– Как, и он умер? – Джоанна сморщила носик. – Наверно, для него это к лучшему.«Скажи это его семье», – с горечью подумала Марла.– Все это очень тяжело.– Понимаю.«Да что ты понимаешь? Как ты можешь понять? Два человека погибли по моей вине, а я даже ничего об этом не помню!»Марла так сильно сжала бокал, что он едва не треснул у нее в пальцах, но не произнесла ни слова. В конце концов, Джоанна – ее подруга, ее связь с внешним миром. Она пришла помочь.– Послушай, – заговорила Джоанна, энергично вгрызаясь в крекер, – скажи правду, как ты себя чувствуешь?– Как в аду, – честно ответила Марла и, не думая о предостережениях свекрови, сделала большой глоток вина.В конце концов, что с ней случится из-за одного бокала? Она свихнется? А разве сейчас ее можно назвать нормальной?Марла снова взялась за адресную книгу. Теперь она начала с буквы А и внимательно вчитывалась в имена и адреса, пытаясь вспомнить, что за люди стоят за ними. Но все эти Смиты, Джонсоны и Уолтерсы оставались для нее незнакомцами.– Впрочем, кажется, я и вправду поправляюсь.– Будем надеяться. – И Джоанна подняла бокал, словно произнесла тост. – Кстати, а где твое кольцо?– На руке, – Марла для верности вытянула пальцы.– Да нет, не обручальное, а другое, с рубином. Отцовский подарок. Ты говорила, что это твой талисман, никогда с ним не расставалась.– Не знаю... – Она взглянула на свою руку, попыталась вызвать в памяти образ кольца, которое носила, не снимая, многие годы... нет, ничего.– Может быть, его украли в больнице? Такое случается.– Не знаю, на мне было только это, – растерянно ответила Марла.– Обязательно разберись с этим. Это старинное кольцо, оно стоит бешеных денег. И потом, твой отец в таком состоянии... ну, словом, ты наверно, захочешь сохранить что-нибудь в память о нем. – Она прикоснулась к руке Марлы. – Как он?– Я еще его не видела, – ответила та, ощутив укол стыда.– Ты о нем очень беспокоилась, – объяснила Джоанна. – Как-то сказала мне по телефону, что не знаешь, доживет ли он до рождения Джеймса.– Он так серьезно болен? Почему Алекс ей этого не сказал?– По твоим словам, ему осталось несколько недель, а был этот разговор больше месяца назад.Марла ощутила, как сердце покрывается корочкой льда.– Он умирает?Между тщательно выщипанных бровей Джоанны прорезалась морщинка.– К сожалению, да. Ты и об этом забыла?– Да, и об этом.Джоанна допила вино и взглянула на золотые часики.– Ладно, извини, что уже убегаю, но мне пора. Иначе не успею забрать ребят из секции.– Спасибо, что заглянула.– Не за что. Тебе спасибо за угощение. Слушай, как снимут эту проволоку, может, пообедаешь с нами? Нэнси и Робин тоже очень хотят с тобой повидаться. Если будешь в силах, может, сыграем несколько сетов. А если нет, просто посидим, поболтаем.– С удовольствием, – ответила Марла. – Как только избавлюсь от этого шедевра зубоврачебного искусства.На мгновение она заколебалась, вспомнив о том, как ужасно выглядит, но решила не трусить. В конце концов, Джоанна, Нэнси и Робин – ее ближайшие подруги. Бог свидетель, ей сейчас очень нужны друзья.– Вот и хорошо. Я все организую.– Спасибо. – И, Марла... – Джоанна накрыла ее руку своей. – Я ведь еще не сказала, как тебе сочувствую. Сколько всего свалилось в последнее время на вашу семью! Как говорится, пришла беда – отворяй ворота. Сначала скандал в Кейхилл-хаусе, теперь это.– Какой скандал? – спросила Марла.Джоанна покраснела до корней волос, словно сообразив, что ляпнула лишнее.