Марла готова была возненавидеть себя за то, что так остро реагировала на его мужскую привлекательность! Нет, это все лекарства, от которых туман в голове, и проклятая амнезия! Но все же, глядя на жесткие черты его лица, на загорелую кожу, туго обтягивающую высокие скулы, на мощные плечи и упрямый подбородок, она испытывала то же влечение, что и в саду, и в больнице в их первую встречу.«Лучше не смотреть», – решила Марла и, опустив глаза, сделала еще глоток супа. Желудок снова запротестовал. Скорее бы снять эту проволоку! Ничего, остался только один день. – Мама говорит, ты пригласила в дом Чериз и ее мужа, – послышался с другого конца стола голос Алекса.– Верно. Она позвонила, и мы договорились о встрече. Они придут завтра.– Думаешь, это разумно? – Алекс отрезал себе кусок пожирнее и отправил его в рот.– Ты знаешь, зачем мне нужны встречи с друзьями, – ответила Марла.– Но... видишь ли, Чериз и Монтгомери, вообще говоря, нам не друзья.– Но они родственники.Юджиния положила вилку и выпрямилась.– Да, паршивые овцы.– О боже мой! – простонала Сисси и отхлебнула воды из хрустального бокала, где звенели кусочки льда и плавал ломтик лимона.– Поговорим об этом позже, – произнес Алекс, бросив взгляд на дочь.– Да, да, конечно, – поспешно откликнулась Юджиния. – Не стоит обсуждать такие темы за столом.– Почему? – спросил вдруг Ник.– Сисси не хочет об этом слушать. – Юджиния выдавила улыбку и потянулась за своим бокалом.– Вот именно, не хочу.– А по-моему, хорошо, что они придут, – заметил Ник, откинувшись на стуле. Синие глаза его в свете свечей мерцали опасным блеском. – Может быть, это разрядит атмосферу?Алекс, нахмурившись, покачал головой.– От них одни неприятности. Так всегда было. Даже когда я решил помочь мужу Чериз и взял его на работу в Кейхилл-хаус.– Это давняя история, – ледяным тоном заметила Юджиния. – Незачем ее вспоминать.Алекс поморщился.– Да, верно.Ник отодвинул тарелку: казалось, еще минута – и он выскочит из комнаты. Напряженная тишина нарушалась лишь тиканьем часов. Марла решила, что пора внести свою лепту в общую семейную беседу.– Как только снимут скобки, я хотела бы навестить отца, – объявила она.Юджиния и глазом не моргнула, а вот Алекс перестал жевать и уставился на жену.– Конрада? Зачем?– Например, затем, что он мой отец. Может быть, он поможет мне что-то вспомнить. И потом, насколько я понимаю, он очень болен.– Это правда, и я охотно свозил бы к нему на Тайберон всю семью, – кивнул Алекс. – Особенно малыша. Но надо ведь и о нем подумать. – Алекс отставил тарелку, поставил локти на стол и опустил подбородок на руки. – Что станется с беднягой, если он увидит тебя в таком виде?Марла поймала в гранях хрустального графина свое отражение, но не поморщилась. Она постепенно принимает нормальный облик. Припухлости почти спали, синяки проходят, тщательно уложенные волосы блестят в свете свечей.– Думаю... думаю, он будет только рад своими глазами убедиться, что я жива и здорова.Юджиния положила в рот кусочек мяса и запила глотком вина.– Думаю, я смогу свозить тебя на Тайберон. Правда, не на этой неделе – у меня уже все расписано. Может быть, на следующей.– Я могла бы и сама съездить, – с легким раздражением возразила Марла.Все вокруг словно сговорились обращаться с ней, как с беспомощной калекой! Это начало ей всерьез надоедать. Конечно, глупо видеть в этом доме роскошную тюрьму, но хотя бы с отцом она имеет право повидаться наедине, без неотступного надзора родных?– Ты не можешь вести машину, – напомнил Алекс.