подписала бумагу. – Она помахала рукой перед лицом, разгоняя дым. – Едва ли мне удастся переиграть его адвокатов. У меня нет ни времени, ни денег. Нет, ничего не выйдет.Она перевернула страницу и углубилась в статью о принцессе Диане.– Ты просто боишься рискнуть! – негодующе воскликнула Кайли.– Не боюсь, а знаю, что проиграю.В первый раз Кайли заметила, что плечи матери устало поникли, а вокруг глаз залегли глубокие морщины.– Я бы на твоем месте не сдалась! – с самонадеянностью юности объявила Кайли. – Ни за что!– Значит, ты просто дура. Или может быть, пошла в отца.– Кто он?– Конрад Эмхерст. У него жена и еще двое детей. Законных.– Значит, ему на меня плевать, – прошептала Кайли, уязвленная до глубины души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49