– Да собственно, ничего и не было, журналисты, как обычно, сделали из мухи слона. Ладно, мне пора. Не забудь разузнать насчет кольца!Она помахала рукой и упорхнула, оставив Марлу наедине с болью в голове и тяжестью на сердце. Марла надеялась получить ответы – а получила лишь новые вопросы. Много вопросов. Подойдя к окну, она увидела, как Джоанна садится в ярко-алый спортивный «БМВ» и выезжает за ворота.– Настоящая гадюка, – произнесла у нее за спиной Юджиния.Марла вздрогнула от неожиданности. Она не слышала, как вошла свекровь.– Гадюка? – Она повернулась к Юджинии, стоящей у соседнего окна. – Почему?– Вынюхивает, сплетничает, пакостит исподтишка. В глаза виляет хвостом, а стоит отвернуться – укусит. Двенадцать лет назад за душой у нее не было ни гроша, зато амбиций – хоть отбавляй. Положила глаз на Теда Линдквиста и увела его из семьи. Не подумала ни о жене, с которой он прожил двадцать пять лет, ни о детях. – Громко вздохнув, Юджиния отошла от окна и принялась протирать очки белоснежным платочком. – Не люблю сплетничать; просто Френсис, жена Теда, была моей подругой.– Джоанна что-то говорила о скандале в Кейхилл-хаусе.– Да, я слышала, – вздохнула Юджиния. «Интересно, – подумала Марла, – что она еще слышала? Может быть, свекровь их подслушивала?»– Что ж, думаю, надо рассказать тебе правду.– Если вас не затруднит, – несколько резче, чем хотела бы, ответила Марла.Юджиния села в свое любимое кресло и надела очки. Сейчас она выглядела старой и очень усталой.– Грязное дело. В прошлом году одному из членов совета директоров, священнику, было предъявлено обвинение в... в связи с одной из девушек. Несовершеннолетней. Обвинение вскоре было отозвано, имя девушки так и не названо – словом, дело ничем не кончилось. Но журналисты вцепились в эту историю и раздули страшный шум из ничего. Алекс, разумеется, все уладил, однако репутация Кейхилл-хауса оказалась запятнана. – Она промокнула платочком сухие глаза. – Все это произошло почти полтора года назад. Но люди вроде Джоанны кормятся подобными сплетнями и не дают им заглохнуть. Должно быть, собственная нечистая совесть заставляет их завидовать порядочным людям и побуждает марать чужое доброе имя. Но хватит об этом, – резко оборвала себя Юджиния. – Не хочешь ли отдохнуть перед ужином? – Она взглянула на часы. – И, кажется, тебе пора принять лекарство. Кармен, наверное, уже отнесла его наверх.Марла хотела возразить, но не нашла в себе сил. Она смертельно устала, и голова готовила ей новую пытку.– Кармен поможет тебе раздеться и лечь.– Спасибо, я справлюсь сама.– Тебе нельзя переутомляться. – Юджиния покосилась на пустой бокал, неодобрительно поджала губы, но промолчала. – Кстати, Алекс нанял для тебя сиделку. Он – это мужчина – завтра приступает к работе.– Мне не нужна сиделка!Снисходительно улыбнувшись, Юджиния поднялась со своего трона.– Посмотрим, – ответила она и выплыла из комнаты.Сжимая руками ноющие виски, Марла поднялась наверх, в библиотеку, взяла оттуда несколько фотоальбомов и перебралась к себе в спальню.Проглотив горький сок с растворенной в нем таблеткой, она скинула туфли, скользнула под покрывало и принялась листать альбомы. Свадебные фотографии Марла уже видела, так что сразу перешла к первым годам замужества. Вот она с Алексом в автомобиле, на каком-то тропическом пляже, в спортивном костюме и с ракеткой, а здесь – с маленькой Сисси и человеком, в котором уже научилась узнавать отца. Малышка сидела у него на коленях; он без улыбки смотрел в объектив. Он ей не нравился. Теперь Марла это знала. Никогда не нравился. Как и мать – холодная, отчужденная женщина с вечно нахмуренными бровями и недовольно поджатыми губами.