– Почему?– Во-первых, потому что «Порше» продан, во-вторых, потому что твоя кома...– Но теперь-то я не в коме! Не вижу причин беспокоить твою мать или тебя. В конце концов, это мой отец!Марла чувствовала, что терпение ее на исходе. За лоском комфорта и цивилизации, за блеском свечей, звуками музыки и начищенным серебром в этом огромном доме скрывалось какое-то едва уловимое напряжение, какие-то тайны, спрятанные по темным углам. Она постоянно ощущала незримое присутствие этих тайн, и это страшно действовало на нервы.– Если все дело в машине, пусть меня отвезет Ларс! Не слишком приятная перспектива – ну да ладно.Все, что ей нужно, – увидеться с отцом. Без посторонних.– Дорогая, меня это ничуть не обеспокоит! – с терпеливой улыбкой, от которой Марле уже хотелось визжать, заверила Юджиния.Вежливость не помогла. Что ж, придется идти напролом.– Послушайте, я хочу поправиться. Вспомнить все и стать независимой. Как можно скорее. А для этого мне нужно встречаться с друзьями, ездить в клуб, обедать в городе – когда снимут скобки, разумеется.Она замолчала, ожидая, как отреагирует Юджиния. Та только приподняла брови над золотой оправой очков. Алекс бросил на стол салфетку.– Разумеется. Как только Фил даст «добро», ты сможешь делать все, что хочешь. И потом, разве вчера к тебе не приходила Джоанна?– Да, но я так ее и не вспомнила.Марла переводила взгляд с одного члена семьи на другого, стараясь отогнать пришедшую в голову мысль.– Подожди-ка... Ты хочешь сказать, что доктор приказал держать меня взаперти?Юджиния со вздохом положила нож и вилку.– Доктор Робертсон просто хочет убедиться, что ты достаточно окрепла. И потом, не забывай о своей амнезии.– Хотела бы я о ней забыть! – с силой, удивившей ее саму, откликнулась Марла. – Мне кажется, встречи со знакомыми, поездки по городу, возвращение к привычной жизни могут сработать как стимулятор, и я все вспомню.«А если и не вспомню, – добавила она мысленно, – хотя бы узнаю побольше о себе, своей семье, своем детстве. Может быть, тогда пойму, почему я чувствую себя здесь чужой».– Завтра я поговорю с Филом, – пообещал Алекс и снова взялся за вилку, посчитав, видимо, что на этом разговор окончен.Марла едва не вскочила на ноги. Но вместо этого сжала руками край стола и заговорила, очень стараясь, чтобы голос звучал спокойно:– Нет, я сама с ним поговорю. Думаю, мне пора начинать самой о себе заботиться.Наступило напряженное молчание. Вдруг Алекс рассмеялся.– Браво! – с сарказмом воскликнул он и несколько раз хлопнул в ладоши. – Какая сила духа! Наконец-то вижу прежнюю Марлу!Юджиния нахмурилась. Ник откинулся на спинку стула. Сисси театрально закатила глаза.– Если так, позвони ему утром, – предложил Алекс.– Обязательно, – ответила Марла, уже недоумевая, почему ей на миг показалось, что муж старается изолировать ее от внешнего мира?Он просто беспокоится о ней. Обращается, как с хрупкой фарфоровой куклой. Это раздражает, но, право же, осуждать его не за что.– Вам обязательно надо об этом говорить? – наконец подала голос Сисси. – О потере памяти и всем прочем.Юджиния бросила на Марлу укоризненный взгляд, как бы говоря: «Я же тебя предупреждала.»– Сисси права, здесь не место, – с ноткой предупреждения в голосе заметил Алекс.– Тогда после ужина, – откликнулась Марла.В этот миг, словно по заказу, в столовой появилась Кармен.– На самом деле тут и говорить не о чем. – Юджиния покачала головой и отодвинула кресло. – Я, пожалуй, выпью кофе в гостиной, – объявила она, и Кармен исчезла.Ник вдруг наклонился вперед.– Если Марла хочет об этом поговорить, – начал он, – почему бы и нет? Ведь речь идет о ее памяти.– Ой, боже мой! – пробормотала Сисси.Марла воспряла духом, благодарная за любую поддержку – даже от Ника.– А еще, – она повернулась к дочери, – я хочу съездить на ранчо и посмотреть, как ты катаешься верхом.Сисси по обыкновению закатила глаза. Видимо, без этого театрального жеста она уже просто не могла обходиться.– Ой, мам, да ладно тебе! – скривилась она. – Когда это тебя интересовали лошади?– Я ведь уже говорила, – ответила Марла, чувствуя, что все взоры обращены на нее. – Я помню, как ездила верхом. Это лишь мимолетное воспоминание – однако я уверена, что уже сидела на лошади. Может быть, мы с тобой... – голос ее дрогнул под недоверчивым, враждебным взглядом Сисси, –...когда-то катались вместе?– Мам, ты что, прикалываешься? – Сисси с трудом сдержала смех. – Ну ты даешь! Ты же к лошадям никогда и близко не подходишь! Тебя в детстве сбросила лошадь, и с тех пор ты их боишься. Правильно, пап? – Она обратила взгляд на отца, ища поддержки.– Правильно, милая, – подтвердил Алекс, и у Марлы упало сердце. – Кобыла попалась с норовом. Все обошлось, ты ничего себе не сломала, но с тех пор смертельно боишься лошадей.Неужели она так ошиблась? И это воспоминание – лишь игра воображения, каприз поврежденного мозга. Нет, быть не может!– Я не могу этого объяснить, но чувствую... – Она осеклась, чувствуя, что все перестали есть и смотрят на нее, ожидая, что она еще выкинет. – Мне кажется... Кажется, что мне нравилось ездить верхом. – Она взглянула на дочь. – С тобой.– Господи, мам, что ты такое несешь? В жизни не поверю, что ты забыла свой страх перед лошадьми! Может, хватит, а? Все это просто смешно и жалко, и...– Сисси, хватит! – сердито оборвал ее Алекс. Резкий голос его прозвучал странным диссонансом с мелодичным журчанием классики.– Нет, она права. – Марла встретилась глазами со смущенным взглядом дочери. – Ты права: я и выгляжу, и веду себя смешно и жалко. Хотела бы я встряхнуться и снова стать прежней: но, боюсь, так сразу не получится. Так что будь со мной терпелива, хорошо?– Можно мне выйти? – пробормотала Сисси и, не дожидаясь разрешения, вскочила и выбежала из столовой. В глазах у нее стояли слезы.– Ты ее расстроила, – укоризненно заметил Алекс.– А ты расстроил меня! – сжав кулаки, отрезала Марла. – Я не могу больше выносить эту неизвестность! Не хочу прятаться у себя наверху, пока не пройдут синяки и не отрастут волосы. Не собираюсь скрываться от друзей, которые хотят меня видеть. Ни от отца, ни от Чериз и ее мужа-проповедника, ни от кого-нибудь еще! Я хочу одного – стать собой – во что бы то ни стало!– Запасись терпением, – проговорила Юджиния.– Меня уже тошнит от ваших увещеваний! Мне нужно выбраться из дома. Погулять по городу. Вернуться к обычным занятиям. Может быть, тогда я что-то вспомню.– Марла права, – вставил Ник.– Боюсь, тебе будет тяжело, – заметила Юджиния. – Твои подруги, видишь ли, все они из высшего общества, и...– Если они не примут меня такой, как есть, значит, они просто напыщенные идиотки и никакие мне не подруги. Джоанна Линдквист не сбежала, когда меня увидела, верно?– Просто смешно, – проговорила Юджиния и поднялась, но уходить не спешила.Алекс молча смотрел на Марлу.