Марла перевернула страницу альбома.Отец стоял на лужайке. Позади высился внушительный дом в георгианском стиле: трехэтажная центральная часть, два двухэтажных крыла, белые колонны и высокое крыльцо. Дом, где прошло ее детство?Глаза у нее слипались, но Марла пролистала альбом до конца. Всякий раз, как она видела отца, внутри что-то неприятно сжималось, как будто она боялась его, как будто в прошлом тщетно старалась добиться его одобрения.– Бред какой-то, – пробормотала она и, отложив альбом, уронила голову на подушку. Утро вечера мудренее: может быть, сон освежит ее и поможет найти решение бесконечных загадок.Но и во сне ее преследовали незнакомцы, лишенные лиц. Они смеялись, но не приглашали ее посмеяться вместе; они шутили, но обращались не к ней. Она пыталась заговорить с ними, но не могла; пыталась привлечь к себе внимание, но они не замечали ее, словно она стала невидимкой. И во сне, как наяву, она была одинока.Где-то вдалеке заплакал ребенок. Марла услышала знакомый голос:– Знаю, знаю, но в будущем я вас прошу спрашивать, кто звонит и что передать, а затем сообщать мне. Она еще недостаточно окрепла, чтобы самой отвечать на звонки. Она ужасно выглядит, с трудом говорит из-за этих скобок. Бедняжка! Я забочусь о ее же благе!Эта женщина говорит о ней! Марла хотела возразить, но голоса затихли, смолк и детский плач. Марла повернулась на живот и снова провалилась в глубокий сон. Когда она проснется, люди вновь обретут лица, но сначала надо поспать.
– Как там Крутой?Ник сидел на кровати у себя в номере, откинувшись на подушки и прижимая плечом к уху телефонную трубку.– А чего ему сделается? – ответил Оле. – Жив-здоров. Только все на дорогу смотрит, тебя дожидается.– Пришлось задержаться, – объяснил Ник. – Я думал, управлюсь быстрее.– Понятно.«Не успел приехать, а уже увяз по горло», – хмуро подумал Ник. Впрочем, чего он ожидал? Так всегда бывает, когда имеешь дело с Марлой. Ему вспомнилась первая встреча в больнице, когда жалость в нем вела войну с презрением. Бедная богатенькая девочка. Нет, точнее: бедная чертова богатенькая сучка.– Будь спок, – говорил тем временем Оле, – за Крутым я смотрю, как будто он мой собственный, и за твоей посудиной тоже.– Спасибо. – Вертя в руках телефонный провод, Ник встал и в одних носках подошел к окну. – Когда соберусь домой, дам тебе знать.– Ладно.Распрощавшись с Оле, Ник остановился перед окном и устало потер шею. С той секунды, как на стоянке у гавани он увидел Алекса, его не отпускало напряжение. И с каждым днем оно становилось все сильнее. Ник взглянул вверх, на холм. Где-то там сейчас Марла. Будем надеяться, потихоньку вспоминает свое прошлое. Ник поморщился: он предпочел бы, чтобы некоторые моменты их прошлого навсегда остались погребены под спудом забвения. Но как он их ни гнал, они не желали уходить – воспоминания о темных углах, горячих телах и мускусном запахе секса. Только Марла умела зажечь его одним взглядом, одним словом, одной улыбкой.Только Марле удалось проникнуть ему в душу.Где бы, когда бы они ни встретились, страсть витала в ее голосе, в дерзких взглядах, в дразнящих прикосновениях тонких пальцев. Ни одна женщина не рождала в нем такого огня. Ни прежде, ни после.В то время он по глупости воображал, что дело не в ней, а в них . Что их свела вместе какая-то таинственная космическая сила. Разумеется, он ошибался. А ведь был уже не мальчиком. Двадцать четыре года – не тот возраст, когда положено сходить с ума от любви.