– Прости, – проговорил он наконец. – Ты права. Наверно, тебе пора начать выходить из дома. Я просто волнуюсь за тебя. – Он откинулся на стуле и вздохнул. – Знаешь, каждый год после Дня благодарения мы устраиваем банкет в Кейхилл-хаусе. Я думал, в этом году нам придется обойтись без тебя – но, может быть, это не такая уж хорошая идея? Впереди еще две недели, даже почти три. Подумай об этом.Марле представились несколько дюжин гостей, ожидающих от нее выполнения обязанностей хозяйки, и храбрость ее начала испаряться. Конечно, основная работа ляжет на прислугу, но все же.– Не уверена, что я готова к большому званому ужину.– Разумеется, не готова, – сердито сверкнув глазами на сына, заговорила Юджиния. – Ты просто не выдержишь такого напряжения. Этот год придется пропустить. Все поймут.– Подождите минутку. Я ведь еще не сказала «нет»! Я сказала только, что не уверена.«Мысль, пожалуй, не так уж плоха», – сказала себе Марла. Она не собирается изображать бедную беспомощную калеку и не согласится, чтобы ради нее приносились в жертву семейные традиции. И так уже родная дочь считает ее сумасшедшей! И потом, на банкете будет множество друзей и старых знакомых.– Хорошо, – храбро сказала она наконец. – Согласна. Юджиния открыла рот, но не произнесла ни звука.В улыбке Алекса Марле на миг почудилась тревога, но, должно быть, у нее просто разыгралось воображение.– Вот и чудесно, – с ноткой сарказма ответил он. Осознав, на что согласилась только что, Марла снова испугалась. Ее вдруг охватила нервная дрожь.– А теперь, – заговорил Алекс, – прошу извинить, у меня деловая встреча в «Марриотте». Японские бизнесмены, заинтересованные в инвестициях. Возможно, как раз то, что нам нужно. – Он обошел вокруг стола и поцеловал жену в щеку. – Ник, ты останешься? Развлечешь дам?Ник поморщился и пожал плечами.– Только недолго.– Спасибо. – Алекс взглянул на часы и поспешно покинул комнату.– Меня не нужно развлекать, – прояснила ситуацию Марла и поднялась из-за стола.– А я не откажусь от беседы за кофе. – И Юджиния укоризненно приподняла бровь.– Если не возражаете, лучше пойду взгляну, как там Сисси.– Ничего с ней не сделается, – заметила Юджиния. – Подросткам свойственны такие перепады настроения.– Мне кажется, нам с ней нужно поговорить, – стояла на своем Марла.Не то чтобы она так жаждала откровенного разговора с дочерью – ей просто нужно было сбежать как можно скорее от свекрови и от Ника, человека, который заставил ее усомниться в собственных чувствах, в собственных убеждениях, в собственном браке. От него она готова была бежать, как от чумы, ибо где-то в самом темном уголке души знала: перед этим искушением она бессильна. Она не хочет больше замечать в его глазах вспышки чувств, не хочет гадать, каково это – поцеловать его, прижаться к сильному теплому телу, или...– А потом пойду отдохну, – внезапно охрипшим голосом закончила она.– Ты правда не хочешь ни чая, ни кофе? – на всякий случай уточнила свекровь.Марла покачала головой.– Что ж, думаю, Ник охотно проводит тебя наверх, – заметила Юджиния.Марла сжала губы, чтобы не пускаться в новый бесполезный спор. Ник бросил на мать недоверчивый взгляд.– А потом спускайся и выпей со мной кофе, – продолжала Юджиния. – Думаю, повар испек нам что-нибудь на десерт.– Мне хватит кофе, – коротко отозвался Ник и двинулся следом за Марлой к лифту.У Марлы снова разболелась голова. Болезненно сжимался желудок. Ей было нехорошо, и она с трудом удерживалась, чтобы не привалиться к стене.Вместе они вошли в лифт. Ник нажал кнопку третьего этажа и прислонился к стенке. Снова они одни – и в чертовски тесном помещении! Слишком близко друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49