Послышался тихий, быстрый стук в дверь. Нахмурившись, Ник пересек комнату и открыл. На пороге с поднятым кулачком стояла Чериз.– Как повезло, что я тебя застала! – прощебетала она и без приглашения впорхнула внутрь, внеся с собой сильный запах духов.Чериз была в черной кожаной куртке, свитере и джинсах. Белокурые волосы собраны в узел и подхвачены золотой заколкой. Накрашена, по обыкновению, сильнее, чем надо. Держится уверенно, но в густо подведенных золотистых глазах, обрамленных накладными ресницами, притаилась тревога.– Ник, я хочу с тобой поговорить.– Подожди-ка. Как ты меня нашла?Чериз пожала плечами и поставила в угол мокрый зонтик.– Монти выяснил, где ты остановился.– Как?– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Но у него везде связи.Об этом Ник давно знал. Еще дядюшка Фентон говорил, что его сын способен в любую щель пролезть без мыла. Ник подозревал, что у Кейхиллов это фамильная черта.– Выпить хочешь?Чериз энергично замотала головой.– Нет-нет, я не пью с тех пор, как приняла веру. Вот так так!– Не возражаешь, если я себе налью? – зачем-то спросил Ник.– Пожалуйста, – проявила великодушие Чериз. – Я стараюсь никого не осуждать.– Очень разумно с твоей стороны, – пробормотал Ник, открывая мини-бар и наливая себе пива.Он хорошо помнил, как в юности Чериз увлекалась марихуаной и ЛСД, а в паузе между вторым и третьим замужеством лечилась от пристрастия к кокаину.– -Так о чем же ты хотела поговорить? – поинтересовался он, присаживаясь на край кровати.– О Марле.Чериз сидела на самом краешке кресла, словно в любой момент готова была вспорхнуть и улететь.– А конкретнее?– Я надеялась, ты передашь Алексу мою просьбу.– Я рассказал, что ты хочешь навестить Марлу. Но он считает, что ей пока не стоит принимать гостей.– Но мы же одна семья! – жалобно воскликнула Черяз, – Ты же знаешь, мы с Марлой всегда дружили!Вот это для него новость. Или ложь . Ник отхлебнул пива.– Нет, не знаю.– Господи, Ник! Ну вспомни! Мы всюду ходили вместе, когда... ну. когда вы с ней были близки.– Нет, правда не помню.– Однако так и было. Для меня Марла – одна из лучших подруг!Тараторя без умолку, Чериз не переставала нервно расстегивать и застегивать сумочку. Щелк, щелк, щелк.– А теперь Алекс даже не разрешает мне с нею повидаться! Не знаю, от всех друзей он ее прячет или только от меня, но это несправедливо!– Насколько я знаю, он вообще не одобряет никаких посещений, пока Марла окончательно не поправится. Боюсь, он не передумает.– Господи боже! – Чериз даже не пыталась скрыть досаду. – Тогда поговори с Марлой!– Скажи, пожалуйста, эта твоя дружеская привязанность к Марле имеет какое-то отношение к вопросу о наследстве?Почудилось ли ему, или и вправду Чериз зло прищурила глаза?– Понятно. Это тебе Алекс наговорил.– Не спорю, кое-что он о вас с Монти рассказывал. Ник одним глотком прикончил банку пива, и Чериз поморщилась.– Да ты и раньше знал! – Хорошенькое личико ее недовольно скривилось. – Но это совсем другая история. – Она тяжело вздохнула. – Конечно, Алекс – твой брат и все такое, но на твоем месте я бы не поворачивалась к нему спиной.– Почему? – спросил Ник, хотя хорошо знал ответ.– Да хотя бы потому, что он прирожденный лжец! Беспрерывно врет, обманывает, путает следы, что-то замалчивает, что-то скрывает. Все боится за свои секреты. И, знаешь ли, правильно делает. Если хоть одна из его тайн выплывет наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49